Из ниоткуда «с Любовью»

– Эй, чудо ущербное, – борзо подозвал Крот новенького бармена-стажера и постучал по стойке пустым стаканом. Обведя свою компанию пальцем, бросил несколько купюр. – Повтори и побыстрее.

– Здесь не хватает, – неуверенно произнёс парень, пересчитав деньги.

– Значит налей за счёт заведения, лошара, – загоготав, Крот повернулся к своим дружкам и продолжил. – Ну этот типок два заезда катнул и оба раза бабки спустил, а потом ко мне подходит и давай ныть, что хочет ещё раз попробовать. Я ему говорю, мол бабки на бочку и гоняй сколько влезет. Так он ключи от своей тачки показывает и спрашивает: «А если так? Подойдёт?»

– Лошара, – заржал один из качков и его гогот подхватили остальные. – И чё?

– И все. Я больной что-ли такой халявой разбрасываться? Дёрнул его со старта, как стоячего. Делов-то. А лялечка у него, конечно, зачётная. Одна проблема была – прокладка между рулём и сиденьем. Так я это быстро исправил, – подбросив на ладони ключ, Крот расплылся в хищной улыбке.

– А Валькирия че?

– А что мне Валькирия? Ей не обязательно знать все. Тем более сейчас Игнат на нее бочку катит. Того и смотри выпнет ее за долги, а там уже я рулить начну.

– Извините, но с вас ещё полторы тысячи, – на грани слышимости прошептал бармен, отступив на всякий случай подальше от стойки.

– Ты глухой что-ли, – включил быка Крот. – Тебе же сказали, чтобы налил за счёт заведения.

Парнишка судорожно сглотнул, ища глазами поддержки, но Ден стоял далеко и вряд ли слышал этот разговор – все его внимание сейчас было сосредоточено на двух блондинках, которым он готовил очередной феерический по сложности коктейль. А я тут вроде как был не при делах. Простой посетитель. Только эль решил, что это не так. Одними губами прошептав стажеру: «Налей», я максимально незаметно сместился к Денису и в двух словах обрисовал происходящее в другом конце бара. Подло, но дело реально не мое, а Ден тут вроде как старший.

– Девочки, это за мой счёт, – улыбнулся он блондинкам, опуская в коктейли трубочки, а затем пошел к стажеру. – Мирон, как у тебя? Справляешься?

– Платить отказываются.

– Господа, будьте добры оплатить счёт, – с улыбкой на лице произнёс Денис.

– А ты меня заставь, – хмыкнул Крот под одобрительный гогот своей компании и хрустнул костяшками, демонстрируя кулаки.

– Ну зачем же сразу скатываться до угроз? Как на счёт пари? Выиграете – я оплачу ваш счёт. Выиграю я – оплачиваете вы.

– И че надо делать?

– Выпить «Бронепоезд». Хотя… – протянул Ден, окидывая взглядом Крота. – Что-то мне подсказывает, что я погорячился. С такой комплекцией, как у вас, у меня шансов вообще ноль.

– Слышь, ты, – оперевшись о стойку, ухмыльнулся Крот. – Сам предложил и сам же слился?

– Нет, ну если вы настаиваете.

– Давай свой «Бронепоезд», сыкло.

Развернувшись, Ден пробил несколько ударов в висящую рынду и громко прокричал:

– Бронепоезд Потемкин отправляется! Желающих купить билеты прошу поторопиться!

Нет, я, конечно, догадывался, что Дениса фиг проведешь в плане барных приколов и споров. Проще сразу отказываться, чтобы не опростоволоситься. Но мне и в голову бы не пришло каким ажиотажем аукнется звук рынды. Вокруг Крота и его компании сразу же столпилась куча людей и все наперебой протягивали деньги, называя номера.

– Двадцатый!

– Ден, на двадцать второй возьми!

– Семнадцатый!

– Да не напирайте вы! Денис, двадцать первый!

