Нижегородская навь. Издание 2-е, иллюстрированное

– Вы считаете, что противоречия между нами можно разрешить?

– Я уверена в этом. Вы сами видите, какого прогресса мы достигли с тех пор, как посыпали Балахнинской солью11 землю от ваших предков три-четыре сотни лет назад. А сейчас вас не только не гонят, но отдают должное в областях, где вы преуспели. Разве не так? Каких-то пять сотен лет назад вас здесь ждал только осиновый кол, а теперь мы беседуем в этой светлой аудитории.

– Мы все знаем, что уважать нас многих заставляет закон.

– А что же вам больше, кроме закона? Благодати12? Правь – закон непреодолимой силы, который никто из нас не может преступить, даже если бы и захотел. Что может быть надёжнее, чем гарантии справедливости, которые дала нам всем Правь? Подробнее обо всём этом вы можете узнать на лекциях по Основам справедливости. О событийном отношении Яви, Нави и Прави, расспросить Петра Веденеевича на факультативе по Теории невероятности. А наше с вами время на сегодня истекло. К следующему занятию самостоятельно разобрать степень и факторы искажения реальности при художественном осмыслении событий на примере произведения Алексея Константиновича Толстого «Князь Серебряный».

Лекция подошла к концу. Лука, как обычно, ждал Аделаиду, чтобы проводить домой. Он дождался, пока аудитория опустеет, и спустился к кафедре, где Аделаида складывала стопкой конспекты и книги.

– Опять прогуливаешь? – пожурила она Луку.

– Ой, да что леший может оборотню рассказать про оборотня?

Адель тяжело вздохнула и направилась к выходу. Лука подхватил стопку книг из её рук. Сверху лежала потрёпанная рукопись «Соляные прииски и чёрные сотни Минина в Смутные времена». Пора было поторопиться. Сегодня в доме Аделаиды был запланирован обед по случаю публикации её монографии «Отношение материального и идеального в контексте отношения Яви и Нави».

– Аделаида Николаевна, – уже на ступенях учебного корпуса окликнул её студент-вампир. Он подбежал и, неловко пряча край монографии Адель глубже в сумку, искал слова. – Я всё же хотел спросить, Вы находите справедливым упадок и гибель целого народа только потому, что считаете страх злом?

– Я считаю, что все мы должны искать возможность жить без страха и ненависти.

– А если не найдём? Если для нас нет альтернативы ужасу? Что станет с нами, когда для людей вампиры станут, с вашей руки в том числе, героями романтических историй для гимназисток и глупых анекдотов? Что вы в таком случае предполагаете для нас?

– Мы – это кто?

– Вы лично. Должен ли я, например, умереть, чтобы ваш прекрасный мир был таким, каким вы его хотите видеть?

Адель посмотрела на студента внимательнее. Очень красивый. И правда, ведь если со временем уродливые кровопийцы превратились в такой красивый народ, значит, Правь даёт им шанс. Красота не может ошибаться. Адель верила в это, но аргументированного ответа у неё не было.

– Друг мой, давайте-ка я в знак моего доброго к вам отношения приглашу отметить выход в свет книжицы, которую вы, я смотрю, уже изучили.

Ладонью в шёлковой перчатке она махнула в сторону студенческой сумки. Лука не любил вампиров, но общество Адель не позволяло ему демонстрировать этого открыто. Он протянул руку нечаянному знакомцу:

– Лука.

– Роман. С удовольствием приму ваше приглашение. Надеюсь, что не навязался. Я за рулём. Куда едем? Располагайте.

Респектабельный автомобиль Романа, цепляя ветви густого кустарника, пробрался к домику на противоположном краю Почаинского оврага.

На деревянном крыльце, прислонившись к косяку, стояла высокая рыжая девушка. Лука бросился к сестре, которую не видел долгие месяцы. Её-то он не боялся помять в объятьях. Подбрасывая и снова обнимая её, Лука даже слова не сказал, только едва уловимое «Иди ты…», которое тут же потерялось в смехе и бессмысленных восклицаниях. Подросший братик давно уже был едва ли не на голову выше старшей сестры, а с последней встречи изрядно окреп. Неосторожно Лука разорвал жемчужную нить, и крупные перламутровые градины шумно посыпались вниз по деревянным ступеням. Мальчишка было бросился собирать бусины, но Ксеневра скомандовала:

– Брось! Чай никуда не денутся. Потом, – небрежно махнула рукой на жемчуг и обняла Аделаиду.

