Золушка не верит сказкам

– Ну-у, понимаешь, Женечка, – тянет хозяйка.

Не знаю, почему, но она с первого момента встречи называет меня вот так – уменьшительно, будто я её родственница. Не иначе моё невероятное обаяние тому причиной. Хотя – кого я обманываю? По-моему, она со всеми так общается. Она и выглядит подходяще, практически бабушка «божий одуванчик» – невысокая, полненькая, круглолицая. Волосы не длинные, но лежат пышными белыми локонами, усиливая ассоциации с пушистым цветком. Однако за простоватой добродушной внешностью и за вроде бы ласковыми интонациями определённо скрывается нечто непробиваемо-твёрдое. Это про таких говорят «мягко стелет, но жёстко спать». Смутить и напугать Людмилу Алексеевну тоже не так-то просто.

5

Женя

– Ну, вот кто ж знал, деточка, что так получится? – вкрадчиво выговаривает хозяйка, не забывая при каждом удобном случае вставлять в слова любимые уменьшительно-ласкательный суффиксы. – Что Лёшеньке вдруг тоже в голову идея придёт комнатку сдать. Я и сама только сегодня узнала. А иначе, конечно, всё бы по-честному рассказала и вводить тебя в заблуждение не стала. И, может, всё не настолько уж и страшно, а? Ну, сама подумай. Где ты ещё за такую денежку отдельную квартиру найдёшь?

Тут она безусловно права, именно на скромную оплату я и купилась, хотя жилище так себе. Дом старый, помещения маленькие, что комната, что прихожая, что кухня. Но в целом вполне прилично и терпимо: штукатурка с потолка не сыплется, обои со стен не отваливаются, сантехника не ржавая, из батарей не капает (правда про последние точно не знаю, летом отопление не работает), но видно же, что капитальный ремонт достаточно давно делали, а перед тем, как сдать, просто навели порядок. Кто здесь раньше жил, я выяснять не стала, по крайней мере, призраки усопших родственников по ночам не бродят, и ладно.

– Да и Лёшенька сказал, – не дожидаясь моего ответа, продолжает Людмила Алексеевна, – жилец очень даже порядочный. А ты девушка пока одинокая, – невинно добавляет она, прежде чем я успеваю вставить своё негодующее-правильное «Вот именно – жилец! Совершенно незнакомый мне парень», и приготовленные фразы застревают у меня в горле.

И что это значит? Теперь она ещё тысячу к оплате накинет? А то как же: отдельная квартира, газ, горячая вода, все удобства, да ещё и мужчина под боком, и даже никуда специально идти и искать не надо.

– Вы это к чему, Людмила Алексеевна? – строго интересуюсь у хозяйки.

– А что? – игриво восклицает она. – Лёшенька сказал, мальчик молодой и вполне симпатичный. – Потом разражается коротким тоненьким смешком. – Да шучу я, шучу. – И опять становится серьёзной, досадливо цокает языком: – Только вот… вторая-то комнатка брата, а Лёшенька его сын, имеет право распоряжаться. Ну, как я его заставлю? Женечка, может, вы там сами договоритесь? Или… уж ладно, так поживёте.

Ну, круто. Хозяйка по доброй воле что-то предпринимать не собирается, вообще не видит ничего страшного. А если я начну скандалить и права качать, ещё и заявит: «Не устраивает, отваливай. Попробуй найти что-нибудь получше». Да я и скандалить не умею.

– Ладно, Людмила Алексеевна, – смиренно выдыхаю в телефон. – До свидания.

Убираю его от уха, отключаю.

Возможно, договориться и правда вариант? Неужели он сам не понимает. Как его, кстати, зовут?

Выхожу из комнаты. И он из другой, почти одновременно. Почему мы опять совпадаем? Он тоже притормаживает озадаченно, спрашивает:

– Чай будешь? Или, хочешь, кофе сварю?

– Чего это вдруг?

