Заговор Феникса

– Ну, нет, я полагаю, что нет, – сказал Кельвин. – Но…

– Даже если бы улики были не так сильны, – сказала она, прервав его, – а они сильны, думаете ли вы, что люди из Ротама приняли бы что-то меньшее, чем смерть за то, что случилось с их кораблями? Если бы Рейден был каким-то образом оправдан по всем обвинениям, это вызвало бы международный протест.

Кельвин думал, что ее мнение, одно из расследований, опровергающих политику, типично для офицера флота.

– Что меня беспокоит, – сказал Кельвин, сделав паузу и поискав нужные слова, – что я не могу обвести вокруг пальца… так это то, что Рейден во всех смыслах является образцовым капитаном флота. Отличный послужной список, большие комиссионные. У него три серебряные звезды, несколько медалей за заслуги и даже медаль за доблесть. Зачем ему выбрасывать все это, чтобы сбивать гражданские корабли безо всякой причины?

– Возможно, дело было не в том, чем они были, а в том, кем они были. Ты думал об этом?

Ему понадобилась секунда, чтобы понять, что она имела в виду.

– Да, я подумал о возможности того, что это преступление на почве ненависти, что он напал на Ротам за то, что это Ротам, но это не соответствует его характеру и послужному списку. Раньше он работал вместе с Ротамом без единой ноты презрения. Он даже помогал координировать совместные действия во время Великой войны против Полярцев, чтобы помочь Ротаму. Так что это поверхностное объяснение мне ничего не дает. Конечно же, не о том, почему он нацелился именно на эти корабли и не о том, почему сейчас. А как же все эти разговоры об «добре Империи»? Здесь не хватает деталей.

– Может быть, он хотел начать войну. Что бы это ни было, его рассуждения были явно несостоятельны, и, нравится ему это или нет, он виновен.

Именно из-за такого упрямства Кельвин ненавидел обсуждать расследования с персоналом за пределами крыла разведки. Завсегдатаи не задумывались о том, что можно увидеть сразу, и склонялись к первому, неглубокому объяснению, которое дошло до конца… но их теория казалась ему неверной. Рейден не был расистом по отношению к пришельцам, который хотел начать войну. Как он мог извлечь выгоду из того, что он был им? Конечно, недостаточно, чтобы умереть за это. Кельвин также задавался вопросом, почему Рейден не пытался объяснить свои действия, кроме как сказать, что они были на благо Империи. Его неспособность тщательно объяснить подразумевала для Кельвина, что Рейден хотел, чтобы поверхностные объяснения остались в силе. Но почему?

Следующие два часа были проведены в компании адмирала Харков и ее соратников по командованию. Они пошли в элегантный ресторан и заказали дорогое блюдо, за которое заплатило правительство. Они ели как можно медленнее и обсуждали все – от суда до местной политики. Кельвин мало что знал о системе Праксис, поэтому он позволил остальным доминировать в разговоре. Он воспользовался этой возможностью, чтобы узнать о своем окружении, так как находился здесь в отпуске в течение следующего месяца.

Он мало что отличал от типичной колонии, за пределами географии. Первичная станция вращалась по орбите единственной обитаемой планеты, типичной средне-синей, а экономика зависела от технологий обработки и открытий полезных ископаемых. Она была меньше, чем большинство Императорских систем с всего пятью миллиардами человек, но в ней было много транспорта и она держала в резерве непропорционально большие силы обороны из-за своей близости к Демилитаризованной зоне – границе Ротама.

Система, принадлежащая дивизии Пятого флота, имела юрисдикцию над десятками сторожевых кораблей, несколькими фрегатами и восемнадцатью истребительными дивизиями, но переворот был линкором под названием Харбингер. Местные жители хвастались этим ужасом, как будто это была легенда, и разгорелись небольшие дебаты о том, подходит ли он флагману Пятого флота – Андромеде. Большинство за столом Кельвина верили, что это не так, вероятно, в знак уважения к вице-адмиралу Харков, сидящей с ними.

Как только разговор перешел к местным выборам и политическим партиям, Кельвину стало скучно, и он позволил своему разуму блуждать. Выборы в империи предназначались только для местных властей и означали не более чем конкурсы на популярность между Большими домами за статус и престиж. Много шума и суеты – вопрос в том, кто управлял администрацией больше, чем то, что делала администрация. Все местные лидеры должны были подчиняться указам короля и его королевских магистратов, поэтому, за некоторыми исключениями, такими как законы об азартных играх и браке, Империя была везде одинаковой.