Ксеневра частенько исчезала без предупреждения. Уезжала колесить по миру. В этот раз её не было в родном городе особенно долго. Однако решила всё же приехать и поздравить подругу с публикацией.

Вскоре приехали Татьяна, Трофим Владеленович и Петер. Роман неловко ждал, когда его представят Трофиму, которого он знал с детства как делового партнёра своего отца. Трофим же с огромным букетом лилий и роз поздравлял виновницу торжества:

– Прочитал. От корки до корки. Поздравляю, милая. Приложила ты нас, кровопийц, конечно. Но на правду не обижаются.

Адель нашла взглядом Романа и представила его Трофиму.

– Обижаются. Вот, вверяю вам пример. Быть может, вы разрешите его опасения.

Гости расселись вокруг уже накрытого стола. Домашняя помощница Аделаиды, кикимора Сонечка, спешно добавила дополнительные приборы для нежданных Романа и Ксеневры.

– Острополитическое, конечно, получилось чтиво, – начала Татьяна обсуждение объекта торжества. – Может, и напечатали так спешно, потому как актуально. Сейчас каждый извозчик на Казанском вокзале желает знать ответ на основной вопрос философии13. Но, конечно, местами слишком смело. Сейчас на тебя оскалятся и вампиры, и оборотни. Моё мнение: иногда лучше некоторых тем не трогать. Особенно, когда ты для тех и других – русалка.

– Напечатали, потому что Трофим Владеленович оплатил тираж, – кокетничала Адель. – А то, что так остро получится, не думала. Это всё истерия с Дверями.

– Что за чёрт, кстати, – вступила в разговор Ксеневра, – во Владимире и Гороховце были закрыты Двери.

– У нас тоже осталось всего несколько исправных. Всегда открывается только та, что на Пискунова, на Осыпной, – не утешила её Татьяна.

– Двери исчезают, – подтвердила Адель.

– В смысле? Куда? Совсем?

– Пока не ясно. Просто не открываются, и всё. Ни из Нави, ни из Яви.

– Какая причина?

– Да ни черта они сказать не могут, – перебил Лука. Он радовался сестре и не хотел всех этих скучных разговоров. – Тебе ещё курочку?

– Да, пожалуй.

Аппетит у Ксеневры не пропал. Однако её совсем не радовала перспектива оказаться перед обязательным выбором между Навью и Явью. Или того хуже – отсутствием выбора.

– Есть две новости, – строго глядя на Луку, сказала Татьяна. – Первая: правительство подтверждает факт закрытия порталов по всей стране и сообщения о такой же ситуации за рубежом. Сегодня зачитывали доклад. И вторая: готовят законопроект о передаче порталов в частные руки и введении платы за переход. Ах, да. Специальные пропуска для тех, кто обитает Наяву по рабочей необходимости.

– Как это возможно?! Бред какой-то! Это никогда не пройдёт, – заявил Петер.

– Да? – засмеялась Татьяна. – Ты про отмену обязательного образования так же говорил.

– Кто предложил?

– О! А вот это самое интересное, – с азартом ответила Татьяна. – Судя по тому, что я видела сегодня, основанием для рассмотрения этого, как ты выразился, бреда будет обращение граждан. «В связи с порчей и разрушением порталов просим принять меры, взять под контроль, назначить хозяина. Допускаем, что в условиях, когда сохранение и содержание порталов требует значительных средств, будет введена плата, считаем целесообразным передать порталы в частные руки на основании конкурса, под контролем городских властей».

– «Под контролем городских властей»?! – рассмеялся Трофим. – Да вот и шут бы с ним. Я бы прикупил себе десяток Дверей «под контролем городских властей», – на этих словах Трофим криво улыбнулся, – но что-то мне подсказывает, что этот товар не про меня.

– Почему же, – решился высказаться Роман, – отец, например, готовится к покупке Дверей. Правда, он говорит, что это вложение не принесёт дохода. Но кто-то должен позаботиться о Дверях. Это наш долг.

Трофим поперхнулся.

– У Аркадия Эдуардовича есть долги?

Роман смутился. Трофим заметил смущение, подбадривающе улыбнулся и снял вопрос:

– Батюшке передавайте поклон. Давно мы с ним не видались. Неожиданно и приятно видеть его сына среди студентов Аделаиды Николаевны. Признаться, я думал, вы учитесь не в Нижнем и уж точно не мифотворчеству.

