Смотрит нежно… В ночь Луна

Игорь Клюев

Смотрит нежно… В ночь Луна

Простор

На просторе душит ветерИ дурман – цветут поля.Ты прекрасней всех на свете,Русь, Калужская земля.Роща поле режет носом,Холм приподнят, как корма,Ветер хлещет листья косо,Рвёт с деревьев паруса.За кормой дорога следом,Пыль, как брызги, и траву —Зелена, высока летом —Ветер гонит, как волну.Тень на поле, он – Летучий,Он – Голландец, он – мираж,Проскочил по небу тучей —Всех свистать на абордаж!Громко выстукал морзянкойДятел в рубке там в лесу:«Всем собраться спозаранку!Всей командой на носу!»В час зари блеснуло златом —Кромка неба там вдали.Все достанутся пиратамТех испанцев корабли.

Прибой

Волною за волной прибойРисует берега набросок.Там волны – сдержаны скалой,Здесь проскочили – берег плосок.Едва смочив песок сухой,Истратившись, исчезли сразу.Но вот прилив, и за волнойВолна упорней раз за разом.И с каждым разом всё смелейНа берег дальше катят волны.Прилива мощь слышна сильнейВ раскатистом звучанье полном.И ревность, шторм в ночи тайкомНа берег зашвырнул без жалиЦветы, сплетённые венком,Что волны бережно качали.Прилива безрассудна страсть —Коснуться тот венок любимыйХоть раз, а дальше хоть пропасть.Но нет, не суждено, отливаТакой не кстати тихий часПриходит, шепчет боязливо.Волна всё ниже, пыл угас,И ждать до завтра терпеливо.

Море

Пенится моря рваная граница,Где набегают волны на песок.И, в небесах удерживая птицу,Приносит ветер с моря холодок.И столько в море магии простора,Что даль сама притягивает взгляд.А ночью блеск от лунного узора,Зажженье звёзд – таинственный обряд.***А кто прогладил море? То загадка,И лишь прибоя небольшая складка.У горизонта – ровное вдали,Где алых парусов сигнальные огни.

Залив

В заливе океан, как в заточенье,Не вырваться волне уж на простор.Но полюбил плавчих прикосновенья,И радостен в неволе он с тех пор.

Робинзон

С десяток пальм средь шумных волн,И так распорядился случай —Там оказался Робинзон,Живой, и значит, он везучий!

Лунная дорожка

Смотрит нежно… в ночь ЛунаИ монеты серебраСыплет с щедростью вдоль моря,Но у самого прибояСеребро пошло ко дну,Не досталось никому.

Девушка и море

Прибой накатывает ровноСлова: «Пока ничья, ничья».А ветер выдохнул любовно:«Я вездесущ, она моя.Я был в горах, я был в долинах,Я мастер шалостей игривых.Могу промчаться вихрем вдруг,Коснуться этих плеч и рук.Домчусь до вечера до Нила,Не так уж здесь и далеко,К утру назад, во мне есть сила,Я покорю её легко!»И молча слушал то песок,Совсем иссохнувший у ног.

Весна

Тянет белую нить в синеве самолётИз пряжи застывшего облака,На реке вдоль берега треснул лёд,Как разломилось яблоко.Ну, и Солнце слепит, и на Солнце блестит,Блестит всё, что положено,Зацветёт, не задержится, не смолчитВсё, что жить и любить расположено.

Март

Разлеглось в воде на тротуареСолнце, ошалевши от Весны,Учащённо запахи вдыхая,Из-под шляпок морщились носы.И тянуло гнилостью оттуда,Где чернела прошлая листва,И была, как мартовское чудо,Грязная зелёная трава.

Осенний лес

Осенний лес – он лес воспоминаний,Но как же он красив, едва живой.Багрянец в нём несбывшихся мечтаний,Разочарованность же светит желтизной.Лишь ели сохраняют цвет надежды,Как прежде, зеленеют их одежды.Цыганской юбкой пестрота аллей,Из листьев сотканная, сброшенных с ветвей.Осенний лист, шуршащий под ногами, —Всё кончено… Нет, будущей веснойЛес зашумит с весёлой кутерьмой,Всё тот же лес, но с новыми листами.И будет снова зелен он, как прежде,С мечтою новой, в радостной надежде!

Сокольники

Здесь было дикое приволье,Здесь лес густой сжимал поля,Была охота здесь соколья,Чтоб для пиров добыть зверья.Романов-царь, с ним воеводы,С шатрами царские подводы,Собак натужный злобный лайИ сокол с именем Ширяй.Царя любимец, сокол смелый,На всё готов был для царя.Охотник дерзкий и умелый,Был страх для всякого зверья.Была в нём верность и бравада,Любовь царя была награда.Любовь царя лишила страха,В охоте смел был и упрям!Но в землю врезался с размаха,Скатился мёртвым по камням.Охотник, смерти стал добычей,Конец для храбрецов привычен.Героем быть сбылось желанье,Он жизнь прожил в одно дыханье.Собрались в скорби воеводы,Указ был оглашён везде.Известным чтобы стал народу —Что сокол погребён в земле.Что царь в печали, и от горя,Ширяевым назвал то поле.Теперь здесь парк и карусели,Не видно звёзд от сотен ламп.Пиры где громкие шумели,Стихи звучат со сцены рамп.В честь поля назван переулок,Аллеи в парке для прогулок.Где место было для коней,Теперь площадка для детей.В грозу темнеет парк тревожно,Не видно в небе птичьих стай.И вдруг средь молний, как возможно,Мелькнёт как будто он, Ширяй!Герои с нами прежних лет,Всех поражений и побед.

