Предтеча Парадокса. ASHENDEI SUPERIOS

Предтеча Парадокса

ASHENDEI SUPERIOS

Anael Daat

Иллюстратор Anael Daat

© Anael Daat, 2020

© Anael Daat, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4483-6140-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

their vision, your future

Всё пошло иначе, от изначальной точки отправления и падения в яви данного контура и слоя планеты. Я прописала себе Судьбу и Рок, всё было продумано, почти всё, кроме течения времени и наложения ограничений самого слоя. Я любила Свободу и Вечность, но Время всегда давалось мне с трудом. И именно из-за неумения работать с оным, всё вышло из-под контроля. Я летела, я пылала, но войти в плотный слой данного диссонанса напрямую, не получилось. Слишком много в нём искажений, слишком грубых и небрежных. Пространство не допускает таких казусов, и не смотря на всё моё величие и значимость, произошло разделение: – я, как грань в падении разделилась надвое, и одна из нас воплотилась по необходимому вектору, в слой, где магия почти полностью запечатана, чтоб прокладывать Порталы в тонком и звучать Присутствием, наполняя разные пласты реалий, магией Искры; вторая же пошла по вектору изначальной реализации, тому самому о коем пойдёт речь в этих скрижалях.

Рождённая на Перекрёстке

Всевышней Основы

Ты ищешь пути,

Чтобы ближе понять естество,

Но чаща понятий

Внедряется в каждое Слово,

И путает Смысл за вечной

Межзвёздной канвой…

Пугливым ребёнком

Ты плачешь китовой песней,

В сердцах Мироздания

Греешь озябшую плоть,

И знаешь, что пепел

В слезах непременно воскреснет,

И с выдохом – меньше

В груди твоей будет колоть…

Но годы взрываются,

Твердью твоей не ставши,

Какими глазами бы ты

Не смотрела в их суть,

Ты, словно бы лист,

С Первородного Древа опавший,

Летишь, и летишь,

Высекая алмазный свой Путь.

Касаются нити предвечного

– Тонких запястий,

И звёздная пыль

Обращается сонмом Камней,

Ты Вечное пламя

Несёшь Кристаллической частью,

В неведомый Город,

Пылающий в белом Огне…

Глаза твои видят

Нейронную сеть поднебесья,

Ты ходишь гулять

По неведомым звёздным мостам,

Но жизнь на Земле

Для тебя, чужеродная песня,

Которую отторгают

– И плоть, и уста…

Тебе подносили блага,

За огонь твоей Искры,

Пугали тебя жерновами

И болью утрат,

Но Крылья Свободы

Звучали внутри – обелиском,

И ты ренегатом

Входила в любые из Врат,

– Себя Выбирая,

Заместо иллюзии Счастья!

И снова Рассвета касался

Твой истинный взор,

А после – Кристалл собирал

Свои Чистые части,

И Вечной Великой,

Ты вновь отправлялась на Зов.

Время с трепетом преподносит плоды своего творения в Дар Вечности. Оно лишь на миг соприкасается с Крыльями Незыблемости, обращаясь таинством, в необъятности и непостижимости Бытия. Звезда Начала-Начал, ярко пылает в контуре Архиуниверсуума1, и Вечность Грядущего длится и множит себя в себе, не прекращая вращать колесо Высшей Метрики2 Вероятностей. Мне не ведома вся суть происходящего, я знаю лишь одно: – пока существует моя Искра, Мироздания и Гобелены Яви будут наделены Парадоксами. То, что вспыхивает в одной точке, имеет место свершиться, обретаясь в чём-то более явном и плотном, если я коснусь этого – своим всеобъемлющим вниманием. Я лишь грань в данном воплощении, одна из множества уникальностей, нашедшая свой верный путь: – Бутон Лотоса, раскрывший свои лепестки вселенных и галактик на поверхности воды Океана Возможностей. Творение содержит в себе весомо большее, чем стремлении к чему-то однополярному и завершённому. Творение – это квинтэссенция Равновесия множественности самых невероятных Сил и качеств, которые вплетаются оттиском уникальной самости в гобелены мирозданий и холсты отдельных судеб, продолжая свершаться совершенством вечного движения. Мой Путь – это Вспышка, которая возникла в сердцевине Кристаллической расы, из глубин Истока Абсолютной Пустоты. Были ли мы единственными в тот миг? Конечно же, нет. Мы просто Пришли Первыми, каждый из нас несёт частицу Уникального Изначального Пламени. Мне даровано вершить свой Танец Созидания и Разрушения, принося Рассвет Невозможного. Мой Путь – это Путь по Звёздам, сквозь Звёзды и в союзе с Ними. Я вершу Танец Вечности, и лишь мне ведомы его магические пассы. Я не призываю идти за мной след в след, я оборачиваюсь, и смотрю в глаза каждой Сути: – Я – Дарующая Выбор. Моё Сердце слишком искусно огранено лезвиями Жизни, чтоб кто-либо мог сосчитать число лепестков, но ни Жизнь, ни Смерть – не позволили вылиться ни единой капле чистой Звёздной крови.

