Из глубин моей души и памяти

– Вперед, за мною, коммунисты,

Ты чувствуешь, что ты живой?

Дерись за Родину неистово!

К победе все-таки пришли

Уверенно и исступленно,

Вы прошагали полземли

И вечной славы вы достойны!!!

1980 год

Не стала зоною пустынь,

Как не хотел бы враг того,

Но, стон и плач твой, о Хатынь,

То горе дома моего…

То горе двадцать миллионов

Своей волною унесло,

Знакомых мне и незнакомых,

Не знавших, может, про село,

Где совершилось ваше зверство,

Мельчайшей трусости сродни,

Вам отомстило человечество,

Вам отомстили и они

Своим молчанием навеки

И взглядом долгим из глубин.

Ваш «фюрер» не был человеком –

Он миллионы погубил!

И в тридцать пятый раз сегодня

Звонят, звонят колокола

Хатынь – святая колокольня,

Враги сожгли тебя дотла…

Хатынь, родная, ты – бессмертна

Чистейшая из всех святынь…

И в светлый праздник – День Победы,

Взывает к памяти Хатынь.

9 мая 1980 года

Вы привыкли к шуму, толкотне,

На вокзалах, в выставочных залах,

Не привыкли только к той войне,

К громким ее выстрелам и залпам,

И сейчас, когда военный фильм

На телеэкранах демонстрируют,

Ваше тело мелко задрожит,

И рукой поправите седины Вы.

Я замечу: сдержите Вы стон,

В сердце ком застрянет очень больно,

«Нет», скажу себе, не плачет он,

Ведь мужчинам плакать не дозволено.

Возвращаюсь к сказанному вновь,

Пусть воспоминания тревожат…

Забывают первую любовь,

Но войну забыть никто не сможет!

8 мая 1980 года

Прохладой ночи упоены,

В объятьях лунной тишины,

Стоят задумчивые клены,

Полны таинства, чуть грустны…

Уже умолкли птичьи трели,

В дали закат давно погас.

И только лунные качели

Вздымают с вихрем к небу нас.

И ветерок то грудь, то спину,

Ласкает, нежит, холодит,

Как будто дочь свою и сына

Он нас с тобой боготворит.

И кто бы знал, что так случится,

Что в этот летний час ночной,

Весна к нам снова возвратится

Для счастья, для любви земной.

14 июня 1979 года

«ЧП» в пятом «А»

классе

Очередной урок литературы в 5 «А» классе проходил как нельзя более интересно. Широко распахнутые глаза и полураскрытые рты учеников, у которых порозовели щеки от майского тепла, так же, как и тишина в классе говорили о явном внимании детей к обсуждаемой теме.

На «пятачке» всегда сидел Рома Ким, на него редко обращали внимание учителя, но он часто оказывался всеобщим объектом подтрунивания одноклассников. Ходил он временами в больших стоптанных ботинках, в засаленной рубашке и у учителей вызывал лишь недоумение и сочувствие.

Все знали, что так бывает тогда, когда отец Ромы и еще троих детей уезжал в длительные командировки, а мать – женщина аморального поведения, совершенно не заботилась о детях.

Она запирала их в комнате и выпускала только, когда надо было старшим идти в школу, а младшим в садик.

Вопрос о поведении горе – мамаши решался уже не раз. Вот и сейчас дело находилось на рассмотрении очередной комиссии, но детям от этого легче не становилось.

Рома и его брат Вася приходили в школу голодные и измученные, но тяга к знаниям у них была такая, что другим бы с них пример брать. На уроках Рома всегда был «тише воды, ниже травы».

Сегодня Раиса Александровна, привычно скользнув взглядом по партам, заметила что-то неладное. Соседка Ромы – маленькая смугленькая девочка с косой, по имени Катя, беспокойно ерзала за партой, часто поглядывая на Рому. Катюша видела, что мальчик был очень весел и подвижен с утра, а после большой перемены вдруг сник и зашмыгал носом. Сначала он тихонько плакал и Катя пыталась просто его успокоить, а потом разрыдался в голос, чем и привлек всеобщее внимание.

