Откровение Элохим

Но, Генрих совершенно развеселился, несмотря на свою рану, продолжал.

– Господа, не верьте ей!

– Мадам де Пуатье просто скромничает!

Она сжала губы, метнув в его сторону уже почти злой взгляд. Надеясь, что он, наконец, угомонится. Он весело подмигнул ей, продолжая прибывать в отличном настроении.

Что за глупости он болтает! Раздражённо думала Диана, отвернувшись от него, дабы закончить этот разговор.

И вот, вся эта честная компания, лошади, люди, собаки, туша кабана добыча, несомненно, Генриха и он сам, возглавляя, словно цезарь всю эту шумную компанию, двигались по лесу, направляясь обратно ко-дворцу. Его несли мужчины, словно римского императора на импровизированных носилках, так как верхом сам он ехать не мог из-за раны на ноге, которая была распорота, словно острым лезвием клыками кабана почти до самого бедра. Он был бледен из-за потери крови, но его казалось, это совсем не волновало. Он веселился и шутил. Мужчины хохотали громким смехом от его шуток, а дамы кокетливо хихикали. Сам же он размахивал своими руками в разные стороны, так же как и своей одной ногой, так как другая его нога не была в состоянии исполнять чечётку первой. Пуатье уступили лошадь, так как её кобыла куда-то убежала. Она ехала чуть поодаль от него. Генрих то и дело вертел своей головой, ища её в толпе, а когда находил, улыбался ей добродушно.

Вечером всё это общество собралось на пир по поводу удачной охоты. И, несмотря на свою раненую ногу, Генрих веселился от души. Его добычу уже хорошо прожаренную приветствовали шумными и бурными возгласами, восхваляя охотника за отвагу и ловкость. Придворные шумели и веселились, а когда было выпито достаточно вина, стали играть в милую и бесшабашную игру, жмурки. На глаза надевали чёрную шёлковую повязку и кружили. И тот, у кого были закрыты глаза повязкой, должен был поймать с закрытыми глазами кого-то из убегающих. Если это была привлекательная дама, то находилось много желающих кавалеров попасться ей в руки. Если же это был привлекательный мужчина, то даме, которой он приглянулся, не стоило труда попасть в его объятия, притворно изобразив, что она старается убежать. И многие дамы почему-то бегали так плохо, что очень быстро оказывались в лапах игроков. Суть была в том, что никто не от кого не убегал на самом деле, а быстрее оказывался в объятиях того кто ему оказывался мил. Выигрышем считался поцелуй, но одним поцелуем, как правило, ничего не заканчивалось.

Генрих сидел за столом, наблюдая за игрой, положив раненую ногу на маленькую табуретку обшитую бархатом. Пуатье осталась так же сидеть на месте, не участвуя в веселье.

Он посмотрел на неё.

– Не играете? – Спросил он.

– Нет, – ответила она, скучающи.

– От чего нет? – Продолжал Генрих.

– Возможно, вы бы развеселились.

Уголки её губ поплыли вверх, словно крылья бабочки.

– Я не вижу там достойного игрока. – Ответила она, всё ещё улыбаясь.

Он засмеялся.

– Да, а вот я думаю, многие не отказались бы попасть в ваши чудные ручки. –  Продолжил он их диалог.

Она вскинула брови вверх, пристально и внимательно на него посмотрев, ответила.

– Вы видно переживаете, что не можете сыграть? – Пропела она.

– О, я думаю, вам за раз попалась бы целая дюжина милейших дам.

– А те, кто не успел бы попасться, явно были бы огорчены. – Закончила она, ехидно промурлыкав слова, словно большая кошка. Улыбаясь ему одним лишь уголком губ.

Он улыбнулся ей в ответ.

– Какая же вы злая, однако! – Ответил он усмехаясь.

– Ах, моя дорогая Диана, какое мне дело до этих домашних кошечек. – Он улыбнулся ей с ухмылкой.

– То ли, вы! Другое дело!

– Так и норовите слопать кого-нибудь на обед или ужин.

– Несчастные жертвы! – Добавил он.

– И не подозревают, что добыча. – Вздохнул он.

– И чем крупнее дичь, тем для вас лучше. – Продолжал он. Явно намекнув на короля и её с ним связь.

Пуатье ничего не ответив, медленно поднялась из-за стола, давая ему понять, что уходит.

Хмыкнув и картинно состроив гримасу, ответила.

