Поезд из Варны

Ах да, про колеса-то и забыли! Подняли опять, повыше, потом за окном проехал огромный мостовой подъемный кран, заработала лебедка, задвигая другие пары колес. Делов-то! Поехали…

Мы отправились из тамбура в свое купе. В коридоре радушный сосед загородил дорогу:

– Заходите на огонек!

Но, увидев на его столике остатки пиршества и грязные стаканы, мы решили не искушать судьбу:

– Нет-нет, спасибо! Мы – спать!

Новые колеса несли вагон мягче, и казалось бережнее. Под их равномерный стук я и правда незаметно задремала и увидела сон.

…Вот мне тридцать лет, уже есть двое деток да муж – комсомольский вожак, от которого толку в доме никакого…

…А вот я уже одна – мама изредка приезжает в гости, помогает, да свекровь берет моих «школяров» к себе, но всего лишь на сутки – с субботы на воскресенье. Работа, дети, домашние заботы – все опять лежит на моих плечах…

Открыла глаза и долго не могла заснуть – все мучил вопрос, на который, вероятно, ответа нет вовсе – как же выжила, вырастила и воспитала таких замечательных ребятишек?

Но потихоньку мысли переключились на новые дела – ведь еду домой, в родной город…

Да, этот город давно стал родным, мне известно про него почти все.

Знаю, откуда тянет по утрам заводским дымком, куда спешат пешеходы, троллейбусы и такси. Знаю, каким он станет днем, и каким будет вечером. Как поздней осенью падает серыми клочьями туман и лежит над городом целую неделю, застилая улицы густым молоком: из окна не видно даже дом напротив. Непривычно тише ведут себя автомобили, речные трамвайчики стоят без дела, прислонившись к пирсу – туман!

А снежной зимой можно выйти вечером с внуком во двор и запустить петарду, приладив в сугробе под раскидистым кленом.

– Ш-ш-ших! – пойдет она ввысь и спящие на ветках вороны, не успев проснуться и расправить крылья, камнем падают вниз – вот умора! Белоснежный сугроб моментально становится весь в дырках – как бомбежкой подолбанный. Через секунду стая взмоет ввысь, разбрасывая во все стороны снег, и унесется – только ее и видели!

А весной зацветет белая акация, наполнив благоуханием весь двор. По утрам, предвкушая новый день, запах будет свежим и радостным, днем по-деловому уютным и теплым, а вечером одуряюще-душно опять позовет на сумеречную улицу.

Теперь тот город, в который приехала много лет назад – сырой и ветреный, чужой и враждебный испарился, как будто и не было его вовсе.

Сейчас знаю, как тяжело далась Победа, сколько солдат полегло в страшных боях, эхо которых аукается и сегодня. На полях былых сражений осталось немало снарядов, которые находят до сих пор – в оврагах и котлованах строящихся домов, в лесу и в степи. И детки иногда втихаря тащат их домой или, что еще хуже, в школу.

В восьмом классе шел урок геометрии. Теорему Пифагора теперь доказывали не так, как в моем детстве – намного проще и гениальней. Однако вчера пришлось потратить целый вечер, чтобы сначала понять самой эту «гениальность», а потом втолковать её детям. Кажется, получилось: ребята «схватили» тему почти сразу – всего лишь после пятого объяснения.

«Такие тупые дети пошли – объясняешь им, объясняешь – уже и сам давно все понял, а до них никак не доходит» – любимый анекдот учителей был бы как раз в тему.

– Так, а теперь решаем задачу! – и школяры послушно заскрипели перьями.

До звонка оставалось совсем немного, когда я перехватила записку. На клочке бумаги было нацарапано:

«У Толяна в парте граната!» – не приняв это всерьез, все же подошла к парте, за которой сидел Толик. Наклонившись, сунула руку в парту и действительно нащупала что-то похожее на гранату. Рука непроизвольно сжала холодную ребристую железку и тогда там что-то щелкнуло! Ноги подкосились сами собой – я застыла возле парты, присев на корточки. Почувствовала холодок в затылке, потом он пополз по руке, стал спускаться к животу и, наконец, ушел в пятки. Следом за ним уходила душа. И все это промелькнуло в какие-то секунды…

Как всегда в подобных случаях, мысли существовали отдельно от меня. Кивком головы послала Лизу, сидящую за первой партой:

– Военрука – бегом! – и та выскользнула из класса.