Желающих сделать ставку было так много, что при желании собранных денег хватило бы с лихвой закрыть счёт и побухать ещё раз, но меня больше напрягало количество выставленных на стойку стопок. Денис быстро наполнил двадцать четыре шота из разных бутылок, в одной ему известной очередности, а последним стал бокал с пивом, под который он положил счёт Крота и прокричал:

– Билеты проданы!

– Это чё? – уставился на стопки Крот.

– Вагончики, – улыбнулся Денис и показал на бокал. – А это локомотив. У вас есть пять минут, чтобы выпить все вагончики, начиная с конца. Оставлять недопитыми и пропускать вагоны нельзя. Последним нужно выпить локомотив, и все. Счёт закрыт. Если решили отказаться, то просто оплатите счет и стоимость «Бронепоезда».

«Зашибись,» – медленно пролетело у меня в голове, а вот Крот выразился вслух. И не так культурно. Скинув на барный стул свою куртку, он зло процедил сквозь зубы:

– Засекай и готовься к поездке в реанимацию, кидала.

– Три, два, один, поехали!

После очередного удара в рынду Крот начал лихо опрокидывать содержимое шотов в рот, словно в них была подкрашенная вода, а не алкоголь. Но чем быстрее он продвигался к середине состава, тем шире становилась улыбка Дениса, держащего в руке, поднятой над головой, секундомер. На десятой стопке, Крот шумно выдохнул и под ободряющий рев хлопнул ещё три шота, но уже без особого энтузиазма. И дальше его скорость стала резко снижаться. Как бы не подбадривали Крота его кореша, двадцать второй вагончик стал последним, который он смог осилить, а следующий поставил громкую точку. Сперва Крот грохнул пустой стопкой о стойку, и следом рухнул сам.

– Двадцать три! Новый рекорд бара! – ударив в рынду пять раз, выкрикнул Денис, перекладывая деньги из-под нетронутых стопок в бокал с чаевыми. Остальные он протянул сделавшему ставку на двадцать третий вагон и посмотрел на офигевших корешей Крота. – Оплатите счёт, пожалуйста.

Рассчитавшись из кошелька мычащего друга, они подхватили его под руки и потащили к выходу, а Ден хитро подмигнул Мирону:

– Учись, студент.

– Денис, – позвал я довольного бармена и, когда он подошёл, спросил. – Хоть кто-то этот «Бронепоезд» осилил?

– М-м-м, дай подумать… На моей памяти был только один чел, с которым мы в прошлом баре частенько закусывались по приколу. Но он со мной после «Потемкина» почему-то больше не спорил.

– Знаешь, я, кажется, догадываюсь почему, – хмыкнул я. – Ты бы ещё что-нибудь похлеще придумал, приколист.

Рассмеявшись, Ден быстро убрал вагончики, сделал глоток из бокала и пошел обратно к блондинкам, постреливающим глазками в его сторону.

6. Валерия

– Заедь. Срочно.

И все. Сон моментально сдуло от ледяного холода двух слов, а меня с кровати. Хуже нет таких звонков. Я лишь мельком бросаю взгляд на часы и внутренний голос моментально выдает свою оценку по шкале дерьмометра. Сто двадцать из ста возможных. В пять утра Игнат ещё не звонил, и ничего хорошего – позвони он даже в шесть или семь, – явно не предвидится. Пока надеваюсь и заталкиваю себя в «черепаху», уже в который раз обещаю себе выкроить время и денег на новую, но, как и всегда, сама знаю, что это обещание так и останется невыполненным. Время-то найдется, а вот с деньгами… Гадать и строить предположения, что именно стало причиной звонка, глупо. Приеду и узнаю. Ясно, что жопа, а под каким именно соусом ее подаст Игнат мне и так не дадут выбирать. Прихватив из тумбочки скатанные в колбаску деньги и баночку с таблетками, я быстро сбегаю вниз по лестнице и аккуратно снимаю с мотоцикла чехол. Запустить двигатель, натянуть шлем и медленно выкатиться из двора, чтобы потом выкрутить рукоятку газа до упора и рассмеяться, услышав перепуганный ор сирен сигнализаций припаркованных автомобилей.

