Дорогами мойры

Эля сидела на носу лодки и украдкой поглядывала на Олега, правящего руль. Его загорелое, с правильными чертами, лицо, отражавшее солнечные блики, было обращено к ветру и выражение этого лица казалось Эле олицетворением всего этого замечательного дня. Если не приглядываться к глазам… Взгляд Олега был направлен в сторону дальнего берега, но, казалось, он смотрел ещё дальше, как будто насквозь этой очевидной синеватой полосы леса, и ни за что взгляд этот нельзя было назвать безмятежным, таким же как день. Так ей показалось тогда. А ещё она подумала в тот момент, что, несмотря на всю непростоту и бездонность Олега, к нему не нужно было долго привыкать и притираться, чтобы понять – вызывает он симпатию или наоборот. Не прошло ещё даже двух дней, а она уже успела пропитаться всеобщей любовью к этому необычному человеку, который относился к ней весьма вежливо и галантно.

Между тем они уже повернули обратно и подплывали к «их берегу». До них доносился весёлый смех уже слегка «поддавших» Максима с Дамиром, которые варили уху из небольшого улова. Олег сложил парус и вытащил яхту на берег.

– Олег! – сразу же позвал Максим.

– А?

– А у тебя ружья нет?

– Нет, а тебе зачем?

Максим вытянул нижнюю губу.

– Ну-у, на охоту бы сходили.

– А ты умеешь?

– Что?

– Охотиться, – что!

– Ходил пару раз на даче.

Олег на минуту задумался, присаживаясь у костра, а затем, загадочно глядя в огонь, сообщил:

– В этот лес лучше далеко не ходить. Да и вообще лучше не ходить.

– Почему?

– Там… – лицо Олега стало каменным. – Там живёт призрак.

Выражение его лица было настолько убедительным, что всё веселье вмиг испарилось с лиц друзей. Парни серьёзно нахмурились, а девушки испуганно упёрлись глазами в Олега.

– Какой ещё, к чёртовой бабушке, призрак?! – спросил Максим, глупо и ненатурально улыбаясь и надеясь, по-видимому, услышать, что это была шутка.

– Когда была война, враги убили в этом лесу одну местную девушку, которая никак не хотела выдавать партизан. Умерла она в страшных муках или, вернее сказать, от них, а перед смертью поклялась отомстить, и крик её был слышен на много километров вокруг. С тех пор, говорят, она и бродит по этому лесу – не может покой обрести. Ищет, может, кого-то. Ну вот и не суётся туда никто. А ближе к вечеру – так и сюда тоже…

Всё это время лицо Олега было настолько мрачным, что ребята слушали его, затаив дыхание. Несколько минут длилось абсолютное молчание, от которого звуки леса стали слышны чётче и громче, как будто лес, окружавший их с трёх сторон, подступил ещё ближе и навис над ними своей ехидно шелестящей массой. Наконец Максим громко и возмущённо сказал:

– Кто такую чушь только придумал?

Олег оторвал взгляд от костра и улыбнулся. Как-то странно улыбнулся, потому что мышцы под этой его улыбкой прямо-таки дёргались от напряжения, и, несмотря на всё его умение владеть собой, было видно, что он едва сдерживается от взрыва смеха.

– Я, – очень сдержанно сказал он. – Только что…

Некоторое время они перваривали эту новость, и Олег, уже не сопротивляясь эмоциям, захохотал на весь берег. Тут же засмеялись и парни, а девушки облегчённо и всё ещё чуть оторопело вздохнули, – лес снисходительно отступил.

– Как я вас, а? – сквозь утихающий смех спросил Олег. – Как детишек.

Максим вдруг вскочил с места и с воплем кинулся на него. Дамир последовал его примеру, но Олег с ловкостью зверя метнулся к реке и стрелой ушёл в воду. Парни вернулись к огню: в воде за Олегом, находящимся в апогее хорошего настроения, было не угнаться.

Заключением к этому беспечному, исполненному летним солнцем дню, стал вечер, проведённый в местном клубе, куда Олега, а с ним и его друзей, пустили бесплатно, по знакомству. Громоподобный поток электронной музыки, круговерть разноцветных огней, заставляющих забыть о свойствах окружающего пространства, струи декорационного дыма, резко бьющего в ноздри, и прочее-прочее, что составляет атмосферу присущую подобным заведениям, вконец исчерпали последние силовые резервы молодых организмов, поэтому, вернувшись и уложившись спать, вся компания мгновенно уснула. И только один хозяин дома, выйдя покурить, когда все утихли, долго стоял на крыльце, размышляя над чем-то.

