Сердце Волка

Ю. Шейк

Сердце Волка

1

Профессор Кельнского университета Николаус Кох сидел за столом своего кабинета и рассматривал аэроснимки раскопок близ деревни Н. Это были раскопки, которыми профессор Кох руководил уже на протяжении шести лет. Остатки деревни, находящейся здесь около 4 тысячелетий назад. Раскопки были плодотворны. Вместе со своими студентами профессор откопал остатки древнего дома и нашел множество артефактов в виде осколков разбитых горшков и костей животных. Профессор гордился проделанной работой. Вот и сейчас он разглядывал снимки, чтобы наметить план раскопок на предстоящее лето.

На снимках четко проступали фундамент и часть стен древнего строения, освобожденного из-под слоя земли. Это был длинный прямоугольный дом. Его фундамент был сложен из грубо обтесанного камня, обмазанного между собой глиной. Остатков стен не сохранилось. Лишь ямы в фундаменте наводили на мысль, что в них стояли толстые деревянные бревна. О высоте стен можно было только догадываться. Крыша, по умозаключениям профессора Коха, состояла из тонких бревен либо шкур, покрытых сверху дерном. Внутри дома экспедиция обнаружили очаг, обложенный большими булыжниками. В правом крыле дома нашли большое разнообразие зерен произраставших вокруг растений. По всей вероятности, здесь находилась кладовая для хранения припасов. С другой стороны дома были найдены остатки помета животных и множество углублений, свидетельствующих о наличии перегородок. Возможно, здесь находился хлев.

Профессор наложил на снимок план дома и грифелем прорисовал его стены и внутренние контуры. Затем он перенес на план едва проступающие очертания древних строений и насыпи, огораживающей площадь селения. По сравнению с ними расчищенная площадь раскопок занимала меньше половины. Профессор Кох выделил участок предстоящих раскопок. Туда он занес два едва заметных возвышения, говорящих о наличии строений, и часть насыпи. Положив грифель, профессор задумался. Чтобы закончить работу по раскопке всего селения, уйдет около двух лет. Два года пересеивать землю, чтобы найти мало-мальски ценные для истории артефакты. Большая часть – и самая ценная – находок была обнаружена при раскопках дома и отхожего места. И терять драгоценное время на незначительные доказательства и так понятных вещей Николаусу Коху не хотелось.

Ему было 40 лет. Большую часть своей сознательной жизни Николаус посвятил археологии – науке, собирающей доказательства для историков. Он был довольно успешен в своем деле. Десятки статей, профессорская деятельность в университете, раскопки, завершающиеся находками ценных артефактов. Его имя было известно в кругу специалистов. Но Николаусу хотелось большего. Он мечтал о признании всего мира. Мечта любого археолога – найти свою Трою. И его амбиции могли удовлетворить лишь раскопки кургана древнего вождя.

Николаус Кох довольно давно занимался поиском подобного кургана. Еще в юности он лелеял эту мечту, пронеся ее сквозь неудачи молодости и бремя жизни. Нашел он его случайно. В прошлом году, когда направлялся с раскопок на семинар в Кельнский университет. Он увидел его издалека, проезжая на машине, и его научная интуиция подсказала в этом неприметном холме древнее захоронение. Профессор вспомнил, как исходил этот холм вдоль и поперек, потирая усы от волнения. С тех пор мысль о раскопках этого холма не давала ему покоя. Однако его дело могло пойти прахом, если под этим холмом ничего не окажется. Профессор Кох знал немало примеров, когда многие археологи заявляли о великих находках. Но в результате это оказывалось лишь обманом. Научному сообществу нужны доказательства. Не в правилах профессора было пустословить. В противном случае его просто поднимут на смех, и его карьера закончится. Ему необходимо было держать все в тайне.

