Полная версия
Аланский треугольник. Мир космоса, галактик, кто их населяет и отношение к нашей Земле. Триллер
– Есть все, – улыбнулся я, – и дожди, и снега, землетрясения, тайфуны и цунами, чего у нас только нет. У нас есть натуральные ткани, но в последнее время чаще используются искусственные, они дешевле. Иногда их смешивают. И у нас есть четыре времени года, когда погода теплее, а когда холоднее, поэтому на каждый сезон мы носим соответствующую одежду. Кстати, я просмотрел уже четыре фильма, и там, где показаны ваши люди, они одеты во что попало, каждый по разному, очень просто и как-то странно.
– А как у вас?
– По-другому. У нас есть такое понятие, как мода, люди стараются покупать красивые вещи, или те, которые по моде, поэтому многие одеты, похоже друг на друга. Одежда у нас – это целая индустрия, знаешь, сколько денег на нее тратят.
– Как-то странно. Мы вообще не обращаем внимания на одежду. Если я отправляюсь на работу, то надеваю первое встречное платье. А зачем красивое? Главное, чтобы тебе нравилось, и было удобно. На одежде у нас никто не помешан, сам увидишь, одевают все, что попало. Мне кажется, что так и должно быть, хотя, если у вас так принято….
– Именно так и принято, – кивнул я. – Вы правы, главное не форма, а содержание, в этом случае сам человек, а не его одежда. Но тогда можно ведь просто ходить голыми? – пошутил я.
– Иногда ходим, – как-то естественно вдруг сказала она. – Иногда, но очень редко, к нам привозят на экскурсию людей из третьего измерения. Тогда, кто хочет, просто исчезает из вида, и одежда ему не нужна.
– Как это? – не понял я.
– Плотность нашего тела очень мала, мы может стать невидимыми, если захотим. Из четвертого измерения они могут, как бы растворяться, но все равно их тело видно как в тумане, хотя и с трудом. Мы же вообще можем исчезать, вернее, мы-то остаемся, но нас никто не видит.
– Шутишь? – улыбнулся я. – А попробуй, исчезни сейчас.
Неожиданно, стул, на котором только что сидела Тина опустел. На нем остался ее халат, а рядом на полу стояли туфли. Я осмотрел всю комнату, но ее не было.
– Тина, появись, пожалуйста, – попросил я. – И тут же не поверил своим глазам, она сидела там же на стуле.
Никаким фокусом, или оптическим обманом это быть не могло, и у меня отпала челюсть. Наконец, я пришел в себя.
– С ума можно сойти! – я почесал затылок. – Ну и дела, просто люди-невидимки! Тогда почему же вы мне показываетесь? Я же тоже из третьего измерения.
– Кто показывается, а кто и нет, – улыбнулась она. – Это наша способность, мы можем использовать ее по своему усмотрению.
– Тиночка, дорогая, не исчезай больше, – попросил я. – Значит, вокруг меня могут ходить ваши люди, но я их не вижу?
– Может и так. Не волнуйся, – улыбнулась она, – больше не исчезну, сам попросил. Все люди из пятого измерения могут быть невидимками, во всей нашей галактике.
Наверное, мне нужно было время, чтобы осмыслить все, что она рассказала, и в особенности фокус с исчезновением, поэтому я поблагодарил ее и отпустил.
– Да уж, – подумал я, – расскажи кому у нас, не поверят ничему, могут даже в психушку засунуть. А ведь я все это вижу, и то, что это не сон – неоспоримо, скоро будет месяц, как я тут.
Спал я сегодня как-то неспокойно, видимо снились сны, но поднявшись утром, я уже не помнил ни одного.
Глава 10. Здравоохранение
Наутро в дверь постучали, а потом и вошел немного грузный круглолицый мужчина и поздоровался.
– Советник по здравоохранению, – сразу же представился он. – Вы меня назвали Джим, так и зовите.
Мы расселись, и он вдруг спросил:
– Какие ко мне у вас будут вопросы?
– У меня? Я думал это вы пришли задавать вопросы, но если у вас есть желание, я сразу же спрошу вас. Психологи и психиатры не в вашей компетенции, больница у вас одна и почти всегда пустее, чем же вы тогда занимаетесь?
– Хм, – прокашлялся он. – Может, вам покажется странным, но дел хватает. Я бы разделил функции нашей области на две части: деторождение, и сохранение здоровья людей во внешнем мире.
– В каком мире? – не понял я.
