А он не вернулся из боя

Николай почти в каждом письме упоминает старшего лейтенанта Бровикова, с которым они, несмотря на разницу в званиях и возрасте, подружились, рассказывает, как они вместе ходят на экскурсию в горы. От этих слов у Веры Федоровны ныло сердце. Она прекрасно понимала, что за экскурсии могут быть у военных людей. Коля и в этом письме интересуется, как живут мать, жена и дочь Андрея Бровикова, просит помогать им.

Вера Федоровна посмотрела в окно – скоро стемнеет. Ей вспомнилось, как она познакомилась с семьей Бровиковых. Она вместе с Лидией Манкевич, чей сын погиб в Афганистане, встречались с другими матерями погибших ребят. После встречи они прогуливались по набережной, разговаривали.

Вдруг Манкевич тронула ее за рукав:

– Извините, Вера Федоровна, видите, нам навстречу идут две женщины.

Вера Федоровна посмотрела вперед и увидела девушку и женщину постарше. Лидия пояснила:

– Это мать и жена офицера Бровикова. Он десантник и сейчас служит в Афганистане. Я сам недавно с ними познакомилась. А давайте я вас им представлю, они очень приятные люди.

Идущие навстречу женщины, увидав Лидию Манкевич, улыбнулись. А она после приветствия представила их друг другу. Коблик назвалась:

– Вера Федоровна!

Бровиковы по очереди тоже назвали себя:

– Анна Степановна, – представилась женщина постарше.

– Татьяна, – чуть смущенно назвала свое имя девушка.

Манкевич добавила:

– Анна Степановна – мать старшего лейтенанта Бровикова. Он сейчас, как и ваш Коля, Вера Федоровна, исполняет интернациональный долг в Афганистане.

– А вы знаете, Вера Федоровна, по-моему, мы с вами уже виделись. Я обратила на вас внимание еще на вокзале, вы прощались с сыном. А мой Андрюша садился в тот же вагон, что и ваш сынок, – заметила Анна Степановна.

Вера Федоровна оживилась:

– Да, вы знаете, на вокзале такая суматоха была. Я, конечно за своим сынком следила, но так случилось, что обнять и поцеловать его на прощание у меня не получилось. Он с ребятами какие-то ящики грузил, а поезд тронулся… Коленьку своего я увидела уже в вагонном окне, только и успел мне рукой помахать. А стояла я на перроне со своим старшим сыном Сергеем.

– Мы тоже в этой вокзальной суете не успели Андрюшу поцеловать, – кивнула головой Анна Степановна.

А Татьяна добавила:

– Он захотел поговорить с командиром призывников, пошел по вагонам, а тут поезд тронулся.

Манкевич тронула Коблик за рукав:

– Ну что, Вера Федоровна, я, пожалуй, пойду, а вы уж тут без меня побеседуйте.

Она кивком головы попрощалась и пошла в сторону своего дома.

– А где вы живете? – спросила Вера Федоровна своих новых знакомых.

– На улице Типографской, – ответила Бровикова-старшая.

– Так мы еще и соседи! Наш дом на углу Горького и Типографской. Знаете что, а давайте пойдем ко мне, почаевничаем, поболтаем…

Они просидели до ночи. Бровиковы прочитали письмо Андрея, он тогда находился в Москве и готовился вылететь в Ташкент. Спохватились, когда стрелки часов показывали час ночи. Вызвали такси, и, когда гости уехали, Вера Федоровна поняла, что приобрела новых друзей. Сидя одна, в наступающей темноте она с тревогой думала о сыне.

Глава 5. Афганские будни

Прошло три месяца службы Коблика «за речкой». Теперь ему уже не надо было спрашивать у товарищей, что означает то или иное слово, произнесенное афганцем.

Если слышал слово «бача», он знал, что это означает «пацан», «цадар» – одеяло, которое мужчины носят на плече. Ребята шутили – это афганский плед. «Шурави» – советский, «сарбоз» – солдат, «улусвали» – район, «вильяти» – провинция, «шари» – город.

Конечно, были и свои солдатские термины: «грач» – самолет, «траектория» – ракеты, «стволы» – артиллерия, «самовары» – минометы, «слоны» – танки. Уже знал, где лучше находиться на танке или бронетранспортере во время движения, чтобы свести к минимуму последствия подрыва на мине. Стали привычными обозначения: «груз 200» – погибший, «груз 300» – раненый, «груз 400» – контузия, «груз 600» – пленный.