Класс замер, и в застывшей тишине было видно, как капает в углу из крана вода, скачет пичуга по ветке за окном, да белеет чертеж теоремы на доске – время растянулось до бесконечности…

Военрук – молодой парень, недавно прошедший Афган, вбежав в класс, увидел притихших ребят и меня – белую как стену. Уже зная про гранату, спросил у Толика:

– Где взял?

– В овраге, – пролепетал паренек.

Подойдя ко мне, военрук осторожно спросил:

– Ну и чего ты к ней прилипла? – а сам внимательно следил за выражением моих глаз, в которых застыл животный ужас – он видел такие – у солдат в Афгане.

– Там что-то щелкнуло…

Военрук мотнул головой, как бы отгоняя от себя навязчивое видение, и попытался забрать злосчастную находку:

– Дай сюда! – приказ был понятен, а рука не разжималась.

– Ладно, – быстро решил он, – выходим! – но мои ноги не слушались тоже.

Тогда он прижал меня вместе с гранатой к себе – так и пошли – сначала по коридору, потом по лестнице, а потом и по двору. Проверять на месте что там щелкнуло, мы не могли – рядом были дети.

Для меня наступила звенящая тишина, я не слышала ничего, кроме его слов. А он говорил на ухо:

– По лестнице потихоньку, смотри не споткнись, теперь подальше от школы – пошли, пошли…

Отойдя на приличное расстояние, остановились перед грудой строительного мусора. Теперь ему предстояло сделать самое трудное. Не стану утомлять рассказом о том, как разжимал военрук мои пальцы – один за другим, сжимая при этом гранату своей рукой. Как швырнул её вниз, толкнул меня и упал сверху. Но взрыва все не было, и мы забеспокоились – чего лежим-то?

– Мадам, можете, встать – угроза нападения миновала, – облегченно произнес военрук, поднял меня с земли и стал отряхивать юбку.

…Оказалось, что на дворе была весна – на деревьях чирикали птицы, цвела сирень, а за оградой звенели трамваи. На ступеньках школы испуганные дети, вмиг понявшие, к чему приводят такие игрушки, тесной стайкой жались друг к другу, а коллеги уже спешили к нам …

…Ревела я от души – прижавшись к груди «спасителя» захлебывалась слезами, размазывая тушь вперемежку с помадой по его светлой рубашке, зачем-то тянула за отвороты пиджака и сквозь слезы спрашивала:

– Ты знал, что она не взорвется?

– Конечно, – смеялся военрук, – просто давно хотелось пообниматься с тобой! – и целовал меня в рыжую макушку: – гранатометчица ты моя, недоделанная… – его обидные слова звучали почему-то ласково.

Однако долго обниматься нам не дали – набежал школьный народ и порушил наше «боевое братство»…

***

На станции под Кишиневом перрон заполонили торговцы керамической посудой. Мы толкались среди них, рассматривали расписные мисочки с кувшинчиками, но так ничего и не купили. А за это время в купе появились новые попутчики.

Двое парней в морских тельняшках устраивались на верхних полках. Черные тужурки, уже висевшие на плечиках, блестели значками, а за погоны с «лычкой» были заправлены черные береты – впечатляло! От них пахло казармой – то ли ботинки, то ли тельняшки, а может просто казалось – но морем не пахло вовсе. На столике стояла початая бутылка без этикетки, а вокруг распространялся такой знакомый запах…

– Водка? – шепотом спросила я, а Светлана насупилась:

– Ну все, теперь начнут куролесить! – но зря. Парни оказались компанейскими морскими пехотинцами, а употребленные сто грамм только развязали им языки.

Один – рыжий Богдан – был курнос и на вид простодушен. Второй – Остап – юркий проныра с цепкими, близко посажеными глазками, оказался болтуном несусветным. От него мы узнали, как хорошо было ребятам отдыхать дома – мамины блины, батькина горилка, дивчины и парубки – будет, что вспомнить в долгом походе! Ведь теперь они возвращаются из отпуска, в котором были впервые за три года, на свой «большой десантный корабль» в Севастополь:

– Год службы, потом «сверхсрочка», теперь на второй сверхсрочный срок пошли, – делился Остап, – только родителей жалко – трудно им приходится.

