– Нет, я серьезно! Даже у психов есть внутренняя логика. Такие убийцы обычно предпочитают либо «близкие» кровавые убийства, либо стрельбу издалека, без непосредственного контакта с жертвой. До этого все указывало, что Сараев пострелять любит, да еще и из укрытия. И вдруг – нож! С которым наш маньяк управлялся лучше, чем с пистолетом.

Какого хрена он тогда нож тут оставил?

– Потому что от пули сложнее убежать.

– На чьей ты вообще стороне?!

– На твоей, – заверил ее Ян. – Но для расследования этого недостаточно. Я всего лишь говорю тебе то, что мне будет говорить начальство. Дело закроют.

– Так постарайся, чтобы не закрыли!

Однако одних стараний тут было недостаточно, тень невидимого режиссера нависала над этой историей и дальше. Выяснилось, что Сараев звонил Алексею Тимофееву примерно за час до убийства – и это как раз было то самое подтверждение их знакомства. Тимофеев, в свою очередь, всего лишь принял этот звонок. Но Александра прекрасно помнила о том, что его вещи пропали. Возможно, у него был второй телефон? Может, он и был контактом, посредником между всеми сторонами?

Доказать это не представлялось возможным, и дело сочли завершенным. Не закрыли, ведь необходимо было определить, как Сараев и Тимофеев сошлись, но… Для Александры было важнее то, что в полиции поверили: убийца мертв, опасности больше нет.

А значит, от палаты Андрея должны были убрать охрану. С этим нужно было что-то делать. Это только официально его признали случайной жертвой, Александра не сомневалась, что избавиться хотели именно от него. Как только режиссер узнает, что Сараев облажался, он будет искать другой способ завершить дело.

– Ты помочь сможешь? – спросила она у брата, когда они в очередной раз обсуждали это дело.

Других тем между ними сейчас не было. Александра понимала, что это не совсем правильно, что она зациклилась. Что следовало бы узнать, как там дела у Алисы, потому что ее исчезновение из жизни Яна – это ненормально после нескольких лет отношений. Но едва Александра начинала думать об этом, как в памяти снова гремели выстрелы, и ей казалось, что она чувствует горячую кровь на руках.

Нет, не получится уже соскочить или даже сделать паузу, пока тот, кто все это устроил, не будет уничтожен. Впрочем, этими планами во всех подробностях она не делилась даже с братом. Ян ее понимает, и все же в их дуэте он остается «хорошим копом» – жизненный опыт уже не удалишь и не перепишешь.

И все равно главной задачей для нее оставалась охрана Андрея. Все будет зря, если у него все-таки отнимут жизнь. Это она и попыталась объяснить теперь брату.

– У меня есть деньги, если что, – завершила Александра. – Но тут денег недостаточно, связи нужны, а такого рода связи у меня найдутся только в Австралии.

– Могу патрульных подогнать, – предложил Ян. – Хотя тоже так себе вариант: рано или поздно доложат наверх.

– Да и толку мало от твоих патрульных. С нами играет кто-то очень хитрый и умный. Он даже первоначальное нападение сумел обставить так, что сухим из воды вышел. Тут нужно нечто большее, равное ему…

– Что ты собираешься делать?

– Метаться в поисках спасения, – усмехнулась Александра. – Сколько еще ты сможешь придержать рядом с Андреем официальную охрану?

– Сегодня, думаю, смогу, максимум – еще завтра. Что ты планируешь?

– Увидишь.

– Не уверен, что готов оценить интригу, – нахмурился Ян.

– Да все в рамках закона! Ты сейчас чем собирался заняться?

– Допросить знакомых Сараева и, если успею, Тимофеева.

– Вот и занимайся, благословляю. Дело это скучное и вряд ли перспективное. Так что я пока сосредоточусь на охране.

У семьи Эйлеров хватало влиятельных знакомств, но только в определенных кругах. А законная помощь сейчас была почти бесполезна, требовалось нечто большее… Александра слабо представляла, что у нее получится, но нужно было начинать.

Она отправилась к Виктору Шереметьеву.