– Сегодня я не голодна.

Генрих рассмеялся, покачав головой.

– Значит, им повезло! – Сказал он, махнув лениво на бегающую весёлую толпу.

– Куда вы? – Спросил он.

Она картинно раскланялась ему.

– Конечно же, спать, ваше высочество! – Промурлыкала она и поплыла, словно лебедь к выходу.

Он крикнул ей вдогонку.

– Вы бросите больного, почти умирающего человека?!

– Это не милосердно, Диана! – Добавил он.

Она всё же повернулась, весело рассмеявшись.

– Вы меньше всего похожи на больного и умирающего! – Ответила она весело.

– Спокойной ночи, ваше высочество. – Сказала она, уже удаляясь.

– Спокойно ночи, ответил Генрих, вздохнув. – Опечаленный тем, что она всё же ушла.

Пуатье были выделены комнаты во дворце, туда она и направилась, где надеялась отдохнуть от столь полного событиями дня.

Чудо бульон

Но, спать ей не дали в дверь постучали. Ей передали маленькое письмо. Письмо было от Генриха. Он писал: «что ему, кажется, стало хуже, и его бросает в жар, и кажется, что он вообще при смерти. И его последним желанием является увидеть её». Она читала послание и смеялась от души. При смерти! Боже мой! Да на вас нужна как минимум дюжина кабанов! Мой дорогой Генрих. Подумала весело Диана и от души рассмеялась. Она постояла минуту в раздумьях и решила идти в его покои. Посланник дожидался ответа за дверью.

– Передайте его высочеству, что я никак не могу отказать больному в его просьбе и непременно навещу его.

Она подумала и сказала.

– Через час.

– Да, – добавила она.

– Я буду у его высочества, через час.

Посланник поклонился и исчез в коридорах дворца. Через час она была у дверей покоев Генриха, слегка постучав в дверь. Ей открыл тот же самый слуга, что принёс письмо. Диана вошла в комнату, слуга незаметно скрылся за дверью, оставив их наедине. Она застала Генриха за написанием другого письма. Бумага лежала рядом с ним на кровати.

– Что вы пишете? – Спросила она.

Он поднял глаза.

– Я собирался вам написать следующее послание, на случай если вы не придёте.

– А если бы я и тогда не пришла? – Улыбаясь, спросила она.

– Тогда, я слал бы вам письма всю ночь. – Ответил он.

Он отложил в сторону бумагу, на которой писал очередное послание.

– Что ж, это уже не нужно, вы уже здесь.

Она стояла рядом с его кроватью.

– Значит вы при смерти? – Сказала она, улыбаясь.

Он улыбнулся ей в ответ.

– Мне уже лучше, – ответил Генрих.

– Как ваша нога? – Продолжила Диана.

– О, ничего страшного, – начал, было, он.

Потом, спохватился.

– О, ужасно плохо! – И принялся, притворно постанывать.

– О! Какая боль! – Сказал он. Театрально расширив глаза и деланно гримасничая изображая мучение. Устремив мучительный взгляд, в потолок и протягивая к ней руки.

– Ну, присядьте же рядом со мной, иначе я точно умру! – Продолжил он этот фарс.

Она устроилась рядом с ним на краешке его кровати, покачала головой и серьёзно посмотрев на него, спросила.

– Так как, всё же ваша нога?

– Может, вы всё-таки ответите?

Он, весело посмотрел на неё, своими тёмные глазами, сказал.

– Я ведь уже сказал. – И хотел было, повторить свой сказанный ранее, такой театральный монолог.

Но она, остановила его. Вскинув брови вверх и ожидая вразумительного ответа.

Он посмотрел на неё. Понимая, что его монолог не принят и она ожидает от него серьёзности, просто сказал.

– Да это просто пустяк, моя дорогая Диана.

– Вам право, не о чем беспокоится, уверяю вас.

– Не пройдёт и недели и я буду снова на ногах. – И он улыбнулся.

– Неделя! Боже мой! Генрих!

– Да у вас рана по всей ноге!

– О чём вы говорите! – Ответила удивлённо Пуатье.

– Право, мадам. Вы увидите сами. Через неделю, я буду на ногах, как не в чём, не бывало, поверьте мне. – Ответил он смеясь.

– Этот чёртов кабан лишь слегка поцарапал меня, вот и всё. – Добавил он весело.