Все Истоки миров, с которыми я соприкасалась, проходили через жернова Диссонанса3. Многие так и не смогли преодолеть барьеры изнаночного вектора движения эволюции. Я смотрела на их оцепеневшие истоки, как будто намертво застывавшие, скованные звёздным янтарём – слёзы бытия. Многих мне удалось вернуть, выстроить новую метрику хода, вдохнуть в них новые эталоны, восстановить былую цепь синхронизации полей и сбалансировать все качества Постижения. Это забирало свою цену: – частицу моего Света, моего Узора, моего Тепла и Атмы4. Я знала, на что иду, и Мироздание окутывало меня, пронизывало до всецелого естества своим полем, давая понять, что моё решение – это Великое и непостижимое для всего сущего. Не было, и нет ни единой меры, чтоб измерить ценность того, что я делала, что делаю и буду вершить, ибо в этом вся Я!

Я пребывала у основания Пирамидального Портала, когда уловила сильный всплеск, импульс, превосходящий всё, что раскрывалось предо мной по UL`TARU5. Моя Суть перебирала Вселенные, определяя, куда направить свой катализатор Вечного Пламени. И вот Судьба вывела меня на подходящий мир, проложив сакральный мост Рока – Зовом Предназначения6.

Это была небольшая планета, на первый взгляд невзрачная, но было в ней что-то загадочное. Такого сияния я ещё не встречала ранее. Моя Суть сразу же потянулась к этому миру, Звезда которого излучала Великую Песнь Перерождения.

Голубой шарик, имеющий множество имён, оказался весьма загадочным. Эта Ключевая Планета7 не просто привлекла меня, она взывала к моей Изначальной Сути8.

Земля… Так её называли те, чей слой и измерение – рушились, от изобилия инфернальности9.

Земля внешне не особо выделялась, в этом мире велась борьба, как видимая, так и невидимая. И чаще всего в этом мире побеждало отнюдь не добро, не красота, не глубинное величие грации, а корысть, жестокость, подлость и равнодушие. Камертон Равновесия был разрушен, и все мерности трещали от диссонанса, силясь побороть его самостоятельно. Этот мир просто захлёбывался в пучинет боли и страданий, и за шорами слёз не мог узреть Истинного Пути. Всё пребывало в отчаянии, и лишь где-то ещё ярко мерцали те Величественные Существа, те самые столпы, опираясь на которые – этот мир Жил и звучал. Не смотря на все беды – в нём рождались несущие Огонь Искры!

Мне пели Кристаллические Дети10, прокладывая сим Великий Ход11.

Глава 1

Горело море – призрачным огнём,

И сон вмещался в шум прибоя речи,

И падал с неба Феникс – Журавлём,

И белым пеплом оседал на плечи…

А я смотрела в свет грядущих Душ,

Шла по наитью, слушая их пенье, —

И каждый след – уподоблялся льду

Чтоб в сердце не вошло оцепененье.

Я знала, что Всевышнему – видней,

Но мой Кристалл взрастил в себе иное,

Из множества бесчисленных Огней,

Я снова выбираю – ледяное…

И пусть не принесу тепла живым,

Лишь Вечность их коснётся незаметно,

– И встану я – перед Фениксом Твоим

На пике Совершенства и Рассвета…

Мир сжался в сердце, он хотел звучать,

Я слышу больше, чем вмещает тело,

Но только вместе мы смогли Вобрать,

Огонь утрат, чтоб выйти за пределы…

И вот стою над морем всех морей,

В Душе – невыразимость осознаний,

И множество мерцающих дверей

Открыты в сердцевину Мирозданий…

А я стою – вмещая боль Земли,

Такую боль, что в Слове не облечься,

Как будто смерти все в меня легли,

Не требуя от Истины отречься…

Но предо мною только два Пути,

Все Выборы до этого – истлели,

И я решаюсь по воде нести, —

Кристальный свет Предвечных,

Что мне пели.