Профессор Кох убрал план деревни и из кучи снимков достал один, который его так интересовал. Это был снимок холма близ деревни К. Он еще не получил разрешение на раскопки в данной местности. Но он был намерен приступить к работе этим летом. Он жаждал признания и предвкушал успех. Он потер усы, разглядывая заинтересовавший его снимок. Еще прошлым летом он просил обследовать холм на наличие полостей. Снимок показывал, что под слоем земли находится затемнение. Однако это могло быть как и искусственно сотворенной полостью, так и карстовое образование либо более плотная порода. Но Николаус был абсолютно уверен в своей догадке. Он вновь потер усы и спрятал снимки в ящик стола. Он взглянул на часы. Стрелки показывали 22:10. Николаус Кох присвистнул. Он и не заметил, как быстро пролетело время, пока он раздумывал о предстоящих раскопках. Профессор выключил лампу и направился в коридор, посвистывая свою любимую песенку. Он всегда ее пел, находясь в наилучшем расположении духа.

– Что так поздно? – раздался голос ректора Клауса Майера.

– Решил набросать план работ на лето, – откликнулся профессор, вертя ключом в замочной скважине. – Днем студенты и на полчаса в покое не оставляют. Сессия! А в это время можно собраться с мыслями.

– О да! – согласился Майер. – Только сейчас можно сделать хоть какие-то дела, не вздрагивая от стука в дверь.

– Ты тоже от них спрятался? – усмехнулся Кох.

– Да. Звонил в министерство. Выбивал гранты на будущий год. До чего же они хитры, эти деятели из министерства. Умеют же водить за нос…

Они направились к выходу. Николаус слушал Майера о переговорах с министерством, напевая песенку.

– О! Опять я слышу эту песенку, – воскликнул ректор. – Значит, ты что-то задумал.

Николаус усмехнулся. Майер был его другом на протяжении долгих лет. За это время они успели выучить привычки друг друга. Но Николаус не хотел делиться с другом своими планами сейчас.

– Я просто раздумывал о предстоящих раскопках, – уклончиво ответил профессор.

Его слова удовлетворили Майера.

– Ох! Николаус. Опять ты решил ввязаться в неприятности, – сокрушенно вздохнул он, садясь в машину. – Но допытываться до тебя не буду. Знаю – бесполезно.

Майер махнул рукой и завел машину. Николаус Кох, проводив машину друга взглядом, направился домой. Он жил в квартале от университета и предпочитал прогуливаться пешком с работы домой.

2

Шла вторая неделя раскопок на холме. Он был небольшой, весь заросший порослью, на краю пологого оврага. Здесь работали только преданные люди. Это были десять студентов, которых профессор отбирал лично. Раскопки проходили скрытно, без разрешения местных властей. Николаус боялся сглазить свою удачу, боялся быть обманутым в своих ожиданиях. Хотя его профессиональная интуиция никогда еще не подводила. За время раскопок группа вскрыла участок шириной 1,5 метра и углубилась на 2 метра вниз. Они находились ниже уровня основания холма. Однако до сих пор ничего не было найдено. Профессору начинало казаться, что он зря теряет время, что это обычная рельефная возвышенность. Хотя все признаки курганной насыпи здесь присутствовали.

Сегодня удача не подвела. Николаус Кох спустился вниз в вырытую яму, усердно потирая усы. Один из рабочих наткнулся на скопление камней в грунте, и профессор поспешил увидеть это собственными глазами. В раскопанной яме оказалась лишь груда камней размером чуть больше ладони, перемешанных вместе с землей. Скорее всего, этот каменистый слой и определился на снимке. Это был лишь простой геологический слой породы неоднородной плотности. Профессора охватило отчаяние. Все его мысли были заняты этим курганом. Все бессонные ночи и труды были положены ради чего? Ради разочарования, обманутого ожидания.

– Простите, профессор, – заговорил один из студентов, желая успокоить наставника. – Мы больше ничего не нашли.

В ответ на его слова Николаус Кох выхватил у него кирку и принялся долбить эти ненавистные камни.

– Нет! Я просто так не сдамся, – ворчал он себе под нос.

Все стояли и смотрели на него. Профессор словно обезумел, с неистовством вонзая кирку в камни.

Но никто не тронулся с места. Им было больно видеть профессора, который так тяжело переживал свое поражение.

– Остановитесь, профессор! – раздался голос все того же студента. – Глубже копать опасно. Земля может обрушиться.

Но профессор ничего не желал слышать и продолжал рыть породу.

– Ну, что уставились! – прикрикнул он на студентов. – За работу!

Студенты пожали плечами и последовали примеру профессора. Работа вновь закипела. А профессор стоял у края шурфа и с нетерпением наблюдал за работой подопечных. С каждым ударом кирки его надежда крепла.