– Да я в баре работаю. Мне не трудно. Даже привычно.

– А! Ты поэтому так и распоряжаешься? Как у себя за стойкой. Чужими вещами.

– Вообще-то, чайник мой, – спокойно сообщает парень. – Я кое-что ещё неделю назад перевёз. – Добавляет многозначительно: – И тогда тебя здесь не было.

– И что?

А теперь есть. Вот она – я. Здесь.

– Так будешь чай?

– Ну, давай.

Всё равно же я с ним серьёзно поговорить собиралась. Может, освободит жилплощадь, поищет себе что-нибудь другое?

Я первой захожу на кухню. Обслуживать меня не надо, сама справлюсь. Наливаю кипяток в свою чашку. Действительно свою – я её с собой привезла. Она достаточно большая, чтобы десять раз за водой из-за стола не бегать. Я из неё и кофе пью, не свежесваренный правда, растворимый, некрепкий, почти без сахара, но с молоком. Потом достаю из упаковки и окунаю в кипяток заварочный пакетик, беру чашку в руки, разворачиваюсь.

Парень в задумчивости стоит перед холодильником и сосредоточенно на него пялится, но, заметив моё движение, вскидывается и без всякого смущения спрашивает:

– А у тебя есть, чего поесть? Неохота в магазин тащиться. – И, поймав мой негодующий взгляд, торопливо добавляет: – А я тебе отдам. Потом. Продуктами. Но могу сейчас деньгами.

– Да ладно, – равнодушно машу рукой. – Бери, чего хочешь.

Наверное, если я его накормлю, он с большим пониманием отнесётся к моему предложению. Хотя поживиться у меня тоже особенно нечем, я и сама в магазин только собиралась, но хлеб ещё точно оставался, и немного колбасы, и чуть-чуть сыра. А в шкафу есть конфеты и печенье.

Он по-прежнему по-хозяйски распоряжается, и у него лихо получается, не только кофе варить (поверю на слово), но и делать бутерброды.

– А ты будешь? – интересуется он у меня.

Так кто кого угощает?

– Ну, можно.

– Тебя, кстати, как зовут?

Смысл знакомиться перед прощанием? Но я всё равно вежливо отвечаю:

– Женя.

– А меня Роман. Рома.

– Ясно.

Он приносит тарелку с бутербродами и свою чашку – она, надо сказать, тоже не маленькая – устраивается за столом напротив, ест и смотрит в окно. Глаза у него всё-таки голубые, волосы светло-каштановые и брови с ресницами тоже не слишком тёмные. Подбородок чуть выступающий, твёрдо очерченный, посередине нижней губы глубокая бороздка. Наверное, в холода трескается.

Господи, о чём это я? Да не всё ли мне равно, как он выглядит? Даже не хочется называть его по имени, и нет смысла откладывать.

Запиваю очередной проглоченный кусок чаем и говорю:

– А может, ты всё-таки чего-нибудь другое себе подыщешь?

6

Женя

Рома отводит взгляд от окна, чуть хмурится и невозмутимо предлагает:

– Может, лучше ты? Всё-таки я первый сюда заехал.

А девушкам надо уступать. И что это ещё за детский сад: «Я – первый, ты – вторая».

– Вообще-то, это вещи твои первыми заехали, – уточняю я многозначительно. – Если, ты конечно, не врёшь. А тебя здесь не было. Иначе бы я раньше заметила. И неужели тебя вот так вот устраивает?

– Ну, не очень, – соглашается Рома. – Я тоже один жить рассчитывал. Но… в принципе, если уж так получилось, мне всё равно.

Вот же! Внешность интеллигентного викинга, характер нордический, непрошибаемый.