Про отца Андрея она знала не так уж много. Например, то, что с сыном они не ладят. При упоминании родителя Андрей неизменно мрачнел и спешил сменить тему. Александра его не осуждала – она и сама не могла похвастаться переизбытком любви к папаше. Да и какое ей дело до его родни? Она не собиралась встречаться с Шереметьевым-старшим, ей важен был только Андрей.

Теперь все изменилось, Виктор мог пригодиться ей. Перед законом он всегда был чист: в прошлом он работал в крупных государственных больницах и снискал славу в международном медицинском сообществе как талантливый хирург и ученый. После выхода на пенсию он обзавелся собственной клиникой пластической хирургии. Впрочем, самолично он никому силиконовые груди не вставлял и губы не увеличивал. Шереметьев был лишь мудрым управленцем, умело использующим былую славу для привлечения клиентов.

Но это, опять же, открыто, перед законом. Александра не сомневалась, что у него хватает секретов. Если бы он и правда был лишь гениальным врачом, сын бы от него не шарахался! Да и потом, ее собственный папаша ныне пребывал в маразме, но когда-то он был отличным следователем. И даже в поврежденном мозгу Михаила Эйлера сохранилась память о том, что Виктор Шереметьев связан с мафией. Теперь Александра готовилась проверить, будет ли от этого толк.

Она явилась в клинику без записи. Прошла по глянцево блестящим коридорам так, будто именно она тут всем заправляла. Конечно, молоденькие администраторы пытались ее остановить, однако ее уверенность смутила даже их, и они были не слишком активны в своем протесте. Так что до кабинета Шереметьева она добралась без труда.

Она просто назвала секретарше свое имя, пояснений не давала. У нее были все основания полагать, что Шереметьев ее знает. Это не означало, что он ее примет – напротив, мог послать подальше уже осознанно, и она бы не настаивала больше на встрече, потому что от такого человека помощи не дождешься.

Но посылать ее он пока не стал, он пригласил ее к себе.

Александра знала, что Виктору Шереметьеву шестьдесят девять лет. Собственно, на них он и выглядел: еще далеко не дряхлый, но и не моложавый, иссушенный временем, исчерченный морщинами, убеленный сединой. Хотя седина в их роду ранняя – она Андрею лет в тридцать досталась. Виктор сидел за столом и наблюдал за незваной гостьей. Глаза у него были светлые, светлее, чем у сына, и не выражающие ровным счетом ничего. Белый халат он на работе не носил – для того, кто давно уже не заходил в операционную, это было бы фарсом. Вместо этого он предпочел дорогой, отлично сидящий деловой костюм.

Но даже через этот лоск и показную ухоженность Александра сумела обозначить для себя одну простую истину: Виктор Шереметьев пьет. Не выпивает по чуть-чуть по праздникам, а конкретно так прикладывается, наверняка с запоями. Он определенно пытается это скрыть, но продолжается все не первый год, и изменения внешности – отечность лица, красные прожилки на глазах, припухший нос, – постепенно становятся очевидными, особенно с поправкой на возраст.

Андрей об этом не упоминал – хотя оно и понятно, он вообще в разговорах о семье каждое слово чуть ли не пипеткой отмерял. Александра пока не решила для себя, как использовать это знание, она просто ничего подобного не ожидала. Люди такого ума и такой железной воли, как у Виктора Шереметьева, редко ищут примитивного забытья…

Это все-таки его дело. Для нее важнее было то, что он ее принял. Не дожидаясь приглашения, Александра устроилась в гостевом кресле напротив его рабочего стола. Шереметьев продолжал прожигать ее взглядом, с тех пор, как она вошла, он не произнес ни единого слова.

– Вы ведь знаете, кто я? – осведомилась Александра.

– Да.

Вот так, «да» – и все. А недавно ей казалось, что Андрей не слишком разговорчив! Теперь понятно, в кого.

– Тогда знаете вы и то, что тема для разговора у нас всего одна. Насколько мне известно, вы ни разу не были у него в больнице.

– А смысл? Он овощ.

– О таком и речи не идет, мозг не пострадал!

Прозвучало куда эмоциональней, чем хотелось, и Александра знала, что это ошибка. Она просто не сдержалась: эти дни и бессонные ночи не пошли ей на пользу. Она сделала глубокий вдох, пообещав себе больше не попадаться.

