Любовь в мертвом городе

Майкл Блэк

Любовь в мертвом городе

Эту девушку я видел в баре впервые. Её голубые глаза не были испорчены механикой и выглядели слишком реальными. Они светились подобно северному сиянию. В них было что-то живое. Что-то настоящее. Словно их сделала такими природа. Невероятные глаза…

Кажется, она не заметила мою бестактность. Мой взгляд. Или только сделала вид, что не заметила. Она прислонилась к стойке и застенчиво шепнула бармену:

– Бокал мартини со льдом.

Её светлые волосы плавно скользили по плечам, закручиваясь на конце. Я с удивлением отметил, что это не канекалон. Осматривая её лицо, я сделал настораживающее открытие: она не делала пластику. Её ресницы были большими и красивыми. Маленький носик казался на удивление хрупким, а губы – живыми и чувственными. Всё это выглядело слишком непривычно, и потому я не мог оторвать взгляд.

Она присела рядом со мной. «Почему именно ко мне?»

– Здесь так уютно… Обычно я не бываю в таких местах. Но сегодня… Мне надо выпить…

Она смотрела на меня впервые, но в её словах было столько невинности, что я поверил.

– Тогда мне однозначно повезло сегодня, – ответил я, улыбнувшись.

Она поправила волосы. Это движение выглядело очень естественно. Оно было милым и обескураживающим. Но рука… Её ладонь была из полипластика. С геометрически выверенными пропорциями и идеальными пальцами. Кибернетика.

Улыбка на моем лице погасла. «Она не та самая… Она просто девушка. Просто зашла в бар. И у нас ничего не получится».

– Что же вынудило вас прийти сюда? Работа? Или дела сердечные?

– Я пришла, чтобы… – она замешкалась. Её глаза оценили мой танталовый грудной протез и прошлись по полированной татуировке. – Справиться с собой. Расслабиться и не думать о проблемах.

– Тогда не будем о грустном.

Она всё еще смотрела на механизм.

– Любите кибернетику?

Её чудесные голубые глаза вдруг заволокла пелена печали и одиночества:

– На самом деле я кибермеханик. Ну то есть… Была им до сегодняшнего дня.

Я покачал головой, осознав свою ошибку. «Всё-таки угадал».

– Тогда мартини за мой счет.

– Я уже заплатила, – сказала она, кивнув на бокал.

– Все следующие мартини, – парировал я.

Она нерешительно улыбнулась. Маленький огонек снова ожил в её голубом взгляде. Это было безумно красиво.

– Я новичок в этом деле. Никогда не умела пить. Вот если бы в бокалах было немного программного кода, тогда…

– Вы бы всё рассчитали? А дальше? Какое решение? Пить до конца? До серединки? С чувством? Или для пользы?

– Вы раскусили меня. Хотя, наверное, микросхема подсказала бы, что более приемлемо.

– Это довольно забавно. Хах.

«Она снова заставила меня улыбнуться».

– Но для кибермеханика в вас слишком много от человека.

– Да, мне так комфортнее.

– Вы боитесь ремонта?

– Нет. Скорее, опасаюсь, что чинить меня будет кто-то другой.

Я невольно усмехнулся:

– А если серьезно? Разве эти программы, которые вы пишете, не могут улучшить ваше восприятие реальности?

– Честно говоря… – она засмущалась. – Наверное, из уст кибермеханика это прозвучит странно, но я считаю человеческое тело идеальным. Механизмы должны помогать нашему телу, а не заменять его. Каждый день, вмешиваясь в работу тканей и органов, я убеждаюсь, насколько гармонично мы созданы. С самого рождения у нас есть уши, чтобы слышать, нос, чтобы дышать, ноги, чтобы ходить, и так далее. Вы понимаете… Это ведь потрясающе. Как набор базовых функций, но только в биологии. И потому внутри меня всё время идет борьба между желанием примерить новый гаджет и стремлением оставить всё как есть. Я боюсь однажды стать механической. Мне страшно от мысли, что волнующие внутренние ощущения тепла и жизни будут заменены каркасом из металла и пластика. Мне кажется, это должна быть необходимость, а не простое желание… Ой. Кажется, я наговорила много странностей…

На мгновение я потерял дар речи. Эта девушка выразила словами все то, что я чувствовал.

