Пришелец

ШаМаШ БраМиН

Пришелец

Федя закрыл глаза. Откинулся на спинку кресла. Сложил ладони на затылке. Сосредоточился. Попытался выполнить задание к третьей главе самоучителя. «В мельчайших деталях визуализируете самый счастливый день в вашей жизни – повторил он про себя упражнение. -Самый счастливый день … Хм! Эвоно как! Самый … Да еще целый … день»

– Пип! – прозвенел датчик активности глубокого периметра.

Молодой человек открыл глаза. Рывком развернул кресло. Впился взглядом в монитор «псевдо» движения. Верхние динамические полосы оставались ровными. Но на одной из восьми нижних «завис» незначительный всплеск.

– Тааак, – задумчиво протянул диспетчер.

За время работы в наблюдательном центре Асинхронного Ускорителя Материй, без малого три года, это первый случай сработки глубокого датчика. Не только глубокого. Вообще, какого-либо датчика.

Если бы измерители в «бублике», так ученные между собой называли Асинхронный Ускоритель, когда-нибудь, хоть раз, уловили бы движение «по ту сторону», наблюдение Феди перестало бы носить унизительное определение «псевдо». Да. Руководство, да и коллеги из других лабораторий Асинхронного Ускорителя называют наблюдательную программу «псевдо». Обидно. Никто и никогда не верил в то, что за порогом Импульсной Черной Дыры может произойти какое-то движение. Саму идею называли научной фантастикой и квантовой ересью. Официальная ученная доктрина определяла то, потустороннее, пространство как абсолютную пустоту.

Федя пробежался пальцами по клавиатуре. Екнувшая надежда мешала здравому мышлению. Пока процессор обрабатывал запрос, мужчина похлопал себя ладонями по пухлым щекам. «Так! Успокойся! Надо все проверить!» – уговаривал себя наблюдатель. На мониторе появились колонки показателей. Контуры оставались в норме. Соединения тоже. Фильтры помех активны. Напряжение поля стабильно.

– Черт, – выругался мужчина, – должно быть, тепловая дисфункция.

Он тяжело поднялся и прошел к аналоговому щиту. Пару недель назад, заменили шлейфовые чипы сервера. Производители оборудования честно предупредили, пока температуры в чипах сравняется с температурой процессора, крио трубки могут «сбоить».

– Понакупали китайского кала, – буркнул толстяк, щелкнув тумблером дублирующего контура.

Переход на аналоговое наблюдение исключит «цифровые глюки», на время пока чипы придут в себя.

Федор вернулся к креслу. Раздосадовано плюхнул в него свое сто двадцатикилограммовое тело. Облом! Так еще и вставать пришлось. Последив минуту за ровными линиями на мониторах, все-таки решил сделать запись в вахтенном журнале. Открыл внесетевой планшет и строго произнес:

– Три сорок одна. Скачек полтора, третий датчик. Микро термическая активность. Для исключения цифровой погрешности перешел на аналог. Продолжаю наблюдение.

Добросовестно понаблюдав еще минут десять за «прямыми кривыми», Федя окончательно разочаровался. Видно прозвище «псевдо», как проклятье, намертво приклеилась к программе. И официальная доктрина права. Датчики не могут реагировать на абсолютную пустоту.

«Зря я тут сижу» – подумал он. Пробежался глазами по столу. Схватил самоучитель. Открыв книгу на третьей главе, повторил задание: визуализировать самый счастливый день. Минуту поразмыслив, Федя занял свою любимую «медитативную» позу.

«Счастливый день … Даже счастливый час не припомню. Максимум мгновения. Да и то сомнительные. Может, я просто несчастный человек? Да нет, наверно. Такой как все, ни хуже, ни лучше. Просто счастья своего, должно быть, не помню. Хм! Интересно» Внезапно посетившая мысль, оторвала его спину от кресла. Пальцы задумчиво сложились, оперившись в подбородок.