На Истре

И снисходит покой тихим вечером летним —Гибких ив над водой наклонённые ветви.Стало в речке темно, стынет берег песочный,И уж солнце красно над водою проточной,И собак перелай в деревнях на пригоркахСобирает на чай семьи в дачных посёлках.

У поля

Вечера примета – вьётся мошкара,В жёлтых пятнах света тёмная листва,И запахло поле – рожь поспела там,И прижмусь губами я к твоим плечамИ губами вспомню, было что давноМамино родное нежное плечо.

Утро

Светает, ночи чёрные чехлыСо зданий убраны, в деталяхИзломы крыш отчётливо видны,И солнце, затерявшееся в далях,Рассветом цепенелый сонСпешит прервать, за облакамиС востока бледный небосклонОплавить жаркими лучами.Край раскалился докрасна,Восход оранжевою лавой,Но как проснуться, когда снаНе кончен сказ ещё лукавый?***Прохладный шёлк, крадущий теплотуС плеч утренних, согретых ночью жаркой,И кофе вслед чуть обожжёт губу,Вспугнув остатки сновидений ярких.

Сны

Сакральное – как точно это слово,Всех слов заменой может быть оно,Её когда я имя повторяю снова,Творя мелодию из воздуха легко.Ласкают слух неведомые струны —Адажио, без нот и партитуры,Небытие – средь лета дивный сон,А по Шекспиру то, когда влюблён.Имя шептать, и свет очарованийВечерний сумрак сделает светлей,Аквамарина грани очертаний —Неспешный отблеск глубины морей.Обитель таинства, но правила просты:Всему в ней слепо верить. С высотыАнгел слетит… Прекрасны эти сны.

Акушерка

Наташа тихо дремлет на диване,Окутал быстро плед её теплом,Как будто обнял бережно руками.Она уснула, ей приснился сон.Ночь, и полёт, подобно Маргарите,Внизу же кто-то шепчет на иврите.Несёт в себе Мария сына Бога,Из Назарета в Вифлеем дорога.Наташа видит: ждут её невзгоды,Лишь ясли, да кусочек полотенца.Нет повитухи, чтоб принять те роды,Да и в хлеву одна вязанка сенца.От облаков темнее стала ночь,Наташе ясно – нужно ей помочь.Мария в ожидании тревожна —Вынашивая Бога, быть земной?!Поглаживает чрево осторожно —Там целый мир под тёплою рукой.В её глазах начал тех двух примета —Соединились вместе в них два цвета.В веснушках щёки, заострённый нос,Прекрасна, и дождем струи́ её волос.Быть выше чуда, чуда материнства,О том была ей весть благая.Ей стать прологом к Богу триединства,Нежданно ей пришла судьба такая.И приняла судьбу, как есть, такой.Ушла тревога, и пришёл покой.Но где же инструменты для Наташи?Пусть лампой будет светлая луна,Горячая вода есть там в вулкане-чаше,А для компрессов на горах снега.Звёзды – как соль, а это антисептик,Вам подтвердит любой заклятый скептик.Прорезал тьму, как скальпель, метеорИ гладь пруда, как яркий монитор.И быстрый взгляд её у маски края,Как молния, когда гремит гроза.И вдруг Наташа видит, как, сияя,Восходит Вифлеемская звезда.Глубокой вздох, она проснулась вдруг.Наташа видит райский лес вокруг.

День

И солнца свет увидела земля,И стал он днём, и ночи потаённостьБыла рассветом с ним разделена.С закатом же пришла соединённость.

Вечер

Синевою светят из оконС нарочитой скромностью монашекЛюстры-лампочки под низким потолкомВ юбочках огранённых пластмашек.Синева, теряясь в темноте,Темнотою станет до рассвета,А с рассветом небо в синеве,Синевою предваряя лето.***Прекрасно было утро, день нетерпелив,А вечер так галантен и красив.Расстаться им желанья нет и мочи,И будет праздник, и не хватит ночи.

Закат

Застыло у причала море,Волнуясь, гладь его бледна.Нечасто видится такоё —Стоит на цыпочках она.Холодный парапета каменьСогрет касаньем пальцев ног,Но холодеет солнца пламень,Заката час – день изнемог.Последний луч, так солнце низко,Коcнётся дивного плеча,И час ночной подходит близко,Но торжествует красота.***Закат печален, в утешеньеЛуна доносит солнца свет.И ночь приносит сновиденья,И будет радостным рассвет.

Ночь

Как трудно встать, проститься и уйти,Разнять твоих переплетенье рукИ в холод улицы тепло твоё нести,Иллюминатором где светит лунный круг.Вжиматься шеей в воротник пальтоИ холод гнать последней сигаретой,Смотреть в твоё потухшее окноИ всё ещё теплом твоим согретый.

Ополченцы 1941 года

В ту осень не было могилДля многих ополченцев павших.О них, как без вести пропавших,Голодный извещали тыл.Задача их была проста —Они прикрытье. Их шинели —Как на учениях мишени,Отнять чтоб время у врага.Закат и из траншей красив…В траншеях клочья ополчений,Как в строчках школьных сочинений,Геройский был их тот порыв.У поля – полк, у речки – рота,Здесь залегла, там полегла.И странной кажется войнаУ дачных мест – Москвы порога.И погибали без медали,У отступленья нет наград.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.