– Например, мы контролируем состав подаваемой по всей планете воды, что бы ни в коем случае она не принесла никакого вреда любому из жителей. Мы так же проверяем, какие материалы окружают людей, например мебель или одежда, и не влияют ли их составляющие на человеческое здоровье. И многое другое. Таким образом, мы в прямом смысле охраняем здоровье наших жителей.
– А почему у вас почти нет больных? – спросил я
– Не знаю, – он развел руками, – потому что нет предпосылок для болезней. Чистый воздух, спокойная жизнь, абсолютно натуральные продукты питания и натуральная одежда, много еще разных факторов. Поэтому люди ничем не болеют.
– Поразительно, – сказал я, – а что насчет деторождения?
– Не знаю, рассказывали ли вам или нет наши правила и обычаи, но я лучше повторюсь. Когда создается семья, и принимается решение о беременности, супруги сами выбирают, хотят ли они иметь ребенка натуральным образом, или искусственным осеменением. Женщины также имеют право выбрать натуральные роды, или с хирургическим вмешательством. Ну, и естественно, каждые роды, какими бы они не были, это событие, и медикам надо всегда быть начеку, чтобы не повредить ребенка при родах, и следить за ним после.
– По-моему это справедливо, – заметил я, – а аборты у вас разрешены? То есть, досрочное искусственное прекращение беременности?
– Странный вопрос, – он задумался, – просто у нас еще никому ни разу не пришло в голову это делать. Ни одной просьбы от одного из супругов не поступало. А зачем это?
– На нашей планете это происходит очень часто, к сожалению, просто разные подходы к теме беременности. У нас огромное количество половых мимолетных связей, даже больше между малознакомыми людьми, чем между супругами. Если женщина не предохраняется, она в любом контакте может забеременеть, а пара, может быть, встретилась только на ночь, чтобы иметь сексуальную связь. Что потом будет делать эта женщина, если она бедна, без мужа и опоры? В семьях тоже бывает это, материальные трудности, и неподходящий момент, чтобы иметь ребенка. Вот и все, дело кончается абортом.
– Но это же кощунство! – по-настоящему возмутился Джим. – Это какая-то анархия, или просто бессмыслица. Ведь Создатель запрещает убивать людей, будь они еще хоть в чреве матери.
– Согласен. А может, мы вернемся немного до того? Как у вас вообще формируется фамилия и решается вопрос о беременности?
– Как во всех разумных цивилизациях пятого измерения. Да и четвертое во многом похоже на наше. Люди встречаются и влюбляются, между ними создается союз, но он пробный, каждый волен выйти из него когда угодно, не объясняя никому причин. Поэтому он пробный. Да, между ними могут быть половые отношения, но тут есть один момент. У нас при рождении девочки ей делают специальную вакцину против беременности. Она действует всю жизнь и не влияет на ее здоровье. Короче, просто так она никогда не сможет забеременеть. Для этого нужна анти вакцина, а она находится в руках даже не у нас, а у главного Психиатра-Психолога, то есть он дает разрешение, на ее применение, после чего женщина уже может забеременеть. Но уже после родов ей опять делается первоначальная вакцина.
– Короче, он решает, иметь ли детей или нет? И сколько?
– Практически так. Но мы пока говорим о пробном союзе, где женщина не сможет забеременеть. Многие такие союзы распадаются, но создаются и новые. Если какой-то союз продержался долго, пара может запросить разрешение на брак, то есть, на создание настоящей семьи. Решает главный совет, но практически он всегда прислушивается к мнению психологов или психолога каждого желающего вступить в брак. Если он или они не против, такое разрешение обычно выдается, и пара вступает в законный брак.
– Я смотрю у ваших психологов большая власть, – не удержался я. – Теперь я понимаю, почему их причислили не к здравоохранению, а выделили в отдельную область.
– Пусть так, но это дает результаты, и практически все положительные. – Джим вздохнул. – Короче, образовалась новая настоящая семья. Но они должны прожить долго, пока захотят написать заявление на возможность завести ребенка.
– И решает опять же совет, следуя мнению психологов, – улыбнулся я.
– Джон, вы просто не знаете психологов, может, вы думаете, что они ущемляют свободу жителей, суя нос налево и направо? Нет, поверьте, вы не правы. Каждый житель сам выбирает себе психолога на границе детства и юношества, он может поменять его на другого в любой момент, но, в конце концов, его психолог остается ему верным и надежным другом на всю его жизнь.
