Наследие

«Как мне повезло, что в тот вечер я был в старых брюках, – подумал Николай, – наверное, я бы очень сильно расстроился, если бы испортил свой новенький костюм. Ну, кажется, теперь точно отпустило». Николай закрыл шкаф и направился в комнату. «Спокойной ночи», – произнес он, глядя на четыре фотокарточки, стоящие на тумбочке возле его кровати.

Проснулся Николай ближе к полудню. Он сел на краю кровати и просидел около пяти минут, вспоминая, что ему снилось. Ему снился замечательный, самый лучший цирк в мире, с тиграми и львами, ну и конечно же с его цирковыми утками. «Как-то странно, – подумал Николай, – ведь я за всю жизнь так ни разу и не побывал в цирке». Накинув халат, Николай пошёл в ванную комнату, по пути поставив чайник на плиту. Приведя себя в порядок, Николай принялся завтракать. После завтрака он надел костюм-тройку и начищенные до блеска ботинки. «Мужики уже, наверное, давно в парке, – пробормотал он, глядя в зеркало и расчесывая седые волосы. – Ну, что же, думаю, и мне пора». Николай накинул на руку плащ. «Вечером свидимся», – обронил он, прихлопывая по шкафу. На лестничной площадке было тихо, в лифте Николай тоже спускался один. Только молодая пара, живущая двумя этажами ниже, заскочила в подъезд навстречу Николаю, чуть было не сбив его с ног.

– Доброе утро, Николай Сергеевич, вы, наверное, в парк, что у вас сегодня, домино или турнир по шахматам? Что-то вы опаздываете, там все ваши уже собрались.

«Прохладно», – подумал Николай, выйдя из подъезда и накинув на плечи плащ. Он шел не спеша, наслаждаясь пейзажами осеннего парка. Вдалеке виднелся маленький пруд. «Скоро вернутся», – подумал Николай, с каждым годом уток прилетало все больше и больше, а Николай все так же кормил их крошками всю зиму.

– Добрый день! – произнес Николай, подойдя к старенькой беседке, в центре которой компания седых мужчин лупила костями домино об старый стол, который, казалось, вот-вот сломается.

– Николай! Выглядишь уставшим, вроде только утро, а уже как будто после смены на заводе, проходи, присаживайся. – Виктор указал на свободное место на скамейке.

– Ну что вы, Виктор, это его обычное состояние, мне кажется, сколько я знаю Николая Сергеевича, он всегда таким был, – подметил Пётр, который в этой компании любителей шахмат и домино был относительно недавно.

– А ведь и вправду, Коль, – продолжил Виктор, – что-то ты вечно какой-то измученный, что ли, или, может, не спишь по ночам, поди невеста молодая?

В компании раздался небольшой смех.

– Ну что пристали, – раздался грубый, басовитый голос, – устал, значит, есть на то причины, может, он ремонт затеял, ну или в гараже с утра ковырялся, вам какое дело, вы вон лучше за игрой следите, давай, Петь, твой ход.

Это был Толя, друг детства Николая. Они вместе выросли в этом дворе, вместе ходили в школу и вместе ходили драться с мальчишками из соседнего двора. Все остальные поселились позже. Сначала Виктор, затем Пётр, ну и самым последним Дима, который постоянно молчал, наблюдая за игрой. Николай присел на скамью, слегка кивнув головой, глядя на Толю, как бы благодаря его за то, что он помог ему избежать ненужных разговоров.

– Ну, раз теперь все в сборе, предлагаю начать новую партию, – громко заявил Виктор, – думаю, никто не будет против.

Все скинули фишки в центр.

– Как обычно? До двухсот? Пётр, набирай фишки.

– А мешать не будете? – удивился Дима, наблюдая со стороны.

– Да что их без толку по столу елозить. – Виктор больше предпочитал шахматы, поэтому он изредка нарушал незначительные правила в домино, которые, по его личному мнению, не играют никакой роли.

– Ладно, у кого дубли?

Все замерли в ожидании, никто не делал первый ход.

– Николай, может, у тебя?

– Что? Ах, да, дубли у меня.

Николай немного погрузился в свои мысли и отвлекся от игры.

В центре стола после громкого удара застыла костяшка с дублем шесть.