К увещеваниям Кати присоединилась и Раиса Александровна. Очень трудно далось всем, кто расспрашивал о беде мальчика, его признание. Сквозь рыдания, убитый горем Рома, едва выговорил:

– Сегодня у сестренки день рождения… У нас с Васей было пятнадцать копеек и я купил ей в буфете коржик… А его кто-то вытащил у меня из портфеля…

Рома разрыдался еще громче. Наверное, так могли плакать только дети, потерявшие хлебные карточки во время войны…

Раиса Александровна подошла к столу и достала из-под него свой кошелек. А когда повернулась к классу, увидела двадцать четыре маленькие ладошки, протянутые к Роме, в которых поблескивали копейки, данные родителями на пирожные и конфеты…

Все еще плачущий Ромка, растирая руками слезы и не зная, что и делать, шептал:

– Ну что вы, ребята, не надо, не надо…

Май 1983 года

Незабываемая командировка

От жары не было спасения даже в тени ветвистых чинар. Вот уже больше часа Вадим Одинцов ждал хоть какого-нибудь транспорта, чтобы добраться до райцентра, который представлялся ему небольшим городишкой.

Транспорт- то был, но все мото и авто средства пролетали мимо, подняв клубы пыли. Сидящие в них люди с удивлением оглядывались на слишком изящно одетого молодого человека, «голосующего» на дороге в такое время. Действительно, во время «белой страды» такому зрелищу можно было подивиться, ведь в пору невыполнения плана районом по сдаче «белого золота», каждая пара рук была на счету.

Уже успев отчаяться, Вадим присел у родничка, журчащего неподалеку. Вынул из «дипломата» блокнотик с ручкой и стал набрасывать штрихи, создавая макет будущей статьи. Он так увлекся этим, что даже вздрогнул, услышав прямо над своей головой голоса:

– Коленька, я прошу тебя, не надо, нас могут увидеть! ..

– Опять твои страхи, здесь никого нет!

Вадим тихонько вышел на дорогу, чтобы не беспокоить влюбленных и встал в десяти метрах от серого «москвича», оставленного на обочине. И подумал: «только неделю назад, милая Аленка, я целовал тебя на прощание, а теперь не знаю о тебе ровным счетом ничего – ни где ты, ни с кем ты…» Когда они прощались, Алена сказала: «я тебе ничего не обещаю. Если встретимся вдруг, отвечу на твои чувства, а если нет – прощай навсегда!» Но в пустых глазах девушки читалось равнодушие, и все было понятно без слов.

– Аленка, ну подожди же! – этот мужской окрик с явным узбекским акцентом, заставил Вадима обернуться.

К автомобилю бежала красивая девушка лет девятнадцати. Она села в машину, оставив дверцу открытой и, заметив Вадима, явно смутилась.

– Коля, ну мы едем, наконец?!

– Едем, крошка, едем,– ответил мужчина лет тридцати пяти, нехотя садясь за руль.

Вадим отошел от машины и отвернулся, но эта странная и несовместимая на вид пара, вовсе не собиралась приглушать свои голоса. Девушка очень чисто и быстро говорила что-то на узбекском языке, хотя это так контрастировало с ее явно славянской внешностью, но монолог был прерван.

– А я не хочу ничего слышать ни о твоих суперкультурных родителях, ни о своей глупой жене!

– Ты сам во всем виноват!

– Все, прекрати истерику, вечером договорим!

Машина резко тронулась и с визгом остановилась возле Вадима. Водитель предложил подвезти уставшего Вадима, сказав, что автобус до города придет только через час. Парень разместил рядом с собой немудренные вещички: «дипломат» и сумку с аппаратурой, при виде которой водитель спросил:

– Ты что, журналист, что ли?

– Да, в некотором роде, – нехотя ответил Вадим. Ему совсем не хотелось менять свое первое мнение от встречи с этой парой и он отвернулся, глядя в окно.

Но, надо помнить, что приехал он в Среднюю Азию, где вообще не принято, не расспросить приезжего о здоровье его самого и родни, о впечатлениях и тому подобном.

– Я ведь тоже в прошлом корреспондент, а сейчас – капитан милиции. Зовут меня Кобул, но для всех проще Коля. А прекрасную принцессу зовут Алена. Ээээ, хочу я спросить, ты долго молчать собираешься?

– Очень приятно, Вадим Одинцов, газета «Киевский комсомолец».

И тут посыпались анекдоты и шутки на тему, если бы Коля знал, что к ним украинский корреспондент едет, такую встречу организовал бы! За смехом и шутками быстро въехали в город.

Заметно было, что Алена так и не отделалась от смущения. Она попросила остановить машину и вышла при въезде в красивый, к удивлению Вадима, районный центр. Хотя вся красота его показалась молодому человеку искусственно созданной, какой-то неестественной.