– Пусть так. И что дальше? Совет дает согласие, женщине делают анти вакцину и она натурально или искусственно беременеет. Я прав?
– Абсолютно. И знаете что, только в далекой истории вы можете найти очень редкие случаи развода семьи, или неподобающего отношения любого из родителей к своему ребенку. Значит, система действует, разве нет? И еще одна очень важная вещь, которую я упустил. Совет решает вопрос рождаемости, а это очень важно, чтобы не было перенаселения. Если каждая женщина будет рожать постоянно, нам не хватит никаких ресурсов на этой планете. То есть, происходит решение сразу двух вопросов: качества и количества. Наши семьи имеют не более трех детей, и то это большая редкость, обычно один или два. А смертности почти нет, вот и подумайте.
– Как нет? – не понял я.
– Человек сам выбирает, сколько ему жить, а когда устает, просто умирает по своему же желанию. Скорее всего, он переходит в следующее измерение после смерти, или повторяет еще одну жизнь, но это совсем другой вопрос. Уезжая, Кардитрофероменом, или Карл, как вы его зовете, оставил каждому из нас систему перевода на ваше время. Она приблизительная, но хватит и такой. Сколько бы вы, мне дали лет? – откинувшись, спросил он.
Я посмотрел на него, подумал и сказал:
– Сорок-сорок пять, но не больше пятидесяти.
Джим откровенно рассмеялся.
– Около четырех тысяч. – Он смотрел на меня с улыбкой. – Многие живут до ста тысяч, но многие не переходят эту планку, хотя никаких запретов нет. Просто люди уже устают от жизни, они набрались уйму мудрости, и им хочется на этом закончить.
– Так как вы на все это смотрите? – как бы подытожил он. – Налицо только положительные результаты, за редким исключением.
– Статистика вещь упрямая, – ответил я. – Результат отвечает сам за себя. Тогда, вы просто молодцы, хотя я действительно хотел бы поговорить с каким-нибудь психологом, слишком им доверяют, но я могу ошибаться.
– Ладно, я понял, что вопросов пока нет? Тогда расскажите, чем занимается ваше здравоохранение на вашей планете. Можно коротко.
– У нас огромное количество врачей и медиков, и, наверное, две трети всего населения чем-то больны. – Я задумался. – У нас нет чистого воздуха, нервная жизнь, продукты питания – сплошная химия, и одежда больше синтетическая чем, натуральная и много еще разных факторов, которые вам даже не снились. Результат на лицо.
– Да, – замялся он, – не хотел говорить, но скажу. Мы ведь сделали вам комплексное обследование. Должен вас огорчить, у вас куча болячек, хотя на самое ближайшее время вам ничего не грозит. Но такого букета разных заболеваний разной формы я еще не видел, хотя никого из третьего измерения до вас не обследовал.
– Я и не сомневаюсь, – грустно сказал я. – У нас средняя продолжительность жизни семьдесят лет, а мне уже за сорок, чего же вы хотите?
– А как вы смотрите на ваше лечение? – неожиданно для меня спросил он, – вдруг вы останетесь на нашей планете, вы же не доживете и до ста лет.
– Не доживу, – хмуро кивнул я. – А вы что, сможете все вылечить?
– Конечно. Может не идеально, но….
– Тогда я естественно согласен. – Такого поворота событий я не ожидал.
– И нам приятно. А то настоящим медикам и работы особой нет, а тут такое поле деятельности. Значит, решено, если Кардитрофероменом вас оставит, мы вами займемся вплотную. Не думайте, что после этого вы доживете до ста тысяч, но две-три тысячи я вам могу пообещать. Многие процессы необратимы, но мы сделаем все, что сможем.
– Огромное вам спасибо и за беседу, и за предложение, – я заметил, как тот стал подниматься со стула. – Но вы так мало меня спрашивали? Зато столько рассказали.
– Тогда спрошу вас лишь об одном: вы чувствуете себя здоровым?
– Да, – сразу ответил я.
– Как бы вы оценили общее состояние большинства людей вашей планеты, хуже вашего или лучше?
– Хуже, – опять быстро ответил я, – особенно начиная с моего возраста.
– А знаете, почему я вас это спросил? Потому что по нашим меркам лично у вас нет ни одного полноценно здорового органа, ни одного. Но это все поправимо. Значит большинство вашей планеты еще хуже вас, это мне и важно было узнать.