– Ну что, начинаем разбивать, – произнес Виктор, кладя костяшку значением шесть на вертушку шестого дубля, затем второй удар, после которого раздавались следующий и следующий, между ударами изредка проскальзывал вырванный из воздуха короткий звук «пас». Подсчёт, запись, кости на центре стола, перетасовка и вновь по семь костяшек на руках, все вновь и вновь похожие друг на друга действия на протяжении нескольких часов. Наконец стук затих.

– Мы пустые, – произнес Виктор, – светите костяшку, сплюсуем.

Несколько секунд тишины, разбавленной порывами ветра.

– Ну что, господа, партия, – произнес Виктор, посмотрев на Толю, затем на Николая.

– Реванш, – воскликнул Николай.

– Ну что вы, уже темнеет, – ответил Пётр на заявление Николая, наливая остатки чая из термоса в пластиковую кружку.

– Ну, может, хотя бы короткую, до ста пятидесяти или до ста, быстренько разобьем и разойдемся, и фонари хорошо освещают беседку. Ну, что скажете, ребята, вы согласны? – Николай не хотел идти в свои одинокие стены и пытался всячески уговорить ребят на ещё одну партию, чтобы как можно дольше оставаться в компании. Он хорошо понимал, что это одиночество рано или поздно его сломает.

– Вы как хотите, а я пойду, вечером прохладно стало, а на мне куртка легенькая.

– Смотрите, Димка заговорил, – воскликнул Виктор, – ты такой тихий, я думал, что ты уже давно ушёл.

– Господа! Вы так и не ответили на мой вопрос, короткую будем разбивать?

– Нет, Коль, давай расходиться, завтра отыграемся. Ты если хочешь, пойдём ко мне, чай заварим, посидим, повспоминаем, Танька-то моя сегодня все равно в ночную смену осталась.

Толя хотел всячески помочь Николаю, но Николай отказал, понимая, что это его боль, которую он не должен ни с кем разделять:

– Нет, Толя, спасибо, как-нибудь в другой раз.

Все не спеша разошлись по домам, Николай последним покинул беседку. Он шёл по старой, знакомой аллее, прокручивая в мыслях то одно, то другое воспоминание. Вечерний, осенний парк был пустым и одиноким.

– Чем-то мы с тобою похожи, – подумал Николай, обернувшись на выходе из парка. Все та же улица, двор, подъезд, Николай шёл домой привычным маршрутом, по которому он проходил, наверное, каждый вечер, на протяжении нескольких десятков лет. Наконец Николай повернул ключ в замочной скважине и застыл, погрузившись на мгновенье в свои мысли. Старая массивная дверь последние минуты удерживала Николая в реальном мире. Медленно открыв дверь, Николай сделал шаг через порог и вернулся в свой собственный мир, наполненный пустотой и отчаянием. Поток свежего воздуха окутал Николая. Кинув плащ на табурет, он направился к балкону, чтобы закрыть дверь, после чего, открыв холодильник, он долго рассматривал его содержимое. «Так, так, и что у нас сегодня на ужин? – Николай быстро бегал взглядом по полкам, затем остановил взгляд на тарелке с сырной нарезкой. – Отлично, хлеб тоже есть». Взгляд Николая переметнулся на деревянную резную хлебницу. Николай не любил готовить, поэтому предпочитал быстрые перекусы бутербродами либо булкой. Он старался как можно больше времени проводить на улице, на свежем воздухе, с товарищами, а не в зажатой пустой квартире, стоя у плиты. Держа в одной руке бутерброд, другой помешивая чай, Николай не сводил взгляда с плаща. «Надо сразу повесить, а то потом забуду». Оставив кружку на столе, Николай повесил плащ, медленно пережевывая бутерброд. «Видишь, чем теперь приходится питаться? Другое дело раньше».

Реальность постепенно растворилась в пустоте.

– Толик, идем скорее на кухню, бабушка сейчас горячее принесёт.

Шумная комната, музыка, и все вокруг счастливы, особенно Коля, это его день рождения. В этот день приезжали дед и бабушка из деревни, дед учил делать рогатку и трактор из спичечных коробков, а ещё дымовуху из селитры и петарды, правда за это потом здорово прилетало от мамы. Но дед сказал, что когда Коля приедет в деревню, его примут в партизаны, и дымовуху можно будет делать втайне от мамы.

