Призрак в паутине. Том II

– Я тебе верю, Даша. Я и себе готова поверить. Очень все это интересно и загадочно.

– Ой, Юлия Михайловна, заговорила я вас, уже рабочий день кончается, а мы ничего не сделали. Давайте я задержусь и сделаю, что скажете.

– Даша, не переживай, сегодняшнюю работу ты даже перевыполнила. Я собиралась теорию тебе преподать за сегодня и завтра, но ты сама все сделала. Так что завтра, с опережением графика, приступим к практическим работам. Лучше скажи мне, если мне понадобится помощь леса, мне в посадки надо будет бежать?

– Нет, что вы. Теперь уже вес лес знает, что вы свой человек. В любом месте обнимите дерево, скажите ему ласковые слова и пожалуйтесь, что вас тревожит, и тревога снимется, если проблема большая, то не сразу. Только надо, чтобы вы одни были. У меня поблизости есть деревья, от которых я силы черпаю.

– Девушки, домой идете? – спросила вошедшая Тамара.

– Тома, забирай Дашу и идите, а мне надо голову привести в порядок.

– Юля, к тебе что, парикмахер сюда придет? – удивленно спросила Тамара.

Даша расхохоталась:

– Ты что, Том, Юлия Михайловна имела в виду, что мысли приведет в порядок. Пойдем домой.

Юля прошлась несколько раз по кабинету, успокаивая возбуждение. Случай в посадке и рассказ Даши взволновали ее. Она вспомнила, что однажды, в студенческие годы, в общежитии в их комнате возникла дискуссия об одухотворенности растений, особенно деревьев. Разговор этот затеяли ребята, заглянувшие к ним в комнату. Они утверждали, что растения могут чувствовать отношение к ним человека, улавливая какие-то там поля, а девушки считали это невозможным. Юля не участвовала в обсуждениях, считая, что раз в курсе биологии, которую им читал известный профессор, об этом не говорилось, значит, научно это не доказано, кроме того, в то время она увлеклась селекцией новых сортов декоративных кустарников. Особенно рьяно защищал свои убеждения один студент, он часто ссылался на ученого, который опытами доказал это явление и что многие ученые в мире согласились с ним. Юля стала пытаться вспомнить фамилию, которую студент повторял много раз.

«Кажется, Дубов, нет, как-то длиннее, – вспоминала она, – или Дубров, это больше подходит».

Она подсела к компьютеру и набрала «Дубров». Интернет вывалил десятки знаменитостей с такой фамилией, Юля с недоверием стала просматривать список и вдруг – «А. П. Дубров, „Музыка и растения“». Большая статья, про влияние музыки ей известно, поэтому Юля стала бегло выхватывать абзацы и заголовки, ища связь человека с растениями, и вот ссылка на Клива Бакстера. «Первым, кто всерьез задался вопросом исследования первичной перцепции (восприятия) у растений, был американский биолог Клив Бакстер, который еще в 1966 году доказал в серии опытов, что растения способны чувствовать. Оказалось, что они реагируют на эмоциональное состояние человека, его желания и действия, на гибель животных и других растений».

«Ну, все, зацепка есть, теперь можно найти все по этому вопросу», – подумала Юля и вспомнила, что к ней домой должна зайти Вероника.

Дома Юля переоделась в домашнее платье и первым делом проверила порядок в квартире перед приходом гостьи. Убрав с вешалки в нишу лишнюю одежду, она перешла в кухню. В ее однокомнатной квартирке кухня была еще и гостиной, поэтому здесь особенно придирчиво осмотрелась и устранила мелкий непорядок. Она никогда не уходила из квартиры, оставив ее неприбранной, поэтому через несколько минут она освободилась и с нетерпением села к компьютеру продолжить поиски материалов про чувствительность растений. Таких статей оказалось много, и не только из прошлого века, были и современные. Большинство подтверждали выводы Клива Бакстера, но были оппоненты, некоторые из которых считали это явление мистикой и самовнушением, а другие следовали принципу «этого не может быть, потому что не может быть». У оппонентов Юля не нашла убедительных доказательств, опровергающих чувствительность растений на эмоциональное состояние человека, опыты они не ставили, основывались только на предположениях. Ожил телефонный аппарат местной линии, звонила Вероника.

– Юлия Михайловна, можно мне сейчас прийти? – робко спросила она.

– Конечно, Вероника Вениаминовна, я вас жду, третий этаж, квартира девять.