Когда судебный процесс возобновился, Кельвин подал иск в палату между вице-адмиралом Пятого флота и капитаном ISS Баунти, и они заняли свои места вместе с остальной частью собрания. Как только двери палаты были закрыты, судья призвал главу совета зачитать вердикт и приговор.

– Этот суд, взвесив доказательства против обвиняемого, включая его собственные признания, считает, что капитан Асари Рейден виновен во всех обвинениях, выдвинутых против него, – глава совета посмотрел на документ.

– Настоящим капитан Асари Рейден лишается звания и должности в Королевском Имперском флоте и должен быть перевезен в качестве преступника в Столичный мир, – сказал судья, – где он будет предан смерти от удушения азотом.

Консул Республики Ротам встал, подняв руку протеста:

– Республика требует, чтобы обвиняемые были выданы в распоряжение Ротама для исполнения приговора, который должен быть приведен в исполнение в соответствии с законами и обычаями Ротама.

Их методы высшей меры наказания были известны как более жестокие, чем казни в Империи. Например, осужденного могли медленно зажимать до смерти в металлических тисках.

Судья посмотрел на консула:

– На договор об экстрадиции нельзя ссылаться, потому что инцидент произошел на территории Империи. А осужденный является полноправным гражданином Империи и поэтому обладает иммунитетом.

Консул выглядел разочарованным, но склонился, демонстрируя подчинение постоянному верховенству закона.

– Республика Ротам отзывает свое требование и вместо этого требует присутствия представителей Ротама для подтверждения исполнения приговора и, по возможности, разрешения агенту Ротама активировать азотную машину.

– Этот суд не уполномочен ни удовлетворить, ни отклонить эти просьбы. Я напоминаю уважаемому консулу, что обвиняемый, как полноправный гражданин Империи, имеет право обжаловать этот приговор в Королевском Верховном суде в Столичном мире, хотя они могут и не принять это дело.

– Я не собираюсь обжаловать его, – сказал Рейден со своего места.

Консул, похоже, остался доволен этим и сел.

Точно так же, как судья, казалось, был готов завершить процесс, Кельвин склонился перед своими импульсами и поднял руку протеста.

– Суд признает лейтенанта-командира Кельвина Кросса из IWS Ночной Ястреб.

Она, похоже, не обрадовалась его вмешательству, что было неуместно, но позволила ему остаться.

– Я прошу приостановить казнь до завершения полного расследования.

Он почти не мог поверить, что делает это.

– Как офицер разведки, у меня есть основания полагать, что мотивы Рейдена – я имею в виду мотивы обвиняемого – более сложны, чем то, что установил суд, и должны быть раскрыты в целях национальной безопасности. А поскольку обвиняемый – самый ценный свидетель такого расследования, потеря его до того, как мы сможем провести расследование, была бы ужасной ошибкой.

Его просьба встретила диссонанс по всей комнате, особенно в виде шипения со стола Ротама.

Судебному заседателю пришлось ударить молотком, чтобы заставить палату замолчать.

– В дальнейшем расследовании нет необходимости, потому что вина уже установлена вне всякого разумного сомнения.

– Нет, вы не понимаете, – сказал Кельвин, нарушая протокол, выступая без разрешения. – Я не заинтересован в доказательстве вины обвиняемого. Я заинтересован в том, чтобы выяснить, почему он сделал то, что сделал. Люди не делают вещей без мотива, и мы не установили ни одного… по крайней мере, не убедительного. Мой инстинкт – верить, что Рейден замешан в чем-то большем, что может представлять реальную угрозу для Империи.

Судья кивнул, теперь понимая. Но выражение ее лица, и большинство лиц в комнате, было неодобрительным.

– Лейтенант-командир, поскольку вы только наполовину гражданин Империи и не имеете достаточного звания, этот суд не может рассмотреть вашу просьбу. Если такое предложение не поддержано офицером флагового ранга.

Кельвин сразу же посмотрел на вице-адмирала Харков, глаза Кельвина молили ее, чтобы она взялась за его дело. Но она отказалась говорить от его имени.

