Серебряный. Поиск дорог

– Ты как?

– Ужас, – еле шевеля губами, произнес он.

– Пантерри сказал, что ты чуть не умер. В подземелье слишком большая концентрация энергии. Ты повредил себе хьярт.

– Знаю.

– Зачем ты сделал это?

– Тебя бы убила ловушка.

Будущий император положил ладонь на его руку.

– Я никогда этого не забуду. Теперь ты мой брат. Там в подземелье мы смешали нашу кровь и эти узы сильнее любых родственных. Мы с тобой теперь навсегда вместе…

Димостэнис вложил кинжал в ножны и заткнул его за пояс. Медленно взял из рук юноши второй и провел по своей ладони. Рамир протянул ему руку. С ладони будущего правителя Фельсевера капала горячая кровь, орошая землю. Дим вложил в нее свою, крепко сжимая.

– Эти узы нерушимы, – торжественно произнес молодой человек.

Иланди улыбнулся.

Время покажет. Как обычно все расставит по своим местам.

Вдали показалась большая кавалькада, ехавшая по направлению к горе. Скоро можно было разглядеть всадников.

– Сегодня я решил представить свое творение отцу, – произнес Рамир, проследив за взглядом Дима, – но я рад, что ты увидел это первым.

– Спасибо, за оказанное доверие. Однако сейчас, думаю, мне лучше оставить тебя, чтобы ты смог подготовиться ко встрече с друзьями.

Димостэнис сел на коня и поехал в долину. Первыми ему встретились молодые люди, среди которых он увидел Лану. Юная княжна отделилась от друзей и направила свою лошадь к нему.

– Приветствую, принцесса, – мужчина слегка склонил голову. Девушка зарделась и смущенно улыбнулась.

– Тебе Рамир рассказал?

Дим кивнул.

– Это я виновата, что отец сердится на тебя. Я не думала, что так получится! – Она умоляюще сложила ладошки.

– Что ты хотела узнать? – поинтересовался он. – Почему не спросила у меня?

Лана засмущалась еще больше.

– Я… я для тебя всего лишь ребенок?

Димостэнис замер. По меркам империи она и в самом деле была еще ребенком, да и по традициям Фельсевера не достигла еще аров своей самостоятельности.

– Вот! – прочитав ответ на его лице, она что-то быстро сунула ему в руки, – время быстро бежит.

Натянув поводья, девушка поспешила за своими друзьями. Дим опустил глаза на подарок. Это был шейный платок, искусно расшитый цветами. Символ союза по традициям Астрэйелля. Он бросил взгляд в том направлении, куда уехала девушка, повернул голову, смотря на приближающуюся компанию всадников, ища глазами княжну Эйлин. Этим-то она чего хочет добиться?

Князь со свитой поравнялись с ним. Димостэнис поклонился правителю Фельсевера, тот едва заметно кивнул головой и проехал мимо.

– Ваше высочество, – Дим дождался пока к нему подъедет Кари, – я удивлен вашими знаниями традиций Астрэйелля.

Бросив на него величественный взгляд, княжна задрала подбородок и проехала мимо. Дим задумчиво посмотрел ей в след, потом переместился в самый конец процессии, закрыл глаза, позволяя себе погрузиться в дурманящий мир силы. Здесь ему было легко ощущать стихии и безболезненно соединяться с ними, не теряя связи с реальностью. Мир Фельсевера принимал его как равного и ему нравился этот почет. Первый раз за все время, как он узнал правду о своем даре, он чувствовал удовлетворение и покой.

Протяжный стон разрушил его умиротворение. Он резко открыл глаза, осмотревшись вокруг. Все было по-прежнему. Слышались голоса, смех, ржание лошадей, стук копыт по камням. Ярко светила Талла. Впереди высилась красавица гора.

Укутанный белесым маревом пик. Лучи звезды, доходящие до первых клубящихся колец тумана, застревали в его непроходимой гуще, ломались, погибая в неравном бою, разбрасывая серебристые всполохи.

Димостэнис тряхнул головой, отгоняя наваждение. Новый крик заставил его вздрогнуть. Он резко повернул коня, и поехал назад, тревожно пробегая глазами заросли густого орешника, заглядывая между деревьями. Стон повторился. Ударил в спину.

Чувствуя, как по коже поползли мурашки, Дим медленно повернулся.

Это гора. Это она стонала. Кричала. Взывала. К нему.

Его глаза остановились на белом тумане, почти скрывшим величественный пик, на беспомощно тонувших в нем искрах затерявшихся лучей Таллы. Всем своим существом он потянулся к этому серебру, нырнул в бескрайнее облако силы, оголяя истинное – свою пробудившуюся сущность. Зов о помощи захлестнул его, щупальцами пробравшись под кожу, переплелся с каждым нервом, наполнил каждую клетку.

Он чувствовал, как чужие, уже не его пальцы сжимают, изо всех сил дергают поводья. Как конь становится на дыбы, обиженно заржав. Как из-под копыт летит пыль, перемешанная с осколками камней, ошметками земли, травы.

– Что происходит? – изумленный голос сзади. По властным нотам, звенящем в каждом звуке он узнал князя Аввара.

– Гора, – выдавил он из себя, – ей плохо. Она больше не выдержит.

Изумленные крики. Серебро, заливающее все вокруг. Это он источник этого света.

– Кари, – произнес он в искрящуюся пустоту, в надежде, что она сможет понять, – забирай князя, людей. Уходите.

– Там Рамир и Лана! – первый голос. Теперь дрожащий от страха и волнения. – Я без них не уйду!

Он больше не мог говорить. У него больше не было связок, гортани, рта. Он весь растворился в пучине зова, он наконец стал собой.

Серебряный подхлестнул скакуна, заставляя его почти лететь. Тот хрипел, из последних сил исполняя волю наездника. Впереди показалась цепочка людей, ехавших друг за другом.

– Ты решил присоединиться…? – молодой звенящий голос, наполненный радостью, сменившийся на бескрайнее удивление. – Что с тобой?

Ладонь заныла. Второе «я» попыталось вернуться.

– Гора, – просипел Дим, едва выдавливая из себя слова, – она больше не выдержит. Надо уходить.

На лице Рамира застыла маска непонимания.

– Плотина. Слишком много воды. Большая тяжесть.

– О, Боги! – прошептал молодой человек. – Там внизу люди. Их надо предупредить.

Дим покачал головой. Уже не успеть. Он чувствовал, что осталось совсем мало времени.

– Уходите. Я попробую.

Он слез с коня, отправив его за уходящими людьми. Рамир стоял, не спеша выполнять его приказ.

Серебряного со страшной силой тянуло туда, наверх, где все уже началось. Это было сильнее его. Он не мог этому противостоять. Лишь подчиниться и исполнить то, для чего он был создан этим миром.

Кап…

Первая капля полетела в пустоту. Ударилась о камень.

Кап… кап… кап…

Как будто по его телу. Если бы у него были глаза, он бы смог увидеть на коже свежие кровоподтеки.

Тонкий ручеек потек вниз, извиваясь быстрой змейкой. Как слезы по несуществующему лицу, оплакивая то, что неминуемо должно случиться.

Стук камней, перемешанный с шуршанием воды. Стук сердца, готового разорваться от переполнявшего его мучения.

Крик. Стон. И…

Его перестало пригибать к земле невыносимой тяжестью. Стихии отпустили.

Теперь он ясно ощущал содрогание земли, удары огромных глыб, запах трения камней друг о друга. Шум бил по ушам, мешая хоть как-то сосредоточиться. Разрушив поработившую ее плотину и сметая на своем пути преграды, падала вода, смешавшись с грязью, камнями, вырванными деревьями. Неумолимо и беспощадно поток несся на селение, собираясь стереть его с лица земли, вместе со всем живым.

И только он стоит на его пути. Он один, даже не знающий кто он, на самом деле.

Человек поднял руку, словно в защитном жесте. С ладони слетели капли крови. Упали на камни, разбиваясь серебряными искрами. Уходя под землю.

«…нужны чтобы чувствовать возмущение природы и успокаивать, знать, что надо делать и уметь договариваться. Остановить новые вспышки огня из недр гор, успокоить штормы, возвращать воды в свои берега…»

Знать, что делать.

Жаль, что он так и не успел ничего узнать.

Серебряный нырнул назад в еще не закрывшуюся дверь. В не стихнувший до конца зов. Рванул к ускользающим нитям, успел схватить за самые концы.

Стихии попытались оттолкнуть его. Им больше не нужна была помощь. Однако сила зова была неодолима. Дим крепко держал ускользающие нити. Накрутил на запястья, пуская под кожу, связывая нерушимыми узами.

Тело свело судорогой. Он выстоял. Потянул на себя объединенную энергию мироздания, ставшую ему доступной, ударил, вколотил ее у самого подножия горы. Земля возмущенно взревела, поднялась на дыбы. Опала, оставив насыпь из камней, песка, глины. Он снова потянулся к источнику силы и снова ударил.

Поток воды с диким грохотом рухнул вниз, продолжая свое разрушающее шествие. Наткнулся на воздвигнутую преграду, угрожающе зашипел, впился камнями-зубьями, пытаясь отодвинуть, продавить, уничтожить. Пробить себе дорогу.

Земля дрогнула, прогнулась, но не отступила. Лавина замедлила свой бег, завязла в битве с землей, остановилась, превращаясь в грязную жижу, которая стекала в выдолбленную яму, заполняла ее.

Пять стихий обнялись в миротворной ничьей. Сомкнули благодатные объятия, погружаясь в тишину и покой.

– Добрый день. Я хотела узнать, как вы себя чувствуете.

Алла держала в одной руке пакеты из знакомого Диме супермаркета, а во второй – букет ярко желтых цветов.

– На улице конец сентября, – сообщила она ему, – солнце и очень тепло. А вы сидите дома. Я подумала, что эти цветы напомнят вам о мире вокруг.

Скорее он хотел о нем забыть.

Дима уверенный, что за дверью увидит Михееву, которая за несколько дней его отсутствия закидала его сообщениями и звонками, замер в некотором ступоре.

– Могу я войти?

Он сделал шаг назад, пропуская свою гостью.

– Вы, наверное, хотите узнать, как я вас нашла? – Алла вручила ему цветы и поставила пакеты на пол. – Капитанов полиции по имени Дмитрий не так уж много в вашем доме. Точнее – вы один. Мне старушки около подъезда открыли тайну вашего места проживания. И не только.

– Так вы детектив? – он уже пришел в себя.

– Скорее – любительница сериалов.

Он совсем не понимал, что должен делать дальше. Если бы к нему в дом вломился злоумышленник, было бы в сто раз легче, а так совсем ничего не понятно.

– Я решила, что должна выполнить до конца свою миссию. Надеюсь, я вам не очень помешала?

Он вздохнул.

– Я застала вас врасплох? Могу подсказать выход из сложившейся ситуации.

– И?

– Предложите мне чашку чая. Впрочем, выглядите вы не очень. Я могу заварить его сама.

Дима растерянно улыбнулся. Какая интересная девочка.

– Есть кофе. Я не очень люблю чай.

– Он у вас теперь тоже есть, – Алла показала рукой на пакеты

Она сделала вкусный напиток с душистыми травами. Он достал конфеты и остатки печенья. Говорили о погоде, о прекрасной осенней поре, о листьях, которые устилают аллеи парков.

– Когда последний раз вы шуршали осенними листьями? – спросила она, улыбнувшись.

Мужчина неопределенно пожал плечами.

Гостья ушла через полчаса.

– Мне пора.

– Спасибо за участие.

– Вы можете мне позвонить, если вам нужна будет помощь.

С этими словами она положила листок бумаги с номером телефона.

Дима закрыл за ней дверь. В квартире царствовал запах душистых трав.

Большая гостиная дорогого загородного особняка была наполнена людьми. Оперативники, следователи, криминалисты, медэксперты, вышестоящее начальство для дачи указаний. Посреди комнаты лежало тело хозяина, накрытое простыней.

– Что скажешь? – к Сильверову подошел Михаил Южарин, следователь с которым они часто работали вместе.

Тот скривил губы.

– Устал человек. Успешный бизнес, стабильный, высокий доход. Жена, две любовницы, одна из которых живет заграницей, где он купил ей дом. Дети учатся в Европе. От такой жизни кто угодно в петлю полезет.

Миша тяжело вздохнул.

– Ты как всегда, Димыч, не ищешь легких путей. Не веришь, что сам?

– Мотив? – Дима внимательно посмотрел на коллегу. – Ты представляешь какой мощная должна быть причина, чтобы вот так все нелепо оборвать?

– Может любовница бросила или в бизнесе проблемы какие. Вот и загрустил. Выпил лишнего. Кто-нибудь еще был в доме в эту ночь?

– Жена вернулась под утро. Она и нашла его, – Дима в очередной раз поднял глаза на высоченный потолок комнаты, откуда свисала толстая прочная веревка, прикрепленная к разбитой люстре, – упорный был малый. Разбил люстру, чтобы освободить себе крюк. Потом дотянулся до него, заранее приготовив веревку, выдержавшую вес тела. Сколько огня, выдумки, задора! А сколько усилий! Представляешь, как ему надо было подпрыгнуть, чтобы попасть в эту петлю? Я попытался найти в комнате стул, на которой почивший смог бы спокойно встать после того как накинул себе петлю на шею. И не нашел.

– Он что-нибудь оставил?

Дима покачал головой.

– Нет.

– Что говорит супруга?

– Вдова, – поправил товарища Сильверов. – Пока разговорить ее не удалось. Она очередные тридцать капель коньяка для успокоения нервов принимает.

– Попробую поговорить, – Южарин бросил еще один взгляд на покойного и пошел в соседнюю комнату. – Тебе еще долго?

– Не-а, – поморщился Сильверов, – ребята уже почти закончили. Сейчас этого заберут, и я в отделение.

– Я тебе позвоню.

Голова раскалывалась. Сильверов устало потер лицо и вновь опустил глаза на бумаги, лежавшие перед ним на столе. По всеобще устоявшемуся мнению, развитому благодаря многочисленным сериалам – работа в полиции одна сплошная романтика – погони, перестрелки, поимка преступников. Дима вздохнул – везет им там в телевизоре. А тут еще кучу рутиной работы выполняй. Бесконечные протоколы, справки, заявления, объяснения.

– Димыч, у меня тут для тебя кое-какая информация есть по делу Тереховского, нашего самоубийцы, – прозвучал в телефоне загадочный голос Южарина.

– Слушаю.

– Я завтра на неделю в отпуск ухожу. Могу рассказать в баре за кружкой пива. В семь тебя устроит?

Капитан посмотрел на часы.

– Да, успею. Называй адрес.

– Димыч, тебе послание, – Юра влетел в кабинет, крутя в пальцах конверт. – Любовное. От девушки.

Дмитрий нахмурился. Самойлов сделал еще шаг, приближаясь к нему.

– У тебя сегодня свидание? Ты наконец решился? Больше не злишься на ту подлую вертихвостку, отобравшую у тебя совочек в песочнице?

Дима, не глядя, протянул ладонь. Юра достал запечатанный конверт из-за спины, держа его на вытянутой руке.

– Может, сразу в вещдоки? Вдруг она злоумышленница? Посягает на вашу честь, Дмитрий?

И не успел заметить, как конверт оказался в руках капитана.

– Кость, бери этого шута, езжайте на опрос свидетелей. Я тебе говорил сегодня с утра.

Дима опустил глаза на конверт, который держал в руках.

– Лен, я сегодня…, – продолжил он, читая первые строки послания.

"Здравствуйте, Дмитрий. Не могли бы вы со мной встретиться? Около входа в центральный парк в семь вечера. Я буду вас ждать".

Мужчина бросил взгляд на окно. Скривил губы. В семь у него назначено рандеву с Южариным, пока тот не уехал. Еще эта девчонка! Вот почему она так его обхаживала эти дни. Ей нужна помощь. Он покачал головой, сел на свое место. В общем, он не обязан ей помогать, тем более в такой форме.

В центральном парке уже не было так людно. Начало октября. Многочисленные туристы разъехались, и теперь можно было спокойно гулять по его тихим аллеям.

Дима прибыл к месту назначенной встречи на десять минут раньше. Осмотрелся.

– Добрый вечер, – услышал он голос позади себя. – Я так рада, что вы откликнулись на мое приглашение.

Сильверов обернулся. Девушка не выглядела запуганной или хотя бы расстроенной.

– Я вас слушаю. Какие у вас проблемы? Чем я могу помочь?

Алла хлопнула ресницами несколько раз.

– Проблемы? У меня? Скорее у вас. Вы ведь даже не смогли вспомнить, когда в последний раз гуляли по осеннему парку!

– Вы издеваетесь? – хмуро поинтересовался Дмитрий. Прикидывая в уме, где он сможет пересечься с Мишей в городе и все же успеть поговорить, не откладывая это дело до его возвращения.

– Нет, – искренне ответила девушка. – Мне захотелось сделать вам приятное.

Он глубоко втянул в себя в воздух. По-хорошему она не понимает. Что ей вообще от него надо?

– Что тебе от меня надо, девочка? – решил он выяснить этот вопрос. И закрыть его навсегда.

Алла чуть прищурила глаза.

– Мне между прочим двадцать пять лет, и я не девочка. У меня высшее образование и я знаю три языка. Я работаю в сфере искусства. Организовываю и провожу различные художественные выставки, творческие вечера. Встречаюсь с разными деятелями искусства, как российскими, так и из других стран!

Она закончила свою пылкую речь и с вызовом смотрела на него. Потом повторила.

– Я не девочка!

Дима тяжело выдохнул.

– А мне сорок один. Я работаю оперативником в уголовном отделе. До девяти вечера, и до десяти, и по выходным. Мне некогда ходить на романтические свидания и любоваться звездами. Перешвыривать с одного места на другое желтые листочки и восторженно замирать от их шелеста. Да и желания на это тоже нет. Так же, как и выполнять капризы взбалмошных девиц. Даже с высшим образованием и знанием трех языков, – он посмотрел на часы. – Надеюсь этого обстоятельного знакомства достаточно для того, чтобы его больше не продолжать? Мы все узнали друг о друге?

Девушка подняла на него глаза, открыто встречаясь с ним взглядом.

– Нет, не все! Ты еще не знаешь, чем я увлекалась в детстве.

– ....!?

– Ежиков приучала.

– И как? – язвительно поинтересовался он.

– Узнаешь.

Осенние листья падали на землю, украшая аллеи парка. Они успокаивающе шуршали под ногами. В этом умиротворенном шуршании было что-то очаровывающее, волшебное, слегка окрашенное легкой грустью. Уходящее солнце раскрашивало золотом кроны деревьев. Кое-где листва еще зеленела, но ее уже вытеснил багрянец кленов и золото берез. Хотелось закрыть глаза и, расслабившись, выбросить из головы все мысли.

Глава 13

… голубые цветы мягким ковром устилали камни, свет Таллы отражался в зеркальных водах. Серебряные пузырьки стаей взмыли вверх, прозрачные рыбки с посеребренными плавниками, едва заметные серебристые кораллы. Сотни брызг взрывающие гладкую поверхность озера. Звонкий смех и едва ощутимые прикосновения.

– Мы с тобой связаны. Ты – это я. Две половинки всегда примут друг друга.

– Я не смогу без тебя.

Голубые цветы поникли. Дождь прибивал их к земле. И никаких ориентиров. Только вода, падающая с неба.

– Я не могу без тебя!!!

Я не могу без тебя. Я даже не знаю, кто я. Где выход из этой темноты.

Прохладные пальцы коснулись лба, опустились на щеки. Он чувствовал мерное покачивание, запах моря, шум ветра, запутавшегося в парусах. Чем-то влажным и холодным провели по лицу, остановились на губах. Вода. Он облизнул губы.

Все та же прохладная рука осторожно приподняла его голову, и он почувствовал прикосновение холодного к своим губам. Сделал несколько глотков. Открыл глаза.

Лицо Кари склоненное над ним. Ожидающее, встревоженное.

– Димостэнис, – выдохнула она, – как же вы нас всех напугали.

Он откинулся на подушки, вновь закрыл глаза.

– Мы плывем назад? В Мюрджен?

– Уже третий день пути. Вы четыре дня были без сознания. Никто не знал, что делать. Я вспомнила, как вы однажды сказали, что мир Фельсевера притягивает вас, и вы по-другому себя чувствуете там. Я подумала, что возможно вам станет легче, если вас оттуда увезти.

– Четыре дня, – повторил Димостэнис, прислушиваясь к себе. Прошлый раз он провалялся без сознания четырнадцать. – У меня получилось?

Он не уточнил, но княжна, естественно, поняла, о чем он спрашивает.

– Вы остановили тот обвал и спасли много жизней. Я никогда не видела ничего более невероятного и потрясающего.

– Вы должны были уйти.

Она опустила глаза.

– Я знала, что вы не отступите, – тихо произнесла женщина. – Я верила в вас.

В отличие от него самого. Интересно, если бы она знала, как все было на самом деле, она бы была так уверена?

– Вы чего-нибудь хотите? – спросила Кари.

– Воды.

Она налила из кувшина и протянула ему стакан.

– Что-нибудь еще?

Дим помотал головой.

– Прийти в себя. В голове какой-то шум.

Княжна улыбнулась.

– Я оставлю вас. Чуть позже принесут ужин.

Когда за Кари захлопнулась дверь, Димостэнис осторожно поднялся, пробуя свои силы, дошел до купальни. Там стояла ванная, наполненная водой. Он дошел до зеркала, тяжело облокотился на тумбу, поднял глаза на свое отражение. Осунувшееся лицо с заострившимися чертами, нити серебра в волосах, которых раньше не было, глаза все еще серебрящиеся даже в свете огневиков. Потянулся к хьярту, уже зная, что не почувствует его.

Дим подошел к ванной, опустил руку, вода была холодной. Звать на помощь не хотелось. Слегка поколебавшись, стянул с себя одежду, залез в воду, погружаясь с головой. Пора приходить в себя. Вопреки ожиданию, он не испытал никакого дискомфорта от прикосновения холодной влаги к коже. Он осторожно выпустил воздух из груди, и сделал вздох.

Вода наполняла силой его тело, и ему не нужен был хьярт, чтобы брать ее. Сейчас он может навсегда изменить свою жизнь, надо только принять это тяжелое решение. Чтобы быть ближе к природе, чувствовать ее, дать ей чувствовать себя, брать все, что есть в этом мире и быть его полноправной частью, ему надо перестать пользоваться хьяртом. Не рвать больше мир на куски, а поддерживать и признавать его целостность и тогда он станет тем, кем должен быть, кем он родился.

Тяжелое решение. Пока он был не готов. Вода все так же приятно ласкала, дарила свою поддержку. Дим в какой-то мере почувствовал себя предателем. Он не готов был становиться равным, он все еще чувствовал себя хозяином.

Через несколько сэтов, когда он посмотрел в зеркало, перед ним предстала уже более привычная картина. Да и чувствовал он себя несравнимо лучше. Единственное, что напоминало о случившимся – мысли, непрерывным потоком, грохочущие в его голове.

Димостэнис постоянно возвращался к тем менам, когда чуть не произошла трагедия. Он еще чувствовал в себе отголоски зова, на который не мог не ответить. Ощущение полного растворения в стихиях. Этому невозможно было противиться. Талла призвала на служение, и он откликнулся.

Он мог стать повелителем Элиаса, имей он возможность призвать такую мощь по своему желанию. Вот оно то – чего все так боятся. Из-за чего его предал Аурино, ненавидят советники, Кари пытается перетянуть на свою сторону.

Серебряный горько улыбнулся. Они все, знающие о его даре гораздо больше, чем он сам, изучающие, наблюдающие, разыгрывающие свои блестящие партии, не знали самого главного.

Он не может распоряжаться этой силой по своему усмотрению.

Этого не было в записях Вольмира, не упоминалось ни в каких других летописях и воспоминаниях. Это понимали лишь те, кого мироздание одарило этим даром (или проклятием). Познавали, когда приходило время. В какой-то мере Аурино был прав. Сила Серебряных – миф. Легенда, придуманная ими самими. Для своей защиты.

Когда он зашел в комнату, на столе стоял ужин, горели лампы, огневики, расточающие глубокий, сладковатый аромат. Он знал этот запах ярко-желтых бутонов с большими мягкими лепестками, выращиваемых в долине, из которых делали цветочный благоухающий экстракт. Его добавляли в воду, мазали на тело, обрызгивали волосы или делали масло, которым пропитывали фитили огневиков.

Сильный и чувственный запах расслабляюще кружил голову. Мужчина втянул его в себя, на мгновение прикрыв глаза. Еще роза, мускус и немного ириса. Димостэнис удивился, как легко он различал каждый оттенок сложного букета по отдельности, и это было еще острее и четче чем, когда хьярт выступал главным органом в его организме и был пропитан силой. Перевел взгляд на Кари, сидящую в кресле.

– Я подумала, может, вы хотите есть, – тихо произнесла она.

Он сделал еще один глубокий вдох.

– Когда я хочу поднять себе настроение и избавиться от тяжести какого-нибудь груза, я всегда использую это цветочное масло. Простите, вы выглядели ужасно, я подумала, что это сможет вам помочь. Впрочем, сейчас вижу, что вам гораздо лучше. Я могу затушить.