– Деда, – прошептал Коля, – а бабушка принята в партизанский отряд?

– Нет, в отряде только ты и я, бабушка, скорее, диверсант, засланный противником, поэтому ей ни слова.

Ещё на праздник был приглашен Толик и его родители. Они подарили Коле железную дорогу и деревянное домино, Коле сначала подарок не понравился, он просто тогда ещё не знал, что пристрастие к домино появится у него на всю жизнь. Кухня наполнилась насыщенным ароматом, все замерли в ожидании, услышав звук открывшейся духовки. Бабушка подала на стол запеченную курицу с овощами, набитую потрошками, сочную, обильно натертую чесноком и приправами, выращенную в деревне на своем подворье, курица расположилась в центре красивого кованого подноса, украшенного жостовской росписью, на краю которого лежал большой кухонный нож. По традиции курицу разрезал папа, а мама раскладывала куски сочной курицы по тарелкам.

– Кому картошки? – спросила бабушка, ставя на стол большую тарелку пюре. Застолье продолжалось дотемна, все рассказывали истории и анекдоты, пили чай с тортом, после чего гости начали собираться домой.

– Вот, возьмите, дома чай попьете, – мама протянула тарелку с большим куском торта родителям Толика. После ухода гостей Коле стало немного грустно. – Мам, я думал мы с Толиком соберём дорогу, которую мне подарили, а мы её даже не распаковали.

– Пойдем, я с тобой соберу. – Дед направился в сторону комнаты.

– Деда, а ты ведь останешься до завтра? А завтра в парк пойдём, да и Толик с нами. А потом петарду сделаем, да?

– И в парк пойдём, и петарду сделаем, а сейчас давай посмотрим на твою дорогу.

– Так, больше никаких петард, – строго заявила мама, – он ещё ребёнок.

– Катя, у тебя сын растет, – дед настаивал на своём.

– Папа, он ещё ребёнок.

– Катя, у тебя пацан, понимаешь, пацан.

– Ну хватит вам, – Коля схватил деда за руку и потянул в сторону комнаты, – пойдём собирать дорогу. Они уселись на полу посреди комнаты и вскрыли большую коробку, завернутую в блестящую фольгу.

– Так, а это что? – Дед взял маленькую коробочку.

– Да это ерунда какая-то, вроде домино называется, деда. Давай уже дорогу собирать.

– Ерунда, говоришь? Тут ты, Колька, неправ.

Дед подошел к тумбочке, достал костяшку, он звонко ударил о гладкую лакированную поверхность.

– Смотри как звучит.

Коля застыл, на его лице появился удивленный, восторженный взгляд.

– Деда, а можно я, дай мне попробовать!

Коля подбежал к тумбочке, схватил костяшку и хлопнул о поверхность, но звук почему-то получился глухим. Он посмотрел на костяшку, потом на деда. Дед увидел вопрос в его глазах.

– Ничего страшного, давай помогу.

Дед взял вторую костяшку и начал объяснять все хитрости:

– Смотри, для начала немного согни ладонь, затем клади костяшку на средний палец, хвост костяшки придави большим пальцем, так, чтобы ты её не выронил, хорошо, теперь бей пальцами по тумбочке, как будто в твоей руке нет костяшки, слегка отводя руку назад.

В этот раз получилось: Коля хлопнул о тумбочку и раздался громкий звон.

– Деда, а пойдём на пол.

– Нет, на полу не получится. – Дед ударил костяшкой по линолеуму, и раздался пустой хлопок. – Тут все дело в поверхности.

Коля схватил костяшку и выбежал из комнаты.

– Мама, смотри, что мне Толик подарил.

Он откинул с края стола белую скатерть и звонко ударил по столу.

– Как громко, а как дела с дорогой?

– Ты что, мам, это же лучше, чем дорога, и лучше, чем петарда.

– А тебе дедушка уже объяснил правила игры?

– Правила? Какие правила? Дед только показал, как костяшку правильно держать.

– Это игра, а у любой игры есть правила.

– Моя дорога тоже игра, но там нету правил, – Коля развёл руками, он ничего не понимал. – Или дорога – это не игра?

– Понимаешь, дорога – это детская игра, точнее сказать, игрушка. Там правила не нужны, а домино – это игра для взрослых.