– А не боишься? Ты же меня совсем не знаешь. Вдруг я… сумасшедшая. На людей бросаюсь. Пока ты спишь, проберусь в твою комнату и…

Да что ж такое? Опять этот взгляд! А я опять вспоминаю, каким образом мы встретились, и чувствую себя… не совсем одетой. И у меня возникает ощущение, что он уже прикидывает, как я буду смотреться ночью в его комнате, но не с ножом или удавкой.

Какого чёрта?

Точно плесну в него чаем, если он снова начнёт красноречиво лыбиться, пусть даже только уголками рта. А если ещё чего и вякнет, пошлое… Но он только пожимает плечами и напоминает:

– Так дверь в комнату запирается. – И тут же интересуется без всякого перехода: – А ты чем занимаешься?

Похоже, мои предостережения не произвели на него совершенно никакого впечатления, не считая того, которое мне вот совсем некстати. Тогда, может, умные слова его напугают? Ага. И незаконченное высшее.

– Учусь. В магистратуре.

– На дневном?

Какая ему разница? Но я всё же отвечаю, точнее, мычу, дожёвывая остатки бутерброда:

– Угу.

– Ну так, – восклицает Рома, поводит ладонью, – значит, утром и днём тебя дома нет. А я на работе обычно во второй половине дня и прихожу поздно ночью. Или, можно сказать, рано утром. Ты в это время спать будешь. А когда встаёшь, тогда я уже сплю. Выходные у тебя же суббота и воскресенье? А у меня по скользящему графику: день через два. Так что особо и пересекаться не будем. В любом случае, другую квартиру искать мне пока точно некогда. И лень. Попозже – может быть. – Он даже не объясняет и не оправдывается, а просто ставит меня перед фактом, ещё и добавляет в заключение: – А на сумасшедшую или маньячку ты совсем не похожа.

Хмыкаю и заявляю:

– Это я просто слишком хорошо умею притворяться. Вменяемой. А на самом деле…

Договорить я не успеваю.

– Жень, извини, – перебивает он чуть виновато, но твёрдо, поднимается из-за стола. – Мне уже идти надо. Потом договорим, ага? – качает головой, направляется к выходу, но в дверном проёме оглядывается и произносит: – А вообще, очень приятно было познакомиться.

И лыбится. Конечно, лыбится.

Я его точно убью! Не дожидаясь ночи. Прямо сейчас. Пока он не смылся или не спрятался в своей комнатёнке. Кстати, он её не запер, когда уходил.

Ну да, я проверила! А что тут такого? Я ж не с какими-то преступными намерениями к нему ввалилась, а просто заглянула, посмотрела. Чтобы убедиться в собственной безопасности. Конечно, я не ожидала непременно обнаружить нарисованную на полу пентаграмму или кожаные шортики на лямках, ошейник с шипами и плётку, но мало ли! А так я хоть немного успокоилась, потому что ничего подозрительного не увидела.

Похоже, он действительно кое-что раньше перевёз. Сумка так осталась почти не распакованной, а вещей оказалось больше, чем в неё бы могло вместиться. Мебель такая же, как и у меня – не слишком новая, достаточно скромная. Вместо кровати диван-книжка. И занавески дурацкие – с огромными розочками. Хотя, не он же их вешал.

Хм, Рома. Сдержанный, уверенный и невозмутимый. Видно, что бармен. Им же приходится, пока за стойкой, всякий бред от посетителей выслушивать, при этом оставаться вежливым и спокойным и самим зубы уметь заговаривать. Ро-ман. Вот только его мне сейчас и не хватало. Во всех смыслах и воплощениях.

Так хотелось пожить одной. И ведь какая была возможность! До первого сентября времени ещё достаточно, даже не обязательно вообще выбираться из квартиры. Только если в магазин, но и тут не обязательно, можно ведь заказать доставку продуктов на дом. Хотя я уже согласилась перед учебным годом немного позаниматься с одним учеником, помочь ему вспомнить пройденную программу, заранее втянуться, настроиться на нужный лад. У него проблемы с русским, как раз логопедические.