Разговор продолжил рассудительный Богдан:

– Батька добывает уголь, рискуя жизнью, а получает за это гроши, мать мечется – и в магазин, и постирать и сготовить. Да еще на работу ходит! А двум младшим братьям и невдомек, как она сводит концы с концами. Я хоть деньжат подбросил – то-то радости было!

– Нет, у нас на флоте по сравнению с «гражданкой» лафа – и робу постирают и обедом накормят, – добавил Остап и плеснул в пластиковые стаканчики по «пять капель» своей горилки. Парни закусили домашним салом – запахло на все купе.

– Угощайтесь, – предложили и нам.

– Нет-нет, спасибо, – поспешила отказаться Светлана, – лучше расскажите еще что-нибудь.

– За эти три года, – с готовностью начал Остап, – много повидали, узнали столько – другому за всю жизнь не доведется!

…Было это в жаркой стране, может в Новой Гвинее, а может в Мозамбике – не суть. Высадили нас, так сказать, «с дружественным визитом» на берег с пальмами.

– Прямо на берег? – удивилась я, – Почему не в порт?

– «Дружественные визиты» разные бывают, – туманно объяснил Остап, – Так вот, представьте – песочек, пальмы и тут мы – в камуфляже да с оружием – по этому желтому песочку. Солнышко светит, океан вдали серебрится – красотища! Богдан даже порывался слазить на пальму за кокосами, а я все думал – как станем общаться с местными жителями? Шли вглубь острова долго, и вот впереди показалась деревушка. Обычные мазанки, крытые, похоже, камышом, редкие частоколы, совсем как в наших деревнях, и местные жители – женщины в набедренных повязках и совершенно голые ребятишки. Это были папуасы – негры то есть…

– Настоящие негры? – почему-то шепотом спросила Светлана.

– Самые настоящие черные негры – негрее не бывает! Одни толкли что-то в деревянных корытцах, другие стирали, малышня крутилась вокруг, – произнес Богдан, а Остап продолжил:

– Дети бросились к нам клянчить подарки – мы стали доставать из карманов всякую мелочевку. Богдан подарил девчушке шариковую ручку, я –складной ножик мальцу. И получил в обмен вот такой талисман, – он вытащил из кармана тужурки тонкий шнурок, а на нем гладкий плоский камешек – серый, с черными прожилками и дырочкой посередине:

– «Куриный бог» называется – теперь всегда ношу его с собой!

– Как интересно! – воскликнула Светлана.

– В нашей службе не все так интересно, – возразил Богдан, – и тонуть приходилось в ледяном океане, и высаживаться в шторм на отвесный скалистый берег. Стрелять научили из любого оружия.

– Из того, что стреляет – на пятерку, а из того, что стрелять в принципе не может – на четверочку, – подхватил Остап.

– А вы говорите «лафа»…

– Мы – солдаты! – произнес Богдан, и была в его словах и гордость и сила и что-то еще, чего нам понять было не дано.

Тут в открытой двери «нарисовался» еще один «морпех»:

– Хлопцы, вот вы где! Айда ко мне – купе освободилось! – наши попутчики по-военному быстро собрались и отправились в пятое купе.

…Едем дальше …

…– Севастополь чудесный, – заметила я, – приходилось бывать. Там когда-то жила сестра с мужем-офицером – он служил в войсках ПВО.

– Да и у нас на Волге не хуже, – заступилась за свой город Светлана и спросила: – А на какой улице ты живешь?

– Недалеко от аллеи Победы.

– Наверное, даже Волгу видно?

– Лучше всего ее видно из окон Дома молодежи, – пошутила я.

Светлана

Действительно, на крутом берегу Волги, недалеко от центра нашего героического города, во времена процветающего социализма поднялось заметное издали многоэтажное здание Дома молодежи. На втором этаже размещалось туристическое бюро «Спутник», остальное заняла гостиница, куда селились туристы со всего света.