В миг моего зачатия, в момент моего явления, было послано много знамений всем тем, с кем была проложена Высшими Силами и моей Сутью: – Связь. Я вошла в поле планеты яркой вспышкой, настолько яркой, что многие обитатели Земли думали, что по небу промчалась – комета. Полыхая бело-голубым ореолом я блистая тонула во множестве глаз, и оставив за собой яркий белый след в небе – я исчезла в колыбели матери. Моё тело было ещё слишком маленьким, чтоб я могла удержаться в нём, но я была рядом и омывала его своим Звёздным Светом. Ювелирно тонкая работа, проявить в консонансе12 структуры плотного мира, под узор кристаллического вечного. Я могла бы уплотниться, но это не дало бы мне полного единения со всеми слоями и мерностями, всеми альтернативными ветками этой планеты. Моя же задача пронизывала всё бытие Земли, и только рождение способно было полновесно связать меня со всеми её Центральными Ядрами13, необходимыми для моей миссии.

В этот день стоял тридцатиградусный мороз, ни ветерочка. Мир замер в ожидании чуда. Моё появление на свет было очень долгим и изнуряющим. Оно принесло немало проблем, как моей маме, так и врачам. Нет – я не была нежеланным ребёнком, наоборот – родители очень ждали моего появления, просто никто не предполагал, что я решу прийти в мир раньше положенного срока и в добавок принести с собой сложную аномалию, из-за которой я, как выяснится, успею умереть и воскреснуть тринадцать раз, ещё до года своей земной жизни. Тринадцать… Роковое число, ибо это не только количество моих недосмертей, но и мой день рождения: – 13-ое декабря 1990 года, родилась я ровно в полночь. Мама потеряла сознание сразу же после того, как я появилась на свет.

Три дня я не открывала глаза, врачи уже думали, что с моим зрением что-то не так, но на четвёртый день я смотрела, смотрела на всё и всех. Этот мир был таким ярким, сияющим, переплетённый множеством нитей. Я даже могла их касаться, и они звучали, это смешило меня и удивляло всех в родильном отделении. Я не понимала тогда, что множество из врачей были в ужасе, когда видели мои – полностью белопламенно-голубые глаза. Они не ведали того, кто пред ними. Мама помнит эти мои глаза, и лишь она не верила предположениям врачей, о моей слепоте. На восьмой день мои глаза были такими же, как и у всех деток, выделялся лишь их нездешний ярко-голубой цвет.

Я не плакала, совсем не плакала, когда была маленькой. Первый раз я заплакала в два года, когда увидела сбитую кошку на дороге, тогда это поразило меня до глубины, и с тех пор я стала очень часто плакать, порой даже на пустом, казалось бы, месте, утыкалась куда-то в нечто видимое лишь мне, и начинала реветь. Мир был пронизан нитями, и большая часть звучала глубинной болью, которую я стала неосознанно вбирать, ещё не понимая, что с этим делать…

Но вернёмся к аномалиям, которые на моих необычных глазах не заканчиваются. Самая большая и внушительная из всех – это два сердца. Об этой аномалии я узнала в пятнадцать лет, и то только потому, что меня мучил вопрос, откуда у меня такой шрам на груди. Мама долго не хотела рассказывать, всё придумывала смешные детские шалости в следствии которых я поранилась, но чем взрослее я становилась, тем более ясно и отчётливо представляла от чего он, может быть. И в свой день рождения я просила её рассказать, вместо всех подарков – мне нужна была правда. Она рассказала мне о том, как в возрасте восьми месяцев мне удалили одно из сердец. Что-то внутри обрушилось, это обрушение отчасти стало облегчением, но я застыла в проживании происходящего, втянула свой свет в глубины внутреннего создания. Нет – я не винила мать, ни в коем случае. То, что ей пришлось пережить, я понимала каково это…

Но мне не хватало этого сердца, всегда не хватало чего-то весомого внутри, а теперь я знала чего именно. Я была в лёгком шоке…

Сначала врачи пытались спасти оба сердца, но одно из них было очень слабым и не хотело выходить на нормальный ритм работы, из-за чего у меня останавливалось сердцебиение вообще, второе сердце не хотело биться в одиночку. Мама устала надеяться на чудо и после тринадцатой клинической смерти, написала разрешение на проведение операции. Операция прошла успешно, после неё я быстро пошла на поправку, и вскоре меня выписали. Милена хотела рассказать мне об этом в день моего совершеннолетия, но моя решительность и готовность была настолько ясной, что она не стала оттягивать более неизбежное.