Конечно, как любой гостеприимный азиат, Коля настоял на том, чтобы Вадим заехал к нему в гости. Когда машина подъехала к резным голубым воротам, Коля просигналил, и ворота тут же распахнули два обаятельных мальчика. Вадим осматривался вокруг, пока хозяин ставил машину в гараж. Опрятностью и постоянно уделяемым вниманием веяло от детей, двора, сада и от самого дома. Он и не заметил, как во двор вышла женщина.

– Рады видеть у себя гостя! Проходите, пожалуйста, – произнесла она с ясной, широкой улыбкой.

По всей видимости, ей было лет около тридцати. Светлые локоны спадали на шикарный шелковый халат и вздрагивали при движении.

– Здравствуйте, хозяюшка, я приехал в ваш город в командировку. Меня зовут Вадим, – приложив руку к сердцу, сказал молодой человек,

– Очень приятно. А я – Катя, ну проходите же!

Мальчики уже ждали гостя, держа в руках кувшин с водой и медный тазик для омовения рук и полотенце.

– Располагайтесь, здесь будет ваша комната, хотя… – Катя задумалась, поглядев в окно,… Вы любите песни? Наши соседи каждый вечер поют русские народные песни, и, если Вам не понравится, говорите сразу…

– Ну что Вы, я вообще в гостиницу собирался, как то неловко получается… – Вадим посмотрел в окно и обомлел: по ту сторону забора он увидел Алену

– А песни поет эта милая девушка?

– Ооо, нет, ее милые родители. А с этой девушкой, я думаю, мой супруг Вас еще познакомит, – с ноткой печали в голосе произнесла Катя.

На веранде, где вся семья Абдураззаковых собралась к ужину, было очень уютно. Старшего сына, очень похожего на маму, звали Олежкой, близнецов Муратом и Пулатом, а еще по веранде носилась очаровашка по имени Севара. Не напрасно Вадиму много рассказывали о гостеприимстве узбеков. Хозяева старались угодить гостю во всем, и даже дети смотрели на него с каким-то благоговением.

– Видишь, как научилась готовить моя жена? А когда поженились, даже помидор на « шакароп» нарезать не умела!

Катя смеялась, но заплаканные глаза выдавали ее настроение.

После ужина дети встали, поклонились гостю и по старшинству, поочередно подошли к отцу, пожелать «спокойной ночи». Катя укладывала детей, а мужчины разговаривали на отвлеченные темы.

И только вошла Екатерина, как Кобул подскочил и спросил:

– Вадик, ты куришь?

– Сейчас не хочется.

– А я пойду, во дворе покурю, – произнес хозяин и быстро исчез в темноте.

Вадим посмотрел на Катю. Слезы лились рекой из ее больших печальных глаз.

– Что с Вами, Катя, дети заболели?

Отрицательно кивнув головой, женщина знаком позвала его за собой. Они зашли в детскую. Мирно сопели дети. А Катя подвела Вадима к окну и он опять увидел двор соседей, но с другой стороны. В одном из окон горел ночник, и, вдруг, оно распахнулось, и Вадим признал в мужчине, скрывшемся в этом окне, Кобула.

– Не знаю, имею ли я право рассказывать Вам об этом, да и нужно ли оно Вам, но мне и высказаться-то здесь некому. Вы уже, наверное, поняли, что у нас здесь происходит, а я расскажу, что было раньше.… С Валерой – своим первым мужем я познакомилась, когда была такая же, как наша соседка. Он приехал на строительство очередного объекта главным инженером нашего треста. Молодой. Красивый. Сильный. Он себя обожал, потому, что его любили все. Легко умел все быстро поставить на свои места, властвовал самозабвенно и чинно. Нет, я не любила его, Валера просто легко подчинил меня своей воле, и я стала тоже упиваться высоким положением своего мужа и господина.

Первым человеком, заставившим посмотреть правде в глаза, стал Коля. Он появился на нашей стройке перед сдачей объекта, когда уже Валерий строил планы о переезде в столичный трест, куда его позвали на повышение. Я с маленьким Олегом должна была пока пожить у матери. Вот, если бы он сам меня туда увез, то и не случилось бы ничего у нас с Колей. А так… прямо рассудка мы лишились от страсти, охватившей нас тогда…, и о сыне я даже позабыла на время. Как мама плакала, увещевая меня о том, что до добра этот роман не доведет.