Концентрированная эйфория. Пустые улицы, мелькающие по бокам столбы и витрины, а перед глазами: дорога и стрелка спидометра, перемахнувшая отметку в двести. Самый страшный наркотик, от которого, попробовав раз, уже невозможно отказаться. Можно лишь увеличивать дозу, балансируя на тонкой грани, и попытаться соскочить вовремя. Игнат смог, а отец нет. Оттормозившись с визгом покрышек, я чудом успеваю объехать появившуюся выбоину в асфальте и судорожно сглатываю вязкую слюну, обещая больше так не гонять… в городе. Поправка, всегда звучащая в моей голове с небольшой задержкой. Я не умею не гонять, я не могу не гонять, но оставшийся путь до автодрома все же проезжаю чуть ли не по правилам. Лишь на последних километрах разрешаю себе выкрутить рукоятку до упора. Здесь я знаю каждый миллиметр асфальта и могу проехать до ворот даже с закрытыми глазами. А мелькнувшая справа табличка с перечеркнутый названием значит только одно – я уже не в городе и все обещания могут идти в…

– В курсе чья тачка? – Игнат разворачивает ко мне экраном свой телефон, на котором выведена фотография красного ГТР-а.

– Сына Аслана, – киваю я. – Вчера приезжал.

– И где она сейчас?

– В смысле, где? Я не подписывалась играть в няньку… Э-э-э… – мой взгляд натыкается на не к добру выгибающуюся бровь, а в ноздри проникает уже ощутимый запах надвигающейся бури. – Игнат, я хотела сказать, что не знаю. Вчера видела. Рустам два заезда проср… проиграл, а потом не знаю, – осторожно поставив на стол цилиндрик, перетянутый резинкой, медленно отодвигаю его от себя. – Вот. Вчерашнее.

– Два?

– Два. Ты же знаешь, что я все записываю.

К деньгам так же медленно сдвигается мой блокнот, в котором записаны все заезды: кто, с кем, какие тачки, суммы ставок и призовых. Мне так удобнее, и перед Игнатом какой-никакой, но все же отчёт. Я не мутила за его спиной никаких левых схем, хотя могла бы при желании. Доверие и репутацию не купишь ни за какие деньги. Вот я и завела блокнот, и даже больше – притащила в уличные гонки систему очков, по которым раз в неделю составляла рейтинг самых-самых. Все прозрачно и честно. Поэтому-то так уверенно могу говорить, что Рустам гонял два раза, как всегда. Его новенький ГТР, уляпанный наклейками под стрит-рейсинг, было сложно не заметить. Как и то, что ездить он все так же не умеет и вряд ли когда-нибудь научится.

– Значит два? – снова спрашивает Игнат, хотя сам прекрасно видит ответ в моих записях.

– Два, – опять киваю я. Вот только уверенность спотыкается и кубарем летит в пропасть, когда в кабинете начинает звучать голос с кавказским акцентом:

– Салам, Игнат. Некрасиво делаешь, дорогой. Зачем подарки забираешь? Если Рустам тебе должен, то мог, как мужчина, позвонить мне, а не отбирать у мальчика машину. Решили бы все. Уважаемые люди всегда могут договориться. Перезвони…

Остановив присланное голосовое сообщение, Игнат поднял на меня тяжёлый взгляд, от которого язык прилип к небу, а горло пересохло.

– Ключи от Субару.

– Игнат…

– Я не собираюсь решать твои косяки. Тачка пропала у тебя, а не здесь. Значит, отвечаешь ты.

– Игнат… я же…

– Даю тебе двенадцать часов. Либо у Рустама появляется его ГТР, либо он заберёт твою Субару. И не забывай, что часики тикают, Лера. В твоих интересах, чтобы мы с Асланом и дальше оставались друзьями.