На самом же деле, кабан нанёс Генриху сильную рану. Вспоров, словно бритвой кожу и мясо по всей ноге, до самого бедра, и только чудом не задев артерии, что могло грозить Генриху неминуемой гибелью! Генрих носил этот шрам, оставленный в тот день чудовищем до конца жизни.

Пуатье сказала, сделав серьёзное лицо.

– Завтра я принесу вам бульона. Он поставит вас на ноги и восстановит ваши силы. – Ответила она, не слушая его болтовню про царапины.

Зная, что если она не позаботиться о том, чтобы Генрих выпил чудо бульон, то сам он это делать не за что не станет.

Диана искренне верила, что хороший бульон лучшее средство от любых недугов!

– Я выпью ваш бульон лишь с одним условием.

– Если вы сами будете меня им поить с ложечки! – Подняв палец вверх, изрёк Генрих, смеясь и веселясь.

– Иначе, я не стану его не за что пить! – Сказал он и скривил лицо, гримасничая.

– Хм! – Хмыкнула Пуатье.

– Придётся мне вас им напоить, и даже не сомневайтесь, я обязательно это сделаю, если вы иначе, не намерены лечится! – Деловито добавила она.

Вдруг, став серьёзной добавила.

– Генрих, я хотела поблагодарить вас. – Сказала она.

– Если бы вы не появились так вовремя, там в лесу. Я не знаю, что случилось бы. – Сказала она.

Не в состояние объяснить свой ступор во время встречи в лесу с кабаном. Но, она не успела закончить, как он притянул её к себе и поцеловал в губы. Она почувствовала его горячий и настойчивый поцелуй и ответила на него. После долгого и горячего поцелуя, чуть отстранившись от него, она посмотрела на него. Его глаза горели огнём, в слабом свете свечи. Она отвела взгляд и произнесла.

– Мне, пожалуй, пора. Спокойной ночи Генрих.

Она собиралась подняться с края кровати, на которой сидела, но он остановил её.

– Подождите Диана. – Он удержал её за руку.

– Диана, скажите всё же.

– Почему вы остались на месте, там в лесу?

– Вместо того чтобы убежать прочь.

– Даже страшно представить, что могло с вами случиться!

– Если бы я не успел появиться так вовремя, – добавил он.

– Я просто никак не могу понять. Почему вы не убежали?!

– Вы стояли там, на своей рыжей кобыле, такая спокойная! Словно, прекрасная каменная статуя и в ваших глазах не было и капли страха!

– Неужели вы не испугались? – Спросил он.

– Ах, вы, а о кабане! – Выдохнула она, думая о поцелуе.

– Ах, нет. Что вы, я просто не успела испугаться вот и всё. – Ответила она.

Он слегка улыбнулся.

– И всё же, это чудовище напугало бы кого угодно. – Сказал он задумчиво.

Она уже встала с краешка кровати, на котором присела рядом с Генрихом.

– Я просто не успела, вот и всё. – Ответила она улыбнувшись ему.

Она уже собиралась выйти из комнаты. Но, вдруг повернулась и сказала.

– Генрих, ещё раз спасибо.

– Вы спасли мне, скорей всего жизнь!

– Надеюсь, ваша нога скоро заживет.

– Я приду завтра, – напомнила она.

– И принесу вам бульон.

Он снова сделал смешную гримасу.

– Нет, Генрих.

– Вы мне обещали выпить весь бульон. – Добавила она.

Он улыбнулся ей.

– Конечно, моя дорогая Диана. Я выпью даже яд из ваших прекрасных рук! – Ответил он.

Она, улыбнувшись, покачала головой и вышла, закрыв тихо за собой дверь.

Через неделю Генрих действительно уже был на ногах. Раны на нём, кажется, действительно затягивались чудесным образом, и то ли помог чудодейственный бульон Пуатье, которым она нещадно поила Генриха, как и обещала, толи дело было в горячих поцелуях, которые следовали после бульона. Несмотря на прописанный докторами постельный режим, Генрих уже через неделю сидел в седле. Придворные дивились столь быстрому выздоровлению Генриха. На что он отвечал окружающим, что он так быстро встал на ноги благодаря чудодейственному лечению мадам де Брезе. И что её бульон, определенно, обладает магическим действием. Делая загадочный вид, Генрих рассказывал очередным придворным, о чудо бульоне. Пуатье же покрывалась красным румянцем, слыша его речи. Не зная, что именно он имеет в виду. Действительно её бульон или страстные поцелуи. Хотя, она была уверенна, что скорее второе, чем первое. Придворные же оставались в догадках и сомнениях об их отношениях, и сколь близкими они были. Генрих же видя её порозовевшие щёки, широко улыбался ей. А она делала вид, что вовсе не слышит, о чём он болтает. Делая вид, что она занята увлекательной беседой с какой-нибудь дамой. Видя, что она усердно притворяется глухой. Он повторял фразу громче.