***

Эля встала раньше всех из четырёх друзей, пребывавших в гостях. Умывшись, а потом немного подумав и приняв душ, она хотела спросить Олега, что можно приготовить на завтрак, так как у неё, как навязчивая идея, возникло ощущение своего «нахлебнического» у него проживания. Но выяснилось, что хозяина уже нет в доме. Девушка вышла на улицу и, услышав какой-то металлический стук в гараже, направилась туда. Зайдя внутрь, она увидела Олега, сидящего перед непонятной конструкцией из деревянных реек, лежащей на бетонном полу.

– Олег, – тихо позвала она.

Он обернулся и поднял брови, показывая как внимательно её слушает.

– Приготовить чего-нибудь?

– Ну… попробуй. Продукты все в холодильнике.

Она постояла немножко, а потом спросила:

– А что ты делаешь?

– Вообще-то не хотел, чтобы об этом кто-нибудь узнал, пока не доделаю, – вздохнул он и опять улыбнулся. – Это, так сказать… очередной мой заскок. Крылья очередного моего заскока. Каприза. Вернее пока – только корпус, – в его голосе улавливался иронический привкус.

Губы девушки дрогнули, но она ничего не сказала, давая понять Олегу, что не поняла его.

– Ну в общем это дельтаплан, или что-то вроде того. Летательный аппарат конструкции Орлова, – усмехнулся он.

Элю это, естественно, изумило, и она спросила, изумлённо:

– И он будет летать?

– Посмотрим.

– А он… для людей? В смысле ему нужен пилот, или ты будешь управлять им с земли?

– Нет, придётся летать самому.

– Это ведь, наверное, опасно.

– Что ж, придётся рискнуть.

Девушка улыбнулась:

– А меня покатаешь?

– Только если с тремя парашютами.

Она засмеялась, а когда улыбка сошла с её лица, опустила глаза и задумалась.

– Ты что-то хотела сказать?

Она удивленно подняла глаза, затем снова опустила и проговорила в пол:

– Ты очень необычный человек.

– Почему? – с нескрываемым интересом спросил он.

– Ну… я просто никогда не встречала таких людей.

– Каких?

– Ну каких как ты.

Олег чуть усмехнулся.

– Если ты насчёт всех этих поделок, то это просто способ времяпровождения. Времени свободного с этим бизнесом почти не стало, тратить его на гулянки, как в старые добрые, – жалко, а с такой работой сам бог велел иметь подобные увлечения.

– Да не в этом дело. У тебя глаза… ты как будто видишь больше других, когда смотришь на что-то, – при этих словах брови Олега поднимались всё выше, а она продолжала, – И они у тебя грустные какие-то. Просто наполнены этой грустью. Даже когда ты смеёшься.

После этого его лицо помрачнело. Было видно, что это откровение затронуло какую-то внутреннюю боль, о которой он вряд ли хотел говорить. До этой девчонки с большими глазами никто так прямо и точно не говорил ему о нём самом. Но Олег постарался улыбнуться, чтобы не обижать её, и ответил с банальной усмешкой:

– Просто у меня лицо такое, – и добавил с весёлым намёком, – Что-то я проголодался.

Она, однако, не ответила на его улыбку взаимностью и повернулась, чтобы уйти. На лице её отобразились глубокие размышления о чём-то.

– Эля, – чуть обеспокоено окликнул он её.

Она оглянулась с тем же выражением лица.

– Ты на меня не обиделась?

Она, наконец, вернулась к действительности.

– А? Нет, конечно, – и улыбнулась.

***

Максим объявил, что, поскольку завтра они с сестрой ни свет ни заря уезжают, последний день нужно «оторваться по полной». Но Олег неожиданно резко возразил, что сегодня они проведут вечер в тихой домашней обстановке, так как ему завтра с самого утра необходимо быть в фирме, а «вам, бездельникам (это про Максима с Дамиром) только бы отрываться, да пьянствовать». Парни неуверенно заспорили, но Олег отрезал их возражения решительным «нет».

Но вечер этот, несмотря на то, что он прошёл дома, скучным никому не показался. Они сидели в маленьком уютном зале с кирпичной деревенской печью, смотрели телевизор и болтали о разных несерьёзностях под спокойное тиканье дешёвых ходиков, смотрящих свысока на молодых людей, для которых время, отмеряемое этим тиканьем, неслось с быстротой падающей звезды. За окном сонно трещали кузнечики.