Опустив на стол ключи, я никак не могла разжать пальцы и выпустить их. Единственную вещь, оставшуюся мне после смерти отца, Игнат забирал с каменным, непрошибаемо безразличным выражением на лице. Один ушлепок просрал свою машину, а отвечать за это приходится мне. Моей машиной. Папиным подарком.

– Это бизнес, Лера, – жёстко произнес Игнат. Посмотрел на брызнувшие из глаз слезы и, грубо разжав мои пальцы, смахнул ключи, деньги и блокнот в верхний ящик стола. – Заберёшь, если Аслан позвонит.

На негнущихся ногах я спустилась по лестнице на первый этаж и только там разревелась, привалившись спиной к автомату с газировкой. Слезы потекли по щекам и срывались с подбородка крупными каплями. Со злости грохнув шлемом о прозрачную дверь, за которой ровными рядами были выставлены баночки с разными напитками, я услышала, как одна упала в лоток и печально рассмеялась – даже бездушная железка оказалась гораздо человечнее Игната. Присев на корточки, вынула «подаренную» баночку диетической «Колы» и, наплевав на все запреты и диеты, потянула за язычок. Шипящий звук и вырывающиеся на волю пузырьки легонько пощекотали нос, когда я, смахнув слезы, поднесла банку к губам. Осторожно сделала крохотный глоток, словно сомелье, дегустирующий дорогущее вино, и покатала на языке пузырящуюся жидкость, вспоминая это почти забытое ощущение.

– Не могу понять, ты сейчас счастлива или грустишь? – негромко раздалось от дверей, и я медленно подняла глаза на вошедшего.

Мне бы стоило догадаться, что в такое время только один человек может приехать на автодром. И что только новый помощник Игната отсвечивает тщательно выбритой черемушкой. Но вместо гневной тирады в адрес этого самого Романа, с подачи которого мою Врыксочку выставили из бокса, я всхлипнула и, разведя руки в стороны, спросила:

– Доволен?

– Чего-то не очень, а есть с чего? – спросил он, подходя ближе. Заглянул мне в глаза и вытащил из кармана платок. – Я могу чем-то помочь?

– Конечно, – усмехнулась я. – Ты же у нас всем помогаешь. Вон, даже платочек таскаешь.

– А если нормально? Вдруг могу?

– Ага. Хоттабыча включишь и ГТР найдешь? – фыркнула и, похлопав по плечу, помотала головой. – Иди работай работу, помощник. Игнат любит таких исполнительных.

– Какой именно ГТР?

И та серьезность, с которой прозвучал этот вопрос, заставила меня рассмеяться. Посмотрев пристальнее на этого клоуна, я не нашла ни намека хоть на какой-то стёб или прикол и скрестила руки на груди:

– Допустим, красный, – выждав полминуты и вопросительный взгляд, добавила, – R35, прошлого модельного года.

– Потерялся или украли?

– А для тебя есть разница? – рассмеялась я ему в лицо. – Ты же вроде сказал, что можешь помочь.

– Если украли, то это в ментовку, а если потерялся, то может и смогу.

– Да? – меня уже откровенно разрывало- такая тупая уверенность даже Кроту не снилась, а здесь… Смахнув с лица выступившие уже от смеха слезы, я пристально посмотрела в глаза стоящего напротив доморощенного комика и кивнула. – Ну, допустим, потерялся. Вчера приехал на гонки, а потом пропал. Так стало ведь гораздо проще?

И вот тут мое веселье как-то резко сошло на нет. Слишком странной мне показалась улыбка и не менее странным прозвучавший вопрос:

– Ты на колесах или пешком?

– Слушай сюда, манекен для краш-теста, – медленно закипая, произнесла я, тыча пальцем ему в грудь. – Шутки у тебя крайне тупые и юмор странный. Раньше я бы сказала, что в твоей лысой черепушке есть единственная извилина, из-за которой ты вот так искрометно Петросяна включаешь, но сейчас…

– Короче, я за ключами, а ты подожди тут, – оборвал он мою, только начавшую выходить на более интересный и едкий уровень, речь и пошел в сторону раздевалки, бросив через плечо, – Так-то я Рома, если тебе это интересно.