«В процессе эволюции выживали особи, лучше помнившие несчастье, чем счастье. Все хорошо, и слава богу. Так должно быть. А беду необходимо хорошенько проанализировать, сделать выводы и навсегда запомнить. Чтобы снова не вляпаться. Тогда, получается, вполне нормально, что я не запомнил счастливые дни. Главное, получается, помнить плохие. Целее буду»

Удовлетворившись умозаключением, Федя открыл книгу на четвертой главе.

– Пип! – снова ожил один из датчиков.

– Тррр, – застрекотал и тут же затих перспектометр.

От неожиданности Федя разжал пальцы. Книга плюхнулась на стол. Линии на мониторах коротко задергались, выдавая некую активность «перепонки». Диспетчер подкатился на кресле ближе к столу. Пальцы лихорадочно забегали по клавиатуре.

«Дырка от бублика», или по-научному высоконапряжённая электромагнитная мембрана, представляла из себя плазменную гремиаль. Нарушить ее целостность, тем самым заставить сработать датчики, дело смертельно опасное. И не только для храбреца безумца. Никто из ученных на это не способен. Разве что какой-нибудь маньяк суицидник от науки.

Датчики молчали. Списать этот «бунт» на аппаратный сбой самообман. Что-то не так. Федя взялся за трубку внутренней связи.

– Ало, центральная? – голос его прозвучал неожиданно взволнованно.

– На связи, – раздраженно ответил Петр Михайлович, старший координатор дежурства, – что тебе, Федя?

– Вы это видели? – задал он глупый вопрос.

– По-твоему мы слепые? Давай по делу. Докладывай, если есть что.

Федя на секунду задумался. Деформацию внешней мембраны зафиксировали все службы Асинхронного Ускорителя. Датчики глубокого периметра «бублика» прерогатива наблюдателей. Но если диспетчер хотя бы заикнется о том, что минутой раньше сработал один из «донных» сенсоров, его засмеют. Глубоко вздохнув, Федор все-таки решился:

– В три сорок одну, зафиксирована микро термическая активность на третьем датчике глубокого периметра …

–Стоп! – перебил его старший координатор. – Ты что несешь? Хм! Спишь что ли?

– Нннет, – промямлил диспетчер. – Я и пометку в журнале сделал. Можете проверить …

– Хочешь сказать, что кто-то к нам ломится с той стороны? – сарказм почти физически царапал слух, как сухая губка стекло.

– Не знаю, – Федя почувствовал, как заполыхали щеки. – Может чипы сервера глючат …

– Может, – согласился Петр Михайлович, и отеческим тоном добавил, – Федор Андреевич, выпей кофейку, сделай пару приседаний. Одним словом, проснись!

Трубка монотонно заурчала. «Еще издеваются, – обиделся наблюдатель, – зачем вообще тогда было делать «донный» периметр? И наблюдательная программа зачем? Сидим тут как дурачки. В мониторы пялимся»

Диспетчер еще раз проверил показание приборов. Пальцы привычно находили нужные клавиши тастатуры. Мониторы дружественно мерцали идеально ровными линиями.

– Кофе попей, – передразнивал Федя координатора вслух, – приседания сделай. Совсем за людей не считайте. Думайте мне нравится в наблюдателях сидеть? Следующий раз все по инструкции сделаю. Без прелюдий и звоночков.

Хорошая, но запоздалая, мысль разозлила диспетчера. «Действительно, – ерничал Федя, проверяя аппаратные показания сервера, – надо чуть что, сразу красную кнопку жать! Поставить весь «бублик» на уши! Тогда бы больше уважали. И не устанавливали бы китайские чипы! Еще раз подпрыгнет диаграмма, так и сделаю»

Словно поддерживая расстроенного ученного, нижняя линия на мониторе, датчик плотности, резко опустилась вниз. Отключенный динамик молчал, но Федя уловил это движение боковым зрением. Когда же взгляд целиком лег на монитор, зашевелилась вторая линия – сенсор гамма колебаний. Одновременно с графическими показаниями медленно поползла вниз и челюсть диспетчера. В исходное положение она вернулась под пронзительный писк встроенного «ревуна» и лихорадочной осцилляцией третьей, термической линии. В следующее мгновение ожили три оставшиеся линии – «грубые» датчики физического присутствия глубокого периметра.