Мы попрощались и я, как всегда, задумался. – Ни одного здорового органа, хотя чувствую я себя действительно неплохо.
Потом я вспоминал его рассказ о семье и деторождении, были для меня и странные вещи, но в целом я был с ним согласен, их семья и дети были хорошо спланированы, проверены, а значит и защищены. Подход был более чем серьезен.
Я лег на кровать и включил следующий фильм, он был о религии, но шел не более получаса. Голос ведущего в основном рассказывал, ведь показывать было мало чего. На их планете, как я понял, был единственный храм. Это было огромное красивое здание, но без куполов или крестов, с обычной плоской крышей. Других церквей или часовен не показывали, значит, их попросту не было, но в совет же была включена одна единственная женщина председатель духовной общины Люси, значит, духовному, а в моем понятии религиозному, здесь уделялось большое внимание. Как же так? Показывались и съемки изнутри храма, где видимо иногда скапливалась уйма людей. Я видел Люси, и она не читала, а просто что-то говорила собравшимся, видимо какую-то проповедь, и все слушали ее затаив дыхание. Но внутри храма все было очень просто, никаких росписей или икон, даже мебели не было, кроме трибуны Люси. Люди садились на пол в позу как у йогов, иногда закрывая глаза. Собрание длилось примерно часа четыре, а потом все просто расходились. – Надо будет спросить у Люси, – подумал я, – что-то очень уж странное. Интересно, похожа ли их религия на какую-нибудь из наших?
В комнату постучали, на пороге стояла Тина.
– Я вам не помешала? – поздоровавшись, спросила она.
– Нет, что ты! – Я обрадовался. – Проходи, садись.
– А почему вы меня сегодня не вызываете? – скромно спросила она. – Может вам что-то не понравилось из вчерашнего?
– Нет, что ты, – удивился я. – Может быть я, и позвал бы тебя чуть позже, мне с тобой очень интересно.
– А мне интересно отвечать на ваши вопросы и видеть, как натурально вы удивляетесь по пустякам.
– Это для вас пустяки, – усмехнулся я. – Кстати, у нас это не принято, но я тебя спрошу, сколько тебе лет?
– Не знаю, – покачала она головой, – у нас нет времени, я не знаю, как вам ответить. – Тут я вспомнил, что сказал Джим: Карл оставил таблицу перевода только той восьмерке, что сидела в зале за столом.
– Извини, – вымолвил я. – Ты права. Скажи мне, смотря фильмы, мне показалось, что у вас на планете нет городов, или они под землей?
– Городов? – задумалась она. – Нет, почти все любят жить независимо, в своих домах на своих участках.
– Но разве многим не скучно? Когда собирается много людей, становится интересней? У нас много городов, а одиночек меньше.
– Скучно, это когда нечего делать. У нас все работают, а в свободное время имеют какое-либо занятие для души.
– А работа, она есть у всех, рабочих мест хватает?
– Каждый пристроен, все работают. А как же иначе?
– Но какой-то стимул ведь должен быть? – доставал ее я. – Вот ты рассказывала, что в сервисных центрах, чем больше обслужишь, тем больше почет. А какой он, этот почет, что он дает конкретно?
– Вы какой-то странный, Джон, почет – это почет. На разных предприятиях, даже в Сервисных центрах, у работающих есть своя униформа. Если вы вглядитесь, у каждого на груди к одежде приклеен маленький квадратик. Чем их больше, тем больше к такому человеку почета, его уважают больше, хотя у нас все всех уважают, но к такому чаще обращаются за советом, в общем, такой в почете на планете. И таких чаще повышают в должности.
– А какая разница в должности, если зарплату все равно не платят?
– Просто интереснее, серьезнее что ли, ответственнее.
– Наверное, мне этого не понять, – наконец рассмеялся я. – Работай так, чтобы тебя повысили, а повысят, будешь работать не меньше, а ответственности будет больше. Какой смысл? Почет или уважение в карман не положишь, и банку с соком на них не купишь.
– Глупый ты, Джон, – мягко произнесла Тина, – у нас тоже есть своя система почета. Несколько раз я получала квадратики, знаешь как приятно на душе?
– И где же они?
– Здесь медицинское учреждение, можно ходить только в халатах без ничего, никаких наклеек.
– И за что тебе их дали, особенно здесь?
– За один период я обслужила больше всех пациентов.
– А вы что, деретесь, может, за них, ради почета?
– Нет, просто мне повезло, так получилось. Это же такая радость!