– Прямо сейчас – овощ, – отрезал Шереметьев. – Он не поймет, приходил я или нет. А раз так, какой смысл?

– Да уж… Вы знаете, кто напал на него?

– Нет.

– Даже не догадываетесь?

– Это работа полиции – разбираться в таком.

– Да, у полиции есть подозреваемый, – кивнула Александра. – Думаю, вам скоро сообщат о нем.

– Вы только что сообщили.

– А я как раз не считаю его подозреваемым. Я думаю, что его следствию подсунули намеренно, а тот, кто действительно хотел убить Андрея, еще на свободе. Мне нужна ваша помощь.

– Какая же?

Шереметьев не был удивлен или даже заинтригован. Он говорил с ней как человек, который все для себя решил, но из вежливости тянет время перед непременным отказом.

– Андрею необходима охрана, – пояснила Александра. – Круглосуточная. И не какие-нибудь тупые дуболомы, а люди с мозгами, потому что нападение, если оно все-таки состоится, не будет ни простым, ни очевидным.

– Опять же, это работа полиции.

– Полиция на сей раз не справится.

– Ну а я здесь при чем? Я ведь всего лишь врач, да еще и пожилой человек. Какое отношение я могу иметь к организации столь сложной охраны?

– Вы еще и его отец – странно, что это не прозвучало.

– Как его отец, я за него очень переживаю. Плохо сплю и мало ем. Буду за него молиться в свободное время.

– И это все?

– Все, что я могу.

Шереметьев говорил мало и осторожно, словно опасался записи. Но Александра по глазам видела: старик все прекрасно понимал. И риски, и истинную потребность в охране. Ему просто было плевать, он уже списал Андрея со счетов. Он даже в больнице сына не навещал не из-за собственной нелепой теории с «овощем», а потому, что ему было все равно.

Тут Александра могла бы многое сказать ему – но смысла не видела. Она боялась сорваться, выместить на нем всю злость на тех, кому ей хотелось отомстить. Но это привело бы ее разве что в «обезьянник», и о расследовании можно было бы забыть. Поэтому она встала и, не прощаясь, покинула кабинет Шереметьева.

Хотелось просто орать – громко, на всю улицу, не таясь. Но для расследования это тоже сомнительная стратегия, особенно при том, что вопрос охраны остался нерешенным, а время стремительно утекало. Направляясь сюда, Александра не сомневалась, что Шереметьев поможет. Возможно, поворчит и заставит ее разделить с ним расходы, однако от сына своего не отвернется. Она не ожидала, что старый алкаш способен на такое, поэтому и не подготовила план Б. Теперь приходилось выкручиваться, и вариант она видела только один…

Это был паршивый вариант, как ни крути. И с практической, и с человеческой точки зрения. Если бы она попыталась обсудить такое с Яном, он просто покрутил бы пальцем у виска, и в этой бесхитростной характеристике ее умственных способностей был бы прав. Но жизнь Андрея для нее все равно была дороже, так что Александра уняла и совесть, и гордость.

Сразу от клиники пластической хирургии она поехала к ночному клубу. Места, в которых она искала защиту, несколько забавляли Александру, но сейчас ей было не до смеха. Ей нужно было срочно поговорить с Русланом.

Еще недавно она запрещала ему видеться с ней, да и сама была уверена, что ни одной встречи больше не состоится. Зачем? Общаться с бывшим, который тебя все еще любит, и делать вид, что вы – настоящие друзья, сомнительное развлечение. Александра не отличалась склонностью ни к садизму, ни к мазохизму. Забвение казалось ей единственно правильным выходом, и все равно именно она нарушила их договор первой.

Руслан мог бы и не общаться с ней. Да ему следовало послать ее, причем сразу, и у него было на это куда больше прав, чем у Виктора Шереметьева! А он ее принял. Это не удивило Александру: такая любовь, как у него, схожая с наваждением, за пару месяцев не проходит.

Он лично встретил ее у дверей и проводил в кабинет. Она успела заметить, что на руке у него больше нет обручального кольца.