– Стереотипы, – осмелел Роман. – Я обязательно передам отцу ваш поклон, как только он вернётся из Смоленска.

В сказках и выдумках Нижегородчины своих кровопийц не было. Однако в городе навий этот народ играл свою заметную роль. Вампиры прибыли на Нижегородскую землю с поляками и литовцами, что привезли сюда западные суеверия и, конечно, страшные легенды о вампирах, которые распространялись из Сербии и Румынии по всей католической и протестантской Европе. Здесь, в Нижнем, окрепшие в душах жителей Панской слободы14 уже в Смутные времена15 вампиры оспаривали влияние у местной родовой знати – оборотней. Теперь прежние кровавые распри утихли, но забыты не были.

Навьи, что не относились ни к тому, ни к другому народу, находились в совсем незавидном положении. Несмотря на провозглашённое равенство, ни вампиры, ни оборотни этого равенства не признавали. Считая друг друга соперниками, эти два народа с прочими – домовыми, лешими, русалками, чертями и бесами – считались лишь из необходимости соблюдать принятые приличия или в случае неоспоримых полезных достоинств представителя того или иного навского народа. Таким неоспоримо полезным был инженерный талант, например, тролля Петера Патролля. За этот талант и вампиры, и оборотни считали его равным и даже где-то своим.

Пока кикимора Сонечка накрывала постолье16, Трофим пригласил Петера выйти во двор.

– Мда-с, Петя, давай-ка ты бумаги свои спрячешь и никому показывать не станешь. А то дела у нас таковы, что даже мой банковский сейф не самое надёжное место. Чую, не время сейчас. Трамвай спрячу. И заклинаю тебя ихним Богом, будь осторожен.

С колокольни Мироносицкой церкви полился перезвон, который очень нравился вампиру Трофиму. Первый удар колокола всякий раз будил в нём первое воспоминание, как стоял он много лет назад босыми непослушными ногами на траве откоса, держась за льняную юбку матери.

Грёзы прервала Татьяна. Она вышла во двор и не успела спуститься с крыльца, как попала под допрос Трофима:

– Видел с утра газеты. Статья Искандера. Чтобы этот отшельник согласился писать для стервятников из «Козьмы Минина»17? Хотел бы я знать, как ваши его уговорили?

– Сама удивилась, – ответила Татьяна. Небрежно брошенное «ваши» оскорбило её. Она никогда не работала с этим изданием и не считала всех журналистов «своими». – Если честно, хотела просить тебя с ним поговорить. Одно дело вечерком за шахматами с коньячком с тобой о черносотенцах трепаться, и совсем другое печатать в газете. Да в такой момент. Что люди скажут?!

– Не думаю, что он боится общественного мнения. Но то, что он согласился иметь дело с «Козьмой», меня беспокоит. Он просил меня организовать встречу с Ксеневрой. Очень кстати она приехала. Да и Адель давно не навещала старика.

«Анна не понравилась Ксеневре, а в подобных вопросах он привык полагаться на сестру, потому не намерен был любезничать».

«Казнить по два раза Бог не велит. Да и кто бы из моего народа стал просить помощи и защиты у калеки?»

АНЮТА

Если бы Бог назначил женщину быть госпожой мужчины, он сотворил бы её из головы, если бы рабой, то сотворил бы из ноги; но так как он назначил ей быть подругой и равной мужчине, то сотворил из ребра.

Аврелий Августин (354 – 430)

Трофим, проговорив что-то в голове, будто репетируя, зашагал в дом.

– Аделаида Николаевна, я тут Искандеру Ибрагимовичу книги вашей экземпляр припас. Удостойте старика подписью авторской.

– Неловко как, Трофим. Быстро ты меня в зазнайки записал! И подпишу, и сама прямо сейчас отнесу.

Лука встрепенулся:

– К Анатышу?

– Да, тут два шага до его усадьбы.

– Зачем же прямо сейчас? – Трофим посмотрел на часы. – Вот к ужину сегодня и зайдём к нему. Кстати, Ксеневра, он хотел и с тобой познакомиться. Составишь компанию?

– А я? – неожиданно растерянно спросил Лука.

– И ты. Кто-то же должен сопровождать сестру, – рассмеялся вампир, обнажая клыки.

Ксеневра потянула брата за рукав и зашипела ему на ухо:

– Ты совсем стыд потерял? За ней хвостом ходишь. Не ребёнок уже. Хватит. Стыдно.