Николай комфортно чувствовал себя и среди товарищей, появились друзья, с кем можно было поговорить по душам, открыться, рассказать о чем-то личном, сокровенном. А в бою верная дружба дороже всего.

В хорошем настроении Коблик лег спать. Под подушку положил письмо от мамы, которое получил вечером и уже два раза перечитал. Решил, что утром еще раз прочитает. В письме мать рассказала о семейных делах, а кроме того, о девушке, с которой чуть больше года назад он познакомился. Та пришла к Вере Федоровне и попросила адрес Николая. Мать радушно встретила Наташу, и они почти три часа беседовали.

«Интересно, с какими мыслями Наташа ушла от мамы? Понравились ли они друг другу?» – думая об этом, Коля и уснул.

До утра еще было далеко, но роту Бочарова подняли по тревоге, а его самого вызвали в штаб батальона. Бунцев стоял у карты, когда капитан доложил о прибытии.

Комбат озабоченно, не отрывая глаз от карты, произнес:

– Евгений Михайлович, надо помочь «зеленым». Царандоевцы направились на помощь местному небольшому гарнизону улусвали Калай-Мусаи. Там расположен лицей, где учится более ста детей. Душманы, по данным Царандоя, захватили несколько десятков учеников, и уцелевшая часть гарнизона в кишлаке с трудом отбивается, потери у них большие. Надо иметь в виду, что остальных детей они вывели к себе. Рота Царандоя, направленная на помощь, оказалась в ловушке. Силы противника гораздо превосходят. Вокруг кишлака горы, откуда «духи» получают подкрепление. Твоя задача: быстро, на бронемашинах, выдвинуться в район Калай-Мусаи. Думаю, что одному из взводов надо поставить задачу деблокировать гарнизон. На месте решишь, надо ли вывозить детей. В кишлак завтра прибудут дополнительные афганские подразделения армии. Главное сейчас – спасти детей. Другому взводу поставь задачу – оказать помощь роте Царандоя, оказавшейся в окружении. Душманы, воспользовавшись тем, что с северной и восточной сторон, примыкающих к этому району, имеются восемь проходов по ущельям. У «духов» есть возможность маневрировать силами, подбрасывать подкрепление, наносить неожиданные удары. Давай, браток, выдвигайся, дополнительную информацию получишь по радио. Связь постоянная.

Не прошло и пятнадцати минут после ухода Бочарова из штаба, как колонна из девяти боевых машин десанта и одного бронетранспортера «Чайка» – передвижного узла связи – выправилась в поход.

Командиром отделения, куда входил Коблик, был старший сержант Шувалов. Рядом с Кобликом сидели Антон Леонов и Алексей Николаев, с которыми он сдружился, и их часто можно было видеть вместе.

Бочаров, устроившись в «Чайке», внимательно всматривался в карту. В этих местах он бывал не раз. Равнина заполнена многими кишлаками. В большинстве из них была установлена государственная власть, имеются отряды самообороны, а в центре района – Калай-Мусаи. Бочаров обратил внимание, что южнее этого района подразделение 357-го полка их дивизии вместе с полком Царандоя и бригадой афганской армии проводят операцию по зачистке местности. Капитан знал, что они днем будут свертываться, а это значит, что можно попросить подкрепление. Он взял в руки микрофон. Третьему взводу приказал деблокировать роту Царандоя, которая оказалась в окружении. Капитан уже связался с командиром этой роты, тот хорошо разговаривал по-русски и подробно сообщил Бочарову и командиру третьего взвода обстановку. Бочаров тут же приказал командиру второго взвода выдвинуться севернее места окружения и прижиматься к горному массиву. Взять под контроль ущелья, из которых к месту боя направлялись несколько джипов с крупнокалиберными пулеметами.

– Когда будешь проходить мимо окружения, ударь стволами по тылу «духов». Атака на них и твой обстрел солдат вызовет у них впечатление, что их берут в окружение.

Затем командир роты поставил задачу командиру первого взвода Бровикову:

– Всеми силами ударь по душманам, наседающим на остатки гарнизона. Имей в виду, – предупредил Бочаров Бровикова, – речь идет о спасении десятков детей!

В этот момент один из радистов «Чайки», а в нем имелось несколько радиостанций, положил перед Бочаровым бумажку – сообщение командиров афганских сил гарнизона и роты в окружении. В записке сообщалось: русский и с ним взводы могут держать радиосвязь.