Олег с Максимом вышли покурить, оставив с девушками Дамира, которому курение, по-видимому, было категорически запрещено каким-то жёстким ультиматумом со стороны Ксении. На улице уже поднимался лёгкий туман, который впоследствии должен был выпасть в утреннюю росу.

– Эля не хочет уезжать, – сказал Максим, выпуская изо рта клубы дыма.

– Почему? – задумчивые глаза Олега смотрели куда-то в темноту.

– Видать, понравилось.

Олег стрельнул окурком и повернул к другу серьёзное лицо.

– Ей нужно ехать. Завтра.

Максим нахмурился.

– Мне показалось, что она тебе понравилась. А ты то уж ей точно. Понимаешь… я желаю своей сестре добра. И нормального парня. Кого она найдёт лучше тебя.

Олег мельком про себя помянул добрым словом несколько бутылок пива, после которых Максима потянуло на такие откровения, но ни одна жилка его лица не дрогнула. Только в глазах его к привычной грусти прибавилось ещё что-то совсем уж безнадёжно – серое.

– Если ты хочешь ей добра, то, пожалуйста, увези её завтра утром.

– Понять бы тебя хоть раз, – вздохнул Максим.

– А нечего тут понимать. Просто если она влюбится в меня, ей это ничего хорошего не принесёт, потому что я полюбить по настоящему не смогу, а притворяться, сам знаешь – не умею.

– Но ты хотя бы мог попробовать повстречаться с ней немного, может быть, что-нибудь и получилось бы, – Максим говорил это с большим сомнением, глядя в хмурое лицо собеседника. – А почему ты говоришь, что не можешь больше любить?

– Не знаю, не получается, – раздражённо ответил Олег. – И хватит об этом.

Олег в сердцах сплюнул. Он ненавидел вранья и ещё больше ненавидел тех моментов, когда приходилось врать самому, а тем более, – когда приходилось врать, чтобы не лезли к нему в душу. Не в том было дело, что он не мог любить. Мог, и ещё как мог и любил когда-то без памяти. Но никогда, ни один раз не принесло это ему ничего хорошего, как бы он этого не хотел. Скажи он сейчас Максу такое, тот бы принялся его убеждать, что нельзя отступать перед такими «проблемами», что нужно бороться за своё счастье. И он бы не отступил, наконец, если б не знал наверняка, не пришёл бы однажды к выводу, что по-другому и быть не может. Что он просто не может любить и быть любимым, как не может прошедший день догнать протекающий. По своей сути, по образу мысли. Олег никогда не позволял себе говорить о таких вещах, – вещах, касающихся невидимого почти никем и уж тем более – никем не понятого стержня его внутреннего мира, поэтому, когда он, успокоившись, увидел лицо друга, и у него от выражения этого лица появилось невыносимое чувство вины, он произнёс коряво:

– Макс… извини. Ну любил я пару раз. Не получилось. Не хочу ничего больше… пока. А сестра твоя – она удивительная девушка, и заслуживает большего чем просто снисходительности в отношениях. Уговори её ехать завтра, пока её симпатия не переросла в… Я тебя прошу.

– Как знаешь, – вздохнул Максим.

***

Эля, которой Максим объяснил, что у Олега на предприятии накопилось очень много работы, и что Олег всю следующую неделю будет вкалывать, а Ксюша с Дамиром остаются только чтобы помогать ему по дому и, следовательно, с завтрашнего дня никакого веселья уже не будет, ни слова не возразила против, хоть и видно было, как ей не хочется уезжать. Поняла, может, что-то, подумал Олег, когда Макс рассказал ему об их разговоре с сестрой. Очень уж проницательная девочка. Расстроится теперь. И ещё он мельком подумал, что, может, и стоило бы ещё раз попробовать, но тут же отогнал от себя эту мысль.

И именно так и закончился бы этот уик-энд для друзей, если бы не одно странное событие.

Перед самым сном, когда Олег решил, что пора укладываться, Ксюше вдруг захотелось сока и они с Дамиром решили прогуляться до магазина, а заодно подышать свежим воздухом. Эля отправилась с ними – ей непременно нужно было что-то купить Олегу в благодарность за гостеприимство, раз уж «от тебя, Максик, этого фиг дождёшься». Макс и Олег остались одни за кухонным столом, разговаривая так… ни о чём. Повспоминали прошлые годы, институт. Их беседа была настолько мирной спокойной, что оба не сразу смогли вернуться к действительности, когда как-то шумно и неожиданно в доме оказались испуганная Ксюша, озадаченный Дамир и заплаканная Эля.