Но в этот раз причина была совсем не в русалке.

Лука много слышал об Искандере Анатыше – Белом Богатыре. Рассказывали, что тысячу лет назад на берега Волги-Итиль пришли воины с далёкого Севера18. Их хана, которого называли конунгом, в неравной схватке одолели черемисы19. И, восхищённые мощью поверженного врага, принесли его тело в дар своим богам с просьбой возродить богатыря среди их народа. Спустя годы великий воин родился на берегах Волги и получил имя Искандера в знак принадлежности к новому роду и прозвище Төньяк – Северянин, в память о первой северной Родине. О нём слагали легенды и песни. Но вот уже много столетий, как воин покинул поля сражений и ушел прочь от людей.

Лука не мог упустить шанса увидеть хоть глазком легендарного Искандера Анатыша, а уж тем белее побывать в его доме.

Четверть века назад Искандер поселился совсем близко от дома, где жила Аделаида, на улице Ильинской близ церкви Вознесения в доме, который купил у привидения купчихи Рябининой. Недолгое время Наяву в усадьбе располагалась скорая медицинская помощь, и Искандера навещали лихорадки, что от усталости засыпали в машинах и пользовались любезностью хозяина, который разрешал ходить через дверь между Навью и Явью, что была спрятана в дворовых постройках, выходящих к оврагу.

От лихорадок Искандер узнавал многое о жизни, смерти и бессмертии. Лихорадки, хоть смертные их считают злыми духами, спасли не одну жизнь. Жестокие и недобрые на язык, изгоняя болезнь, они не считались с тем, что человек страдал от жара и боли. И проклинали знахарей, что сбивали жар, мешая им работать. Лихорадки посвящали себя спасению жизней смертных, но не были замечены в проявлении любви к ним. Редко кто из этих врачевателей становился лекарем навий, что жаль. Ведь тут они могли принести немало пользы. Об этом Искандер думал частенько.

Наступали вечерние молочные сумерки. Солнце, садясь за реку в долину, на прощание позолотило холмы и крыши Започаинья. Окна ярко вспыхнули на несколько минут, отражая Светило, и погасли до поры, пока хозяева не посчитают нужным зажечь свет.

Трофим постучал дверным молотком. Пришлось подождать. Трофим постучал ещё раз. Лев продолжал показывать свой латунный язык, будто показывая пренебрежение гостям. Наконец на пороге появилась миловидная девушка.

– Вы к Саше? Он предупреждал.

Ксеневра с удивлением осмотрела девушку. К чему гостям знать, о чём хозяин предупреждал прислугу? И уж совсем недопустимая вольность – называть Искандера Ибрагимовича Сашей.

Визитёры прошли в дом. Девушка спешно поднялась наверх по лестнице. Зашумел лифт. Волчонок невольно взглянул на его двери и увидел на латунных ручках подъёмника клеймо Патроллей. То же самое, что красовалось на его компасе. И тут приложил свою руку Петер. Через минуту из лифта явился хозяин в кресле со стёганым шёлковым покрывалом на коленях. Кресло-коляску толкала та же расторопная экономка.

– Наконец-то, Трофим! Я уж думал, не дождусь тебя до Солнцестояния, – старик в кресле протянул руку для приветствия. Трофим с жаром и радостью пожал её.

– Как и обещал. Представляю тебе: Ксеневра и Лука. Дети Люта.

Ксеневра подала руку старику, а Лука всё ещё осматривался по сторонам. Он ждал, когда же появится Белый Богатырь, Искандер Анатыш.

– Я помню вас, – сказала Ксеневра. – Вы были частым гостем отца, Искандер Ибрагимович.

Лука не смог скрыть изумления. Вот этот вот калека?! Вот этот вот немощный старик и есть легендарный бессмертный Белый Богатырь Севера? А Искандер продолжал приветствовать гостей:

– Душа моя, Аделаида Николаевна! – воскликнул он, – мои поздравления с изданием. Прости старика, не поздравил письмом.

– Пришлось идти к вам за вашими поздравлениями! Вы хитрец, – рассмеялась Аделаида.

– Анюта приготовила роскошный стол, как всегда. Одному мне с ним не справиться. Наконец-то её хлопоты не пропадут напрасно.

Девушка смущённо улыбнулась и крепко взялась за рукояти коляски, направляя её в сторону столовой. Стол был накрыт не для одного хозяина, даже если и с его экономкой.