Медведев уже подготовил план действий. Построив БМД полукругом, он приказал начать атаку. Третий взвод уже «втиснулся» между окружением душманов и горами и удачно ударил из бортовых орудий по позициям врага. Там сразу же загорелись четыре джипа, на которых были установлены крупнокалиберные пулеметы. При появлении взвода Мельникова окружение стало распадаться.

Коблик из ручного пулемета повел огонь по цепочке «духов», его товарищи работали автоматами. Лежавший рядом Леонов радостно вскрикнул. Ему удалось из подствольного гранатомета поджечь один джип с пулеметом.

Вдруг Медведев увидел, как из ущелья, которое глубоко проникало в горную гряду, один за другим выскочили душманские джипы. В их кузовах сидело по шесть-семь человек и стояли крупнокалиберные пулеметы. За джипами из того же ущелья – россыпь душманов.

«Не менее двухсот, – подумал Медведев. – Они хотят ударить нам во фланг! – Он понял и другой маневр противника: четыре джипа, ведя огонь из пулеметов, продолжают движение вперед. – Хотят отрезать отделение Шувалова от своих!»

Он по цепочке передал команду «стоп», отделению Шувалова – развернуться вправо, организовать оборону и, используя АГС-17 – автоматические гранатометы, ударить по джипам и выстроившимся в цепь душманам.

Взвод прервал движение вперед, а ведь до позиций противника оставалось метров восемьдесят. Орудие и бортовой пулемет продолжали вести огонь по душманскому окружению, которое расползалось на глазах. А десантники, оказавшись на земле, быстро установили АГС, и Шувалов повел из него огонь по джипам.

Медведев приказал третьему отделению продолжать огонь по позиции, а второму отделению – выдвинуться на помощь отделению Шувалова. Приказал радисту:

– Связь с командиром роты, быстро!

Бочаров ответил сразу же. Выслушав командира взвода, буквально через пять секунд ответил:

– Наблюдаю продвижение противника. Организуй оборону, первый взвод на броне ударит по «духам» во фланг. Держи связь с Бровиковым!

Бочаров тут же доложил ситуацию комбату. Бунцев, уточнив обстановку в ротах, приказал:

– Сейчас к тебе подойдут три «слона», они возвращаются из района зачистки. Распредели между ними объем работы. Я вызываю «вертушки». Определи авианаводчиков. Задача – ударить по противнику, атакующему тебя, подавить позиции «духов». Усиль третий взвод. После удара по противнику на джипах он должен захватить вход в ущелье, чтобы ни один «дух» назад не проскочил.

С Медведевым тут же связался Бровиков:

– Я на броне! Видишь меня?

Медведев перевел бинокль влево, чуть назад и тут же ответил:

– Вижу «коробки». Мне сказали, что их три, я наблюдаю шесть и три грузовика с «зелеными»!

– Правильно, мы объединились с «зелеными». Держи связь! Предупреди ребят с игрушками «пламя», чтобы учли наше продвижение.

Медведев быстро передал солдатам с автоматическими гранатометами, чтобы те не ударили по бронетранспортерам Бровикова.

Старший лейтенант, наполовину высунувшись из люка, с биноклем определял для каждого БТР цель. Афганский командир хорошо говорил по-русски, и Бровиков предложил ему идти вдоль линии джипов и уничтожать их, а сам на трех бронемашинах, ведя огонь по «духам», рванул к ущелью. Афганские бронетранспортеры двигались треугольником, их тяжелые пулеметы сразу поразили два фланговых джипа, которые намеревались зайти в тыл взвода Медведева. Душманы поняли, что вот-вот они будут в окружении, и медленно стали отходить. Бровиков приказал своей броне на максимальной скорости двигаться в сторону ущелья. Башня с орудием была правее, и командир взвода приказал наводчику вести огонь по джипам, а солдатам по правому борту бить из автоматов по живой силе.

Обстановка менялась быстро. Три джипа уже обезвредили, причем два из них горели, а четвертый развернулся и помчался к ущелью. Местность была неровная, покрытая бугорками, большими камнями, и бронетранспортеры двигались быстрее. Бровиков приказал пулеметчикам бронемашины отсекать джипы, пехоту противника и не пропускать их к ущелью. Не прошло и двадцати минут, как Бровиков уже осматривал подвал отдела Царандоя, где спрятались дети. Казалось, что даже в полутьме он видел горящие глазки испуганных лицеистов.

В небе показалась пара «вертушек», и Бочаров, оценив обстановку, приказал им отработать позиции противника, которые должна была захватить его рота. Это решение было вызвано и тем, что часть «духов», находившихся на этих позициях, открыли огонь по солдатам Медведева. Двое солдат получили ранения, один из них – тяжелое. Осколок мины попал ему в живот.