С каждым углублением камней становилось все больше. Студенты уже с трудом врезались в землю. Через метр кирка одного из них наткнулась на что-то твердое и отскочила. Профессор улыбнулся и бросился вниз. Руками он расчистил камни и увидел перед собой огромную каменную поверхность. Николаус просиял. Вот оно! Его догадка подтвердилась. Николаус был безумно рад и горд собой. Его мечта осуществилась.

– Слава Всевышнему! – закричал он. – Это могила!

Поднявшись на ноги, он передал кирку и торжественно объявил:

– Наши имена впишут в историю, друзья мои!

Студенты радостно закричали, вторя ему.

– Нужно все задокументировать, – продолжил профессор, придя в себя от волнения. – Продолжайте работу! Нужно расчистить площадку. И укрепить стенки. Порода неустойчива.

Кох выбрался из ямы и поспешил в свою палатку, чтобы составить отчет о находке. Он чувствовал себя то Шлиманом, открывшим Трою, то Картером, стоящим у дверей гробницы Тутанхамона.

Николаус открыл ноутбук и увидел значок email. Это было сообщение от Анри Губерта, руководившего раскопками деревни. Профессор доверил Губерту это ответственное задание, требуя, однако, от него ежедневные отчеты от проделанной работе и периодически посещая его. Анри Губерт был встревожен полученным на имя Коха письмом из местной управы по вопросу проводимых раскопок. Власти требовали от профессора срочно явиться в управу. Николаус выругался. Он не любил всю эту бюрократическую волокиту. Беготня по кабинетам, куча справок, почтение в глазах. И только чтобы получить разрешение на археологическое исследование. Хотя, с другой стороны, он понимал важность этого момента. Иначе все культурное наследие страны могло быть просто уничтожено «черными копателями».

На следующее утро Николаус Кох, надев припасенный чистый костюм, направился в департамент земельной политики управы, преисполненный уверенности в своем превосходстве и непоколебимости.

Чиновник департамента долго изучал папку, пытаясь вникнуть в суть дела.

– Господин Кох, – наконец произнес он. – В ваших документах, поданных в наш департамент, обнаружены некоторые расхождения.

Профессор молчал. Он знал, о чем говорит чиновник. Кох пошел на небольшую хитрость, внеся в документы неточную информацию по месторасположению раскопок. Он знал, что разрешение на исследование кургана ему не выдадут, да и в министерстве не будут рады нецелевому расходованию выделенного гранта. В противном случае ему сулил бы большой штраф. По-видимому, в департаменте это и обнаружили. Однако теперь, когда все его сомнения по выявленному могильнику рассеяны, он был готов бороться за свое место под солнцем.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – невозмутимо произнес профессор. – Мне казалось, что документы были проверены перед тем, когда мне выдали разрешение месяц назад?

Чиновник снял с носа очки и протер их платком. Это был высокий худощавый человек, один из тех типов людей, которые считали, что их работа самая важная в мире, что только от них зависит судьба человечества. Профессор не любил таких людей, хотя и уважал их за скрупулезность и трудолюбие.

– Сотрудник, который проводил проверку документов, был отстранен. Его дела были переданы мне, – спокойно ответил чиновник и тут же добавил: – И хочу вас огорчить. Департаменту придется аннулировать ваше разрешение, пока ошибки в документах не будут исправлены.

Подобный ход событий не устраивал профессора.

– Я не могу проводить раскопки без разрешения. Вы же это знаете! – возмутился Кох.

– Да, знаю, – ответил чиновник, поправляя очки.

– Но вы должны понимать, что я не могу остановить работы в один момент, – продолжал наседать профессор. – Я потеряю много времени и денег. И всего лишь из-за какой-то неточности в документах.

– Ничем не могу помочь, – отрезал чиновник, закрыв папку с бумагами и посмотрев на профессора безапелляционным взглядом.

Николаус мысленно выругался. Этот тщедушный человек произносил свои слова, словно решал судьбу человечества. Однако Кох не собирался уходить, как это ожидал чиновник. Он решил воздействовать на него по-другому. Николаус Кох был по натуре упертым человеком. Он считал, что всякого рода препятствия делают цель более желанной, заставляя не отказываться от нее, а добиваться с упорством.