Из сбивчивых объяснений Олег и Максим поняли, что когда ребята дошли до магазина – небольшой круглосуточной лавки, встроенной в угол жилого дома, Эля осталась на улице, и вскоре после того, как Дамир с Ксенией скрылись в здании, она приметила тёмный силуэт между дальним углом дома и каким-то гаражом. Тихий голос окликнул девушку. Вокруг было не так уж темно и безлюдно, и Эля не побоялась заговорить с незнакомцем:

– Что?

Силуэт неизвестного чуть приблизился, и Эля разглядела на нём тёмный длинный плащ и обширный капюшон, низко надвинутый на лоб.

– Ты знаешь Олега Орлова? – шипящим голосом спросил незнакомец.

– Да, а что? – уже с лёгкой, но нарастающей тревогой спросила Эля. Собеседник являл собою что-то необычное, но что именно, она пока не понимала.

– Мне нужно будет увидеть его… Вскоре. Передай ему о нашей встрече. Скажи такие слова: «секрет Арагдоса и Веретено снова накрыла тень опасности».

– Почему бы вам самому не сказать ему об этом, – уже совсем тревожно и от этого чуть грубо ответила Эля.

– Потому что ещё не время, – резко сказал незнакомец и откинул капюшон.

За миг до этого девушка затаила дыхание, словно от какого-то предчувствия, а когда увидела его лицо, крик ужаса огласил готовящийся ко сну квартал. Тут же из магазина выбежали Дамир и Ксения, и Эля стала сбивчиво объяснять им, что произошло, показывая в сторону тёмного угла. Но странного незнакомца там уже как будто и не было, не обнаружился он, даже когда молодой человек, напряжённо сжав в кармане руку в кулак, обошёл весь тёмный участок.

Теперь Эля сквозь слёзы и испуг сдавленным голосом объясняла друзьям, что её так ужаснуло:

– Его лицо… оно… н-не похоже на человеческое… Какие-то звериные глаза. Горящие… Это просто надо было видеть, – и она совсем расплакалась, уткнувшись лицом в Ксюшино плечо.

Снова атмосфера стала какой-то напряжённой и тревожной, как тогда в лесу, когда Олег рассказал историю с приведением. Над кухней, в которой они сидели, нависло тягостное молчание.

– Странно всё это, – наконец заговорил хозяин, чьё лицо было совершенно спокойным. – Странно, но никак не страшно. Какой-нибудь дурак, – продолжал он, а сам в это время подумал, что каким же для этого нужно быть дураком. Дураком из дураков надо быть… – Напялил маску, узнав, что у меня гос…

– Это не маска! – перебила его Эля. – Ты бы видел…

Олег задумчиво посмотрел на неё, а затем упёрся невидящим взглядом в стол, уйдя куда-то в самого себя.

– Нет, это всё очень странно, – сказал мрачный, а оттого казавшийся ещё более смуглым, Дамир.

Максим спросил подозрительно и как можно осторожнее:

– Эльк, а ты это самое… не перепила?

Девушка злобно вскинула полные слёз глаза, в которых яснее ясного читался красноречивый ответ, и брат только развёл руками, ничего не ответив.

– Эль, повтори пожалуйста, что он просил передать мне, – попросил Олег.

– Что-то вроде: «Секрет Ар… Арагдоса и веретено снова в опасности». Или что-то вроде этого, я ведь точно не помню, он сразу после этого… открылся.

– Ладно, – вздохнул Олег. – Когда-нибудь это всё равно выяснится, а утро вечера мудренее, тем более что утром мне на работу, а вам с Максом – на вокзал.

Максим нахмурился.

– Олег, я думаю, что завтра мне лучше не ехать.

– Почему?

– Да по кочану. Тебя тут какие-то черти ищут, а мы со спокойной душой домой поедем?

– Да! – уже без слёз встрепенулась его сестра.

Олег иронически засмеялся.

– Господи, да что со мной может случиться?

– А хрен его знает, – ответил Макс. – Но мы ведь всё равно так просто уехать не сможем.

Олег обречённо вздохнул, но всё же было видно, что он рад такому повороту событий, хотя в то же время в глазах его промелькнула едва заметная озабоченность, о причинах которой мог догадаться разве что Максим, который в данный момент, впрочем, вряд ли всматривался в лицо друга.