Оскорбленный Валерий, быстро узнав обо всем, подал на развод и сейчас исправно платит хорошие алименты на Олежку. Счастливы мы с Колей были только два года, и родители его помогли мне освоиться в этом чужом краю,

и сыночка моего приняли, как родного. Дом этот отец начинал строить, пока Коля мой ездил по стройкам Советского Союза, а мы уже вместе радостно вили это гнездышко, пока я не забеременела. Мы расписались. Коля начал работать в милиции, а Алена, приехав на каникулы, так и осталась дома, перевелась на заочное отделение и работает там же – секретарем. Я ее и не обвиняю ни в чем, сама ведь когда-то тоже поступила очень плохо.

Не знаю даже, что и предпринять. Уехать? Он не отпустит меня и родителей жалко, один у них сын и внуков они обожают. Я бы и терпела, если бы не сплетни наших кумушек, стыдно на улице показаться и дети взрослеют, все уже понимают.

Вадим с Катей еще долго разговаривали. Потом он еще слышал, как поют родители Алены. Ему даже понравилось, вспомнилось детство, проведенное у бабушки на хуторе. Он еще долго ворочался, вспоминая свою ветреную Алену и вообще, не мог уснуть от массы впечатлений, закруживших его сегодня.

Зато утром никак не мог открыть глаза, несмотря на то, что развеселившийся Коля придумывал все новые шутки, чтобы разбудить засоню. Наконец, он просто поставил Вадима на ноги и, плеснув ему в лицо холодной водой, виновато улыбнувшись, сказал:

– Прости, но я хотел подвезти тебя до редакции. Тебе же надо отметить командировку.

– Да-да, – лихорадочно повторял Вадим, натягивая на себя узкие джинсы.

Не прошло и десяти минут, как серый «москвич» мчал их по городу. Встреча с Аленой произошла неожиданно: взвизгнули тормоза и она внезапно осветила собой все вокруг. «Точно принцесса», подумал Вадим. Тонкие светлые брючки, золотистая кофточка и босоножки на таком высоком каблуке, что при ходьбе девушка была похожа на Русалочку из сказки, все так сочеталось с ее белоснежной и светящейся кожей и пушистыми светлыми волосами.

– Ну, вот мы и приехали. Только, Вадим, ты не подумай, что центр так далеко от нашего дома. Я тебе просто город показать хотел.

«Или на Алену свою полюбоваться подольше хотел», подумал Вадим, злясь на себя за то же самое…

– Смотри, Вадим: это твое здание, а это – наше, – показал Коля на два двухэтажных здания, стоящих рядом, – тебя проводить?

– Тут уж я сам, спасибо большое, и вообще, за встречу спасибо, Коля, я то второпях и вещи не взял, давай, я уже в гостиницу переберусь.

– Даже не представляешь, как я на тебя обижусь. Пожалуйста, живи у меня, сколько тебе надо. Дом у нас большой и спокойно там, а гостиница и далеко, и не очень там комфортно будет для работы. Ты же писать сюда приехал, а не шумную молодежь гонять?

– Ну ладно, уговорил. Вечером к вам, раз не обременяю. Только разреши мне тоже вас иногда угощать. Меня бабушка многому научила, могу и удивить вас украинскими изысками.

– Согласен! Вот это мужской разговор!

Еще одним открытием оказалось, что окна кабинета, в котором выделили место украинскому журналисту выходили прямо на стоянку личных автомобилей. Когда знакомство с коллегами завершилось, Вадима оставили одного. Правда, через некоторое время, постучавшись в дверь, вошел рано располневший и, все же, каким-то чудом влезший в джинсы 46 размера, коллега, представившийся Шухратом. Он торжественно поставил на стол поднос с фруктами, лепешками и чаем. Шухрат разлил чай по чашкам и обмен опытом начался. Хотя, это был скорее обмен новостями республиканского масштаба. В положенное время в кабинете ответственного секретаря, коим и оказался Шухрат, зазвонил телефон и женский голос сообщил:

– Шухрат Каримович, вас ждут к обеду.

Вставая, Вадим случайно опрокинул стул, а ставя его на место, так и замер, глядя в окно, увидев садящихся в машину Колю и Алену. «А ведь сказали, что в милицейской столовой обедать будут» подумал он.

– Ага, ты тоже уже попался в сети нашей красавицы-пираньи? – Шухрат перехватил взгляд Вадима,– знакомо, но не ново…

Оправдываться было бесполезно, так как коллега все переводил в шутку.