Здесь была вотчина комсомола. Два-три номера гостиницы занимали холостяки из глубинки, приглашенные на работу в обком – инструкторы или секретари. Вот уж где было весело – жизнь в их комнатах кипела с утра до вечера.

Этажом выше располагался большой конференц-зал – проводились заседания, слеты и конкурсы. Ресторан на первом этаже кормил сотню-другую проголодавшихся туристов, небольшой банкетный зал, скрытый от посторонних глаз – гостей рангом повыше. А поздно вечером парочки спускались вниз, в уютный бар и могли сидеть там хоть до утра.

В Доме молодежи всегда было многолюдно. Из окон, выходящих на Волгу, виднелась ширь водной глади, пологий берег реки, а за ним уходящие вдаль степи. Ранней весной Заволжье изумрудно зеленело, с приходом знойного лета пожухлая природа немного портила зрелище, но раздолье наших просторов впечатляло всегда.

После перестройки поток туристов в город воинской славы оскудел, гостиницу приватизировали, назвали «Деловым центром» и стали сдавать в аренду вновь испеченным предпринимателям. Теперь почти в каждом номере гостиницы находился офис какой-нибудь фирмы: там «торгаши», здесь строители, рядом артисты цирка или журналисты, создающие свою независимую газету. Жили дружно, помогали друг другу советом или нужной протекцией, а после напряженного дня случалось, накрывали общие столы, садились рядком и обсуждали такие проблемы, о которых в прежней жизни никто и не помышлял. Например, как получить разрешение санитарной службы на открытие швейного цеха или сколько часов может стоять бесплатно на станции твой вагон с товаром, то есть как быстро – ночь на дворе или белый день – его надо разгрузить, куда разгрузить и где взять этих самых грузчиков?

В начале девяностых Юрий в одночасье оказался безработным. В такой же ситуации оказался его коллега и друг Антон – сколько нас было таких!

Промучившись несколько месяцев случайными приработками, парни решили создать собственное предприятие. На сегодняшний день они уже прошли «семь кругов ада» регистрируя в исполкоме устав, и для начала работы был необходим – такое новое иностранное слово – «офис».

Услышав о создании фирмы, отец Светланы одобрил это дело, даже взялся помочь – сделал пару звонков и сказал зятю:

– Завтра к восьми пойдешь к Василию Степановичу – думаю, он даст вам комнатку, – старые связи тестя оказались и здесь кстати.

Утром Юрий был в Деловом центре.

– Доброе утро! – постучал он в двери директорского кабинета, не встретив в приемной секретаря.

– Проходи, о тебе звонили! – из-за массивного стола поднялся высокий светловолосый мужчина, протянул руку:

– Василий, – и предложил: – присаживайся, слушаю.

Юрий рассказал, как много лет трудился в институте «Горпроект», дошел до должности ведущего инженера, а потом его сократили – со всеми вытекающими… Сообщил и о будущей строительной фирме, профиль которой выбрал по своему образованию и опыту.

– На днях получаем документы, можно начинать работу, а расположиться негде, – Юрий с надеждой взглянул на собеседника и добавил, – да и денег пока нет.

– Понял тебя, думаю смогу помочь. Вселяйтесь в гостиничный номер на четвертом этаже, расплатитесь позже.

Василий, бывший комсомольский работник, стал здесь директором совсем недавно. Как всякого, однажды попавшего в святое номенклатурное русло, его переводили с одной руководящей должности на другую, пока не доверили этот центр. Просителей шло много, но пока трудно было понять, из кого выйдет толк. Постепенно круг полезных людей ширился – устаивая чужие дела, Василий никогда не забывал о себе.

Юрий понравился сразу – внешним видом, подкупающей откровенностью, умением «разложить все по полочкам». А строители нужны во все времена – как здесь было не помочь!

Этот гостиничный номер стал для Юрия одним из первых шагов в самостоятельной работе.

– Ключи от офиса! – радовался друг Антон, потрясая ключиком на маленьком колечке, – Давай обустраиваться!

– Да, – задумчиво произнес Юрий, – сегодня смысл моей жизни заключается именно этом ключике!