– Хорошо. Посмотрим, что там завтра будет, – сказал Олег. – А теперь всем спать. Всякие там нелюди вряд ли дадут оправдание моего опоздания на завтрашнюю встречу.

Он дал Эле таблетку успокоительного и поутешал её немного перед сном, а затем и сам отправился на боковую, но долго ещё не мог уснуть, впрочем, как и все в этот вечер. Странная тревога и предчувствие непонятно чего, каким-то непостижимым образом примешанные к привычной тоске, казалось, уже забытой, наполнили его сердце, заставив терзаться всю ночь. Заснул он очень поздно, когда на улице уже начало светлеть, и первые звуки утра стали доносится в открытую форточку.

***

На следующий день Олег поднял всех рано, как раз перед тем, как отправиться на работу, и раздал друзьям небольшие поручения, касающиеся в основном уборки и приготовления еды, до его прихода. Теперь всем было уже не до отдыха, и настроение постепенно стало каким-то тоскливым, так как с утра небо уже было затянуто серыми лохмотьями туч, не предвещавших ничего хорошего.

На встрече с будущим клиентом, Олег был полностью поглощён обсуждением сделки и старался не вспоминать о вчерашних происшествиях. Когда рабочий день кончился, он решил, не дожидаясь автобуса, вызвать такси, чтобы поскорее добраться до дома. Вечером они опять сидели в зале и ничего не делали, но обстановка была не такой уютной и домашней как вчера. Олег пытался уговорить Максима с Элей ехать домой, но не потому что он сам хотел этого, просто понимал, что у них тоже есть свои дела, и нет лишнего времени.

– Ну что может со мной случиться? – повторял он. – А если и случится, чем вы мне поможете?

– Так ведь дело не в этом, – спокойно возражал Максим. – Мы просто беспокоимся за тебя.

Олег только грустно усмехнулся.

Прошло два дня и ничего нового не происходило, и от этого становилось только скучнее. Таинственные гости больше не появлялись, а погода была всё пасмурнее, что означало, что начинается короткий сезон дождей, сменяющий каждое неожиданно наставшее потепление в начале нового лета. Друзья Олега уже начали подумывать об отъезде, когда произошла новая встреча с ночным гостем.

Однажды вечером, когда половина гостей Олега засыпала, сидя перед телевизором, а другая половина уже откровенно спала, хозяин, имевший обыкновение работать в гараже по ночам, когда ему не спалось, в очередной раз отправился ваять свой незаконченный летательный аппарат. Закончив, около часа ночи, Олег, уже зевая, отправился домой. Запирая дверь гаража на ключ, он почувствовал за спиной чьё-то присутствие. Такое бывало с ним и раньше, когда кто-нибудь бесшумно оказывался у него за спиной, но никогда он ещё не ощущал при этом странной какой-то ничем не обоснованной тревоги. Олег резко обернулся и столкнулся с ним лицом к лицу. Угрюмое лицо Олега мгновенно приобрело выражение, которое вряд ли могли наблюдать даже его друзья, знакомые с ним уже многие годы.

Да, это существо, или кто он там был… В общем точно не был человеком. Особенно выделялись глаза. Они были скорее кошачьими, с узкими щёлками зрачков на фоне жёлтой радужной оболочки и каким-то невиданным разрезом. Глядя в эти глаза, подчёркнутые острыми хищными скулами невозможно было понять о чём этот тип думает, невозможно было не поверить в стопроцентную «натуральность» этого фантастического лица, невозможно было заставить себя оторваться от них и размышлять, наконец, здраво.

– Здравствуй, Олег, – негромко, бархатным завораживающий голосом произнёс странный гость, и Олег заметил его острые звериные зубы.

Непонятный озноб прошиб Олега, когда незнакомец заговорил, но он был вызван не страхом, – первый, внезапный страх ушёл почти, и теперь его охватило какое-то совсем незнакомое чувство, как будто с самой глубины, с самого дна души его смахнули лежавшую там пыль, задев поверхность холодными когтями.

– Ты кто, леший тебя побери? – хрипло спросил Олег, даже не пытаясь скрывать волнение.

Незнакомец молчал, и Олегу показалось, что он мучительно пытается прочитать что-то в его, Олега, лице. Он тоже почему-то не смог больше ничего сказать – какой-то ком встал в горле.

– Ты ничего не помнишь? – спросил, наконец, незнакомец.