«Вертушки» сделали свое дело. Над позициями «духов» поднялись тучи дыма и грунта. Видя, что взвод Бровикова и приданные силы Царандоя успешно решают свою задачу, Бочаров приказал второму взводу начать атаку на позиции «духов». Те почти не сопротивлялись, и через пятнадцать минут второй взвод оказался у цели. В плен сдались семеро, двое из которых были ранены. Три миномета уничтожили «вертушками». Бунцев, узнав, что результат боя налицо, приказал пилотам уходить на базу. Сразу же поступили сообщения: от Бровикова – о взятом тридцати одном «духе», а от командира роты Царандоя – об уничтоженных джипах, тридцати семи пленных и о более сотни уничтоженных «духов», а также о захваченном оружии и боеприпасах.

Бровиков и Медведев встретились, обнялись и поблагодарили друг друга за работу. Бровиков спросил:

– Как Коблик, в порядке?

– Нормально, хорошо воюет солдат! – ответил Медведев и достал алюминиевую фляжку в чехле:

– Ну что, товарищ старший лейтенант, по глотку?

– Нет возражений, товарищ старший лейтенант!

Глава 6. После боя

Коблик впервые увидел растерзанные тела учащихся лицея. Хоть и удалось большинство детей спасти, душманы расправились почти с двадцатью ребятами.

«Звери, – думал Николай, – делают вид, что воюют за интересы народа…» Он вспомнил, как в ходе боя Шувалов, у которого закончились мины от автоматического гранатомета, стал отстреливаться от наседавших «духов» из автомата, но и к нему патроны закончились. Тогда командир взвода приказал Коблику, Николаеву и Леонову оказать помощь Шувалову. Они как раз занимали соседние позиции. Николай под прикрытием огня друзей броском преодолел расстояние и, устроившись рядом с Шуваловым, передал ему снаряженные магазины к автомату. Видя, что «духи» полагают, что у Шувалова кончились боеприпасы, и потому нагло, чуть ли не в полный рост, стали приближаться к старшему сержанту, дал им подойти еще больше, выждал, когда поднимутся еще человек десять, прицелился и первой же очередью уложил семь или восемь врагов. Его огонь заставил «духов» бежать, а тут подоспели две боевые машины первого взвода, и «духам» пришел конец.

Николай даже не обратил внимания на подходившего к нему офицера. А это был старший лейтенант Бровиков. Левая рука у него была перебинтована и подвязана на повязке.

– Привет, Николай! – поздоровался Бровиков и протянул руку.

Коблик ответил на приветствие и поспешно стал рукой утирать слезу – смерть детей потрясла его.

– Слава богу, ты жив! Я еще вчера, когда бросились к вам на помощь, выяснил, как ты. Да, тяжело вам, мужикам, было. Ты, наверное, впервые оказался в такой ситуации?

– Ага.

– Страшно было?

– Немного, но больше всего боялся, что патроны кончатся или в плен возьмут. А ты что, ранен?

Николай выполнил просьбу Бровикова, когда они вдвоем, не выкать, а переходить на «ты». Хотя каждый раз, когда разговор между ними приобретал дружеский тон, ему становилось неловко. Еще бы! Он – рядовой, а Бровиков – старший лейтенант. Повторил вопрос, уточнил, каким образом Бровиков получил ранение.

– Когда мы деблокировали вас, я получил приказ преследовать со своим взводом «духов». Мы зажали их в предгорье. Шестерых уничтожили, а четверых взяли в плен. Остальным удалось уйти, темнота помешала нам добить их.

– А ранение?

– Да, чепуха. Ранение пулевое, легкое. Похожу немного с повязкой и сброшу ее. Как дома?

– Все нормально. Мама писала, что подружилась с твоей мамой и женой. Они встречаются регулярно. Так что все в порядке.

– Ну и хорошо, я пойду. Хочу раненых ребят навестить, двое из моего взвода, да и пацанов из вашего взвода проведаю.

– Да, мы с Леоновым и Николаевым были у них. У нас тоже двое получили боевое ранение.