Обед прошел прекрасно. Все сотрудники были очень общительные молодые люди и обладали отличным чувством юмора. Только главный редактор был лет пятидесяти и часто приговаривал в шутку: «Эх, молодежь, молодежь утром не разбудишь, вечером не найдешь!». Вообще, Вадиму показалось, что такую редкостную спаянность коллектива, он видит первый и последний раз в своей жизни. Сразу было заметно, что редактор умел не только руководить творческой деятельностью своего коллектива, но и был душой любой компании. Вадим был уверен, что на свою временную работу он будет ходить, как на праздник.

Вечером, по дороге домой, Алена поразила обоих мужчин неожиданным предложением.

Она пригласила Вадима на концерт приехавшей в город рокгруппы, предварительно спросив разрешения на то у Коли. Больше всего это предложение понравилось Кате: она сама погладила Вадиму рубашку и почистила велюровый пиджак. Собравшись и выйдя на улицу, Вадим еще минут семь ждал «принцессу», которая вообще превзошла все ожидания своим, сражающим наповал любого, видом.

– Стесняюсь спросить, а зачем Вы так много уделяете внимания своей внешности в этой глуши? – неожиданно для себя, спросил Вадим, – ведь Коля итак влюблен без памяти…

– Во-первых, я думала мы давно на «ты», а во-вторых, – Алена так глубоко заглянула в глаза Вадиму, что сердце парня ухнуло куда-то очень далеко, – у нас в городе много приезжих, – чеканя каждое свое слово, пропела красавица.

– А что же это Вы хотите сказать, – опять спросил Вадим, – что Вам вообще глубоко «тьфу» на Коленьку?

– Я сказала только то, что хотела сказать. А Вы, однако же, очень вредный, хотя мне это даже нравится. И вообще, какая разница, люблю я его или нет? Может мне просто скучно и хочется иметь богатого любовника?!

– Неужели Вы не понимаете, что разрушаете чужую семью? У него четверо детей.

– Ничего, денег на алименты хватит. И родители у Коли богатые и известные в районе люди, никого в нищете не оставят. И вообще, перестаньте мне вбивать в голову эту дурацкую мораль. Вы в Средней Азии. Мужчины здесь любвеобильные и содержать две жены им не в тягость, Кате надо было знать об этом, когда от русского мужа убегала. А я знаю, что делаю. Завтра, например, уезжаю в Ташкент, а потом, – Алена мечтательно улыбнулась, – мы с Колей и моя подружка с женихом, ой, – да, не смотрите Вы так, у него нет семьи и четверых детей, едем в Красноярск. Они будут работать на стройке, а мы с Колей так же, как и здесь – в милиции.

Вадим просто кипел от гнева:

– Вы ничего не сказали о Кате. Что будет делать она?

– Почему, я сказала. Она будет хорошо обеспечена. И мои родители ей будут помогать, хотя они еще не в курсе моих планов на будущее.

Больше у Вадима не было желания разговаривать с этим «бездушным существом». Молча вел он ее и с концерта, не замечая восторженных взглядов и реплик в их адрес. Алена же, наоборот, держалась так, будто для того и идет под руку с Вадимом, чтобы вызывать всеобщее восхищение и улыбаться в ответ. Действительно, внешне они выглядели очень эффектной парой. Но Вадима сейчас тревожило другое, он шел и думал:

«Почему я до сих пор с ней так любезен? Ведь она только внешне – конфетка, а внутри…», – он очень долго искал сравнения с чем-нибудь нехорошим. Нашел только, когда ложился спать, и потом все повторял: «мухомор»… Хотя, почему именно этот гриб, мало ли в лесу поганок красивых… ночью ему снилось большое мухоморовое поле, а в центре сидела Алена в красном сарафане с белыми горошинами и громко пела…

Утром, за завтраком, Вадим заметил, что хозяева поменялись настроениями. Катя просто светилась от счастья, а Коля был очень хмур и чем-то явно недоволен. Уже в машине он, как-бы невзначай, бросил:

– Говорят, вы очень хорошо смотритесь вдвоем? Она тебе нравится? Что ты молчишь?

– Да не нужна мне твоя Алена, у меня своя есть. Не такая ветреная, между прочим. И ты еще веришь в то, что она имеет понятие о силе человеческих чувств?