– Если больше нет возражений, суд закрывается и прекращает дело.

Глава 5

День катился вперед в замедленном темпе, даже несмотря на то, что это было началом долгожданного отпуска.

Станция имела большой штат сотрудников в дополнение к бригаде из пятисот человек, которая ее обслуживала. Объект обеспечивал большинство удобств, которые можно было ожидать. Все, начиная от разнообразных вариантов питания и заканчивая коммерческими центрами, шумящими от активности на всех уровнях общественного доступа. Но немногие из этих развлечений вызвали интерес у Кельвина. Он избегал игрового холла, хотя и мог играть сколько угодно, но ему просто не нравилось, и вместо этого он проводил время, исследуя вокзал, наслаждаясь временем, проведенным в одиночестве. Он останавливался здесь и там, чтобы посмотреть из окон на планету внизу. Он был по всей Империи и все еще был застигнут врасплох сырой красотой сапфирно-синей планеты почти достаточно близко, чтобы дотронуться до нее.

В конце концов, он вернулся в свою комнату, чтобы почитать. Но его книги не могли удержать его интерес, как и онлайн-сети, поэтому он сортировал бумаги, имеющие отношение к миссии Феникса, и писал заметки. Он начал список всех возможных мотивов, по которым Рейден мог пойти на это, какими бы маловероятными они ни были, надеясь, что Кельвин сможет все рассмотреть в перспективе.

Через несколько минут, однако, его идеи закончились и стали глупыми, как пример, что в пиццу Рейдену был добавлен амфетамин, в результате чего он так себя вел в течение нескольких дней. Кельвин отбросил ручку и скомкал бумагу в шарик. В чем был смысл? Дело было решено. Приговор будет приведен в исполнение. Асари Рейден умрет, и правда, что бы это ни было, умрет вместе с ним. Кельвин знал, что лучше не надеяться, что сможет выяснить, каковы были мотивы Рейдена. Не без дополнительной информации. Так что это была пустая трата времени. Нежелательное отвлечение, которое уже разрушало его отпуск.

В качестве последнего дела, он включил какую-то музыку – очень старое сольное фортепиано, записанное за сотни лет до этого – и лег в постель. Он не был достаточно уставшим, чтобы спать, но, следуя нежным качающимся нотам сонаты в минорной тональности, он мог расслабиться и выкинуть все из головы.

Пока коммутационная панель не начала щебетать. Сначала он сопротивлялся, закрывая уши подушкой, но в конце концов ответил на звонок.

– Кельвин слушает, кто это?

– Привет, Кэл.

Это была Сара, и она звучала более чем немного пьяной.

– Это я, знаешь ли. Я здесь с Шеном, и мы просто говорили: «Где, черт возьми, наш командир?»

Кельвин засмеялся:

– В моей комнате.

– В комнате? В 18:00 в первую ночь отпуска? Нееет… Ты можешь в это поверить, Шень? Он в своей комнате в первую ночь отпуска!

Ее голос был несколько заглушен звуками музыки и разговоров.

– Так не пойдет. Если только, – хихикнула она, – вы не одни, не так ли, капитан?

– Нет, я не один, – Кельвин осмотрел свою комнату, она была пуста, за исключением кучи его хлама и нескольких книг на полу. – Хорошо, я один.

– Тогда идите сюда и выпейте с нами пару стаканчиков. Неужели вы не знаете, что мы в отпуске?

Обычно он чувствовал себя не в своей тарелке в комнатах, переполненных людьми, танцующими, поющими, пьющими и слишком старающимися произвести впечатление на противоположный пол. Но у него не было ничего лучше, и Сара, и Шень, как и многие в его команде, стали ему друзьями. Люди, с которыми ему нравилось проводить время.

– Хорошо, конечно. Почему бы и нет. Где вы?

– Мист-36…

Шумная песня, звучащая на заднем плане, становилась громче, делая почти невозможным услышать Сару.

– Хорошо, увидимся.

Он выключил панель.

Мист-36… он видел это раньше в тот день. Более крупный из двух клубов на станции. Он был уверен, что знает, как найти его снова, нет необходимости искать его в компьютере. Он вырыл свежую одежду и быстро принял душ. Так как он будет тереться плечами с другими людьми своего возраста, он чувствовал себя обязанным произвести на них наилучшее впечатление. Тем не менее, он всегда говорил людям, что ему неинтересно встречаться с девушкой и быть где-то привязанным, но на самом деле его беспокоила только часть «быть где-то привязанным».