– Ни капли, Рома! – крикнула вдогонку, но в ответ донёсся сдавленный смешок.

Уровень бредовости происходящего никак не укладывался у меня в голове. Вместо того, чтобы искать этот проклятый ГТР и спасать свою Врыксочку, я ехала в каблучке «Caddy» на пассажирском сиденье и пыталась понять на кой черт этому Роме сдался адрес Крота и с какого перепуга мне туда нужно ехать. Единственное здравое объяснение – стресс. Нет, ну а как можно не стрессовать, когда тебя в пять утра подрывают с кровати и забирают машину? У меня такое не каждый день происходит. Извините, не привыкла. Провалившись в эти мысли, я сперва вопросительно посмотрела на остановившего машину парня и только после вопроса: «Этот?» перевела взгляд на ядерно-красную морду ГТР-а и, не веря, несколько раз моргнула, потеряв дар речи.

– Этот…

– Ключи у Крота. Если я больше не нужен, то мне пора, – улыбнулся Роман и в моей манере произнёс, – На краш-тест опаздываю. Там без меня никак.

7

Я молча проглотила шпильку, решив оставить ее без едкого ответа, который уже собирался сорваться с моих губ. Как никак этот Хоттабыч реально помог и ничего не попросил в ответ. Хотя мог. Выпрыгнув на растрескавшийся от старости асфальт, обернулась и перед тем как захлопнуть дверь произнесла:

– Ты попроси, чтобы тебе пару анекдотов что-ли закачали, башка пластиковая.

– Попробую договориться, – улыбнулся он и, включив заднюю передачу, медленно стал сдавать в сторону арки.

А я быстрым шагом направилась к подъезду и, перепрыгивая через две ступеньки, почти взлетела на пятый этаж.

Крот открыл двери через двадцать минут, когда я уже просто кипела от ярости и пинала двери, раз за разом нажимая на кнопку звонка. Тот факт, что рядом с ГТР-ом стоял Цивик Крота, однозначно подтверждал, что сам он по любой дома, а то время, которое мне пришлось долбиться в двери только сильнее убеждало – эта сутулая собака сейчас судорожно придумывает объяснения появления новой тачки.

– Твою мать, Валькирия, какого хрена ты приперлась? – вместо приветствия прохрипел Крот, морщась и прижимая к голове ладонь. – И так башка раскалывается…

– Ключи от ГТР-а и быстро! – рявкнула, проталкивая его в коридор. В нос шибануло тошнотворным амбре перегара, но играть в заботливую мамочку с Кротом я никогда не собиралась, а сейчас и подавно. Сам бухал, самому и выхаживаться. – Ключи!

– Да дам я тебе покататься. Дам! Только давай попозже… Вечером на сходку приеду и там поотжигаешь… Что ж так хреново-то…

– Крот! Ключи, если не хочешь, чтобы я окончательно разозлилась! – и в доказательство серьезности своих слов постучала костяшками пальцев по его лбу, что тут же отозвалось болезненными стонами и потоком матов. Дождавшись небольшого перерыва, спросила, поднимая к его лобику сжатый кулак. – Повторить?

– Что ж ты за сука-то… – протяжно завыл Крот и, покачиваясь, побрел в комнату. – Все тебе прямо сейчас подавай…

Грузно опустившись на диван, он подтянул к себе куртку, валяющуюся на полу, и начал выворачивать карманы, попутно проклиная меня, какой-то бронепоезд, Потемкина и вагоны, не особо стесняясь в выражениях. Найдя и бросив в мою сторону ключи, Крот тут же потянулся к полторашке минералки и жадно припал к ней, осушив до половины в несколько глотков.

– Только не поцарапай мою лялечку, – выдохнул он, откидываясь на спинку дивана. – Прибью.