– Не понимаю, зачем столь радикальные меры, – смягчился Кох. – Возможно ли уладить данный вопрос без осложнений?

Чиновник насупился, придав себе еще более важный вид.

– Ничем не могу помочь, – отрезал он, но, видя кислую мину на лице профессора, он добавил: – Единственное, чем я могу вам помочь, так это в оформлении заявки на выдачу нового разрешения.

– Я буду вам признателен, – разочарованно улыбнулся профессор.

Через 20 минут Николаус Кох вышел из кабинета. Документы были проведены в порядок, новая заявка была подана. Профессор был расстроен подобной задержкой. Хотя чиновник и пообещал, что рассмотрит заявку в течение недели. «Слава богу, – думал он, – что погода хорошая и на этой неделе дождей не намечается».

Перекусив в местном кафе, Николаус сел в автомобиль. Солнце нещадно пекло. На небе не было ни облачка. Воспользовавшись заминкой, профессор решил посетить раскопки деревни и проверить, как продвигаются дела у Анри Губерта.

Анри Губерт – молодой человек лет двадцати пяти, небольшого роста – всегда был полон энергии. Даже на солнцепеке он чувствовал себя превосходно, как эскимос на Северном полюсе. Он радостно встретил выходящего из машины профессора.

– Приветствую вас, профессор Кох! – произнес Анри, пожимая ему руку.

– Здравствуй, Анри, – ответил сухо профессор.

– Не ожидал вас увидеть сегодня. Мы вас ждали только через три дня.

– Обстоятельства изменились, – бросил Николаус и прямиком направился к местам раскопа. – Как у вас тут дела?

Анри тут же принялся вводить профессора в курс дела. Он показал новую площадь раскопа, показал наиболее значимые находки. Николаус Кох был доволен всем, что увидел. Губерт оправдал его надежды и не подвел его. Однако профессору пришлось разочаровать помощника рассказом о визите в управу. Анри был ошарашен новостью.

– На сколько дней придется остановить работу? – спросил он профессора.

– Минимум на две недели, – ответил Кох, с грустью перебирая находки.

– Две недели! – воскликнул Губерт. – Но это много! Мы не можем останавливаться на столь длительный срок. Это увеличит наш бюджет: зарплата, питание. Погода, в конце концов.

– Я все это знаю! – вспылил профессор и, смягчившись, продолжил: – Это моя вина! Но я ничего не могу поделать. Заявка будет рассмотрена в установленные сроки. И никакого снисхождения.

– И что же делать? – сокрушенно спросил Губерт. – Распускать народ? Сворачивать работу?

– Ни в коем случае, – возразил профессор, рассматривая через лупу узоры на металлическом кольце.

– Но как?! – недоумевал Губерт. – А штрафы? Они выпишут нам огромные штрафы. Это съест половину нашего бюджета.

– Если узнают, – усмехнулся профессор. – Этот чиновник считает себя пупом земли. Он больше любит перебирать бумажки, чем гулять на свежем воздухе. Книжный червь! Вряд ли он выберется из кабинета, чтобы навестить нас с инспекцией. А кроме него, до нас нет никому дела. Никто не узнает, что мы работаем без разрешения.

Подобные слова привели в ужас Губерта.

– Профессор, но это противозаконно! Это…

– Послушайте меня, Анри, – прервал его Кох.

Он положил находку на место и повернулся к помощнику.

– Вы никогда не станете первоклассным археологом, если не научитесь устранять препоны в вашей работе. Если мы поддадимся обстоятельствам, то вряд ли наша работа приведет нас к успеху. Неужели вы думаете, что я из-за какого-то прыща из местной управы упущу возможность научного признания. Тем более вы сами сказали, что остановка раскопа увеличит наши издержки. Продолжайте работу. Вся ответственность ляжет на мои плечи.

С этими словами Кох покинул палатку Губерта и направился к машине.

Однако неприятности на этом не закончились. Через два дня появилась новая напасть. Это был ректор университета Клаус Майер. Он позвонил по телефону ближе к ужину, когда Кох заканчивал вместе с рабочими расчистку грунта на кургане. Отряхнув руки от земли, Николаус достал из кармана телефон и услышал недовольный голос ректора:

– Что у тебя там происходит?