– Странностей?! – Я чуть было не вскочил. – Да ваши слова были самыми умными словами, которые я слышал! Я не понимаю, почему современные люди стремятся уничтожить в себе человечность! Я тоже боюсь стать одним из них…

Я чуть не задохнулся. Какая-то внутренняя боль всколыхнулась во мне:

– Иногда, проходя по улицам, я думаю: «Есть ли еще в этих машинах душа?». Говорят, что когда-то давно можно было почувствовать человека, увидев его лицо, теперь же всё иначе. Когда кибернетика поглотила нас, стало невозможно отличить красавицу от уродины, а низкого от высокого, потому что благодаря механизмам даже самые слабые из нас превратились в ужасно сильных. Ясно одно: люди заменяют в себе именно то, что больше всего ненавидят. Встречая огромных мехалюдей, я всегда думаю, что вначале они были маленькими и хилыми – до того как в дело вмешалась кибернетика. Когда видишь девушку, изменившую себе лицо, понимаешь, что под превосходной лицевой маской скрывается обычная дурнушка. В этот век всё не так. Всё перевернуто вверх ногами! И… вы знаете…

Она знала… По глазам я понял – она полностью разделяла услышанное. Она слушала, затаив дыхание. Её сердце горело тем же огнем.

Рядом со мной послышалась едва различимая мелодия. Она журчала где-то под волосами девушки, в районе уха. «Встроенная линия связи. Ещё одна новинка. Ей кто-то звонит».

Девушка сильно напряглась. Её тоненькие плечи затряслись. С минуту она сомневалась, глядя в пустоту, а потом ответила:

– Да, я уже ушла. Да, заявление на вашей электронной почте. Нет. Нет. Я не собираюсь… Что бы вы ни говорили… Что? Правда? Он действительно? Не… Я… Да. Да. Сейчас я вернусь в офис, – последние слова дались ей особенно тяжело. Она снова поправила волосы. – Кажется, я могу остаться на работе. А ещё мне прибавили зарплату. Ну то есть… Если я к ним вернусь.

– Безумно за вас рад! Наверное, сегодня ваш день!

Она рассмеялась:

– Да. Погрущу в другой раз.

– Было приятно поболтать.

Она поднялась, не коснувшись мартини. Посмотрела на меня. Её эмоции пронзили мое механическое сердце. Я читал в ней желание остаться.

– Если понадобится что-нибудь починить… или погрустить, можете звонить. – Визитка механика легла рядом с моей рукой.

Я не нашелся, что сказать.

«Мы не подходим друг другу», – пронеслось в мыслях. «Она не та самая…»

Девушка улыбнулась мне, подумала о чем-то своем, постояла с секунду, а затем направилась к выходу.

Я видел её руку. Кибернетически спроектированную. Её спрятанное за волосами полипластиковое ухо. Я видел её стройный корпус. Даже под одеждой невозможно скрыть идеально выверенные металлические формы. «Она одна из них», – решил я, осматривая бар.

Существа, сидящие за столами, не были людьми. Кибернетический век превратил их в роботов. В кучу приспособлений. В пластиковые подобия человека.

Справа сидел настоящий терминатор. Он не был похож на homo sapiens, и его с трудом можно было назвать живым. Это был механизированный робот, напоминающий металлический джип, разложившийся на две половины. И он сидел в баре и перешучивался со своими друзьями.

Рядом с чудовищем восседали на стульях шестилапый мутант и очаровательная ведьма, внешне похожая на человека, но не имеющая даже сантиметра настоящей кожи. Это были дети кибернетики. Рожденные в век технологий люди, которые отказались от прелестей человеческого тела. И ведь, наверное, не зря? Когда я думаю об этом…

– Эй!? Чего вылупился? Да-да! Ты, у стойки! Я тебе музейный экспонат, что ли? Смотри в другую сторону, мешок кожаный!

– Простите, я просто замечтался…

Они практически бессмертны. В следующем месяце они снова ринутся в галактику Мельхиор, чтобы найти там внеземную жизнь.