Одевшись, он брызнул водой на лицо и проверил себя в зеркале. И даже несколько секунд суетился со своими волосами. «Неплохо, Кельвин, неплохо. Ты неплохо выглядишь для исполняющего обязанности капитана». Он улыбнулся и намазался крохотным одеколоном, очень осторожно, чтобы не переусердствовать. Это был один из тех редких случаев, когда двадцать пять лет было преимуществом.

К сожалению, найти Мист-36 оказалось труднее, чем ожидалось, и он оказался на совершенно неправильной стороне станции. Он никогда не был хорош в ориентировании – ирония судьбы для того, кто начал свою карьеру пилота. Он предпочитал быть тем, кто решает, куда ехать, а не как туда добраться. И теперь, потерянный, он все равно не хотел просить о помощи. Не из-за гордости, а из-за естественного желания разгадать загадку самому. Он отступил и попытался снова. Когда это не сработало, он нашел киоск и посмотрел карту станции, запомнив путь к Мист-36.

Длинная очередь людей ждала снаружи под светящимся голубым знаком. Он занял свое место и бездумно перетасовался вперед, сумев заглянуть внутрь клуба через широкое окно вдоль стены. Он постучал костяшками и удивился, увидев, что она сделана из старинного стекла. Он был рад, что звездолеты не использовали такой хрупкий материал для своих окон.

С руками в карманах пиджака, он позволил своему разуму ускользнуть от скуки ожидания. Он задумался, и, не успев оглянуться, настал его черед.

С ним заговорил один из двух вышибал в черных костюмах.

– Да, ты выглядишь подходяще. Здесь большой палец к пластине. Такова политика.

Кельвин боролся, чтобы сдержать свою улыбку. Быть осужденным парой мясников, чтобы посмотреть, достаточно ли он «симпатичен», чтобы попасть внутрь, выглядело абсурдно. Платящий покупатель с глубокими карманами, действительно ли его отвергли бы? Очевидно, так как около половины людей были отвергнуты.

– Эй, ты слушаешь, чувак?

– Да, извини, что? – он улыбнулся, стараясь не выглядеть грубо, несмотря на то, что пропустил то, что они сказали.

– Ты должен приложить палец к пластине. Такова политика. Никаких инопланетян, никаких преступников и никаких неграждан.

Кельвин прижал большой палец к пластине перед тем, как пройти последний квалификационный отбор. Он не был негражданином, но был полугражданином. Очевидно, этого было достаточно, чтобы засвидетельствовать его.

– Ты лишь полугражданин?

– Да, – сказал Кельвин. Полное гражданство было трудно получить, настолько, что даже полугражданство часто считалось привилегированным.

– Прости, приятель. Только полноправные граждане. Не расстраивайся. Мы отвергаем сотни в день»

– Ну ладно, неважно.

Кельвин ушел. Будучи таким же устоявшимся, как и в армии, он забыл, как тяжело жить в Империи, не будучи полным гражданином. Даже в армии он знал, что его статус удерживает его на уровне лейтенанта-командующего. Звание, которое было еще довольно уважаемым для двадцати пяти лет, но как насчет того, когда ему исполнилось тридцать пять? Будет ли он все еще лейтенант-командиром? Намерены ли они удержать его навсегда? Его послужной список требовал лучшего, но он старался не думать о таких вещах. Когда-нибудь он станет полноправным гражданином, когда унаследует гражданство своей матери на момент ее смерти. Но, как и любой хороший сын, он надеялся, что этот день никогда не наступит.

– Подождите, Кельвин, – сказал один вышибала, поворачиваясь к другому. – Эрик, здесь написано, что он командир-лейтенант. Ты знаешь правила. Офицеры попадают внутрь, несмотря ни на что.

– А как же другие правила? Как бы никаких неграждан?

– Идиот. Это правило номер один. Иначе босс потеряет контракт. Это не Мэйн-стрит. Если мы начнем отворачиваться от офицеров, нам конец. Арендная плата за это место будет…

– Ладно, ребята, – сказал Кельвин. – Решайте. Входить или выходить? Я устал стоять здесь.