– Чудодейственный бульон! Говорю я вам. – Обращаясь к собеседнику, почти кричал он, своим громовым голосом.

Тут уж должен был услышать даже глухой!

И тогда не выдержав, Диана бросала на него почти злой и колючий взгляд. Словно говоря ему. Да замолчите же вы!

Он же делал невинное лицо и ещё невиннее улыбку и она сменяла гнев на милость. Да и как можно было на него злится?! На Генриха злиться было невозможно! Пуатье пыталась скрыть от всех любопытных глаз их отношения. Генрих же хотел кричать в буквальном смысле, о том, что они вместе. И лишь зная, что её это сердит, говорил пока о бульоне.

Так началась их история, длинною в целую жизнь!

Для которой, как оказалось, целой жизни было слишком мало!

Они бегали по ночам по тёмным коридорам и узким лестницам дворца, прячась от любопытных глаз. Прокрадываясь, друг к другу в покои, словно воры, а днём делая серьёзные лица. Но, придворные конечно шептались, но никак не могли их уличить. Кажется, обоим доставляла удовольствие водить всех вокруг за нос, смеясь над любопытными и играя с придворными в кошки мышки. А когда их не видели, они пускали друг в друга огненные стрелы взглядов. Но, всё же слухи поползли, ведь всем было любопытно. Так ли это на самом деле? Любовники ли они?

Наконец-то они решили открыться, и открыто отправились в известное во всей Франции место, которое посещать могли только любовники. Они отправились в замок Экуен, принадлежащий констеблю Монморанси. Настроение в этом замке создавалось знаменитыми эротическими витражами. Эти витражи шокировали своим содержанием даже Рабле! Они иллюстрировали любовь Психеи, и намекали Генриху, что и его богиня может быть человечной. Может затрепетать в его объятиях, как Психея в руках Амура.

Так началась знаменитая в последующих веках любовная история!

Диана, знавшая до тех пор лишь любовь своего старого мужа, который годился ей в дедушки и столь же не молодого и себялюбивого короля. Только познав страсть пылкого принца, который по возрасту годился ей в сыновья. Поняла, что любовь может быть не только исполнением супружеского долга, но и удовольствием. Генрих же в свою очередь не выглядел как юнец. Наоборот, он выглядел гораздо старше своих лет по внешнему виду, и по уму был зрелый мужчина. Поэтому Пуатье забыла о разнице в возрасте. Генрих был тем более счастлив, обнимая свою богиню, о которой грезил и мечтал всегда, с первой их встрече её образ был в его сердце. Свои чувства он также выразил в стихах. Он сожалел, о потере времени. Об удерживающей его боязни, что его богиня не снизойдет до него. Что он будет верен ей до последнего своего вздоха, и его сердце всегда будет принадлежать ей одной! И когда они абсолютно счастливые вернулись во дворец. Всем стало всё ясно окончательно. Больше они не скрывали своих отношений, и все при дворе поняли, что они любовники.

Превратности судьбы

Колокола били по всему Парижу и по всей Франции. Франция была в трауре. Скончался от тяжелой легочной болезни наследный принц Франциск. Генрих был убит горем, он искренне любил брата. Он молча стоял у окна.

Она подошла к нему сзади.

– Генрих, вы не могли ему помочь.

– Мне очень жаль, что Франциска не стало. – Сказала она.

Он повернул к ней несчастное лицо, полное горя и утраты.

– Мне жаль, – повторила она обняв его.

Он положил свою голову ей на плечо и молчал, как когда то в детстве. Тогда, когда они встретились впервые, и он был ещё ребёнком. В тот день, когда их совсем детей, Генриха вместе с ещё здоровым братом, отправили в плен.

Она погладила его густые, чёрные волосы. Так они и стояли молча, не произнося не слова.

Как странны порой переплетения судьбы или самого рока. Много лет назад маленького принца, второго сына короля все попросту забыли даже поприветствовать, отправляя в плен, ведь он не должен был стать королём.