Ледяные тиски сжали сердце Олега ещё сильнее и в голове понеслись какие-то… не мысли даже, а обрывки мыслей, ни за один из которых он не мог зацепиться.

– Какого хрена, я должен помнить? – Олег внезапно разозлился на себя, на то, что с ним происходило.

– Когда-то ты был другим. Когда-то давно, – голос гостя был каким-то гипнотизирующим, заставляющим расплываться в чём-то сказочном, необычном. – Сейчас не время для такого разговора, да и ты вряд ли готов, – продолжал он. – В ближайшем, удобном для тебя времени нам нужно будет встретиться. Когда?

– Зачем нам встречаться? – зло спросил Олег.

– Затем, чтобы ты узнал о себе правду. Тебе разве никогда не казалось, что этот мир не твой? – при этих словах Олег потерял дар речи и теперь округлившимися глазами смотрел на незнакомца, не в силах произнести ни слова. А тот между тем продолжал, и в глазах его теперь читалась какая-то горечь. – Мы искали тебя двадцать с лишним лет… Двадцать лет я ждал этой встречи.

И всё. Тишина. Только утихающий стук тяжело бьющегося сердца. Затем в доме скрипнула дверь, и на крыльцо кто-то вышел, – кажется, Максим. Олег, всё ещё находясь в ступоре, взглянул в ту сторону, а когда обернулся, незнакомца уже не было – как призрачное виденье он растворился в ночи.

– Олег, – крикнул Максим, щёлкая зажигалкой.

Лишь через какое-то время тот смог усилием воли оторвать взгляд от тёмной пустоты и на ватных ногах направился к дому.

– Ты где пропадаешь?

– Да так, в гараже, – Олег всё никак не мог прийти в себя, а с таким лицом друг видел его впервые.

– Ты чего? – Максим схватил его за плечи

– А? Что? – Олег, наконец, заставил себя забыть о последних десяти минутах своей жизни. Самых странных десяти минутах своей жизни.

– Да-а, метеорит увидел, – соврал он.

– Где?

– Там.

– Ну-ну.

– Дай закурить

– На.

Они молча покурили и пошли в дом. На пороге Олег задержался и, оглянувшись, крикнул в ночь:

– В пятницу! В восемь вечера!

– Что? – удивился Максим, шедший впереди.

– А? Да нет, ничего. В пятницу погода должна, наверное, наладиться.

Друг пристально посмотрел на него.

– Ты ничего не это, не долбанул?

– Угу, сигарет твоих.

***

В эту ночь он не спал. То, что сказал ему сегодня этот… Кто же он всё-таки такой? Откуда мог знать о том, о чём не догадывались самые близкие ему люди? А вдобавок ещё и Макс с сестрой уезжают. А вскоре и Дамир с Ксюшей. И снова он будет один. Нет, не один, конечно, приятелей у него и здесь хватало, но всё-таки… Всё-таки в душе он всегда будет один, как, быть может, никто другой в этом мире. Отвергнутый элемент бесчувственного мира.

В последнее время он как-то уже привык справляться с этим – работа, учёба, отдых – постепенно, он вроде бы научился подстраиваться под жизнь, как пресмыкающиеся, подстраивающиеся под климат, хоть и нельзя сказать, что принял её правил и научился по ним жить. Так стало легче, намного легче, чем тогда, в самом начале…

Хотя когда произошло это начало? С переездом в город? Со смертью приёмного отца? Или же с самыми первыми его попытками задуматься над смыслом своей убогой жизни ещё в интернате? Скорее всего началось это в тот момент, когда он вообще стал впервые осознавать себя как личность.

Попав в город, пусть и небольшой и не со столь неприкрытыми всеми его дешёвыми «ценностями», к которым стремилась сама жизнь, разгребая перед собой горы мерзости и безразличия, он уже тогда стал ясно понимать, как этот мир несовершенен, глядя на всю его грязь и несправедливость. Конечно, тогда он мало в чём разбирался и не располагал ни теориями, ни большим желанием разобраться в природе всё нарастающей неприязни почти ко всему, что окружало. Его непроизвольно всё больше передергивало от некоторых вещей, которые другие просто не замечали. Те годы его жизни были наполнены самым большим количеством драк, приводов в милицию и скандалов с учителями в школе. Тогда он не умел ещё сковывать в себе умоляющие позывы собственной души при виде чего-то для неё просто неестественного. Помнится он побил одного своего сверстника только за то, что тот оторвал ящерице ногу, просто так, забавы ради.