– Я уже не ребёнок, мне уже девять.

– Ну конечно же, не ребёнок, именно поэтому тебе подарили домино.

– Колька, ну ты куда убежал? – Из комнаты вышел дед. – Пойдем дорогу собирать.

– Нет, не хочу, дорога – это для детей. Деда, а ты научишь меня играть в домино?

– Ну конечно, научу, пойдём в комнату.

– Нет, давай здесь, здесь стол больше, и мама с нами будет, да, мам?

– Коля, вы лучше вдвоем, с дедушкой, а я пока посуду помою.

– Ну пожалуйста, мам, а я тебе потом с посудой помогу.

– Хорошо, неси коробку.

Коля сбегал в комнату и принёс домино, мама убрала со стола белую скатерть.

Дедушка повесил пиджак на спинку стула, расстегнул воротник рубашки, закатал рукава и сел за стол.

– Катя, а сделай мне чай.

Коля повторил все дедушкины действия и тоже попросил у мамы чая.

– Ну что ж, раз чай готов и все в сборе, то можно начинать.

Дедушка разложил домино в центре стола.

– Мама, а может, папу тоже позовем?

– Папа уже спит, у него завтра важный день.

– Итак, – продолжил дедушка, – для начала все должны взять по одной костяшке, чтобы узнать, кто будет первым набирать.

– А как мы узнаем?

– Не торопись, Колька, я все расскажу. Сначала тянем по костяшке, открываем и смотрим масть на поле, считай каждую точку. Видишь, у мамы самая тяжёлая масть, шесть-пять, значит, она набирает первой, но для начала все должны помешать масти.

Коля слушал внимательно, наконец, ему разрешили взять пять костяшек, и дедушка начал объяснять что такое базар, дубли и рыба, что такое вертушка и почему за дублем ходят на вертушках. Но вскоре Коле стало скучно играть, потому что в соседней комнате спал папа, и мама запретила сильно стучать костяшками.

– Деда, а давай лучше домино завтра в парк возьмём и Толика научим.

– А там есть какой-нибудь стол, ну или что-то похожее?

– Там недавно поставили новую беседку, в центре которой стоит стол.

– Отлично, значит, продолжим завтра в парке. – Дедушка начал укладывать костяшки в коробку.

– Коля, снимай рубашку и брюки, пора ложиться.

– Мам, а почему папа ушел спать и меня не поцеловал?

– Папа сильно устал, у него сейчас много работы.

Николай пришёл в себя с мыслями о том, что в этот день все и началось, но что именно? Бутерброд лежал на полу. «Наверное, выронил, – подумал Николай. – Что случилось в этот день?» Николай начал колотить шкаф руками. «Что ты от меня скрываешь? Расскажи, что ты видел, Какую тайну ты хранишь все эти годы? Давай, покажи то, что ещё никогда не показывал, – Николай закрыл глаза, затем ещё раз, но он видел лишь черную пустоту, – ну же, давай, я готов!»

Николай продолжал колотить шкаф ещё пару минут. Затем, сделав шаг назад, он немного успокоился.

– Так, нужно собраться. Скорее всего в этот день что-то произошло.

Николай пытался более детально вспомнить этот день. Он стоял молча около десяти минут. Его глаза наполнились ненавистью, он смотрел на шкаф как на предателя. Неожиданный всплеск эмоций снова разбудил злость внутри Николая.

– Это все ты, слышишь, это ты сделал меня таким, посмотри, нравится? Наверное, ты гордишься собой, великий хранитель тайн, открой одну, слышишь, всего лишь одну, почему он ушел? Молчишь? Ну и пожалуйста, оставь себе. А ведь ты мог бы все изменить, ах да, я, кажется, понял, тебе нравится наблюдать за тем, как я мучаюсь. Я прав? Давай, скажи, ведь я же прав? Ненавижу! Слышишь, ненавижу!

Николай упал на колени, по щекам потекли крупные слезы, это чувство тоски и одиночества насквозь пропитало комнаты старой квартиры. Боль, как паразит, разъедала изнутри. Николай чувствовал свою вину в уходе отца: «А вдруг он из-за меня ушёл? Хотя… По-моему, он меня любил – или только притворялся? Этот огонь в глазах. Его не подделать. Он точно меня любил. Тогда почему ушёл, может, из-за мамы? Тоже исключено. Должно быть какое-то объяснение. Верни меня в тот день ещё раз, прошу тебя, я должен прожить этот день ещё раз, – Николай встал закрыл глаза. – Я готов, пожалуйста, верни меня снова в мой девятый день рождения».