– У нас есть такое политическое понятие, как коммунизм, правда он уже исчез, так вот, его главным призывом было: От каждого по способностям, каждому по потребностям. У вас что-то похожее. Кстати, а кроме ваших кубиков с желе, вы ничего другого не едите?
– Почему же? Едим и овощи, и фрукты, сами готовим еду, правда, в этом случае в организме скапливаются отходы.
– А мясо?
– Животных убивать, что ли? – строго посмотрела она на меня. – Мы же не изверги.
Мы еще немного поболтали и разошлись, я сразу же лег спать и быстро уснул.
Глава 11. Образование и эксперимент
Назавтра утром я уже сидел с Джеком, советником по образованию. У него было какое-то очень интеллигентное лицо и маленькая бородка. Как и другим, больше пятидесяти я бы ему не дал.
– Джон, расскажите вкратце о вашей системе образования, начиная с детства, – сразу перешел он к делу.
Вопрос был для меня простой. Я рассказал о детских садах, начальных школах, колледжах, университетах, и как потом у нас становятся докторами наук или профессорами. На мой взгляд, это была для меня самая безболезненная тема, ведь я сам ее прошел. Я даже перечислил обязательные в школе предметы, и те, которые я проходил в Университете. Джек слушал меня внимательно, положив на стол, как и другие, небольшой кристаллик. Мне казалось, что в этой теме особо стыдиться мне будет не за что.
– А как же с самоопределение? На всех этапах, начиная с детства, кончая, к примеру, Университет. Какая у вас система?
Я не понял его вопроса и задумался. Видимо он заметил, что я чего-то не понял.
– Как у вас идет отбор развивающейся личности, чтобы он занял в мире именно свое, любимое им место? – попытался он перестроить вопрос.
– Отбор? – Сейчас я понимал его еще меньше. – Каждый учится по теме, которую он выбирает для своего будущего, – наугад произнес я. – По мере возможности, то есть желания и финансового положения, люди приобретают свою профессию. Есть престижные, есть наоборот, то есть, например те, кто убирают мусор, они даже не пошли в колледж, и вообще какой престиж может быть у уборщика? Все стараются стать юристами, экономистами и другими, короче получить те профессии, которые им дадут престиж и высокий заработок. Хотя потом каждый устраивается, кто, где может, используя связи, или начиная с нуля, с простого служащего. В технических вузах система немного другая, там голова должна варить очень сильно, хотя после окончания связи и знакомства тоже играют большую роль.
– И много у вас учебных заведений?
– Конечно. Особенно детских садов и школ. Колледжей и Университетов меньше. Но все равно, их выпускников так много, что найти хорошую работу непросто.
– А когда ребенок или подросток выбирает для себя профессиональную ориентацию? Кто с ним работает над этим, и с какого возраста?
– Кто с ним работает? – не понял я. – А кто должен с ним работать? Чаще всего как родители скажут или посоветует, так человек и поступает. Хотя есть многие, зацикленные на чем-то с детства, они пробивают себе дорогу именно по своей особой профессии. А другие открывают свой бизнес.
– Но кто-то же должен следить еще с детства, к чему склонен ребенок, чтобы развивать его будущую ориентацию? Кстати слово бизнес мне пришлось считать из вашей головы, у нас нет такого понятия.
– Извините, Джек, я не всегда вас понимаю. Может, вы мне расскажете о вашей системе, и тогда я пойму ваши вопросы лучше?
– Пожалуйста, – тот развел руками, – я постараюсь вкратце, чтобы вас не утомить. Начну с момента, когда ребенок первый раз приходит в детский сад, как вы его называется. Вообще-то у нас есть огромное здание для обучения, очень большое, большая его часть находится под землей, так вот, все уровни возрастов и образования проходят именно в нем.
– Их туда приводят родители? – вставил я.
– Нет, не знаю, как по вашему называются наши летательные аппараты, у нас их зовут Тори, их много и они разных размеров. Короче, Тори облетают всю планету и привозят детей в это здание. Каждый ребенок, в зависимости от возраста, попадает в определенный зал, где много его сверстников. В детских садах такие залы заполнены кучей игрушек разного вида и форм, так что каждый из детей может выбрать себе любую игрушку на свой вкус. Естественно, в зале находятся несколько учителей и психологов, которые просто наблюдают, как и с чем играют дети, а так же поддерживают общий порядок.
– Только наблюдают? – прервал его я. – Но хоть чему-то учат?