– Игнату расскажешь и про твою, и про лялечку, – с садизмом прошипела я, смотря на просыпающийся на мутном лице страх.

Развернувшись, не удержалась и хлопнула дверями с такой силой, что в спину прилетела очередная гневная тирада, в которой из культурных слов было лишь одно местоимение.

– За лялечку он переживает, – нервно рассмеялась я, выскакивая из подъезда.

Нажала кнопку на брелоке, и ГТР дважды вспыхнул поворотниками, приветливо щёлкнув открывшимися замками. Подбросив на ладони ключ, я хищно посмотрела на Цивик, и на моих губах заиграла недобрая улыбка.

– Лялечка…

Прижав кончик ключа к черному крылу я медленно пошла вдоль автомобиля, морщась от противного скрежещущего звука и ликуя одновременно. Развернулась и повторила маленькую месть. Две глубоких царапины, идущие от фары до задних фонарей, не то чтобы с лихвой компенсировали потраченные нервые клетки, но моя внутренняя стерва поцокала языком и широко улыбнулась. Не особо представляю, чем закончится разговор Крота с Игнатом, только пара царапин на машине гарантированно покажутся ему меньшей из бед.

Перед тем как провести на террасу, где завтракал Аслан, меня дважды обыскали: сперва поверхностно, сразу же после того, как я заехала за ворота особняка, и потом уже в доме по полной. Деловито и быстро охлопав меня по рукам и ногам, охранник кивнул на молнию на куртке, и я ее расстегнула, широко разводя в стороны полы.

– Зачем бронежилет надела? – спросил он, ухмыляясь. – Боишься, да?

– Это черепаха. Защита, если с мотоцикла упаду.

– Приехала на машине, а говоришь про мотоцикл. Совсем больная? Повернись.

Что-то пытаться объяснять ему я не стала. Молча повернулась спиной к охраннику, и заскрипела зубами, когда он начал гундосить со вторым, держащим руку на кобуре. Мне не нужно было знать языка этих горцев, чтобы по тону и сальным смешкам понять о чем идет речь.

– За мной иди, – щелкнул он пальцами, вдоволь насмотревшись на мою задницу, обтянутую кожаными штанами.

Проведя сквозь дом, коротко постучал в дверь и распахнул ее, пропуская меня вперед.

– Здравствуй, Валерия, – произнёс Аслан, откладывая в сторону газету. Жестом отпустил охранника и показал мне на стул, стоящий напротив него. – Присаживайся, кушай.

– Спасибо, Аслан, – вежливо ответила я, сразу же выкладывая на стол ключи. – Вот. Извини, что так произошло с Рустамом. Я не знала. Больше такого не повторится.

– Хорошо, – кивнул, закрывая вопрос, и спросил, обведя рукой стол, на котором не было свободного места, – Почему не кушаешь?

– Мне ничего из этого нельзя, Аслан.

– Брезгуешь моим гостеприимством? – вспыхнули недобрыми огоньками проницательные глаза мужчины.

– Болею. Диета такая.

Аслан лишь внимательнее стал всматриваться в мое лицо, будто искал подтверждение того, что я действительно больна, а не пытаюсь оскорбить его отказом. Вот только внешних признаков при всем желании он бы не нашел. Я сама узнала о том, что у меня проблемы с почками случайно. Жила, никого не трогала и тут: «Здрасьте, мы вас не ждали, а вы припёрлись».

– Плохо, когда такая красивая девушка болеет, – произнес он.

– Болеть, вообще, хорошего мало.

– Что доктора говорят?

– Ничего. Сами разобраться не могут.

Я с тоской посмотрела на лодочки хачапури по-аджарски, в которых было собрано все, что так хочется, но никак нельзя. От одного только их запаха рот наполнился слюной, и это не осталось незамеченным. Вряд ли Аслан собирался все съесть сам, да и второй комплект приборов явно намекал на то, что хозяин дома планировал позавтракать плотно и неспешно в компании. Вот только мне можно было уплетать всю эту вкуснятину исключительно глазами и вдыхать умопомрачительные ароматы. Отодвинув от себя тарелку, Аслан неторопливо налил в кружку чай и с вопросом посмотрел на меня:

– Тоже нельзя?