Бровиков купил в гарнизонном магазине конфет, апельсинов и направился в госпиталь. А когда вернулся, увидел почтальона. Тот вручил ему письмо. Оно было долгожданным – от жены и матери. Письмо пришло еще неделю назад в Кабул, но Бровиков находился в горах, а почту туда не доставляли. И вот сейчас Андрей определил по печати, что оно его дожидалось целых семь дней. Он с обидой подумал: «А ведь во время Отечественной войны письма доставляли прямо в окопы, и сейчас нетрудно было бы одним из вертолетов, который снабжал батальон продовольствием, боеприпасами, запросто доставить и письма. Надо будет внести предложение командиру роты или даже командиру батальона обратиться к вышестоящему руководству».

Андрей только вчера увидел нового командира дивизии. Генерал Ярыгин убыл на Родину, а на его место прибыл полковник Грачик. Бровикову, как и другим офицерам батальона, довелось мельком увидеть нового комдива. Он был выше среднего роста, широкоплечий, с открытым улыбчивым лицом. Полковник понравился всем. Было приятно, что он, вместо того чтобы ответить на приветствие офицеров, козырнуть, пожал каждому руку и дружелюбно улыбнулся. Но жизнь покажет, каков он – новый комдив.

«Можно и самому комдиву внести предложение о доставке писем к месту боевых действий», – еще раз подумал старший лейтенант.

Пока вскрывал конверт со знакомым почерком жены, от волнения даже руки подрагивали. Он устроился на большом валуне и стал читать:

«Милый, дорогой, любимый, здравствуй! Это письмо пишем вместе с мамой. Правда нас не двое, а трое, Настенька тоже с нами, только спит в своей кроватке. Мы все здоровы. Очень хотим узнать, как тебе служится „за речкой“? Как твое здоровье? Если получится, сфотографируйся и пришли свой снимок. Я хочу целовать твое лицо, глаза, хоть на фото. Мы познакомились с мамой и девушкой Коли Коблика, который служит в твоей роте, только в другом взводе. Его мама – очень хорошая женщина, добрая, отзывчивая. И ей, и нам стало легче переносить разлуку, мы часто встречаемся и мечтаем о том времени, когда вы вернетесь. Она познакомила нас и с другими матерями, чьи сыновья служат „за речкой“. Конечно, все это нас очень связывает, и мы стараемся помогать друг другу. Чайкина Нина Тимофеевна, чей сын служит в одном взводе с Кобликом, получила от него письмо, а оно пахло лекарством. Так она на свой страх и риск полетела в Ташкент, где находятся все госпитали для раненых. Оказалось, что сердце мать не обмануло. Он стал инвалидом, потерял ногу. А маме писал, что их роту перевели чуть ли не на курорт. Он как мог хотел оттянуть время, когда мама узнает правду. Дитё есть дитё! Нина Тимофеевна недавно вернулась из Ташкента. Медицинское начальство обещало ей, что сына вернут на долечивание в Минск.

Я хотела бы пойти работать. Есть место воспитателя в детском саду, рядом с нашим домом. Но Анна Степановна не разрешает. Я же прекрасно понимаю, что ей нелегко содержать всю семью, ведь она работает одна. Вот и сейчас она говорит, чтобы я не писала тебе об этом, но мы же должны рассказывать тебе про все наши дела.

Андрюша, мы так мало знаем, как вам там живется. От этого еще тревожней на душе. Мы понимаем, что и тебе сложно подробно описывать свое житье-бытье, но старайся, хотя бы о чем можно, рассказывать нам. Как там люди живут? Они же другой веры. Как относятся к нашим ребятам? Милый, и я, и мама очень просим тебя, будь осторожен. Помни, что тебя ждут не только любящие тебя мама и жена, но и твоя кровиночка Настенька. Ей скоро будет уже пять лет – солидный возраст. Мои родители часто звонят нам, интересуются, как ты. Огромный тебе привет от них!

Недавно в Минск приезжал один полковник из Витебска. Он нам рассказал, что из Витебска регулярно к вам летают самолеты. Он часто бывает в Минске в штабе округа. Перед следующим приездом он нам позвонит, и мы подготовим тебе посылку. Так что напиши, что тебе прислать. Может, теплую одежду или продукты какие?

Андрейка, очень просим тебя, почаще пиши нам. Почта же ваша работает хорошо, а каждое твое письмо – это не только радость, это – свежий глоток воздуха. Ты не представляешь, как мы ждем весточку от тебя, любимый наш! Много-много раз целуем тебя, любим, скучаем. Ждем самого счастливого момента в жизни – когда ты приедешь. Молим Бога, чтобы он помог тебе, родной!»

Андрей еще раз прочитал письмо. На душе стало тепло, ему казалось, что в руках он держит не письмо, а руки Тани и мамы. Как же ему хотелось сейчас их обнять, взять на руки свою малышку, прижать ее к сердцу!