– Саша ждал вас каждый день, – пояснила Анна. – И каждый день я готовилась. Вот радость! Дождались!

Стол девушка собрала в минуты. На любой вкус. Рыба морская и речная. Зрелая говядина, как Трофим любит, с пряным густым соком. Блюдо с жареными цыплятами на вертешках. Знаменитые огурцы солёные из Подновья. Недавно Анна научилась делать паштеты из черевицы на французский манер, а потому похвалилась и ими, разложив их по причудливым паштетницам. И напитки она расстаралась принести на выбор. Для Луки квас и пшеничное пиво, для Аделаиды зект, для Ксеневры красное вино, что выписали из Италии в хороший год. И самое главное, чем гордилась хозяюшка, – бутыль свежайшей молодой крови для Трофима. Ежедневно поставщик привозил с утра новую бутыль. Так как Трофим не спешил с визитом, предыдущую вчерашнюю Анна возвращала продавцу с просьбой отдать нуждающимся. На своей же кухне для долгожданного гостя держала только «сегодняшнюю».

– Простите мне стариковское любопытство, – обратился хозяин дома к Ксеневре. – Я слышал, вы помолвлены с Глебом Залесским. Но о помолвке не было объявлено в газетах. Люди врут?

– Люди всегда врут, – Ксеневра раздраженно дёрнула губой, но всё же ответила. – Да, Глеб просил моей руки. А газетчики растрезвонили об этом и без платных объявлений. Ещё бы! Какой скандал! Волк женится на лисе. Какой мезальянс! О Боже!.. Срочно в номер.

– Прошу прощения, я не хотел вас обидеть, милая. Хотел лишь сказать, что удивительно говорит за себя жизнь. Вожак женится на дочери вожака. Так и должно быть. Я рад. И, думаю, ваш отец был бы тоже этому рад, несмотря на его разногласия с Глебом Георгиевичем.

Лука навострил уши. Он по-мальчишески ревновал сестру к её жениху, хотя и понимал, что Глеб первый из первых среди оборотней. Лучшая для неё партия.

– А Вы, юноша, – обратился хозяин дома к Луке, – чем занимаетесь вы?

Лука на время оторопел. По пути он придумывал столько слов на случай, если Искандер заметит его, но теперь все они оказались некстати.

– Ничего такого интересного, – он запинался и ругал себя за растерянность.

– Мне интересно решительно всё о детях Люта.

Трофим, видя смущение юноши, решил перейти к истинной причине визита. Он откинулся на стуле и достал из внутреннего кармана сюртука номер «Козьмы Минина».

– Читали твою статью, Искандер Ибрагимович, – Трофим испытующе посмотрел на хозяина. Тот скривился, увидев газету:

– Только ради всех богов и святых, Трофим, не вздумай класть эту гадость на стол! – его брезгливость была неподдельной. – Какую статью?

Искандер преодолел отвращение и взял у Трофима газету. Уважая тишину, которая нужна для чтения, Анна жестами предлагала гостям то или иное. Наконец Искандер дочитал и напряжённо прищурился. Нет, простого возмущения тут было мало. Он уставился на Трофима:

– Откуда?

– Вот и я думаю, откуда. Твои откровенные воспоминания про ополчение Пожарского на целый разворот. Дела прошлые. Только героические повести твои вдруг печатает издание черносотенцев20. Отчего это? К какой такой памятной дате внезапный интерес издания спустя четыре века?

Искандер помрачнел. Анна посмотрела на него с заботой и нежностью.

– Но полно вам. Саша, покушайте, а потом наводите друг на друга тоску. Разве я зря старалась? Я всё утро и день на кухне хлопотала, чтобы тебя порадовать, а вот он «антихрист», – Анна добродушно улыбнулась Трофиму, – за две минуты тебя расстроил.

Искандер поцеловал её руки.

– Ты права. Господа, поедим же спокойно.

Далее ужин продолжился за приятным словоблудием. В окна повеяло вечерней прохладой. Постолье Анна собрала на балконе.

Вознесенская церковь белела на фоне уже потемневшего неба. По пыльной Ильинской улице торопились люди. Откуда-то с Успенского съезда доносилась мужицкая брань вперемешку с женскими причитаниями. Лаяли собаки на проезжающий экипаж. И все эти звуки были сплетены в единый голос уставшего к вечеру и разомлевшего за день на солнце города.

Искандер заметил взгляд Луки. Волчонок не мог даже ради приличия скрыть своего разочарования.