Рука Феди медленно, словно опасаясь, что кто-нибудь может ее отрубить, двинулась к красной кнопке тревоги. Звук сирены наблюдательной программы, слился с писком датчиков натяжения внешней мембраны Асинхронного Ускорителя Материи.

***

Оторвавшись от потертого томика «Анархии» Кропоткина, Магдалина взглянула на прикроватную тумбочку. Электронные часы показывали без пятнадцати четыре. До времени, назначенного будильником, оставалось чуть больше трех часов. «Все-таки надо поспать» – решила женщина и отложила книгу. Немного подумав, снова взяла ее в руки. «В конце концов, – решила Магдалина, – я три часа проспала после ужина. Еще одна глава, и округлим ночной сон до ровных трех часов»

Но дочитать так и не получилось. Мобильник заиграл «К Элоизе». Экран выдал: «Смотрящий «Бублик» Немного встревожившись, Магда нажала зеленную кнопку:

– Алло!

– Магдалина Карловна, доброй ночи, – голос запыхавшегося Феди звучал испуганно. – У нас сработка глубоких датчиков.

– Каких? – спросила женщина, вставая.

– Всех, – ответил дежурный диспетчер, и загадочно добавил. – И не только.

– Федя, что происходит? – она уже натягивала хлопковые штаны с огромными низкими карманами. – Не тяни.

– Внешняя мембрана.

– Внешняя?! – удивилась Магда, но взяв себя в руки уточнила. – Деформация контура?

– Нет. Натяжение плазмолеммы, – выдохнул осторожно Федя, словно произнесенное слово что-нибудь окончательно сломает. – Судя по всему сильное.

Переключив трубку на громкую связь, Магдалина надевала просторный зеленый свитер.

– Сколько?

– Максимальный, минус шестьдесят два градуса, – обреченно проговорил дежурный наблюдатель.

– Ого, – удивилась женщина. Переживания и недосып затмевали рассудок. Следующие вопросы прозвучали по-дилетантски. – Это кто ж так продавил? И чем?

– Вы не поняли, Магдалина Карловна. Не продавил, а выдавил. Минус шестьдесят два.

Смысл сказанного дошел да старшего научного сотрудника с опозданием. Руководитель программы наблюдение медленно опустилась на не застеленную кровать.

– Ты хочешь сказать … не туда, а … оттуда?

– Именно. И мы не знаем кто.

– Я еду, – буркнула женщина, выбегая из коттеджа.

Ехать до Центра управления минут пять. Все это время Федя докладывал начальнице показания приборов.

Научный городок компактно собрал в себе лаборатории, технические, административные корпуса, жилые комплексы. Все это расположилось вокруг пологой «трубы» Асинхронного Ускорителя. Масштабы агрегата трудно вообразимы. Основные его части находились под землей. Как и сам Центр управления.

Двухместный электромобиль с непозволительной скоростью мчал по аллейной дорожке. О случившиеся, судя по необычному для раннего часа оживлению, знал весь научный городок. У неприметного входа, напоминающий авиационный ангар, плотно расположился, пожалуй, весь транспорт комплекса. У ворот Магдалину остановил дежурный службы безопасности.

– Доброй ночи, Магдалина Карловна. Случилось что-то? – по интонации женщина поняла, она далеко не первая кому охранник задает этот вопрос.

– Здравствуйте, – быстро улыбнулась она, протягивая для сканирования карточку. – Еще не знаю.

– Начальство уже на месте. В полном составе, – зачем-то предупредил дежурный.

– Спасибо, – непонятно за что поблагодарила Магда и юркнула в автоматически открывшуюся дверь.

Охранник оказался прав. В учебном зале, самой просторной комнате «бублика» собрались все, у кого был соответствующий доступ. Коллеги разбились на группы. Тихо обсуждали происходящее. От гудения голосов, зал жужжал как улей. «Здесь мне пока делать нечего» – справедливо решила Магда, поспешив в отдел наблюдения, которым руководила.