Фантомные боли начали мучить меня с восьми лет, я не могла обрисовать их, просто не знала, как описать всю полноту. Принимала происходящее, проживая его без слов, и со временем боль затёрлась, стала неким фоновым эхом, которое иногда усиливалось, как некое напоминание о чём-то важном. Особенно если снились странные и на тот момент даже жуткие сны, которые вплетались в реальность и были почти от неё не отличимы. Ближе к девятилетию я уже осозналась и очень многое понимала, больше видела и чувствовала. Я вспомнила о том, что не принадлежу к Человеческой расе. Мир и природа для меня раскрывались иначе, не так как для обычного человека. Поначалу я конечно же верила, что всё доступное мне, доступно и другим, но социум дал понять, что я ошибаюсь. Ошибалась я часто, почти везде и во всём, но видела в этом лишь ценный опыт, который готовил меня к чему-то большему, чем я могла понять на тот момент. В школе я всё время держалась от всех на дистанции, не могла понять, как взаимодействовать с подобными мне внешне существами. Зато животные тянулись ко мне сами, особенно кошки. Я понимала их, понимала их молчаливый язык жестов и чувств, касаний, взгляда. Даже сверстникам я часто смотрела в глаза, но увы – редко кто умел ими говорить. По большей части меня всегда манила и завораживала вода, я очень любила дожди и грозы. Могла часами смотреть на дождь, а ещё меня всегда тянуло к Звёздному Небу. Мама иногда заставала меня за этим и её пугала моя отстранённость, она старалась переключить меня на что-то иное, но чем старше я становилась, тем больше и дольше я любила вот так застывать и уходить куда-то в недосягаемое, за пределы земного…

В детстве, когда мне было четыре годика, я ходила во сне, рисовала какие-то знаки на стенах, иногда танцевала. Порой, как мне рассказывала Милена, это очень пугало её, но ни кто не решился бить тревогу, и со временем мой лунатизм так же внезапно исчез, как и появился.

С десяти лет я стала более остро ощущать свою чужеродность. Казалось, что я рождена не в том месте и не в то время. Я сама была, аномалией этого мира, неусмеримым сердцем, которое не хотело биться в унисон со всеми. Я была непокорным Осколком Вечности в мире смертных.

Трудности подстерегали меня по всюду. Я будто летела и прошибала стены собой, иногда не с первого раза. Меня ломали, ломали эти правила, законы, системы, верования и суждения. Всё пыталось сделать из меня стандарт: – детальку, которую можно использовать в угоду привычному для них механизму. Но я упорно боролась за свою уникальность. Получала шишки, падала, разбивалась внутренне в дребезги, но всё равно восставала, как феникс из пепла невыносимого. Доставала свёртки чужеродной лжи и самообмана, добровольно принятые в себя извне, сжигала их в огне собственного постижения и пересобиралась заново. Я менялась, мутировала где-то внутри, приобретала нечто бесценное, переосознавая очень многое. Я – жила, училась соединять и сочетать не сочетаемое, и у меня получалось, и получалось как раз благодаря тому, что я долгое время считала провалами или ошибками. Мир направлял меня туда, где казалось всё гладким и отлаженным, идеальным, а я приходила и натыкалась на самое тонкое, и именно я рвала это, своим примером указывая на глубинные фундаментальные недочёты. Это видели Незримые и Древние, это знали и начинали работать именно там, где это было необходимо. Так сохранялась устойчивость, так более монолитным становился мой сосуд, и крепла моя психика, наполненная пока ещё дремлющей и неведомой мне силой…

В седьмом классе я всё наивно думала, что школа – это последнее временное препятствие, пройдя которое, я наконец-то смогу вздохнуть свободно. Но только сейчас я понимаю насколько глупыми были мои чаяния. Ситуация только ухудшилась. Я всегда любила постигать, но учёба в универе была далека от этого. Я пробовала адаптироваться, вписаться в коллектив, понять его, я хотела обмена информацией по многим темам с преподавателями и сверстниками, но увы. Мыслящие создания, как кость в горле, в таких заведениях. Я оказалась слишком неподвластной, неуправляемой, я очень ценила уникальность своего виденья, и отказывалась продавать себя за дипломные корочки и что-либо не проходящее сквозь мои фильтры восприятия действительности. Всё усугубилось и начало разваливаться на части, когда стали приходить видения, они забирали меня туда, где моё присутствие было важнее, чем тут. Порой я даже проваливаясь сознанием в те миры, как бы выпадая из привычной людям реальности. Эти мои состояния вынудили преподавателей рассказать обо всём родителям.