В целом, выглядел Руслан неплохо. Развод с супругой и расставание с Александрой его точно не уничтожили. Есть люди, которые всегда поднимаются на ноги, как бы сильно жизнь ни приложила их об землю, и вот Руслан как раз был из их числа. Да, он казался уставшим и не выспавшимся, так это понятно: в такое время люди, связанные с бизнесом, и не станут веселиться. Даже ночной клуб, в котором они встречались, был закрыт на неопределенный срок, использовать его сейчас можно было только как офис.

Руслан вообще мог работать из дома, но здесь ему было удобней. Он не держал ни секретаршу, ни других помощников, да и одет был не в костюм, а в свитер и джинсы. Он сам сделал кофе, а Александра просто наблюдала за ним, не решаясь заговорить. Ян зря считал, что у ее наглости нет границ: границы есть у всего. Теперь Александра даже не была уверена, что правильно поступила, придя сюда.

– У тебя такой виноватый вид, будто ты кидалась новорожденными птенцами в окна детского сада, – заметил Руслан.

– До такого еще не дошло, но тебе все равно не понравится то, за чем я пришла.

– Да я уже понял…

– Возможно, ты меня даже возненавидишь.

– Возможно, – легко согласился Руслан. – Но от того, что ты перед этим будешь полтора часа нерешительно пыхтеть, никому не станет легче, ведь так?

– Пожалуй… Ты знаешь, с кем я встречаюсь прямо сейчас?

Руслан быстро отвернулся к окну, и его лицо она больше не видела. Тем не менее, он ответил:

– Немного. Я один раз спросил об этом у Яна, он ответил, на этом – все.

– Ну вот, и этому человеку сейчас очень нужна помощь… Так уж вышло, что твоя.

Она рассказала Руслану правду – всю, до последней детали. У Александры не было права просить его о помощи, и честностью она могла хоть немного компенсировать то, что обязательно сделает ему больно. Она просто не знала, к кому еще обратиться – время поджимало.

Руслан не был преступником, но он преуспел в бизнесе, где столкновение с людьми, живущими по другую сторону закона, неизбежно. Да и не только с ними: он наверняка знал наемников и охранников, которые действовали своими методами. Это близнецы выросли в полицейском мире, у Руслана была другая история. К тому же, Ян упоминал, что за время поиска Александры Руслан часто обращался к «узким специалистам», и они сейчас тоже могли быть полезны.

Подвох заключался только в том, что у Руслана не было ни единой причины помогать ей – и сто причин отказаться. Она бы даже не обиделась… Но когда Александра закончила рассказ, он не спешил гнать ее прочь.

– Он сейчас в государственной больнице? – спросил Руслан. – Смертник этот твой.

– Не называй его так, пожалуйста, – поморщилась Александра. – Даже в шутку. Конечно, он в государственной больнице, куда еще его могли повезти?

– Это плохо сразу по нескольким причинам. Во-первых, если он там подхватит вирус, ему точно хана. Во-вторых, по той же причине туда никакую охрану не пустят, кроме полиции, а полиция больше не при делах.

– Что ты предлагаешь?

– В идеале, его нужно перевезти в небольшую частную клинику, ее контролировать проще. Да и потом, если кто-то за ним охотится, он уже выяснил, куда увезли Андрея, и сейчас продумывает, как туда добраться.

А добраться туда будет просто! Александра невольно вспомнила больницу, заполненную людьми в защитных костюмах. Да под всем этим камуфляжем не поймешь, кто свой, кто чужой! Руслан прав, в маленькой больнице с контролем куда проще. И все же…

– Руслан, он действительно в плохом состоянии, – признала Александра. – Сейчас стабилен, да и перевозку, может, перенесет. Но ему в любой момент может стать хуже, понадобится врачебная помощь.

– И что? Я его не в стриптиз-клуб везу, вообще-то!

– Но все эти частные клиники предназначены в большей степени для реабилитации…

– Они много для чего предназначены, – возразил Руслан. – Этот вопрос я решу. Запиши мне, где именно он находится, я тебе отзвонюсь, как разберусь со всем.

И снова во всем этом чувствовалась ирония, причем злая… Виктору Шереметьеву, посвятившему жизнь медицине и обросшему связями, было бы проще простого помочь сыну, а он этого не сделал. Зато сделал посторонний человек, которому Андрей даже не нравится!

– Я могу заплатить за это… – нерешительно предложила Александра.

– Не нужно.