– Внутрь, – сказал вышибала слева, указывая большим пальцем через плечо. Другой в конце концов кивнул и ушел с пути Кельвина. – Плата будет пять Q.

Кельвин кивнул и передал им деньги.

Внутри клуба было странное сочетание яркого и темного. Большая часть света была выключена, но несколько ламп мигали мягким разнообразием цветов везде. Все было немного затуманено затяжным облаком дыма, и люди были повсюду, несмотря на усилия вышибал. Они стояли, либо в кругах, общались с другими, либо танцевали под энергичные ритмы некоторых живых музыкантов, которых Кельвин не узнал – возможно, это была местная сенсация. Его не очень волновал стиль, он был неравнодушен к другому жанру. Ананд иногда шутил, что Кельвин родился не в том десятилетии.

Он проскользнул сквозь толпу людей и остановился недалеко от центра комнаты, позволяя глазам искать знакомые лица своей команды. Но почти ни одно лицо не было различимо в тумане, и Кельвин пожалел о том, что Сара не дала лучших указаний.

Кто-то врезался в него, чуть не вывел из равновесия. Но он держал ногу, немного покачиваясь, и сумел поймать незнакомку за предплечье, чтобы она не упала. Отпустив ее, он увидел довольно молодое лицо. Даже в темноте она выглядела смущенной, искренне извиняясь.

– Все в порядке, – сказал Кельвин, – Не волнуйся об этом. Ты в порядке?

– Еще раз, мне очень жаль.

Он засмеялся, останавливая ее, когда она отвернулась:

– Как тебя зовут?

– Сильвия.

– Ну, Сильвия, может, ты мне поможешь. Я ищу, где подают напитки.

– О, вон там есть бар, – она указала на дверь на левой стене.

Она убрала несколько светло-каштановых волос с глаз и улыбнулась ему теплой улыбкой. В темноте ее было трудно разглядеть, ее лицо освещалось только мигающим стробоскопическим светом, но она была очень милой.

– Слушай, – Кельвин колебался. Каким-то образом девушки заставляли его волноваться. – Я встречаюсь с друзьями. Хочешь присоединиться ко мне?

– В любом случае, спасибо, но нет. Мне правда нужно идти. Может, в другой раз.

Он кивнул, думая, что это, наверное, к лучшему, что она от него отмахнулась. Если бы все пошло по-другому, и они бы действительно сошлись, что тогда? Одна ночь, а потом больше никогда не видеться? Или, еще менее практичные отношения? Его карьера не подходила для таких вещей, со всей этой секретностью и путешествиями. И, в его глазах, он не был достаточно хорошим человеком, чтобы с кем-то сойтись в любом случае. Пока нет.

Так что он забыл о девушке и протолкнулся через дверь, на которую она указала. Он нашел несколько кабинок и бар, отделенный от шумной главной комнаты. Освещение было немного ярче. В тот момент, когда он вошел, он услышал «Привет, Кельвин!» слева от него.

– Привет, Сара и Шень. Он кивнул и занял пустое место за их столом.

Сопровождающий проследил за ним:

– Что вам принести, сэр?

Кельвин колебался – он не пил алкоголь.

– Я выпью стакан воды, – он улыбнулся, как будто это была самая смешная вещь, которую он когда-либо говорил.

– Хорошо… – сказал сопровождающий, выглядевший и непотревоженным, и разочарованным, когда уходил.

– Вода бесплатная, но я надеюсь, что ты все равно дашь ему чаевые, – сказал Шень из-за большой кружки.

– Я уверен, что он выживет и так, – Кельвин пытался устроиться поудобнее, передвигаясь на жесткой мебели. – Так о чем вы двое болтали, пока я заставлял вас ждать?

– В основном о том, насколько ты медлительный, – сказал Шень.

Сара хихикала:

– И о том, что ты никогда не спрашиваешь дорогу.

– Мы заключили небольшое пари, чтобы посмотреть, как быстро ты доберешься сюда. И ты подвел меня, Кэл, – Шень сложил руки.

С широкой улыбкой Сара сказала:

– Если хотите выпить, капитан, это за мой счет. Я каким-то образом наткнулась на семьдесят Q.

Она закрутила на столе карточку с деньгами Шена под своими длинными стройными пальцами.