Вообще, ещё с момента моего осознания, я потихонечку доносила до сознания родителей то, что со мной происходит, но для их психики – это всё было безумием, и приводило лишь к затяжным и почти каждодневным скандалам.

Я хотела свободы, долго гуляла после учёбы не желая приходить домой, за это меня тоже по головке не гладили, но я уже не обращала на это особого внимания, всё больше вымерзая изнутри. Для меня привычный людям мир, становился слишком серым и бессмысленным. Ощущение безысходности нарастало, я не могла объять всё, не могла изменить того, с чем не хотела смиряться. Навалилась жуткая апатия, из которой я не знала как выбраться. Друзей у меня в общем-то и не было, кроме что только Веи и Велиара, но и до них я не могла достучаться, они просто исчезли, остались где-то там, за гранью иных реалий. Всё смешалось, я стала больше погружаться внутрь себя и писать. Творчество – это огонь, который исцелял, помогая видеть настоящее без прикрас и масок. Иногда боль сдавливала грудь, сковывала сердце и пыталась задушить Огонь моей Искры14. Очень часто со слезами на глазах я смотрела в небо и шептала Звёздам: – Заберите меня Обратно!…Но никто не отзывался, не приходил, как бы я не умоляла. Хотя в самые пиковые моменты отчаяния, я всё-таки ощущала поддержку тех, ради кого пришла в этот мир. Кристаллические Дети пели мне и это гасило боль, на время возвращая мне способность ясно мыслить. Тогда и после я начинала Сиять, и это раскрывало во мне Силу. Силу пока ещё не прочувствованную до Истока15, но истинно-великую.

Милена и Раэль устали от моих депрессий, самозаточений в комнате, разговоров с самой собой. Они решили, что это ненормально, что необходимо что-то делать пока ещё не поздно. Я даже и представить себе не могла, что родители когда-нибудь дойдут до такого. Ни чего не говоря и не объясняя они привезли меня в психиатрическую клинику, это было ударом ниже пояса. До этого я даже подумывала открыться им, довериться, хорошо, что не сделала этого, хорошо, что послушала голос Сути. Собравшись с мыслями я решительно отстаивала свою инаковость с опорой на то, что я не свихнулась. А в таковых заведениях это не просто. Благо появилась она, эта девушка что-то увидела во мне, а я почувствовала с ней связь. Сирша вмешалась в наш с родителями почти что скандал и предложила свои услуги. Я не хотела оставаться в клинике, и я бы в ней не осталась в любом случае, но Сирша чем-то зацепила меня и я решила походить к ней на сеансы терапии. Сами сеансы меня не волновали, мне была интересна она, как существо к которому меня потянуло некой магнетической невероятной силой. Раньше я такого за собой ни к кому не замечала, но с недавних пор всё моё восприятие меняется, непредсказуемо, невероятно и бесповоротно.

Глава 2

Бывает проходишь босой по Земле,

И ставишь в тупик человека,

Ведь звёзды тебе заменяют скелет,

А он говорит: – «ты – калека»…

Отвергла багаж я, пошла налегке,

Внутри лишь свобода и ветер,

А Лотос из Света в изящной руке,

Способны увидеть лишь дети.

Все – цену себе набивают в мирах,

Им ближе – зола в позолоте,

А я улыбаюсь, мой образ их страх,

Ведь ТАК в этот мир не приходят,

– И грозные взгляды бросают вослед,

И камни летят в мою Душу,

Но зло их – во мне превращается в свет,

Сим все ожиданья их руша…

Бывает приходишь в миры, как волна

– Бесценной и чистой водою,

Мне видится, будто я стольким полна,

Что море из звёзд подо мною,

Мне больно бывает, как всем воплоти,

Но сердце не лжёт для наживы

И пепел, мне перьями, стал на Пути,

И я в мире смертных – свершилась.

Овоидом линзы был импульс – Сиять,