Но, кто из смертных может знать, что должно быть?

И чья неукротимая сила, и рука сверху, пишет и решает судьбы людей?

Неотвратимый рок или сама судьба!

А власть, которой обладают короли, лишь иллюзия!

Потому что есть только одна истинная власть, это его власть и воля!

И имя ему создатель или Бог!

Какую судьбу он уготовил каждому из нас?!

Какой поворот приведёт нас к гибели или к победе?!

Генрих не должен был стать наследником престола, но он им стал!

И всё изменилось.

Если раньше он мог бродить один и его не особенно замечали, не считая конечно дам, то наследник престола, интересовал теперь всех. Теперь он не мог быть не замеченным. Придворные буквально караулили его у каждого куста, пытаясь добиться расположения. Они хороводом ходили за ним по пятам. Он жаловался Диане, что они не оставляют его в покое не на минуту. Новое положение Генриха совсем не радовало, оно его тяготило, и столь обожаемая им свобода была утеряна безвозвратно. Его не радовало совершенно то, что он станет королем. Генрих всю жизнь готовил себя к военной карьере, а это означало походы и сражения, где всё решает лишь собственная смелость и доблесть. Теперь же он понимал, что всё перевернулось и он никогда не сделает военной карьеры, так как он будущий король Франции, и это его печалило.

Он всё ещё был раздражён.

– Лживые льстецы! – Говорил он, разговаривая с Дианой.

– Ходят вокруг, словно стая шакалов.

– Высматривая что-то или выпрашивая.

– Вы не представляете Диана! Нынче днём я со злости сказал некую несуразицу, в надежде на то, что хоть кто-то возразит мне.

– И что вы думаете?!

– Они в один голос согласились с чепухой, которую я сказал!

– Как такое может быть?! – Закончил он, раздражённо.

Он посмотрел на неё совершенно несчастный и добавил.

– Диана, это ужасно! Вы не представляете.

Диана полулежала, облокотившись на шелковые подушки на сделанной в римском стиле не большой софе. Она махнула рукой Генриху, который нервно мерил комнату шагами, приглашая его присесть рядом с ней.

– Генрих дорогой.

– Да не думайте вы о них столько, право.

– Будто вы не знаете придворных.

– У вас совсем дурное настроение из-за этого.

– Бросьте, забудьте. – Ответила она ему.

Он горько вздохнул.

– Как же не думать, если они повсюду!

– Генрих прошу не переживайте вы так. Вы разбиваете мне сердце! – Продолжила успокаивать его Диана.

– Пускай себе кланяются и болтают, словно попугаи.

– Не замечайте их. – Сказала она, и, встав с кушетки, подошла к нему. Генрих сел в стоящее рядом кресло.

Она устроилась у него на коленях, болтая ножками и обняв его за шею.

– Ну, хотите, я расскажу вам весёлую историю? – Пропела она.

– Чтобы вы перестали грустить.

Он вдохнул ещё горше прежнего, посмотрел на неё и улыбнулся.

– Да действительно, не буду думать. – Сказал он, пытаясь скрыть грусть в голосе.

– Тогда слушайте историю. – Сказала она, ткнув слегка своим пальчиком его в нос, словно щекоча. Пытаясь развеселить его.

Он улыбнулся ей, но остался грустным.

Да здравствует король

Всё затихло и замерло, словно остановившееся время. Этот день мог быть таким же, как и многие другие, если бы тишину и покой этого дня не нарушил, словно взрыв вулкана голос глашатая. Сначала он был тихим, а потом начал нарастать, словно сходящая вниз лавина, набирая силу. И вот, наконец, загремел, дойдя до точки в самом верху, словно тысячи голосов огромного улья, гула людей.

– Король умер!

А потом, последовала пауза, и воздух взорвался взрывом вулкана голосов.

– Да здравствует король!

Итак, Франциск 1 был мертв. Диана и Генрих стояли у открытого окна.

Она услышала гул, и слова.

– Король умер!

Она повернула голову посмотрев на Генриха и вместе с гулом толпы прошептала.

– Да здравствует король! – И присела в глубоком реверансе, приветствуя нового короля Франции, как требовал этого этикет.