Вот только все мои расчёты пошли прахом. Даже не соседка, сосед. За что? Неужели реальность считает, что недостаточно по мне прошлась, что разрушила ещё не все мои мечты и планы? До полного эффекта осталось только, чтобы меня из университета отчислили. Но этого я точно не допущу. Да и повода нет.

Откуда-то издалека долетает знакомая мелодия. Телефон звонит.

Мне становится немножко не по себе, но я старательно отгоняю негативные мысли. И глупые тоже. Внушаю себе, пока выхожу из одной комнаты и иду в другую: это точно не он! С чего бы? Да и я не желаю ни видеть его, ни слышать. И вообще его номер давно уже в чёрном списке. Никогда раньше так не делала, перекидывала разве за навязчивый спам, но тогда…

Нет, достаточно. Не важно уже, что случилось тогда. Обещала же себе не вспоминать. А на экране телефона мигает знакомый номер и надпись «Мама». И я снова в замешательстве. Даже не знаю, радоваться мне или волноваться. Но всё-таки провожу пальцем по зелёному значку соединения и тут же слышу:

– Доченька, ну как ты там?

– Нормально, мам. Всё в порядке, – произношу уверенно и в свою очередь спрашиваю насторожённо: – А ты чего звонишь? Что-то случилось?

– Ой, Женьк, случилось! – с восторженным придыханием произносит мама. – Ты даже не представляешь.

Не представляю и, кажется, представлять не хочу. Когда у мамы в голосе столько воодушевления, это скорее пугает. Уж я-то ее знаю.

– Ты о чём? – уточняю осторожно, а из телефона прилетает горделивое и радостное:

– Считай, что светлое благополучное будущее тебе обеспечено.

И что это значит? Из уст мамы Лары звучит, как жуткое предзнаменование. Известие о точной дате Апокалипсиса, назначенного на ближайшие дни, я приняла б, наверное, спокойней, чем призрачные мамины намёки с последовавшей за ними многозначительной паузой.

По-моему, в телефоне что-то начинает щёлкать и тихо гудеть, фиксируя всё возрастающее напряжение. А мама с шумом втягивает воздух и резко выдыхает:

– Жень, я тебе мужа нашла. Можно сказать, идеального.

Ушам не верю.

– Кого?

– Мужа, доченька! – победно восклицает мама. – Мужа!

7

Женя

Ну что тут скажешь? Лично у меня получается только такое:

– Мам, вы там с тётей Таней выпили что ли?

И в ответ тут же прилетает нарочито суровое:

– Евгения, как ты с матерью разговариваешь?

Как будто такого никогда не случалось.

Тётя Таня – старинная мамина подруга, ещё со школьных времён. И они любят иногда вдвоём посидеть за бутылочкой вина, поболтать о жизни, вспомнить прошлое. Пару раз я даже заставала их рыдающими друг у друга на плече. Но с тем же успехом они и ржать могут на всю квартиру, прикалываться и выдавать дурацкие идеи. И вот эта очень напоминает одну из таких.

– Какого мужа? Мам! – Если она опять хотела посмеяться, то выбрала не самый удачный момент. Вряд ли я сейчас оценю подобную шутку. – Ты же знаешь.

– Вот именно, доченька, – многозначительно тянет мама Лара. – Знаю. Насколько ты себе мужчин удачно выбираешь. А выйдешь замуж, и больше не будет этой проблемы.

Зато появится другая. Какой-то малознакомый мужчина рядом. И не просто рядом – в одной квартире, в одной постели.

– Да не хочу я замуж! Рано мне ещё. Двадцать два всего. И без мужчин обойдусь! Пока.

– Вот именно что «пока»! – тут же цепляется за мои слова мама. – А потом опять найдёшь очередного козла и придурка, типа твоего Сенечки.

Тактичность и дипломатичность явно не мамин конёк. Поэтому и я, особо не церемонясь, напоминаю мстительно:

– Он же тебе нравился. Сама восклицала «Какой чудесный парень! Смотри не упусти, доченька!»