Они принесли из подвала несколько столов, выпросили дома шторы на окна, протянули параллельный телефон. Объявление о наборе рабочих дало свои результаты – потянулись безработные прорабы, каменщики и сантехники, вслед за ними обозначились и заказчики.

Строительство небольших павильонов, ремонт магазинов и квартир приносил сначала скромную прибыль. Но со временем фирма приобрела хороший авторитет, заметно выросла и даже заимела собственное здание. А Василий Степанович остался для ребят старшим другом, который иногда пользовался их услугами, причем по довольно низкой цене – ну, вы понимаете!

Так прошло пару лет. Семья жила все там же, но уже появилась вторая дочка, и однокомнатная квартирка стала тесной. Решили построить собственный дом.

Начались поиски хорошего участка, потом строительство – от рытья котлована до сооружения красивой черепичной крыши. Наконец «коттедж», как теперь на западный манер стали называть дом, к великой радости Светланы был возведен. Она с энтузиазмом занялась посадкой плодовых деревьев и кустарников, отыскала в магазине особый сорт клубники, даже выращивала на подоконниках цветочную рассаду, обустраивая свой садик.

Девочки потихоньку подрастали, а Юрий был надежным мужем, и все заботы о семье теперь лежала на его плечах. Моя попутчица быстро к этому привыкла, стала требовать то одно, то другое – пятые по счету сапоги или новую сумочку. Если раньше она радовалась коробке шоколадных конфет к празднику, то теперь хотела иметь длинную норковую шубку «в пол» и к ней бриллиантовые сережки. Юрий мог делать жене такие подарки, а ее запросы росли не по дням, а по часам…

Валерия

Мама учила: « Каждую работу делай на совесть!». Я крепко-накрепко это усвоила и старалась, чтобы тарелки сверкали чистотой, стопки белья складывала как на витрине магазина, а в доме было свободно и чисто – нигде ничего лишнего. Полагая, что весь мир устроен так же, как и моя трудолюбивая семья, никогда не позволяла себе бездельничать. И сейчас удивленно слушала, как Светлана за спиной Юрия с удовольствием стала жить в праздности. И почему-то показалось – все у нее лучше – и муж внимательный и дом – полная чаша. Я же вечно куда-то тянусь, пытаюсь равняться на других, вроде бы более умных и удачливых, да не всегда получается.

А у вас так бывало? Встречаешь нового человека, слушаешь его, и кажется – живет он намного «круче», чем ты сам. Но случается, половина этих россказней – настоящая выдумка. Люди фантазируют много и с большим удовольствием – как та попутчица из второго купе. В начале пути гостиница, которую они с мужем имели в Болгарии, была двухэтажной, потом в ней вдруг «стало» три этажа, а к концу поездки – все четыре. Причем сама она этого, кажется, не замечала.

… Выходит, вопрос кто живет лучше, всегда оказывается спорным…

– Надо же, Светлана, как тесен мир! – я опять вернулась к нашему разговору, – Ведь мой муж в свое время был председателем «Спутника» в том самом Доме молодежи! А Юрия твоего наверняка видела, ведь свои фирмы мы создавали одновременно, и «кучковались» в одном месте. Но в отличие от меня он точно знал, чем будет заниматься, имел нужное образование и, что немаловажно, верного друга – короче – команду.

Школьный учитель на моем месте мог открыть частную школу, и такая мысль, конечно, была, но тогда это было запрещено строго-настрого. Команды же, с которой можно вершить большие дела, не было, и я в одиночестве бросалась из угла в угол – от шитья постельного белья к торговле мебельными гарнитурами или луком. Спрос на постельное белье периодически падал, а лук, бывало, протухал на пути к прилавку. Оставалась без копейки тут же затевала новое дело: меня гнали в дверь – я лезла в окно…

Дети подрастали, требовалось все больше средств, чтобы их прилично одеть и вкусно накормить. Объяснять же дочке с сыном, как тяжело одной, без отца, растить их двоих я не хотела. Зачем развивать в ребятишках комплекс неполноценности?

Вспоминалось, как страшно было мне, бывшей школьной «училке», отважиться на самостоятельную работу, где нет постоянного оклада, а существует за-ра-бо-тан-ная плата, и сколько разных препонов возникает на этом ухабистом пути!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.