Генрих не питал тёплых чувств к Франциску 1, поэтому потерю он принял спокойно и лишь официально скорбя. Он никогда не видел любви по отношению к себе своего отца, который всегда был холоден к нему. Франциск попросту никогда не замечал и не любил Генриха. Поэтому Генрих не стал изображать поддельной скорби. Возможно, в душе лишь взгрустнув, что так и не познал отцовской любви. Дело было в том, и об этом тихо шептались придворные, что Генрих вовсе не был сыном Франциска. Королева в молодые годы слыла не виданной красавицей, и кто знает, какой отчаянный герой захаживал в её покои. Франциск 1 подозревал королеву и считал в глубине души Генриха не своим сыном. Но, это были лишь слухи и догадки, не подтвержденные не чем. А слухи остаются лишь слухами. Самого же Франциска 1 эти слухи не сильно беспокоили, так как Генрих не был наследником престола. С Генрихом, Франциск 1 всегда был холоден, и это холодность никогда не таяла.

Диана приподнялась с реверанса и посмотрела на Генриха. Он был где-то далеко, словно не с ней, вглядываясь вдаль задумчиво.

Он словно очнулся и посмотрел ей в глаза, улыбнувшись ей в ответ.

Коронация была пышная. Казалось, что весь Париж собрался на площади у церкви, не только высший свет, но и простой люд от мало до велика.

В церкви было так много народа, что как говориться, яблоку не было куда упасть. Генрих стоял в великолепных королевских одеждах для коронации Французских монархов. Священнослужители высших рангов стояли рядом с ним, держа на вытянутых руках, на бархатных подушечках, атрибуты королевской власти, чтобы преподнести их королю, как знак высшей королевской власти, дарованной королю самим богом. Так как король является несомненным помазанником божьим, исполняющим его волю на земле! Церемония коронации началась. Священнослужитель с благоговеньем медленно возложил на голову Генриха знак королевской власти, корону, усыпанную драгоценными камнями, невероятной величины и столь же прекрасной чистоты.

Со словами: – « Да здравствует помазанник божий, исполняющий волю бога на земле, король Франции, Генрих 2»!

И как только было произнесено последнее слово, раздался такой гул, что казалось, стены церкви затряслись. Генрих повернулся лицом к своим подданным и своему народу. Казалось, всё дрожит и вибрирует от тысячи голосов.

– Да здравствует король Франции! Да здравствует Генрих 2!

Диана стояла в первых рядах в церкви. Она смотрела на Генриха и её сердце замерло.

Он стоял в лучах света и величия, словно возвышался и парил над всеми окружающими. Его лицо было спокойно и торжественно.

Она смотрела на него, на короля Франции, на своего короля! И в голове пронеслась мысль. Наместник божий на земле! Человек, которого коснулась рука бога!

Весь двор, присутствующий в церкви присел в глубоком реверансе, так же как и Диана, приветствуя своего короля!

И вот, по странному велению судьбы привратницы. Ещё вчера насмехающиеся и поливающие её грязью придворные, кружили голодной стаей возле уже любовницы короля. Не опрометчивые и недальновидные, и поэтому столь глупые, сетовали на то, что оказались таковыми, то есть глупцами. К тому же на их беду у Пуатье оказалась на удивление хорошая память. Те же, рассудительность которых, как, оказалось, стала их несомненным спасение, были рады своей нейтральной стороне в войне дам.

Примером того, что у Пуатье хорошая память и довольно, как оказалось, на беду многим, мстительным нрав, стал один эпизод. Однажды, одна из дам, из числа не рассудительных и в не давнем прошлом, позволившая себе насмешки и колкости в сторону мадам де Брезе, попыталась загладить ошибку и как говорится смягчить углы. Эта дама подошла и, попробовав заговорить с Дианой, в надежде, что Пуатье не помнит о её злом языке. Диана, находившаяся в окружающей её с не давних пор льстивой толпе и говорившая с кем-то из придворных, лениво перевела на несчастную холодный взгляд полный презрения и высокомерия, словно на надоедливую муху. Провела им по даме сверху вниз, словно двумя кинжалами. Глупая дама попыталась ей что-то сказать. Но, Пуатье молча отвернулась от неё, словно той и не было вовсе. Сказав придворным, с которыми разговаривала.

– Идёмте господа.

– Здесь, кажется, завоняло чем-то загнивающим, и я слышу мерзкое жужжание мух. – Сказав это, она медленно пошла прочь продолжая беседу в окружении всё той же льстивой толпы. Оставив несчастную в глупом и униженном положении, совершенно одну.