Но смутить её тоже непросто.

– Господи! Да я ж видела его два раза. Конечно, могла ошибаться. Не я же с ним…

Тут мама всё-таки вспоминает о существовании тактичности и скромно замолкает, хотя, подозреваю, сказать она хотела не «встречалась» и даже не «любовь крутила», честное и откровенное «спала».

Она никогда не стеснялась обсуждать со мной данную тему, даже в детстве, а уж тем более сейчас. Это я зачастую смущалась, выслушивая её наставления и подробные не совсем научные объяснения, что такое менструация, откуда берутся дети и каким образом. А всё из-за того, что в своё время ей никто не рассказал про эти самые критические дни, и когда неизбежное случилось, она решила, что заболела какой-то ужасной болезнью и теперь непременно умрёт.

Невыносимо болезненные спазмы, сжимавшие нутро, только подтверждали её предположения. Вот мама, недолго думая, и приготовилась: улеглась на кровать, свернулась калачиком, потому что так становилась немного легче, и, давя отчаянные рыдания, принялась прощаться с жизнью. Пока с работы не вернулась её мама, моя бабушка, и наконец-то не посвятила бедняжку в особенности женской физиологии.

Только вот мама Лара не смогла уже просто так забыть пережитый ужас, хоть и совершенно, как оказалось, беспричинный и бессмысленный, и решила, что с собственной дочерью никогда так не поступит. Поэтому я ещё с детства была сексуально подкованной по части теории. Может, потому и с практикой особо не торопилась? По крайней мере до совершеннолетия.

Кстати, с замужеством я тоже не тороплюсь, но у мамы, как всегда, своё видение мира. А уж моего светлого будущего, тем более. И, кажется, строить его она собирается во что бы то ни стало.

– Жень, я, кстати, не шучу. Да и кого попало я бы тебе не предложила. Он и правда богатый.

– Ага. А ещё старый и лысый.

– Ну, был бы старый и лысый, – мама Лара хихикает и кокетливо продолжает: – как ты говоришь, я б тогда к нему сама присмотрелась. А что? Я ж не настолько ненормальная, чтобы шанс упускать! Но не бойся, тебе бы такое счастье не подкинула. Я ж не враг своему ребёнку. Я же для тебя лучшего хочу. А этот как раз молодой и симпатичный. Поэтому мне не подходит, зато тебе – идеально.

– Тогда в чём подвох? Если он такой замечательный, ещё и богатенький, почему сам себе невесту не может найти? Все девушки при виде него разбегаются?

– Да вот как раз не разбегаются, – в тон мне отвечает мама. – Родители и собираются его женить, чтоб остепенился.

– Теперь понятно, – хмыкаю я с пониманием. – Молодой, симпатичный и… бабник. А жена его типа перевоспитать должна? Да? – расцениваю царящую в телефоне тишину, как подтверждение. – Так вот, мам, бабника не перевоспитаешь. Сказки это. Сладкое оправдание для всяких мнящих себя королевами мечтательных дурочек, которые на таких западают, рассчитывая, что уж их-то большая и светлая любовь всё исправит.

– Ну почему сразу «бабник»? – с упрёком восклицает мама. – Нормальное дело – пока не женат, гуляет. В поиске той самой, единственной.

А я опять саркастично хмыкаю – да просто само получается – и, хотя мама меня сейчас не видит, старательно киваю:

– Ага-ага. Уж мне-то не рассказывай. Я-то знаю, что ты и сама в подобном отлично разбираешься.

– Дочь! – прилетает громкое и весомое. – Ты ж у меня педагог-дефектолог. В магистратуру шутя поступила.

Интересно, это типа такая попытка подлизаться? Или, наоборот, усовестить.

С трудом давлю очередное хмыканье, просто усмехаюсь.