– Семьдесят Q, правда? – Кельвин спросил Шена. – Это почти дневная зарплата. Ты уверен, что не слишком много выпил?

Шень пожал плечами:

– Наверное. Но что я могу сказать? – он одним пальцем провел по пенистому кольцу своей кружки. – Я в отпуске. Что взять с маленькой ставки?

Кельвин покачал головой:

– Я не думаю, что ставки – это твоя фишка, Шень. Похоже, ты почти так же плох в этом, как Майлз.

– Вообще-то, – сказала Сара, – мы позвонили ему раньше, чтобы он приехал, но, похоже, он «в ударе». Думаю, он пока неплохо заработал и не хочет потерять «волшебство» или как там он это называет.

Кельвин поднял бровь.

– Ты шутишь. Он действительно выигрывает?

Шень засмеялся:

– Впервые.

– Это напомнило мне, – сказал Кельвин, – И не спрашивай, какое отношение одно имеет к другому, – он указал пальцем – но мы получаем нового старпома.

– А как же Ананд?

– Переведен. Получил свою команду.

– Эта крыса. Какой предатель, – с улыбкой сказала Сара, – и казалось, что я всегда им восхищалась.

Кельвин знал, что Сара восхищалась Анандом. Они беззастенчиво флиртовали, и, тем не менее, им так и не удалось переспать.

– Да… трудно поверить, что он собирается уйти, – сказал Шень, – я буду скучать по нему.

Шень казался почти довольным.

– Я тоже, – сказал Кельвин.

– Так кто же новый офицер? – спросил Шень.

– Честно говоря, я не знаю.

Официант принес Кельвину его ледяную воду и снова спросил, может ли он что-нибудь еще сделать для него. Кельвин намеревался отказаться, но, вспомнив, что Шень сказал о чаевых, Кельвин решил заказать небольшой обед. Он просматривал меню, когда Шень стукнул ему в плечо.

– Эй, посмотрите на это.

– Что? – Кельвин посмотрел на экран стола. Шень активировал новостную станцию, и из причала было видно большое судно, с фланга которого выходили два других военных корабля.

– Дредноут с двумя корветами. Харбингер.

– Ну и что?

– Это наш друг. Слушай, – он вручил Кельвину маленький наушник.

Он услышал женщину. Она выходила в эфир в каком-то отделении новостей за пределами станции.

– Неизвестно, где его держат на борту того самого большого корабля, который вы видите. Но бывший капитан военно-морского флота Асари Рейден направляется в Столицу на ISS Харбингер, которая временно используется в качестве карательного судна. Похоже, что Императорский флот предоставил дополнительный эскорт, как вы можете видеть по присутствию двух корветов. Пока ничего не известно о том, кто распорядился о дополнительной предосторожности и как далеко пойдут эскорты. Но они собираются выйти за оборонный периметр.

Видя, как три клиента переносят свое внимание с еды и напитков в баре на новости, ожидающий официант извинился и пошел к какому-то другому столу.

Кельвин проигнорировал его и издал вздох:

– Я надеялся отвлечься от всего этого.

Ему нужно было смириться с тем, что поведение Рейдена – загадка, которая останется неразгаданной. Кельвин снял наушник и вернул его Шену, когда на экране появились вспышки, освещавшие корпуса двух корветов.

– Подожди секунду, – он выхватил обратно наушник.

Как только он это сделал, станция Праксис Один вошла в полную боевую готовность с включенным аварийным освещением. Шумный клаксон наполнил воздух, и прозвучал звук Генерального трибунала. Большая часть всех в баре вскочила и начала кричать. Кельвину пришлось заткнуть второе ухо, чтобы услышать трансляцию.

– Что происходит? – спросил Шень.

Кельвин толкнул их и вслушался. К сожалению, шумная паника сделала невозможным поймать больше, чем обрывки слов.

– Оба корвета испытали локальные взрывы и плывут по течению. О травмах пока ничего не известно.

Два военных корабля сопровождения дрейфовали от большого Харбингера, который выглядел нетронутым. Кельвин знал по повреждениям, что главные двигатели и двигатели корветов были повреждены. Оба корабля открыли огонь по Харбингеру основными лазерными массивами, но это было бессмысленно. Они не могли надеяться пробить щиты дредноута, и он быстро выходил за пределы досягаемости. Мгновение спустя Харбингер исчез.