– Колька, просыпайся, мы собирались пойти с Толиком в парк, играть в домино.

В дверях стоял дедушка.

«Это не тот день, – Николай оттолкнулся от шкафа, – ты не имеешь права так со мной поступать. Ты просто не имеешь права». Николай опустил голову. «Наверное, иногда лучше не знать правды, а может быть, ещё просто не настало время». Николай чувствовал, что он на грани, поэтому поспешил себя успокоить. «Вряд ли отец хотел, чтобы я так убивался, а может, он и вовсе ушёл не по своей воле». Николай направился в сторону балкона, на свежем воздухе было легче привести мысли в порядок, но неожиданно замер на уровне стола.

– Стоп, мой день рождения был в пятницу, затем шла субботу, отец никогда не работал по субботам, да и типография в субботу была закрыта. Куда он ходил этим утром?

Душераздирающий крик содрогнул всю квартиру.

– Когда он вернулся?

Николай начал задавать вопросы самому себе.

– Я не помню, наверное, в обед? Может, раньше? А я был дома на обеде? По-моему, я обедал у Толика, да, точно, у Толика. Когда я пришёл домой? Вечером. Что делал отец? Пил чай на кухне с мамой. Вроде все как обычно? Ну да, обычный вечер. А как вела себя мама? Вполне естественно. Может, я сам себе все выдумываю. Но ведь он же куда-то ходил в ту субботу? Ну да. А может, и вправду на работу? А почему вечером пятницы меня не поцеловал? Наверное, устал. Трудная рабочая неделя, потом подготовка к празднику, потом гости, застолье, любой устанет. Да, он просто устал, надо успокоиться.

Николай вышел на балкон, и вновь приятный, глубокий вдох холодного воздуха.

– Какое-то странное ощущение свободы на этом холодном балконе, всего в нескольких шагах от шкафа, который делает меня заложником прошлого, заложником своих собственных мыслей.

Николай наслаждался спокойствием ночного города, всматриваясь в стоящие вдали высотки. Наконец, мысли пришли в порядок, зябкий, осенний ветер пробивался сквозь тонкие брюки и рубашку, лёгкая дрожь раз за разом пробирала все тело.

– С каждой ночью все холоднее, – Николай вслушивался в пустоту. – Молодежь все еще не пришла, придут, обязательно придут ближе к полуночи, они каждую ночь собираются.

Холодный ветер заставил Николая вернуться обратно в комнату.

– Ну все, пора и тебе успокоиться, жаль, что ты не можешь выйти вместе со мной на балкон, ты это, прости меня, зря я так с тобой, ты же не виноват в том, что он ушёл. А если бы ты мог его остановить? Ты остановил бы, правда? Я сейчас вернусь. – Николай ушёл в комнату и вернулся через пару минут. – Смотри, я их всех храню, Николай сел на пол напротив шкафа и расставил на полу несколько небольших коробок.

– Это мне мама подарила, а это моя Ленка на годовщину, а это видишь, это особенное. – Николай держал в руках коробку янтарного домино ручной работы, на крышке которой были слова с пожеланиями. На ребре каждой костяшки были инициалы мастера, а на обратной стороне костяшек была выгравирована краткая история дружбы Николая и Толика, памятные даты и просто счастливые моменты. На самой тяжелой костяшке красовалась фраза «Спасибо тебе, Колька, за то, что я знаю силу настоящей дружбы».

– Это мне Толик на юбилей подарил.

Николай за свою жизнь собрал целую коллекцию домино, каждая коробочка как отдельная часть, одной большой истории. Николай взял в руки самую старую деревянную коробку, неоднократно склеенную на стыках, на крышке и на стенках коробки было несколько трещин от старости.

– Время не щадит никого, – пробормотал Николай, проведя пальцем по одной из таких трещин. Затем он открыл коробку и рассыпал костяшки на пол. – Сейчас, минутку.

Николай принёс табурет.