– Естественно. Например, как самостоятельно ходит в туалет, мыть руки, снимать и надевать одежду, есть, и пить, расстилать и заправлять постель, в общем, их учат самому главному, как за собой ухаживать. Но все это проходит как игра, дети даже не воспринимают это как обучение.
– Постель? Они там же и спят? А сколько времени в день ребенок проводит в таком садике?
– Столько, сколько ему нравится.
– Но он может не хотеть домой два-три дня.
– И что? Остается на это время, а родители навещают его. Приоритет отдается желанию ребенка.
– Интересно даже, – я улыбнулся, – и что дальше? И для чего психологи?
– Вы сами знаете детей, у них разные характеры, и поведение у них разное. Есть жадные, плаксы, замкнутые, драчуны и так далее. Именно с такими, в форме игры и работают психологи. В конце, когда для ребенка садик заканчивается, вся группа как бы выравнивается, ни у кого не остается каких-то неблагоприятных отклонений, хотя, никто никогда не притупляет их интересы, они остаются своими у каждого ребенка. А потом начинается школа. Это уже другой зал, другие учителя и психологи. Но в зале тоже есть кровати, и ребенок может оставаться в школе столько, сколько ему нравится. Как в садике, так и в школе, учителя и психологи работают круглосуточно, иногда меняясь. У нас есть обязательное образование, но оно длится, по-вашему, – он задумался, что-то подсчитывая, – семь лет.
– У нас почти то же самое, – удивился я. – А потом?
– Дело в том, что именно со школы у нас и начинается профессиональная ориентация. За эти семь лет, психологи уже точно знают, к какой профессии или виду деятельности тянет ребенка, этого невозможно не заметить. Есть и такие, которых ни к чему не тянет, но их мало и с ними работают дополнительно. Короче, к концу школы все становится ясным. Те дети, которых ничего не интересует, или почти ничего, выделяются в отдельную группу, и им предоставляется отдельная комната, как и остальным тоже, по интересам. Начальная школа разбивается на многие группы, по интересам, у каждой из которых есть своя комната. Астрономы, биологи, медики, математики, то есть куча разных предметов.
– А те, которые не склонны ни к чему?
– Из них готовят простых рабочих, но тоже по отраслям. Кто-то хочет работать на промышленных предприятиях, другие в сфере обслуживания, третьи…. И так далее. Позже их тоже разделяют, и уже непосредственно готовят к тому, что им ближе. Вы можете заметить, что на всех этапах дети сами выбирают свою профессию и только ту, которая им по душе.
– А с другими? Например, комната медиков. Что происходит с ними? – Я почему-то вспомнил Тину.
– Ладно, возьмем медиков для примера. Дети продолжают учиться. Некоторые доходят до уровня медсестер, и больше им не нравятся, тогда их отселяют в другую комнату, где из них готовят профессиональных медсестер. Другие, останавливаются на врачах, и их ждет отдельная комната и группа для врачей. Третьи идут дальше и хотят работать в научной медицине, и так далее. Получается огромная сеть по интересам, но не волнуйтесь, комнат хватает для всех. В зависимости от цели, ребенок столько и учится. Медсестра заканчивает раньше, с ней начинают вести уже практическое обучение в больнице или медицинском центре. Врач учится дольше, и потом та же практика, научные работники учатся, к примеру, по-вашему, лет до тридцати, и потом их забирают научные учреждения. И так происходит со всеми. Каждый ребенок начинает работать только там, где ему нравится, по той профессии, которую он сам выбрал. Ладно, это не секрет, я расскажу вам о членах правительства этой планеты, чтобы вы окончательно все поняли. Председатель совета и двое его заместителей в детстве не хотели быть ни медиками, ни рабочими, им нравилось управление. Просто управление ситуациями, у них был особый масштабный взгляд на происходящее, и, в конце концов, они трое в разные периоды закончили управленческое отделение школы. Да, им понадобилось для этого сорок-пятьдесят лет, но потом они просто управляли, например строительством на планете, или охраной природы. Наступил момент, и одного из них, самого опытного выбрали в совет планеты, как и остальных двух, но позже. А на одном заседании, на выборах Председателя совета, его выбрали председателем. Это было когда бывшего забрали на другую планету. До сих пор он занимает этот пост. Как видите, разнообразие интересов и специальностей на нашей планете не лимитировано. Все зависит, прежде всего, от вашего желания и способностей.