– Я просто люблю ее, хотя и Катю жалко и все, что надо, понимаю…

Как паршиво начался день… С самого первого «говорят» не заладились дела. К нему стали приставать знакомые и незнакомые, желающие предостеречь и оберечь от чар Алены. Все пытались рассказать какие-то фантастические вещи, связанные с этой красавицей. Один только Шухрат, появившийся в редакции попозже, был весел и заботлив. Увидев, как осаждают Вадима коллеги, он вызвал рабочий УАЗик и повез дорогого гостя по полевым станам, которые окружали город ровным зеленым кольцом.

Вадим так устал от «благородных подсказок», выслушанных с утра, что с трудом включился в работу. Но, буквально после первых интервью, взятых у колхозников, с таким интересом занялся сбором информации о «белом золоте», что и домой уезжать не хотел. В город они вернулись, когда уже все спали, чему он был несказанно рад. И все последующие дни, с раннего утра, Шухрат заезжал за ним и до поздней ночи Вадим с интересом снимал и записывал на пленку многочисленные беседы с этими открытыми, даже немного наивными тружениками. Об их чувстве ответственности перед Родиной можно было написать бесконечно много репортажей, статей и стихов. Чем Вадим и активно занялся, так, что даже на время забыл о страданиях Коли и Кати, хотя, пока Алена отсутствовала, все шло у них своим чередом.

Вадим однажды забежал на почтамт и заказал разговоры с Киевом. Отчитавшись начальству о проделываемой работе, он связался и с конторой своей Алены. Там ответили, что она взяла отпуск и уехала из города.

И тогда он полностью углубился в работу, не замечая череды дней, сменяющих ночи. Готовые репортажи и пленки запечатывались в конверты и отправлялись в Киев, радуя начальство Вадима. Материала было уже с запасом и тогда Вадим вспомнил о своем обещании удивить гостеприимных Абдураззаковых своими угощениями. Закупив необходимые продукты на колоритном местном рынке, воспользовавшись отсутствием хозяев (вся семья поехала в цирк), Вадим накрыл такой шикарный дастархан на украинский манер, что точно достиг ожидаемого им эффекта. Борщ с пампушками, вареники с вишней, баклажановые рулетики и даже пироги с капустой понравились всем, даже маленькой Севаре. А еще, Вадим украсил веранду шарами с надписями « С днем семьи», и все дружно и весело поиграли в общие игры и конкурсы.

– Сегодня самый лучший день в моей жизни. Спасибо всем и, особенно, тебе, Вадим, – приложив руку к сердцу, сказала Катерина.

Все наперебой стали благодарить Вадима, даже Коля. Тогда Вадим попросил разрешения погулять с детьми на речке, чему все несказанно обрадовались. Вернувшимся поздно вечером показалось, что в доме восстановилась полная идиллия. Коля даже сам пошел укладывать детей спать.

А Вадим, ложась спать, взмолился: «Господи, сделай так, чтобы Алена – Мухомор не возвращалась!!!». Конечно, эти же мольбы возносила к небесам и Катя.

Буквально через три дня, Вадим допоздна был в редакции, печатая фотографии семьи Абдураззаковых в их семейный праздник. Пачку фотографий со счастливыми лицами, он упаковал вместе с красивыми рамочками и хотел предложить Кате разместить их в доме, чтобы изменить ауру на положительную.

Подойдя к дому, Вадим услышал от соседей не только песни родителей, но и громкие, оживленные, похоже, уже не очень трезвые, разговоры во дворе. Пока открывал калитку, он явно слышал несколько раз возгласы Коли со знакомыми ему по рассказам Шухрата, названиями «Шерман Булак», «АрсланБоб»… И понял, что Алена выполнила свое обещание и приехала не одна. Шухрат говорил, что не так далеко от их города есть красивые места, но они находятся в горных ущельях и ехать туда надо не на один день, потому, что путь очень трудный. Обещал также, что по окончании командировки именитого гостя, уговорит редактора выделить машину для поездки в эти незабываемые места.

Конечно, совсем не до сна оказалось потом Вадиму и Кате. Она тоже слышала о том, что муж собирается немедленно везти пьяную компанию на горные курорты и спрятала ключи от гаража, хотя прекрасно понимала, для нетрезвого Коли препятствий не существует в принципе.

– Уже скоро утро, пойду к детям в комнату, – отдыхай, Вадим, а то мы совсем тебя замучили своими разборками, – сказала Катя.