– О чем вы?

– Я сегодня встретил Анри Губерта в университете. Он, кажется, твой помощник на раскопках. Странный малый. Так он что-то там лепетал, будто разрешение отозвано и раскоп проводится нелегально. Это правда? Николаус, только не ври мне. Я тебя наизусть знаю.

Кох был не в силах врать другу:

– Это правда! – ответил профессор.

– Николаус, ты понимаешь, во что это может вылиться. Министерство не будет с нами церемониться. Оно отзовет грант. А ты знаешь, что получить его вновь довольно трудно.

– Да, я это знаю, – ответил Николаус.

Но оправдываться он не собирался. Да, он рисковал. Но в итоге надеялся на наилучший исход.

– Ты опять что-то задумал, чего я не знаю? – спросил Майер, услышав спокойный голос профессора.

Ректор знал упрямый и авантюрный характер Коха и всегда угадывал, когда тот загорался очередной идеей. Николаус знал, что скрывать от друга что-либо бесполезно, что может довериться другу. А от раскопа кургана мог выиграть не только сам профессор, но и ректор. И Кох раскрыл Майеру свое предположение и свои тайные работы.

После длительного молчания Майер заговорил:

– Николаус, ты опять пытаешься объять необъятное. В последний раз мне пришлось выплачивать огромный штраф.

– Да, но в итоге я нашел древнейшую деревню 3 тысячелетия до н. э. И это стоило всех наших потерь.

– В этом я с тобой согласен, – сдался ректор. – Что ж! Я попытаюсь договориться с местной управой об ускорении нашего дела.

– Спасибо, Клаус, – ответил Николаус и выдохнул.

Он не желал подставлять друга и теперь был рад, что открылся ему. Он знал, что Клаус сможет уболтать министерство и те посмотрят сквозь пальцы на нецелевое расходование гранта. Конечно, если находки кургана будут представлять большую ценность для науки и истории.

Майер сдержал слово. Через 3 дня Николаус Кох уже держал в руках новое разрешение на раскопки и деревни, и кургана. Теперь он мог действовать. Ему пришлось забрать у Губерта часть работников, чтобы ускорить раскоп кургана. Работа шла полным ходом. Профессор предполагал вскрыть могильник до конца осени. Погода держалась, на удачу, теплая и сухая. Через неделю верхний дерновой слой кургана был снят. Еще через 2 недели был очищен каменистый слой. Настало время X.

Рано утром в присутствии фото- и видеосъемки экспедиция приступила к вскрытию могилы. Прибыл Майер, желая воочию увидеть триумф профессора Коха. То, что в неприметном холме оказалось древнее и не тронутое грабителями курганное захоронение, уже было удачей. Могила была покрыта сверху широким плоским валуном толщиной более 20 см. Нетерпение нарастало. Кох теребил усы от волнения. Интуиция профессора не подвела. Могила была нетронута. С большой осторожностью, с помощью ручного крана работники подняли этот валун и переложили его на приготовленное место, давая возможность его очистить и провести замеры. Сквозь землю проглядывали каменные стены захоронения и выступающие кости.

– Поздравляю! – произнес Майер, пожимая Коху руку. – Твоя интуиция тебя в очередной раз не подвела. Судя по первому впечатлению, захоронение позднего неолита – и довольно хорошо сохранившееся.

– Спасибо, Клаус, – откликнулся Кох, восторженно посматривая на могилу.

Он взял в руку поскребок, кисть и опустился к краю могилы. Теперь была необходима кропотливая работа. Сейчас лопата с киркой для археолога как богохульство во время поста.

– Ну-с, приступим, – торжественно произнес он и принялся очищать край могилы от земли.