В них не осталось ничего от людей. Они сознательно убили в себе любую физическую слабость, им больше не нужен воздух, они не страдают от усталости и не болеют. Ими позабыто чувство голода. Их ощущения полностью переведены в электронный вариант. У них не бьется сердце, это лишь машины с человеческим сознанием. И они гордятся этим…

Каждый подросток делает себе какую-нибудь механическую реплантацию. Это открывает столько новых возможностей… Видеть сквозь стены? Большая гордость! Лобовой чип, чтобы проецировать экран компьютера себе в мозг? Классная штука! Дополнительная рука, для оптимизации действий? Звучит потрясающе…

И ни разу не видел я девушек или мужчин, не испорченных этой заразой. Даже я не стал исключением. Врожденный генетический код посмеялся над моим желанием быть человечным. Я унаследовал слабые легкие и однажды был на грани смерти от удушья. Но кибернетика… Мое тело обновили, и теперь от шеи до ребер я спроектирован механически. Этот корпус гораздо более устойчив. Моя кровь бегает по организму значительно быстрее. Я более вынослив. Мои новые легкие куда более лаконичные и экономные. В подреберном кармане я храню очки. И да, я тоже кибернетик. Но я другой…

Я оглядываюсь по сторонам и не вижу даже человеческих глаз. Всюду броня, металл, приборы, чипы и протезы. Они видят, как орлы. У них больше спектр. Для них ночь – такая же светлая, как день. А у меня всё по-старому.

Мы будто в разных реальностях. Я пережиток прошлого. Во мне изменена лишь одна часть. Я несовременный. Другой…

Для них я – странный дурак, который не пользуется прелестями прогресса. Их цель в жизни – это набрать побольше механизмов и стать терминаторами – машинами, способными покорять космос. Разве не прекрасная мечта?

Они больше не восхищаются человеческими формами. Их разум увлечен карбоновыми спойлерами, матричной сеткой и гладким полипластиком. Многорукость и многоногость в наше время – довольно распространенный образ красоты. Прошлое осталось в прошлом. И когда я пытаюсь им напомнить и пересказать старые книги и фильмы, они лишь презрительно отвечают что-то вроде:

«Это ты про мир без кибернетики?»

«Да, про другой мир. Неизвестный вам…»

Я допиваю свой джин и ухожу из бара.

– Эй, красавчик, не хочешь присоединиться к нам? – спрашивает меня трехметровая спиралевидная машина женским голосом.

Её роботизированные глаза светятся неоновым блеском. Она мертва внешне. От человека в ней осталась разве что душа. А может, и её уже нет.

– Нет, спасибо. Сегодня я сильно утомился. Может, завтра.

– Вау! Ребята, представляете, он способен уставать! С тех пор, как я заменила себе кранштекер, я и забыла, что это такое. Потрясающе! Такие люди еще есть!

Я усмехнулся, выходя на улицу. «Действительно… Потрясающе».

Залитая светом аллея ударила мне в глаза своими яркими красками. Слишком мощные лучи электрокаров, фонарных столбов, прожекторов и дорожных знаков ослепили меня, и я полез за очками.

Их сделали мне на заказ. Жидкокристаллические линзы поместили в стальную оправу. Они напоминают мне о прошлых веках, когда иметь обычные глаза было еще модно. Я надел их и с облегчением вздохнул, когда улица перестала быть невыносимо яркой.

По-прежнему тротуар был полон странных существ, похожих на змей, на машины, на гигантские баржи и на маленькие чемоданы с ножками. Я брел среди этого хаоса к себе домой и представлял, как бы мы выглядели, если бы оставались людьми.

В старых фильмах я уже видел что-то подобное. Многолюдные улицы, полные однообразно одетых мужчин и женщин. В костюмах и галстуках. В платьицах и юбках. В шапках и беретах. Таких человечных и загадочных, полных жизненной энергии и затаенных чувств.

Сейчас этого уже не увидишь. Современных людей, если их так можно назвать, невозможно заставить даже выглядеть одинаково. Сейчас носить одну и ту же деталь – это как продешевить. В мире, где каждый проектирует свою внешность, выбирает цвета, татуаж, рисунок и узор, быть похожими, быть людьми, невозможно.

Я иду вдоль аллеи железа, где идеальные формы статуй поражают своей изящностью, гладкостью полированного металла и удивительной способностью менять форму и изгибаться. Я иду и мечтаю, что однажды люди превратятся в людей. Что они захотят остаться такими же, какими были созданы при рождении.

Но вокруг играют дети. С бионожками, иммунными аппаратами и сдерживающими устройствами, призванными защитить молодое поколение от травм, аварий и глупых поступков. И мне больно от мысли, что мы все запутались и потерялись.