– Смотри, как звучит. – Николай ударил костяшкой о табурет, звонкий звук наполнил комнату. – Запомни этот звук, ни одни другие так не звучат, ни янтарь, ни пластик, ни кости, только дерево имеет этот звон.

Николай поднял с пола расколотую пополам костяшку.

– Ты помнишь этот день?

Вновь закрыв глаза, Николай оказался в прошлом.

– Мама, а папа скоро придёт? Он обещал сегодня сыграть со мной партию.

– Коля, я не знаю, он должен был прийти ещё час назад. Наверное, опять задержался на работе.

– А почему папа стал так много работать? Раньше он чаще проводил время со мной, а теперь мы даже в парк почти не ходим. А из школы меня забирает Толина мама, а раньше всегда папа забирал.

– У папы небольшие трудности, скоро все наладится, просто надо немного подождать, у взрослых так бывает.

С лестничной площадки стал доноситься звук от ударов тяжелых мужских ботинок, открылась дверь, и в проходе появился отец.

– Серёжа, все хорошо? Ты снова задержался.

– Все хорошо, давай ужинать.

Коля сидел в замешательстве, отец выглядел очень строгим, Коля никогда раньше не видел этого лица, отец всегда возвращался с лёгкой улыбкой, но сегодня она почему-то куда-то пропала.

– Пап, ты ведь постучишь со мной в домино, ты помнишь, ты обещал? – Коля обращался к отцу с какой-то опаской, он не знал, как относиться к этому взгляду, это было что-то незнакомое.

– Конечно, только после ужина.

Ужин прошёл в полной тишине, Коля периодически смотрел на отца в надежде отыскать родную улыбку. Наконец, мама убрала со стола, Коля запрокинул скатерть и рассыпал костяшки. Во время игры Коля стал задавать много вопросов:

– Папа, а почему ты начал так много работать, и даже в выходные, раньше ты не работал в выходные и играл со мной, да и день развлечений мы давно не устраивали, что-то случилось, да?

– Все хорошо, давай, Коль, ходи уже, – отец начинал нервничать.

– Вот видишь, пап, а раньше ты никогда не злился.

– Коля, все хорошо, – мама поспешила успокоить Колю. – Ну что ты, я же тебе говорила, все наладится, просто нужно немного подождать.

– А если не наладится? Папа, почему ты больше со мной не гуляешь в парке, почему не забираешь из школы, а как же дед с бабушкой, мы и к ним больше не ездим, ты ведь меня по-прежнему любишь?

– Хватит, – отец закричал на Колю и ударил со всего маху костяшкой по столу, костяшка раскололась на две части, Коля в испуге подскочил со стула и подбежал к маме.

– Не смей кричать на ребёнка, он не виноват в твоих проблемах! – Мама присела на корточки и крепко прижала Колю к груди. – Все хорошо, мой сладкий.

Коля в испуге захлебывался слезами, он никогда не видел таким отца, любовь быстро переросла в страх.

– Иди в комнату, – утвердительно сказала мама, глядя на отца.

– Я больше тебя не люблю, – Коля кричал сквозь слезы вслед отцу.

– Ну что ты, все хорошо, – мама пыталась успокоить Колю, – завтра к Толику пойдём, или в парк, а хочешь – в зоопарк. Куда ты хочешь?

– Никуда не хочу, я хочу, чтобы папа был таким как раньше.

– Я тоже этого хочу, я тоже. Пойдем спать.

– А папа меня поцелует? – Коля направился в свою комнату.

– Сначала пойди умойся и вымой руки.

– Хорошо, мам.

Коля вышел из ванной спустя пять минут, он успокоился и больше не плакал, мама сидела за столом с грустным лицом.

– Я сейчас, мам.

Коля направился в комнату к отцу. Папа сидел на краю кровати.

– Ну, что стал? Заходи, – он позвал Колю, застывшего в дверном проеме. Коля молча подбежал к отцу и замер в ожидании. Он по-прежнему искал улыбку на лице папы, но её там не было.

– Папа, – тихим голосом заговорил Коля, – ты ведь меня по-прежнему любишь?

Отец молча смотрел на Колю, который со страхом в глазах дожидался ответа.

– Папа, почему ты молчишь?

– Конечно, люблю, а теперь иди спать.

Расстроившись, Коля убежал в свою комнату, мама уже постелила мягкую постель.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.