– Позволь мне хоть как-то отплатить!

– Буду нуждаться – отплатишь, – усмехнулся Руслан. – А пока, к счастью, не нуждаюсь.

И оба они понимали, что расплатиться за такое одолжение Александра не сможет никогда. Потому что то, что она может предложить, у Руслана и так есть. А то, что ему нужно, она дать не сможет.

Вроде как она получила то, чего хотела, а на душе все равно было пусто, словно все разом выжгли. Нужно было снова отвлечься, и Александра поспешила вернуться в машину. Уже оттуда она позвонила брату.

– Чем занят?

– Только что закончил допрос коллег Сараева, – отчитался Ян. – Одни уверены, что ничего не происходило. Другие считают, что он был нервным и возбужденным, но непонятно, почему. Агрессии не заметил никто. И те, и другие пару недель не общались с ним лично, только по видео и телефону, а это не то же самое. Теперь вот планирую побывать в клубе, где бодибилдеры тусуются. Там он мелькал до тех пор, пока это не запретили.

– Думаешь, качки знают больше?

– Могут знать, у них, насколько я понял, довольно сплоченное сообщество. А что еще остается? Телефон, кстати, проверили. Тимофеев и Сараев действительно созванивались всего один раз – в день убийства Тимофеева. Жена Тимофеева Мирона Сараева ни в каком виде не опознала. Как видишь, у нас куда ни плюнь – в тупик попадешь.

– Вообще-то, есть и еще одна версия, ты только в нее плеваться не спеши.

– Это какая же?

– Самоубийство Андрея, – неохотно напомнила Александра. – То, из-за которого мы познакомились. Он считал это худшим поступком в своей жизни.

– Но так и не сказал тебе, что сделал?

– Нет, а я не расспрашивала, потому что для себя решила, что он загоняется на пустом месте. Есть у него такая черта! А вот теперь давай представим, что он совершил реальное преступление и наказать себя смертью хотел не просто так. За преступления иногда мстят.

– Это все очень трагично, но дело было в декабре, – указал Ян.

– Возможно, даже в конце ноября, сомневаюсь, что он вот так сразу на крышу ломанул. Ты Достоевского вообще читал?

– Достоевский мне сейчас не поможет. Даже в ноябре, и никто ничего не знает, а единственный человек, которому известна правда, еще не очнулся. Что толку от такой версии?

– Я сомневаюсь, что он единственный. Нужно опросить тех, кто с Андреем работал… И я сейчас не про работу ветеринара говорю.

У того, что близнецы оставили теневой бизнес Андрея в покое, обнаружился неожиданный недостаток: они слабо представляли, с кем он работает. Но это не критично, просто времени отнимет больше. Им известно, что операции он проводил в подвале ветеринарной клиники, оттуда и нужно было начинать поиск.

– Займись этим, – попросила Александра.

– А сама заняться не хочешь? Где ты вообще шастаешь?

– Я к тебе потом присоединюсь, у меня пока есть дело.

– И ты, конечно же, не скажешь мне, какое?

– Обсудим все, когда приеду.

Она доверяла брату – с этим вопросов не было, и она не боялась, что Ян начнет морализаторствовать или отговаривать ее. Но был шанс, что он все бросит и присоединится к ней, а этого Александре не хотелось бы. Есть дела, которыми лучше заниматься в одиночестве…

Или почти в одиночестве. Она заехала домой и забрала из квартиры Гайю, ему полезно было оказаться за городом. Если бы он был человеком, он бы наверняка еще был обижен за то, что она попросту потеряла его. Но собаки слишком добры для пустых обид, в этом ей повезло.

С Гайей все равно было спокойней. Александре категорически не нравилось то, что она собиралась сделать, а молчаливое присутствие пса давало ей хоть какую-то поддержку.

Она знала, где находится элитный пансионат, ныне ставший домом ее отца. Однако Александра была убеждена, что это знание не понадобится ей никогда. Да она узнавала этот адрес в основном для того, чтобы держаться оттуда подальше! А получилось вот как…

Когда во время новогодней встречи ее отец намекнул, что знает семью Андрея, она сразу поняла, что это не шутка и не очередной выкидыш его больного воображения. Там по реакции Андрея все понятно было! Но Александра решила не вдаваться в подробности. Тогда ей это было не нужно – не важно, чем там занимались родители Андрея, значение имел только он сам.