Машины на трассе кажутся мне несравненно более красивыми, чем связанные страхами и страстями люди. Автомобили можно отличить по марке, по однородным формам, по красочным фарам, выражающим чьи-то эмоции, и по гудящему звуку двигателей и турбин. Они остаются неживыми, и в этом проявляется их истинная красота. Они двигаются, управляются и существуют. Люди же напротив.

Они точно монстры. Кособокие, бегущие по стенам, прыгающие, парящие и шестиногие. Каждый «организм» имеет свою индивидуальность. Каждый сам проектирует свою внешность. Они избегают своих недостатков с помощью новых деталей, пока не превращаются в других, совершенно инородных существ.

Белой вороной здесь остаюсь только я. Они посматривают на меня косо, освещая меня автонаводящимися фонарями и фотографируя периферийной зрительной камерой. А потом за спиной я слышу их слова: «Еще есть люди, желающие стареть! Какой кошмар!».

Но для меня кошмаром представляются они. Нет, я не испытываю запрещенной законом ненависти. Я лишь эстетически презираю творения человека, потому что вижу их никчемность.

Я останавливаюсь перед большим дубом, спрятанным под вечным стеклом. Это единственное дерево на пятнадцать кварталов. И оно великолепно. Аллея железа осталась позади. Этот «монумент прошлого» – единственное мое утешение на пути домой. Некоторые люди тоже стоят здесь и смотрят. «Интересно, что они видят? Загадка…»

Передо мной, будто во сне, стоят голубые глаза девушки из бара. Настоящие. Созданные природой. Полные жизни. Я не видел ничего подобного уже много лет. А потом я вспоминаю её руку и ухо. Она кибернетик… Не настоящая. Не человек. Её коснулась рука прогресса, в ней сидят программы, её дополняют механизмы.

Я вздыхаю, думая о своей мечте. Может, однажды я всё же встречу её. Ту самую… Чистую. Свободную от вмешательства науки. Независимую от общества. Настоящую девушку.

Но её нет… Сколько бы времени не проходило, её нет. Я цепляюсь за образы, ищу в соцсетях и интернете. Но её нет. Только кибернетики. Дети своего поколения.

Усмешка. На моем лице застревает усмешка. И роботам, которые идут мне навстречу, такое «искривление» в новинку. Но, о боже, почему этот хаос такой неисправимый и неостановимый?..

Я измеряю шагами идеально ровную дорожку в идеально ровную арку. Ступаю в идеально спроектированную кабину лифта. Бесшумно, точно на плечах ангела, поднимаюсь на этаж, где идеальные коридоры, украшенные железом, техникой и экранами, напоминают мне о том, кто я такой. Я открываю свою дверь. Идеальную. Неповторимую. Такую, какую вряд ли встретишь у кого-то еще. И наконец захожу домой.

Мой маленький уголок собственности, где по-прежнему всё в духе современности.

– Включи море. И выведи последнюю книгу на главный, – произношу я.

Мой личный помощник, тоже идеальный, выполняет всё незамедлительно и беспрекословно.

И вот вокруг меня сверкает океан. Наконец-то. Хоть что-то реалистичное. Не раскатанное рельсами и не отполированное… Тишина и плеск волн. Прилив и отлив заставляют думать о лучшем. Красота и божественная грация волн вызывают во мне чувства покоя и удовлетворенности. Матричные экраны стен передают картинку безупречно. Пускай квартирка и вмещает лишь стол, кресло, да кровать, зато вокруг меня воет ветер и бушуют волны. Этого достаточно, чтобы спокойно почитать, а потом отойти ко сну.

Время относительно. Сегодня день летит, как час, а завтра минута застревает на неделю. И когда наступает пора просыпаться, я не уверен, стоит ли мне продолжать поиски.

Всё снова повторяется. Будто в кошмаре. Я привычно одеваюсь в одежду. Прощаюсь с помощником. Иду на работу. И ищу…

Я делаю это на улице, в офисе, в баре, в ресторане, на выставках и мероприятиях. Я ищу её. Свою девушку. Но не нахожу.

На время работы я забываю о ней. Я захожу в здание, и мне не хочется думать, говорить и чувствовать. Я просто управляю тысячью роботов и координирую их движения со своего монитора. Словно человек своего поколения, я становлюсь машиной – беспристрастной и рациональной, направляющей ритм и вектор действия каждого подконтрольного мне органа. Я даю работному механизму поглотить меня ненадолго, чтобы потом снова жить и снова искать.

В обеденный перерыв я заказываю у помощника кружку кофе и с тяжёлым сердцем просматриваю сохраненные мною фотографии. На них есть горы, леса, поля, озера, скалы, снег и даже люди. Всё то, что напоминает мне о прекрасном, о забытом, о вечном. Я думаю об этом. Каково это – жить в мире, где человек еще не испортил природной гармонии? И в ужасе я оглядываюсь на окно, чтобы увидеть уродливые высотки домов за окном и чудовищные машины, разгуливающие по улицам. Такие индивидуальные и такие черствые к красоте. Нет. Мне надо еще раз взглянуть на фотографии. С помощью них я получаю заряд бодрости, чтобы с новыми силами броситься в объятия рабочего монитора.

Нетерпение возрастает во мне с каждым часом. Я жду помощника, который ровно в шесть сообщит, что мой рабочий день закончен. И тогда я снова отправлюсь на поиски девушки. Этой неповторимой ночной фантазии, которой не существует.

Я снова вспомнил ту голубоглазую незнакомку. Она ведь кибермеханик, но при этом не хочет заменять свои части тела. Наверное, в наше время это просто удивительно. Её номер лежал в моем кармане. Разве мне повезет встретить еще кого-нибудь, кто понял бы мои чувства? Но ведь её рука, ухо и корпус… Не знаю…

Опять перепутье. Остановиться или продолжать поиск? Существует ли идеал? Существует ли человек?..

С этими мыслями я возвращаюсь к работе. Снова утопаю в обязанностях и головоломках. У меня нет времени подумать. Я не существую в офисе. Я жду окончания дня.

И когда наступает момент пробуждения, когда, борясь с утомлением, я наконец выхожу на волю и мой убитый рутиной мозг наконец-то начинает работать, я вдруг вспоминаю, что этим вечером я не пойду в бар, потому что помощник записал меня на выставку искусственного интеллекта.

Там можно найти новые программные решения для компании. И просто найти… того, кого я так долго ищу.

Иногда я жалею, что эпоха интернета прошла. Теперь мы разленились. Мы больше не ищем статьи и сайты. За нас это делает персональный помощник. Он обрабатывает все актуальные новости, пересказывает события, выводит печатную информацию, по максимуму собирает только нужные сведения и выбрасывает всё лишнее. Но мне кажется, что мы что-то теряем. Словно четкий, взвешенный, лишенный индивидуальности дождь поливает нас словесным свинцом изо дня в день, пока мы не огрубеем. Ведь машина не умеет понять красоту. Какие бы функции мы не запихнули в ИИ, у них нет чувства прекрасного. Только логика, железная и непоколебимая.

Я лишь ностальгирую, узнавая о прошлых временах. Даже поверить трудно, что когда-то люди могли позволить себе брать печатные книги из библиотеки бесплатно. Они существовали вне интернет-пространства, и никто кроме них самих не знал, чем они увлекаются и что читают. Сейчас же каждая книга, статья и фраза, прочитанная с помощью помощника, поддается обработке. Машина вычисляет личные предпочтения и сама решает, что нам читать…

Как будто мы стали беспомощными. За нас всё делают. Так называемая оптимизация лишает нас свободы действия. И даже щетка, которая чистит мне зубы автоматически, чистит их справа налево, а не наоборот.

Я захожу в павильон и прикладываю отпечаток пальца. Светящиеся буквы «Выставка искусственного интеллекта» встречают меня тускло-желтым подмигиванием.

Линейный эскалатор несет меня мимо образцов. Мобильный помощник задерживается только там, где интересно, а остальное проезжает мимо. Он уже знает мои предпочтения. Про представленные модели мне рассказывают сжато и быстро. В мой мозг впихивают только то, что нужно. Словно собаку, меня кормят разжеванными консервами.

Я улыбаюсь.

Может быть, это правильно. Мы тысячелетиями стремились к тому, чтобы сделать усилия минимальными. Человек совершенствует и развивает всё, что ему попадается под руку. Но даже теперь, когда, казалось бы, каждый жест, каждый звук и направление взгляда могут управлять механическими предметами по нашему усмотрению, нам неудержимо хочется сделать всё по-своему.

Помощник везет меня по заданному маршруту, и только из вредности я поворачиваю в другую сторону. Так хочется иногда запутать машину. Сказать ей, что я не ограниченный, что я способен понять и оценить гораздо больше, чем мне дают. Вот только машина не поймет.

– Вы сбились с маршрута сэр! – заявляет она.

Но я не обращаю внимания. Я так же осматриваю всё вокруг. Эти технические характеристики и новые обновления – никакого интереса. Лучше бы пошел в исторический музей.

И внезапно я останавливаюсь, как вкопанный. Передо мной стоит девушка. Чистая, как цветок лилии. Живая… И мне приходит мысль, что маршрут-то был верный, и помощник ошибся, что машины ошибаются.

Она смотрит на меня. У неё стройное тело и идеальная осанка. Лицо прямое и гладкое, без единой морщинки. Глаза карие. В них таится ум и глубина. На плечах пальто, а через шею перекинут шарф. Складки на поясе свидетельствуют об отсутствии кибернетики.

«Неужели это она?» – задыхаюсь я.

Помощник подвозит меня ближе. Прямо к ИИ 551092.

Я стараюсь быть вежливым, чтобы не спугнуть свою мечту:

– Кажется, вам интересна эта модель?

– Нет, – застенчиво отвечает она. – Я представитель этой модели.

– Надо же, неужели этот ИИ отличается от других?

– Да. Компания TYU разработала нейромозговой симулятор, который, по аналогии с человеческим мозгом, умеет мыслить и анализировать. Но как и во всех ИИ, внутри него запрограммировано отсутствие потребности развиваться и предельная внимательность по отношению к людям. Наша модель полностью безопасна и подходит для любого офиса. В отличие от стандартных помощников этот робот может выполнять работу любой сложности при наличии соответствующего опыта.

– Звучит довольно интересно, – ответил я, мысленно укоряя себя за то, что мы говорим о машинах. – Но ведь и минусы наверняка есть?

– К сожалению, без них никуда… На данном этапе разработчики столкнулись с несколькими проблемами. Первая – неконтролируемая прямолинейность. Симуляция человеческой речи постоянно сталкивается с проблемой подчинения. Поскольку образец принадлежит хозяину, он не может говорить и думать, как человек, и вынужден подчиняться командам и отвечать на вопросы. Второе – внешность. Очень сложно поддерживать многофункциональный облик постоянно, поэтому на первых порах рекомендуется чаще заряжать объект и проходить технический осмотр.

– Вы так сильно увлечены этим… Вы один из разработчиков?

– Нет, я скорее ассистент, – она казалась безразличной. – Меня зовут Алиса.

Её рот улыбался, но глаза ничего не выражали. Точно она была красивой куклой, облеченной в человеческую плоть. Я пожал её протянутую руку и почувствовал холод. Её ладонь была мягкой, но в ней совершенно не было тепла.

– Вы не пользуетесь кибернетикой?

– Я не поняла вопрос. Переформулируйте, пожалуйста.

Мне показалось, что мечта ускользает от меня.

– Вы из тех людей, которые отказались от механического улучшения?

Она внимательно посмотрела на меня:

– В мире больше нет людей, обходящихся без кибернетики. Все дееспособные люди подключены к механической сети.

Я остолбенел:

– Этого не может быть! Откуда вы знаете?

Алиса будто читала мысли:

– Это общедоступная информация. Из ста процентов граждан, рожденных в две тысячи четыреста третьем году, два процента кибернезированы из-за болезни, тридцать пять процентов – из-за законодательных ограничений и шестьдесят три процента по личной инициативе.

Я всё еще был в шоке:

– Но как же… А… Вы…

И вдруг я понял… Эта девушка была идеально стройной, с идеальной речью и мимикой, с поразительно четкими чертами лица. Как и все вещи этого мира… грациозные, линейные и мертвые.

Выходит, что я искал призрака. Несуществующего человека среди миллионов людей. Человека без кибернетики, которого не существует. Эра людей закончилась. А я – пережиток прошлого.

Она смотрела на меня, как на каменную статую:

– С вами всё в порядке?

У меня задергались руки. С надеждой в голосе я произнес:

– Подскажите, сколько будет двести пятьдесят пять умножить на четыреста восемьдесят семь?

– Сто двадцать четыре тысячи сто восемьдесят пять, – ответила она, не задумавшись ни на секунду.

Ответ был слишком идеален.