Глава 7. И снова работа

Взвод Медведева получил задание – ночью выдвинуться в горы южнее Кабула. Послезавтра утром через перевал должен пройти большой караван душманов, который, обходя Кабул с западной стороны, должен доставить к границе СССР большую партию наркотиков, изготовленных на двух фабриках, принадлежащих Хекматияру, много оружия и боеприпасов.

Бунцев, инструктируя командира взвода, пояснил:

– В двух километрах от прохода через перевал находится кишлак. В нем около тридцати дворов, имеется небольшой отряд самообороны и с десяток царандоевцев. Есть опасения, что в кишлак позавчера вошел душманский караван. В нем не менее ста двадцати ишаков с поклажей и 70–80 сопровождающих. Надо организовать засаду так, чтобы без потерь с нашей стороны захватить караван и уничтожить «духов». Если удастся взять в плен, допросить подробно. И еще: с тобой пойдет взвод спецназа Царандоя. Там опытные бойцы, командир знает русский.

– Как я понимаю, товарищ подполковник, – сказал Медведев, – караван к перевалу подойдет только после обеда. Судя по карте, расстояние от города тридцать километров. Может, мы рано выходим?

– Нет, браток, не рано. Мы вас к утру подбросим вертолетами, пилоты знают тот район, там есть площадки для приземления. Вам и царандоевцам надо проверить кишлак, связь с ним потеряна. Караван, по данным разведки Царандоя, не единственный. Этот перевал удобен для противника, чтобы проникать в северную часть Афганистана и к границе с Советским Союзом. Противник намерен использовать его постоянно. Поэтому принято решение перевал перекрыть на постоянной основе, через несколько дней вам на смену прибудет усиленная рота афганской армии, которая и останется там. Меня смущает, что у вас сил маловато. Но пока усилить вас нечем. Первый взвод уходит утром на другое задание. Третий – на операции вместе с Царандоем, на подступах с восточной стороны занят уничтожением крупной банды. Броню к перевалу не подтянешь, так что берите побольше боеприпасов, продовольствия и воды. Не забудьте получить запасную радиостанцию. Скажу честно, я просил у командования разрешить мне пойти с вами, но запретили. У них есть еще планы. Так что поднимай взвод и займись подготовкой. «Вертушки» уже на нашем аэродроме. Береги людей, хорошенько проинструктируй.

Медведев вышел, а Бочаров вызвал Бровикова. Когда тот вскоре прибыл, комроты сказал:

– Андрей, пошли в штаб батальона. Комбат приказал нам прибыть к нему.

Когда они вошли, Бунцев по телефону с кем-то спорил:

– Товарищ полковник, я считаю, что взвода мало, чтобы сопровождать двухкилометровую колонну… Ну хоть «слонов» дали. Скорость колонны невелика, они не будут задерживать движение. Равнина меня не беспокоит, но надо будет преодолевать горный участок, там есть пару перевалов, удобных, чтобы организовать огневое воздействие и оборону, которой противник может воспользоваться. Кто пойдет? Командир первого взвода старший лейтенант Бровиков. Согласен, боевой командир, но сил у него, считаю, недостаточно.

Наконец подполковник положил трубку на аппарат и вместо ответа на приветствие спросил:

– Слышали? Задача кажется командованию не сложной, я немного не согласен. Но приказ есть приказ. Надо выполнить. – Он подошел к карте и жестом руки пригласил офицеров к ней. Указывая на карте направление, стал объяснять: – По просьбе афганского руководства командование приняло решение провести следующую операцию. В Герате – крупнейшем городе в центре провинции – большая проблема с водой. Пришлось бурить скважины, чтобы решить эту проблему. Севернее, ближе к Кабулу, на большой территории расположено более десятка кишлаков. Население поддерживает правительство. Получив в пользование землю, крестьяне занялись земледелием и разведением садов. В каждом кишлаке имеется отряд самообороны. Оборона построена на основе взаимопомощи. Правда, климат там не очень, снежная морозная зима сменяется жарким летом. В большинстве жилых домов есть окна, но нет стекол, люди используют целлофан, которого тоже не хватает. По подсчетам, там проживает около шестидесяти тысяч человек. Это немало. Чтобы проявить заботу о жителях, принято решение пробурить около десяти скважин, чтобы обеспечить людей водой. В крупнейшем кишлаке, который расположен в середине кишлачной зоны, надо построить школу и общежитие для учителей и учащихся.