Теперь же каждая крупица информации была на вес золота. Не факт, что Михаил Эйлер сумеет что-нибудь вспомнить, однако попытаться стоило, ставки были слишком высоки.

Пансионат для престарелых, естественно, был закрыт на карантин – его чуть ли не раньше других заведений заперли. Да и понятно, почему! Пока не прекратится вся эта чехарда с вирусом, родственники могли общаться с постояльцами разве что по телефону. Однако телефон Александру не устраивал, ей нужно было смотреть отцу в глаза, видеть, насколько он вменяем.

Так что ей предстояло пробираться партизанскими тропами: главные ворота были безнадежно заперты. Александра сразу направила автомобиль на объездную дорогу, ту, с которой не было прямого подъезда к пансионату.

Машину она оставила на ближайшей заправке, а сама пошла через лес. Дорога получилась долгой, но это ничего, Александре было, о чем подумать. Гайя и вовсе пришел в восторг от возможности свободно нестись сквозь деревья, не отвлекаясь ни на каких пугливых людишек с их еще более пугливыми собачками. Вот уж кто точно зла не держит…

Да и ей не следовало бы. Умом Александра понимала, что ей нужно простить отца. Он уже стар, он прожил свою жизнь, он едва помнит, кто он такой. Да и вообще, не зря же умные люди говорят, что прощение – благо! Беда в том, что умение прощать попадало в сумеречную зону эмоционального, а не рационального. Легко объяснить себе, что нужно сделать. Трудно это принять. Возможно, время когда-нибудь ее излечит, а пока от перспективы встретиться с Михаилом Эйлером у Александры мурашки шли по коже. Этот человек был тесно связан со всем худшим, что произошло в ее жизни – и всем лучшим, что не произошло, это тоже важно.

Она вышла к пансионату со стороны полей. Ворот не было, но Александра без труда нашла запасную калитку в заборе, предназначавшуюся, вероятней всего, для прогулок пожилых пациентов при более приятной погоде. Калитка была заперта на навесной замок, но настолько примитивный, что вскрыть его можно было чуть ли не ногтем. Так что вскоре Александра оказалась среди невысоких коттеджей, напрочь игнорируя тот факт, что ей сейчас туда нельзя, а Гайе и вовсе никогда не было можно.

Она двигалась через дворы, чтобы избежать скандала. Гуляющих в такое время не было – с неба накрапывал мелкий противный дождик, намекавший, что остаться под крышей сейчас будет куда уютней. Это невольно сыграло на руку Александре.

Хотя дома остались не все. Приблизившись к коттеджу отца, она издалека заметила, что кто-то возится в беседке – чистит ее от старых листьев, оставшихся тут еще с осени. Сиделка отца, конечно, кто же еще! Ее, кажется, Ульяна зовут… Александра не бралась сказать наверняка.

Она подобралась к сиделке неслышно, как научилась на охоте в Австралии, и заговорила, только когда была совсем близко.

– Здравствуйте. Прошу прощения за внезапный визит – и за доставленные неудобства.

Женщина, как и следовало ожидать, испуганно охнула и подпрыгнула чуть ли не до крыши беседки. Когда она обернулась, взгляд был откровенно испуганным, но когда она разглядела, кто перед ней, страх рассеялся, сменившись удивлением.

– Ой, – смущенно улыбнулась сиделка. – Вы ж Ян Михалыч… В смысле, сестра…

– Александра. Мы виделись на праздновании Нового года.

– Да… А что вы тут делаете? Вам сюда нельзя!

– Я приехала к отцу.

– Вы уж простите, но я вас к нему пустить не могу, у нас правила! Я бы вам сказала об этом, если бы вы позвонили сначала…

– Я знаю, – кивнула Александра. – Безо всяких звонков.

– Но вы все равно приехали? Зря, я больничные правила не нарушу, никак!

– Это я тоже знаю, поэтому и извинилась перед вами заранее за неудобства.

– Какие еще неудобства?..

Вместо ответа Александра наклонилась к Гайе и велела:

<1 2 3 4 5 >

На страницу: