Наряд. Книга III. Точка кипения

Наряд

Книга III. Точка кипения

Ярослав Калака

© Ярослав Калака, 2017

ISBN 978-5-4483-6694-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА I,

в которой наши друзья шаг за шагом, прыжок за прыжком, локоть к локтю, постепенно преодолевают препятствия на своём пути для того, чтобы отыскать подземную дорогу к тихому биению семидесяти двух маленьких детских сердец

– У нас есть гидрокостюмы? – спросил Зигунов после того, как мы его разбудили на втором пограничном портал-посту. – Сухие? Идти без них не имеет никакого смысла. А ещё нужны химические источники света. Минимум по три на каждого участника экспедиции. И водонепроницаемые трансы. Или на худой конец – сумки.

– Сухих гидрокостюмов у нас нет вообще, – ответил ему Александр Юрьевич.

– Если обычные, то тогда как минимум девятимиллиметровые, неопреновые. Есть? – зевнул проводник.

– Отыщем, – вздохнул Воронин. – Ваня, пошли посмотрим остальное снаряжение. Чтобы ничего не забыть.

– Пошли, – согласился окурок.

И они спустились вниз, туда, где остались наши вещи, а мы остались в комнатке на третьем этаже портал-поста. Мы – это я, Лиханов, Павлов, Илюшина и Аглая. Справедливо полагая, что располагаю хотя бы пятью минутами для отдыха, я сел за стол и, положив свою голову на руки, закрыл глаза. Спать хотелось ужасно, сегодня утром Андрею Лиханову еле удалось меня растолкать: сказывалось напряжение и нагрузки предыдущей русалии. Ане Илюшиной пришлось встать ещё раньше для того, чтобы сходить в Карцери за Аглаей, потому что девушка была размещена там.

Что касается проводника, то я так и не понял, где он жил всё то время, пока находился в Южном кресте. Здесь или где-нибудь в другом месте, а сюда его привели вчера только для того, чтобы он переночевал, а нам было проще и быстрее сегодня с ним встретиться?

Под тихий разговор друзей мне удалось сладко продремать ещё целых три драгоценных минуты, прежде чем Александр Юрьевич и Иван Васильевич поднялись обратно наверх.

– Аня, не можешь мне?

– Конечно, товарищ майор!

– Сходим вместе за гидрокостюмами и остальными штуковинами. А вы все ждите нас здесь и не разбредайтесь. Ясно?

– Так точно!

– Андрей – за старшего.

– Есть, товарищ майор!

«Ну вот!» – удовлетворённо подумал я, снова закрывая глаза, – «есть время подремать ещё». Однако сладкие минуты отдыха пролетели быстро: вскоре лидер подземной поисковой партии и фельдшер вернулись с недостающим снаряжением и новостью о том, что им всё-таки удалось раздобыть сухие гидрокостюмы. После этого, совершенно легально, вместе со своими товарищами я пересёк границу Южного креста.

По сравнению с предыдущей экспедицией нам предстояло преодолеть гораздо большее расстояние, чем в прошлый раз. Ручная кладь была солидных размеров, весила под стать прилично, и мне пришлось бы нелегко, если бы в ней присутствовали все положенные вещи. Убедив себя, что её вес соизмерим с моими физическими возможностями, я решил больше не акцентировать на своей ноше внимание. Ведь, как говаривал кто-то из классиков, кораблю в гавани и лучше, и безопаснее, да разве ж он для того?

С трансом мне вчера помогли Лиханов и Павлов: первый дал свой старенький вещмешок, а второй помог с содержимым (Илюшиной тоже удалось приложить руку). Конечно, было наивным полагать, что мы собрали всё необходимое и ничего не забыли, но с учётом вчерашней спешки, в условиях, когда мы валились с ног от усталости, и это было неплохо. За исключением меча, болтавшегося за спиной в ножнах Александра Юрьевича, в моих вещах не было ничего, принадлежащего лично мне. Конечно, было немножечко стыдно, так вышло из-за того, что я служил в 13-м окончании совсем недолго и ещё не успел обрасти даже самыми необходимым.

Теперь карстовая пещера не восхищала и не удивляла меня так сильно, как это было раньше: я привык, и мои чувства притупились. На этот раз мы шли хорошо известным трактом и не стремились остаться незамеченными своими же: это означает, что мы несколько раз встречали патрули Южного креста, хотя меня до сих пор удивляла лёгкость, с которой мои друзья понимали, что вдали светят огни наших, а не чьи-нибудь чужие.

Однако чем дальше удалялись мы от границы 13-го окончания подземных коммуникаций сопротивления, тем сильнее чувство одиночества и затерянности в бесконечных подземных лабиринтах охватывало наши сердца и умы. Вскоре встречи сошли на нет, окончательно исчезнув. Час проходил за часом, сонливость отступила, я нашёл свой ритм, согревая себя мыслями о привале, по очереди мечтая то о безделье и сне, то о еде.

Не знаю, столько прошло с того момента, как мы покинули пределы нашей подземной цитадели: свои часы я оставил дома, боясь повредить, а спрашивать у товарищей не хотел, зная, что время летит куда быстрее, если стараться не обращать на скорость его течения никакого внимания. Постепенно характер пещеры менялся. Её галереи становились всё уже и уже, а гроты меньше и меньше. Наконец наступил привал.

– Скоро Внешняя система закончится, – сказал Воронин. – Ты уверен, Иван Васильевич, что путь дальше существует? В этом районе исследован вдоль и поперёк каждый проход, каждый сталактит, каждая пядь поверхности…

– Чего попросту сотрясать воздух? – ответил бродяга. – Скоро и так всё увидим.

Вскоре мы выбрали место для привала, разложили свою нехитрую снедь и поели. После этого поделили часы и устроились на ночлег.

Сон придал мне сил. Меня разбудила Илюшина. Теперь я был полноправным членом группы, и так же, как и все, стоял на часах. Она напомнила мне, как делать прослушку, и легла неподалеку от меня, попросив разбудить её сразу же, как я почувствую что-то неладное, пусть даже в самой незначительной мере. Сознание того, что потом можно будет ещё поспать, сглаживало необходимость бодрствования в то время, когда все остальные пребывали в сладких объятиях Морфея. Ну или почти все.

– Мить, – тихонько сказала Аня, – о чём ты думаешь?

– Есть ли на самом деле подземный путь в Каменную цитадель, – ответил я. – Кстати, давно хотел спросить: что такое эта самая Каменная цитадель и что представляет собой Вестгейт-Ея? Если это один и тот же город, то почему всегда говорят, что тюрьма, где держат детей, находится в Вестгейт-Ее и никогда не говорят, что она в Каменной цитадели? Хотя подземную дорогу ищут именно в Каменную цитадель? По-моему, мне уже кто-то объяснял разницу, но я успел позабыть.

– Это просто. Смотри. Каменная цитадель – это подземный город, когда-то принадлежавший Сопротивлению. Альянсу однажды удалось его захватить, но он решил не подвергать Каменную цитадель полному уничтожению, а создать что-то вроде нейтральной дипломатической зоны. В общем, кого там только нет: мартышки, бродники, окурки, дезертиры Альянса, наши дипломаты, дипломаты окурков и Радужа. Город хранит нейтралитет и не выдаёт своих граждан. Если кому-то удалось пересечь его границу и оказаться внутри, то он свободен и избежал преследования. Конечно, так не всегда. Если ты, например, мартышка, и пришёл в город после того, как пришил пару солдат Альянса, то тебя будет судить сам город. Так, как будто бы все участники просто люди, и равны. Весьма жёстко судить. Чтобы отбить всякую охоту всякому сброду использовать его как буфер или место, где прячут концы в воду.

– Интересно…

– Ты прав. Ещё как интересно.

– Неужели удаётся соблюдать баланс?

– Представь себе, в основном, да.

– Ань, а что такое бродники?

– Так у нас в Южном кресте называют босоножек.

– Понятно. Почему не спишь?

– Тихо! Ты ничего не слышал?

– Нет! Подожди, сейчас…

– Дай мне фонендоскоп!

– Ну что?

– Да вроде бы ничего…

– Я тоже ничего не услышал. Давай спи.

– Хорошо.

– Ань!

– Да? Я уже задремала почти!

– Извини. Так разница-то в чём?

– Какая разница? А!.. Ты меня просто сбил своими бродниками. Слушай. Вестгейт-Ея – город Альянса на поверхности. В нём и военная база, и тюрьма, и вообще всё региональное начальство саксов. А с Каменной цитаделью они соседи. Первый вверху, а второй под ним, внизу. Понял?

– Да. Всё, прости, спи.

После привала мы пошли дальше. Проходы пещеры сузились, стали низкими настолько, что в них мы протискивались с большим трудом. Один за другим стали попадаться ракоходы и шкуродёры. Наконец, на одном из перекрёстков мы свернули в левый проход.

– Я его знаю, – сказал майор проводнику. – Приходилось бывать. Там тупик. Или, там есть… вертящийся портал с отверстием для статуэтки?

– Да, – тихо ответил окурок и повторил, словно эхо: – Вертящийся портал с отверстием для статуэтки.

Даже от моих глаз не скрылся тот факт, что наш невозмутимый дед почему-то сильно нервничает. Постепенно его беспокойство передалось всем нам.

– Сейчас, – сказал он. – Вставлю ключ. Когда портал перевернётся, вы аккуратно спрыгните с него на камень, который будет внизу. Но только – осторожно. Потому что за ним – пропасть, в которую очень легко свалиться. Всем всё ясно?

– Да, – ответили мы.

К этому времени все залезли в тупик, и было совершенно не ясно, каким образом наш бродяга собирается отыскивать в нём портал. Естественно, мы ошибались. Стоило Ивану Васильевичу взяться за дело, как один за другим отыскались несколько камней, в одном из которых была нужная нам скважина.

– Приготовьтесь! – попросил нас проводник, открывая свой рюкзак.

Хотя, скорее всего, он специально заранее положил необходимую статуэтку на самый верх, чтобы потом её не искать, нам показалось безумно долгим время, которое прошло до того момента, как ключ скрылся в камне.

Как и в первый раз, сначала ничего не происходило. Потом всё вокруг: и мы, и стены, и узкий мрак пространства вокруг, беспорядочно освещаемого нашими коногонами, безмолвствовали ещё несколько секунд. И только тогда, когда внутреннее напряжение в нас сказало «ну всё, теперь уже точно ничего не произойдёт, не будет!», механизм пришёл в действие.

Сжатые в считанные кубические сантиметры по эту сторону, мы никак не ожидали такого простора на другой стороне. Вероятно, это была самая настоящая тектоническая расщелина: спрыгнув друг за другом на камень под нами (он был величиною с автобус), мы оказались лицом к пропасти. За нашими плечами была почти отвесная стена.

Зигунов спрыгнул крайним, зажав в руке статуэтку, которую он извлёк обратно из отверстия, в которое до этого всунул для того, чтобы всем нам удалось сюда попасть.

– Где мы? – спросил начальник штаба Южного креста.

Портальная ниша, точь-в-точь, как и в прошлый раз, уехала на своё место, после чего нам всем стало немного жутко. Итак, как я уже говорил, за нашими спинами была стена, а перед глазами – пропасть. Где-то очень далеко внизу кровавым маревом, пёстрой лентой, извивающимся хлыстом светилась речка из лавы, а нам же было абсолютно некуда деваться с нашего островка.

– Спокойно! – почувствовал Иван Васильевич наше настроение. – Это такое место. Оно очень плохо действует на человека. Пустяки оно превращает в проблемы, а проблемы – в неразрешимые катастрофы. Короче, совсем как вегето-сосудистая дистония. Будете его слушать, оно вас погубит.

– Но у нас нет выхода! – всплеснула руками Илюшина. – Как мы попадём вниз? За что крепить верёвки?

– Выход есть, – ответил бродяга. – Вы же понимаете, что он есть, и знаете, точнее, догадываетесь, что я здесь уже был. Смотрите!

Он принялся что-то тщательно искать в стене. Наконец, он нашёл тайную кнопку, которая, словно по волшебству, выдвинула почти такой же громадный валун внизу нас, по левую руку, если стоять лицом к расщелине.

– Прыгаем туда, – сказал проводник. – Быстрее! Сначала вещи.

Когда мы очутились на новом камне, процесс поиска скрытого рычага повторился.

– Помогайте мне! – попросил Зигунов. – Не стойте просто так на месте и не слушайте себя! Здесь нельзя этого делать! Не думайте! Не разрешайте себе долго думать об одном и том же! Разговаривайте друг с другом хотя бы, неважно, на какую тему!

Камень, задействовавший очередную громадную ступеньку, был найден Андреем. После того как мы спрыгнули вниз, я понял, о чём были предостережения бродяги. Панический ужас захватил всё мое сознание без остатка. У меня затряслись руки, сначала лицо, а затем всё тело покрылись потом, но обо всём этом я не знал, потому что был без остатка поглощён другим чувством. Страх полностью овладел моим сознанием, точнее, не тот страх, который знаком нам с детства, а другое, такое же, по сути, но гораздо более сильное по своей силе чувство. Мне казалось, что мы сейчас полетим вниз, упадём, или я сам, помимо своей воли подбегу к краю и сорвусь в пасть пропасти… Чувство безысходной концентрированной тоски наслаивалось на этот сильный страх, соединяясь в своём эффекте с всё возрастающей паникой.

Это длилось несколько секунд, за которые я пережил маленькую смерть и прочувствовал до самого дна понятие «видеть жизнь в чёрном свете». Затем, так же неожиданно, как и нахлынуло, наваждение стало слабеть. Я с жадностью задышал полной грудью. Сердце в груди противно колотилось, никак не попадая в ритм.

– О Боже! О Господи, помоги же мне! – едва слышно прошептала девочка рядом со мной.

Я понял, что Аглая сейчас испытывает то же, что я только что пережил. Я схватил руку девочки, сжал её и зашептал на ухо:

– Сейчас пройдёт! Потерпи! Потерпи немножечко, ещё совсем чуть-чуть…

Фельдшер обняла подростка. Через короткий промежуток времени её, так же как и меня, отпустило. Через два камня стало плохо Александру Юрьевичу. Это было страшнее всего, потому что у майора было слабое сердце. Аглая что-то принялась шептать себе под нос.

– Что ты шепчешь? – спросила её Илюшина, в то время как Лиханов с Павловым поддерживали нашего лидера.

– Слова молитвы… – смутилась та.

– Тогда, пожалуйста, громче и заново, – попросила фельдшер. – Мне кажется, от этого становится легче.

– Хорошо, – согласилась девочка и начала заново: – Живый в помощи Вышняго, в крове Бога Небеснаго водворится…

От молитвы действительно стало как-то немножечко легче: невидимый чёрный пресс, который сдавливал всех нас, немного отступил.

– Всё, – сказал Воронин. – Отпустило.

– Выпейте! – протянула Аня ему таблетки.

– Быстрее! – зашипел бродяга, – нельзя останавливаться!

– Может быть, зажжём факел? – спросила Илюшина.

– Какой к лешему факел?! – рассердился проводник. – Вперёд!

Сопровождаемые молитвами девочки, без остановок мы добрались до пола. Какое нам для этого пришлось преодолеть пространство, страшно даже вспоминать. Внизу было что-то вроде мостовой или даже набережной, выложенной из камня. Немного впереди она превращалась в готический каменный мост, пересекавший лавовую реку. По сторонам я приметил несколько человеческих костей и черепов, валяющихся в беспорядке, – естественно, акцентировать внимание на собственных наблюдениях не хотелось.

– За мной! – скомандовал окурок и, подхватив свои вещи, ринулся через мост.

На нём было страшнее всего. Аня лишилась чувств, и мне пришлось волочить и её транс тоже, в то время как Андрей с Алексеем несли её за руки и ноги.

– Господь просвещение моё и Спаситель мой, кого убоюся? Господь Защититель живота моего, от кого устрашуся? – с каждым новым словом слабеющим голосом произносила слова молитвы мужественная Аглая.

На другой стороне, в противоположной стене расщелины, были широкие ворота, кованные из железа. Мы забежали в них, после чего бродяга прикрыл их насколько плотно, насколько это было возможно, отгородившись от пространства, которое мы только что преодолели.

– Уф! – сказал он, садясь прямо на пол, опираясь спиной на свой рюкзак. – Самое страшное позади.

Аня медленно приходила в себя, с удивлением глядя на наши лица и на Аглаю, которая, смочив водой свой носовой платок, продолжала вытирать им её лицо. Девочка прекратила чётко и плавно произносить молитвы только перед этим своим занятием. Почему-то, наблюдая за ней, мне пришло на ум то, что все мы без исключения превратились в одну крепко сбитую команду, каждому члену которой по силам внести свою лепту для достижения общей цели.

– Спасибо, – сказала ей фельдшер.

– С возвращением! – ответила девочка.

– Что это за место, Иван? – спросил Воронин.

Он только что закончил аускультацию, и теперь прятал фонендоскоп в свой карман.

– Теперь мой гонорар не кажется вам слишком высоким? Не знаю. Но оно очень плохое. И мы прошли его без потерь. Кстати, теперь самое время зажечь факел.

– Возвращаться обратно мы будем этим же путём? – спросила окрепшая Илюшина.

– Нет, – ответил проводник. – Обратная дорога будет уж точно веселее.

– Не надо веселее, – попросил Андрей. – Достаточно просто другую.

– Где мы? – начал озираться по сторонам Павлов.

Он только что зажёг факел, и пространство перед нами немного раздвинулось. Место действительно было диковинным.

– Это снова лабиринт-ловушка? – спросил Лихман.

– А не слишком ли много вопросов за последние десять минут? – насупился наш дед. – Это не ловушка. Но заблудиться здесь можно в два счёта. А что творится на нижних уровнях этого лабиринта, известно только Господу Богу.

– Все в порядке? – спросил Воронин.

– Да, – ответили мы.

– Аглая, Аня, вы как?

– Нормально! – ответили девушки.

– Тогда пойдёмте. Иван Васильевич, разреши тебя на пару минут!

– Конечно, командир!

После того как они посекретничали в сторонке, мы похватали свои вещи и замерли в ожидании команды тронуться в путь. Пол под нашими ногами был буро-коричневого цвета, с нехарактерной для мира Подземья текстурой, напоминавшей по своему виду и качествам почву. Стены были выложены из серых каменных кирпичей, длинных и высоких, но самым загадочным был потолок. Нам не удалось найти ни единого шва: иссиня-тёмная порода представляла собой единое целое, и, судя по всему, потому что другого объяснения мы просто не могли найти, была отшлифованной снизу частью пласта, о величине которого можно было только гадать.

Место, в котором мы очутились, забежав за ворота, оказалось круглым холлом. К счастью, потому что становилось нехорошо только от одной мысли о возможности возвращения обратно, в его дальней стене был виден прямоугольный коридор. Перед тем как устремиться во мрак неизвестности под незначительным уклоном вниз, он оставлял по своим бокам небольшие карнизы из-за того, что пол на остальной площади зала оставался на одном уровне. Холл не был абсолютно круглым, стены и ворота располагались так, что образовывалось семь прямых граней, восьмой была пустота прохода.

На левом возвышении, образованном так же, как и правое, потому что, как я уже говорил, единственный путь уходил вниз, лежал чей-то череп. На правом – странный предмет, на который обратил внимание Алексей.

– Смотрите, чья-то котомка! – сказал он, поднося факел совсем близко к ней. – Может, посмотреть, что в ней?

– Нет! – сказал наш лидер. – Не надо. Пищи и воды у нас в достатке. Факелы тоже есть. Мы ни в чём не нуждаемся, и поэтому, что бы мы там ни нашли, риск это не оправдывает.

– Согласен, – закивал головой проводник. – Пойдёмте дальше.

Проход ещё какое-то время уходил вниз, пока не выровнялся. По бокам всё так же тянулись стены, в которых не было ничего, способного привлечь к себе наше внимание. Вскоре мы наткнулись ещё на одну находку. Возможно, когда-то это было неплохим холодным оружием, но сейчас ржавый боевой топор с полуистлевшей деревянной ручкой не представлял собой никакой ценности.

Спустя ещё двадцать минут после топора ход неожиданно закончился. Слева снова выступил карниз, на вершине которого было что-то, напоминавшее чахлое подземное растение: жалкий вялый стебель с несколькими ростками. За ним коридор делал поворот влево, а справа, в углублении, была дверь.

– Сможешь взломать? – спросил Зигунов Павлова.

– Могу попробовать, – вопросительно посмотрел тот на Воронина.

– Давай, – кивнул тот головой. – Я пока подержу факел.

– Разрешите, лучше я подержу, товарищ майор? – предложил Андрей.

– Хорошо.

Алексей старался и пыхтел, пробуя один инструмент из своей коллекции за другим, но у него ничего не получалось.

– Странный замок, – сказал он. – Вроде бы и простой, но я что-то упустил и никак не могу понять, что…

– Брось его пока, Лёша, – попросил Александр Юрьевич. – Пойдёмте в левый рукав.

Мы так и сделали. Вскоре он тоже под углом в девяносто градусов повернул налево. Однако направо, хоть и не такой широкий и магистральный, а напротив, едва приметный, тоже вёл ход. Мы воспользовались им и оказались в небольшой круглой комнате, стены которой впервые отличались от других стен подземелья и были из зернистой серой породы.

В этой маленькой коморке мы не нашли ничего интересного, кроме мусора и старых полуистлевших костей, в беспорядке валявшихся на полу. Покинув её, мы снова проследовали по ходу движения главного коридора, который однообразно вёл нас ещё где-то пару часов, после чего неожиданно закончился залом с громадной колонной посередине.

В конце зала рядом друг с другом в стене стояли две двери, такие же крепкие (даром что деревянные) на вид, как и первая, которую мы так и не смогли взломать. На полу, примерно на середине расстояния между ними, под слоем пыли лежал брошенный ранец. Как и тот, который мы заметили недалеко от ворот, первым его заметил Павлов.

– В нём может быть ключ! – сказал бродяга.

– Попробуем двери, – предложил начальник штаба. – Если они закрыты, то тогда делать нечего, придётся смотреть, что у него внутри. Попрошу тишины, я хочу сделать фонесканирование.

Дверь, к которой мы подошли в первую очередь, снова оказалась запертой. Зато другая со скрипом открылась сразу же, стоило только на неё слегка надавить рукой. Внутри нас снова ждало разочарование: в комнате, в которую мы вошли, не было ничего интересного или необычного. Только мусор и ставшие уже привычными кости на полу, а также, самое главное, отсутствие даже малейшего намёка на ход, который куда-нибудь вёл.

– Иван Васильевич, мы снова в ловушке? – спросил окурка майор.

– Всё может быть, Александр Юрьевич, – пробурчал дед. – Но не думаю. Пойдёмте посмотрим на ранец. Если в нём не окажется ничего интересного, то придётся возвращаться к котомке, которую нашёл лейтенант.

– Ну-ка, посвети, пожалуйста, сюда, сынок, – попросил проводник Павлова.

После того как тот расположил факел так, как ему было нужно, дед засучил рукава и приступил к делу. Замок ранца громко щёлкнул. Внутри лежала какая-то полуистлевшая ветошь, в которую был бережно завёрнут ключ. Иван Васильевич отпер дверь, положил ключ обратно в ранец, предварительно замотав в тряпки, вернув, таким образом, всё на свои старые места.

Я уже знал, что поступать так предписывает философия, превратившаяся в стиль прохождения подземных препятствий в загадочных местах вроде этого. Он предписывал, насколько это возможно, всё возвращать на свои места, для того чтобы у последующих скитальцев не возникло трудностей с их преодолением. Стиль назывался Правилами вежливого прохождения и даже имел аббревиатуру: ПВП. Всё это говорило о том, что подобные диковинные места встречались под землёй не так уж редко, как можно себе представить.

За дверью нас ждал узенький ход, который под довольно таки ощутимым углом поднимался вверх. Окружающие нас стены изменили серому кирпичу и теперь были сложены из валунов красноватого цвета. Начальник подземной поисковой партии сделал прослушку, в чём его, как обычно, продублировал Зигунов.

– Вода! – одновременно сказали они, убирая свои инструменты.

Когда узкий проход закончился, мы вошли в прямоугольный зал, имевший выход на противоположной стороне.

– Мы на верном пути, – повеселел бродяга. – Этот зал я помню. Но как я в него попал в прошлый раз, ничего не отпирая? Или двери были просто открыты?

– Нам ещё долго быть в этом подземелье, Иван Васильевич? – прервал его Воронин.

– Да, Александр Юрьевич, – просто ответил он. – Пойдёмте, я покажу вам неплохое место для привала.

Мы вышли из зала и, остановившись ненадолго, чтобы осмотреться, свернули налево. Больше идти было некуда: дорожка какое-то время вела прямо, но обрывалась, а вокруг неё была чёрная, как чернила, пустота, в которой с большим трудом угадывались контуры расстилающегося под нами лабиринта.

Вниз спустились на верёвках. Если раньше наш путь шёл под уклоном вверх, то теперь он неуклонно вёл всё дальше и дальше от земной поверхности. Внизу мы и нашли ту самую воду, о встрече с которой говорила аускультация. Расположившийся буквой «Г» ручей был закован в булыжник пола; мостики или настилы отсутствовали, но его было просто перепрыгнуть и без них.