– Можно. Только если разбавить.

– У меня есть один друг, – наклонив носик чайника над моей кружкой, произнёс мужчина, – очень хороший доктор, – увидев, что мне достаточно, Аслан покачал головой и оставшуюся – большую, – часть кружки заполнил водой из графина. – Съезди к нему. Пусть посмотрит.

– Спасибо за предложение, Аслан, но я сама разберусь.

Не знаю, что именно развеселило мужчину – цвет моего «чая» или то, с каким наслаждением я втянула его аромат, – но он широко улыбнулся и эта улыбка никак не вязалась с тем, что произнёс кавказец:

– Женщина не должна решать мужские проблемы, Валерия. Мужчина, настоящий мужчина, не будет перекладывать свои заботы на хрупкие плечи. Я ждал Игната, но он решил, что может прислать тебя. Спрятался за юбку.

– Это я не досмотрела, что Крот кинул вашего сына, – попыталась оправдать я Игната, но этим только больше развеселила Аслана.

– Ты умная девочка и должна понимать, что к тебе у меня претензий нет. Ты не виновата, что Рустам сглупил. Я видел, как он гоняет. Слишком горячий, но ещё глупый. А этот Крот – просто шакал. Я говорил об этом Игнату, только он считает себя умнее всех. Думает, что, передав тебе гонки, ему не придется за них отвечать, – покачав головой, мужчина придвинул к себе ключи и спросил. – Думаешь, мне так нужна эта машина? Нет, не нужна. А тебе нужно съездить. Прямо сегодня. Я скажу, чтобы тебя отвезли.

Подавившись чаем, я уставилась на Аслана, но он абсолютно спокойно поднял кружку и принюхался к чаю:

– Ещё мой дед говорил, что женщина – это цветок, а мужчина – садовник. От того, как садовник будет ухаживать за цветком, будет зависеть каким он вырастет. Ты красивая девушка. Глупо увидеть такой цветок и позволить ему завянуть раньше времени. Тем более, когда мне это ничего не стоит.

В последний момент Аслан передумал или, что скорее всего, решил, что я сбегу по дороге. Оставил меня на попечение охранникам, которые тут же снова начали свои бу-бу-бу, скользя плотоядными взглядами по моей фигуре. И тем смешнее было увидеть, как резко поменялось выражение на лицах, когда за их спинами бесшумной тенью возник страшный и ужасный Босс.

– Эта девочка – моя гостья, – процедил он и затем добавил что-то на языке гор, явно не предназначавшееся для моих ушей на языке.

От одного только тона Аслана у меня кровь застыла в жилах, а два его подчинённых чуть-ли не на колени упали, принося мне свои самые искренние извинения. Ага. Верилось в эту искренность не очень, но когда машине Аслана подъехала к посту у ворот, он остановил водителя прикосновением руки и опустил стекло:

– Серго, объясни всем, чтобы к девочке в этом доме относились, как к моей дочери. Если она приедет в слезах, я лично спрошу за каждую упавшую слезинку.

– Все сделаю, Босс.

И моя челюсть едва не упала на колени. Из того, что я знала про Аслана, можно было с уверенностью сказать – свое слово он держал и не бросался ими на ветер. Если сказал, что спросит, то спросит так, что отвечающему мало не покажется. А мне с какого-то перепуга свалилось его покровительство. Никаких заслуг у меня перед ним не было, даже наоборот. На косяк с тачкой Рустама закрыл глаза и считай, что повезло. «Гостья», хоть и удивила, но прозвучала как команда «Фу!» облизывающимся собакам. А тут, хлобысь, и уже «моя дочь». Это ж где я так ему угодила? Вот только объяснять свою внезапно проснувшуюся щедрость Аслан не собирался, оставляя мне самой строить догадки.