– Так они невесту ищут или воспитательницу? А так-то у нас детских садов хватает. И государственных, и крутых частных. И вообще, у них там, в высших кругах, нынче, что, с девушками дефицит? Сплошные сыновья, ни одной дочки? – Опять мелко киваю, теперь уже сочувственно. – Вот счастье привалило бедным золушкам. А они и не в курсе.

8

Женя

Мне кажется, мама опять тайком подхихикивает. Или я просто не хочу верить, что вот этот наш разговор происходит на полном серьёзе. Хотя голос у неё недовольный и строгий, и возмущение вроде бы не поддельное.

– Женька, хватит язвить! – громко требует мама. – Сама подумай. Абы кто им не нужен. Семья не простая, вот они и хотят порядочную достойную умную девушку. А где таких лучше искать? Не среди же этих избалованных гламурных кукол?

И я соглашаюсь:

– Точно, среди простого народа. Чтобы потом при каждом удобном случае можно было ей под нос тыкнуть, мол мы тебя из грязи в князи, а ты, скотина неблагодарная, ещё чем-то недовольна и на что-то претендуешь. Да ты сидеть должна тише воды, ниже травы и беспрекословно повиноваться.

– Ой, да не говори ерунды, – ворчит мама. – Напридумывала страшилок. Будто среди обычных все как на подбор хороши, только потому что денег у них не так много. Вон же твой…

– Мам! – почти кричу, не давая ей продолжить.

Неужели она думает, что я настолько железобетонная? И, если язвлю, меня не прошибёшь уже ничем, и можно раз за разом напоминать, какая я дура…

– Жень! – сразу следом восклицает мама, перебивая не только так и не произнесённые фразы, но и мысли.

Мы словно в пинг-понг играем, перебрасывая друг другу короткие экспрессивные слова-обращения. Но я не пропущу удар.

– Мам! Ты же сама понимаешь, какой это бред. Даже говорить больше не хочу.

– Евгения! – поспешно выдыхает мама. – Не вздумай ещё телефон бросать. Отключишься, тогда я сама к тебе приеду.

– А я тебя не впущу! – заявляю, и голос предательски подрагивает, зато мама сразу смягчается.

– Же-ень, – миролюбиво и вкрадчиво тянет она, – ну что ты как маленькая? Же-ень. Ну, извини, если я что-то не то ляпнула. Со мной случается, ты же знаешь. Но… – мама делает паузу, то ли подбирает слова, то ли решает, а стоит ли их говорить, но потом вопрошает доверительно и в то же время чуть назидательно: – думаешь, если замуж выходить, так исключительно по большой любви? – Теперь уже она скептически хмыкает, и я легко улавливаю в её интонациях затаённую грусть. – На меня посмотри. Мы же с твоим отцом еле совершеннолетия дождались, сразу в ЗАГС побежали. Думали, ну раз так любим, жить друг без друга не можем, то это навсегда. А на самом деле пять лет с трудом протянули, да и то только потому, что ты сразу родилась, а ребёнку семья нужна.

Мама замолкает, но я ловлю в телефоне сдержанный вздох сожаления. Не вмешиваюсь в её монолог. Я уже много раз слышала его в разных интерпретациях, с размышлениями и мудро-философскими выкладками. Я понимаю, существуют в жизни такие моменты, которые оставляют неисчезающие шрамы на душе или на сердце. Не знаю, как там правильно. И ты вроде бы к ним давно привык и почти не замечаешь, но всё равно время от времени они напоминают о себе, начинают саднить, когда вдруг всплывает похожая тема. И даже просто так. И тогда обязательно надо проговаривать то, что беспокоит и жжёт.