Рядом с ним трудились двое студентов, обнажая содержимое могилы. Николаус работал без устали. Он почти ничего не ел и все время находился в неудобной позе, расчищая останки. Его жизненные силы подогревал тот азарт, который порой лишь встречается у карточных игроков либо у детей, строящих из песка замок. Через четыре дня могила была полностью очищена от земли. Теперь, когда тяжелая часть работ была закончена, можно было приступить к изучению захоронения. Оно оказалось неглубоким – около 50 см. В нем рядом друг с другом лежали два скелета. Останки принадлежали мужчине и женщине. Вообще это захоронение с самого начала преподносило профессору много загадок. Это его возбуждало еще больше. Он уже в мыслях рисовал образы давно умерших людей. Кем они были? Как жили? О чем думали? О чем мечтали? Жизнь людей в любые века ничем не отличается. Все люди рождаются одинаково. Все живут, пытаясь достичь своих высот. Для кого эта высота – вершина мира, для кого – власть и величие, для кого – любить и быть любимым. Жизнь людей разнообразна, как их мысли и надежды.

3

Сиву́к остановился, прислушиваясь к звукам леса. Солнце притаилось в листве деревьев и медленно умирало, окрашивая небо своей алой кровью. Завтра солнце вновь возродится на востоке, даруя своим светом жизнь. Наступала власть ночи. Темнота медленно надвигалась, ожидая смерть солнца, чтобы окончательно завоевать небо. Птицы безмятежно щебетали, провожая день. Справа от Сивука раздался легкий шорох травы. Он пригляделся и уловил движение в высокой крапиве. Это была молодая волчица с двумя волчатами в десяти шагах от него. Она появилась у куста крушины и остановилась, заметив человека. Сивук замер, наблюдая за зверем. Ощетинившаяся волчица была опасной встречей. Сивук подал знак охотникам. Хоробр, его брат по крови, и Викух, воин Красных Волков, остановились. Около минуты волчица смотрела на людей, оценивая, по-видимому, степень угрозы с их стороны, а затем так же безмолвно скрылась за деревьями, уводя за собой волчат.

– Небесная Мать дала нам знак, – проговорил Хоробр, подойдя к другу.

– Что бы это могло значить? – протянул Викух, отмахиваясь от кружившего над ним комарья.

– Это только жрица может поведать, – ответил Сивук.

– Только ее с нами рядом нет, – проворчал Викух.

– Ясно одно. Это добрый знак! – откликнулся Хоробр.

Сивук кивнул сородичам, и они продолжили путь. Шли они молча, лишь изредка обмениваясь взглядами. Они уже далеко ушли от расположившегося в глубине леса лагеря. Их целью была деревня Ротомира, деревня заречного племени. Их вел Викух. Он уже был в этих краях и знал, где она расположена. Под покровом ночи они должны были проникнуть в деревню и с рассветом открыть ворота воинам Лешика.

Сивук неслышно ступал по лесной траве, вспоминая неожиданное появление Лешика, вождя племени Красных Волков.

***

Бо́йко, вождь племени Черных Волков, вышел на тропу там, где ветер выдрал с корнем старую березу. Эта поваленная береза была границей земель Черных Волков. Бойко возвращался со своим отрядом с охоты и с удивлением обнаружил перед собой чужаков. Перед ним стоял Ле́шик, вождь соседнего племени. Следом за ним стояли еще трое охотников, сопровождавших его. Лешик снял меч с пояса и положил перед собой. Его охотники последовали его примеру.

– Я пришел с миром! – прокричал Лешик, подняв правую руку над головой.

Лешик двадцать лет был во главе племени Красных Волков. Племя Красных Волков было из их общего Рода, Рода Волков. Его земли располагались южнее. Не раз племена Волков объединялись, чтобы выступить в поход на другие племена. Но Лешик славился своей непредсказуемостью. Он был тщеславен, честолюбив и в то же время слыл трусом и негодяем. Каждый поход заканчивался дележкой награбленной добычи и обидами, перераставшими в ненависть. Лешик смог перессориться со всеми племенами Волков. Соседством с ним тяготились многие племена. Поэтому Бойко не был рад увидеть у своих границ этого человека. Но законы предков не позволяли вождю отказать сородичу в гостеприимстве, пришедшему с миром.

– Приветствую тебя, Лешик – вождь Красных Волков, – произнес Бойко, поднимая в ответ правую руку.

– Приветствую тебя, Бойко – вождь Черных Волков, – заговорил Лешик, подходя к вождю. На его лице сияла улыбка.

Они обменялись рукопожатием и направились к поваленной березе.

Мужчины сели рядом. Лешик достал деревянную баклагу1, и отхлебнул вина, и крякнул от удовольствия.