– Вижу, юноша, вы хотите меня спросить о чём-то?

Лука от волнения вовсе забыл о вежливости.

– Как это с вами случилось?

Ксеневра вспыхнула стыдом и гневом, и только уважение к хозяину дома помешало ей ударить брата. Искандер заметил и это:

– О, не смущайтесь, Ксеневра Лютовна. Я и сам рассказал бы вам эту историю. Тем более что она связана с вашим батюшкой.

Анна нахмурилась и скрылась в комнатах.

– Она не любит этого слышать, – пояснил Искандер. – Моя парадная история, как я понимаю, вам известна, а вот её бесславный итог нет. Уж коли вы сами спросили. Я ушёл из своей смертной жизни с честью, как и полагалось такому, как я, в неравном бою. Однако не попал в чертоги Северных богов, которые мне были обещаны, а был возрождён быть защитой народу, просившего об этом. Родившись спустя много лет в роду своих убийц, я стал Искандером, сыном Ибрагима. Но пришла беда, и брат стал убивать брата, и каждый брат звал меня на свою сторону. Я не мог ни предать, ни помочь, ни остановить кровь. Я стал кривдой, ошибкой. И, конечно, за мной пришли охотники. Охотники имеют силу и право убивать бессмертных, потерявших смысл бытия или противоречащих ему. Я не спорил и не сопротивлялся на этот раз. Я хотел скорее перестать видеть, как братья убивают друг друга, и чужие без боя забирают их жен и детей. Не мог слышать мольбы о помощи и упрёки. Но я не мог поднять руки на того, в ком течёт хоть капля крови священного для меня рода. Когда пришли охотники, всё, что я попросил для себя, – умереть смертью достойных и уйти с честью. В те времена там, где я жил, достойнейшей считалась смерть без кровопролития. Мне оказали честь. По традициям великих ханов мне сломали спину и оставили умирать. В степи это считалось почётным. Так бы и исполнился приговор Прави, если бы не ваш отец.

Лука слушал и пристально глядел на Искандера. Старик продолжал:

– Когда жизнь уже едва теплилась во мне, на становище, где меня собирались снова похоронить с почестями, напала ватага оборотней. Охотники отбыли до того. Они были уверены, что со мной кончено. Однако одному из нападавших русов взбрело в голову забрать меня. Какой бес им тогда правил, он не смог мне рассказать и спустя много лет. Однако посреди той резни, что была на моей несостоявшейся тризне, ваш отец завернул меня в ковёр, на котором я лежал, и увёз с собой. То ли ради смеха, то ли на зло противнику, думаю, что он и сам не знал. Так вот я и остался живым да безногим. Его жена выходила меня. Ваша матушка.

– А охотники не пришли за вами снова? – спросила Ксеневра.

– Казнить по два раза Бог не велит. Да и кто бы из моего народа стал просить помощи и защиты у калеки? Охотникам я такой не нужен. Так что батюшке вашему и родовой вашей непредсказуемости я обязан жизнью. А Аделаиде Николаевне долголетием.

– Как это? – удивился Лука. На секунду ему показалось даже оскорбительным, что Аделаида с её книжками и безделушками, бесконечно далёкая от ратного дела, оказалась не просто знакома с его кумиром, но тот ещё и считает себя обязанным ей.

– Очень просто, юноша. Вы помните, от кого узнали обо мне?

– О вас все знают. Все мои друзья с самого детства. Мы играли, дрались, кто будет вами…

– Но всё же. Припомните, откуда вы знали, как в меня играть? Какой я?

Лука покраснел:

– Аделаида Николаевна рассказала.

– Вот так как-то. И не только ваши друзья, но и смертные не забывают моей парадной истории благодаря мифотворцам. Тем и жив.

В наступившей тишине слышался грохот трамвая. Трофим воспользовался паузой и снова достал газету.

– Да, дела прежние. Только зачем же ты, друг мой, об этом разговариваешь с подлым народцем-то, борзописаками? Зачем же такие вот статьи?

– Уж не думаешь ли ты, что я и впрямь это написал?

– Так кто? Кто знал про Лютов двор? Ты, я да Лют. Лют мертв…

– Ты смеешь мне в моём доме говорить, что я лгу?!

Заслышав крик, Анна вспорхнула. Выбежала на балкон и встала у Искандера за спиной, положила руки ему на плечи и посмотрела на Трофима с осуждением.