– Женьк, – опять бодро вступает мама. Хранящиеся в кованном сундуке памяти сомнительные сокровища аккуратно перебраны, и крышка опять захлопнута, а замки заперты. – Договорные браки, они, между прочим, самые крепкие. Потому что по уму, а не по глупости. А то, что уверяют, мол плохо по расчёту, так ведь разве те, кто по любви, тоже не рассчитывают. На «долго и счастливо», на «в горе и в радости». Да и на совместное материальное благополучие тоже. Но я же тебя сразу в ЗАГС бежать не заставляю да подпись ставить. Я бы и сама так не согласилась и тебе бы не предлагала. Опять же, и ты им можешь не подойти. Да и они нам. Сначала хоть глянуть вживую надо, а уж потом и решать. Я тебе всего лишь только встречу и предлагаю. Ну, типа, как раньше было – смотрины. Только вот не ёрничай опять. Нет тут ничего плохого. – Она внезапно спохватывается, наконец-то обратив внимание на моё долгое молчание, спрашивает настороженно и строго: – Жень, ты хоть слушаешь?

– Слушаю, мам, слушаю.

Она ведь зря угрозами не бросается, и правда может приехать.

– Ну вот и хорошо! – удовлетворённо заключает мама. – Даже можешь не отвечать сразу. Подумай хорошенько. Утро вечера мудренее. Только не затягивай.

Осталось ещё добавить «Куй железо, пока горячо» и пару других подходящих к случаю присказок.

– В общем, как решишь, позвони завтра. Или лучше я тебе позвоню. И имей в виду, на такое дело желающие быстро найдутся. Не прозевай.

От последних фраз меня слегка коробит. Они звучат как-то чересчур меркантильно и даже цинично, словно мы предстоящую покупку обсуждали. Например, на сезонной распродаже.

Внимание-внимание! Скидка на летнюю коллекцию! Количество товара на складе ограниченно. Успей ухватить, а не то другие уведут.

Но, может, и к лучшему? Пусть уводят. Ожидающих счастье несправедливо обделённых судьбой золушек хватает во все времена. Тут у состоятельной семейки выбор огромный и без меня.

Мама уже отключилась, но я до сих пор сжимаю в руке телефон. Плюхаюсь на кровать, зачем-то обвожу комнату взглядом, будто удостоверяюсь, что поблизости никого.

Может, позвонить Марьяше, обсудить. Точнее, утвердиться во мнении. Даже не сомневаюсь, что она меня поддержит насчёт «Зачем мне это надо? Пусть другие берут». Но она родила не так давно и, возможно, именно сейчас занята по самое не хочу или, напротив, отдыхает, улучив минутку.

Наверное, лучше Катюхе. Но в однозначности её мнения я не слишком уверена. А вдруг как раз это и не плохо? Доказывая что-то ей, заодно докажу и себе. Такое всегда работает.

Нахожу нужный номер, тычу пальцем в значок вызова, слушаю уходящие вдаль гудки, прерываемые щелчком, после которого бесстрастный женский голос начинает вещать «В данный момент…» и прочее бла-бла-бла.

Облом. Но я не тороплюсь откладывать телефон, пялюсь в погасший экран, вздыхаю украдкой, отвожу взгляд, но он упрямо возвращается к мобильнику.

Ладно. Опять включаю его, захожу в интернет. Хотя старательно себя убеждаю, что делаю это просто так, но на самом-то деле понимаю, что нет, целенаправленно.

9

Женя

Он до сих пор у меня в друзьях. Тут можно наврать – опять же, себе – что не разорвала эту последнюю связь чисто по забывчивости. Но ведь тогда бы я и не знала, где следует искать. Стиснув зубы и мысленно твердя, что это просто из любопытства, последний раз и больше вообще никогда, заглядываю в его профиль.

На аватарке всё та же картинка «ни о чём», на стене тоже мало примечательного. Он и раньше редко выкладывал посты, и сейчас ничего не изменилось, по-прежнему только какая-то чисто пацанья ерунда.

А что я хотела найти? Деструктивные печальные картинки, говорящие о том, как ему плохо без меня? Или, наоборот, свежие фоточки с…