Застала Федю за изучением показаний мониторов. Цифры со страшной скоростью бегали по экрану. Линии графиков, обычно ровные, напоминали кардиограммы марафонцев.

– Протокол аварийного отключения активирован? – сходу спросила ученная, накидывая на себя белый халат.

– Нет. Начальство запретило. Говорят, повод не существенный. Если отключить, дорого запускать. И дорого …

– Состояние мембраны?

– Без изменений. Натяжение прежнее. Думайте замерло?

Магда почувствовала на себе вопросительный взгляд диспетчера. Ответ она знать не могла.

– Выведи картинку на монитор.

На экране появилось моделированное изображения «бублика» Агрегат радиусом в четырнадцать километров выглядел как обычный желтый круг, с немного переливающимися очертаниями. Федор навел зум на участок перепонки, где по всей видимости и случилась аномалия. Действительно, на ровной поверхности можно было разглядеть рельефную выпуклость.

– Размеры рассчитал? – спросила она.

– Нннет, – растерялся Федя.

– Загрузи в программу показания глубинных датчиков объема. Сопоставь с площадью натяжения …

Ее перебил телефонный звонок.

– Магдалина Карловна, – узнала она голос Скилинского, – вы, черт возьми, можете нам объяснить, что здесь происходит?

– Да, босс. Дайте мне десять минут.

– Пять, – отрезал шеф. – В четыре ноль восемь ждем в конференц-зале.

Появления руководителя лаборатории наблюдения, с нетерпением, ждали все. Как только Магдалина Карловна появилась в дверях, гул голосов, как по взмаху волшебной палочки, стих. Настороженно расступаясь, коллеги пропустили женщину к проектору.

– Здравствуйте, – поздоровалась она с группой людей в строгих костюмах. Начальство расположилось вдоль проектора.

– Здравствуйте. Вы готовы?

Магда не удостоила взглядом человека задавшего вопрос. Она нетерпеливо настаивала линзу. Любезности и корпоративный этикет можно оставить до лучших времен.

– Да. Насколько это возможно, – негромко ответила она, и, глубоко вдохнув, выпалила. – Итак, товарищи, прошу внимания.

Наступила гнетущая тишина, нарушаемая жужжанием лампы проектора.

– В три сорок четыре датчики дальнего контура зафиксировали активность. По всему спектру глубокого наблюдения. В три сорок пять активность перекинулась на ближнее кольцо. Через, без малого, десять секунд приборы зафиксировали отрицательное натяжение мембраны. В девятом центральном секторе, семнадцать-восемнадцать.

Проектор выплевывал на экран объемное изображение бублика. Красными пятнами вспыхивали места расположения датчиков. Одновременно всплывали динамические показания приборов. В конечном итоге изображение остановилось на центре мембраны. Ровная поверхность вспухла причудливым рельефом.

– Натяжение исказило мембрану с максимальным показателем в шестьдесят два градуса. С отрицательным значением, естественно. Это произошло за двенадцать с половиной минут. К сожалению, мы не располагаем инструментарием для определения напряжение натяжение, – Магда покосилась на шефа. Еще на этапе финального проектирования она неоднократно докладывала научному совету о необходимости создания магнитной сетки. Но руководство сочло ее доводы безумством. Кому придет в голову касаться крио плазменного занавеса? Да еще изнутри, из импульсной черной дыры. – Поэтому невозможно дать оценку, в частности времени, и в целом вероятности разрыва мембраны.

– Разрыв мембраны? – переспросили из шеренги начальства, товарищ Решетников. – Как вы себе это представляете? Как вообще возможно разорвать плазменную мембрану синтетической области гипергравитации?

У Магдалины Карловны, к удивлению всего присутствующего ученного совета, нашелся готовый ответ.

– В зависимости от воздействующей материи, – заговорила она, переключая слайды, – возможны три сценария. Первый: разрыв целостности кулисы. Надрез точнее надрыв, ограничится областью натяжения.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.