– Спасибо, я иду.

Юля еще раз оглядела кухню, поставила на газ чайник, на стол вазочку с печеньем, другую с конфетами и третью с брусничным вареньем.

Вероника пришла очень смущенной, ее было не узнать, обычно решительная и жесткая в суждениях, сегодня она была сама не своя. Юля поняла, что Вероника оказалась в какой-то затруднительной ситуации, пришла за советом и не знает, с чего начать. Чтобы дать ей освоиться, Юля провела ее в комнату.

– Вот, Вероника Вениаминовна, так я живу.

– Уютно у вас, – с рассеянной печалью отреагировала Вероника, – а у меня…

– Вероника Вениаминовна, пойдемте чаю попьем, а то я вас ждала, чтоб вместе попить.

Юля не спеша стала заваривать чай, расставлять чашки, давая Веронике возможность прийти в себя.

– Уютно у вас, – более раскованно повторила она, внимательнее осматривая кухню, – вся кухонная автоматизация установлена. Вы в полном объеме ею пользуетесь?

– Почти, потому что некоторые процессы мне еще не понадобились. Вероника Вениаминовна, вы сами себе наливайте чай по вкусу, берите вот маминого варенья или конфеты, а лучше и того, и другого, и третьего.

Вероника чуть прихлебнула чай и поставила чашку.

– Юлия Михайловна, знаете…

– Извините, перебью, называйте меня просто Юлей, так проще будет, а то как на совещании.

– Хорошо, Юля, тогда и вы меня Вероникой зовите, отчество у меня не все с одного раза произносят. Может быть, мы и на ты перейдем, для полного комфорта в общении? – осмелела Вероника.

– С удовольствием, Вероника!

– Так вот, – наконец, перешла к делу Вероника, – я повторю вопрос, который задала утром. Ты так всегда модно одета, прическа тебе идет, макияжа совсем не видно. Тебе стилист так посоветовал? У тебя есть знакомая портниха?

– Нет, стилиста я и в глаза не видела. Как мама меня причесала и уложила волосы в десятом классе, так я до сих пор эту прическу ношу, ну, может, незначительно изменила. А портниха я сама, только я не полностью платья шью, покупаю которое понравится, потом подгоняю его по фигуре, добавляю украшения. Вот смотри, мое домашнее платье, видишь, ленточками обшлага рукавов и воротник обшиты, это я сама пришила их, а в юбку вшила клинья, чтобы на табуретку вставать и юбка не мешала. Так же я подгоняю рабочие платья и костюмы.

– Какая же ты молодец, а я ничего не умею. Думала, что чем контрастнее и ярче макияж, тем женщина привлекательней, а посмотрела на дам в Центре, когда на оперу ездили, стала понимать – что-то не так. Потом их завхоз много мне полезных советов дал, удивительный человек, раскритиковал и прическу мою, и раскраску, причем так тактично это сделал, что я нисколько не обиделась. Даже сделал замечание, как я с дочерью по телефону говорила, детей, говорит, любя учить надо, а не дрессировать, как диких зверей. Я уже тогда поняла, что выгляжу там как белая, точнее, как красная ворона.

– Да что ты, Вероника! Нормально выглядела, особенно когда улыбаться стала и танцевала.

– Вот-вот, и насчет улыбки он мне подсказал, говорит, если хочешь, чтоб тебя слушали и понимали, улыбайся людям, не обязательно рот до ушей, совсем чуть-чуть, улыбайся с душой, а не приклеивай улыбку, как клоун. Всегда видно, сердечная улыбка или фальшивая. Я в этом убедилась. В понедельник полдня моя помощница на работе смотрела на меня удивленно, даже испуганно, потом не выдержала и спросила: «Вероника Вениаминовна, вы не заболели?». Я рассмеялась и сказала, что, наоборот, я поправляюсь. Теперь буду менять свой имидж по совету того же Юрия Степановича. Отпросилась у Директора на пятницу и понедельник, поедем с дочерью в областной город, буду искать стилиста, психолога, пусть меня научат, как жить дальше. Если повезет, сходим с дочкой в театр.

– Думаю, ты правильную программу наметила, – задумчиво произнесла Юля, размышляя, не надо ли и ей скорректировать свой имидж. – Ой, Вероника, а чай уже остыл, давай заменю.

– Спасибо, Юля, за чай, за то, что выслушала меня и поддержала, а мне пора идти, дочь ждет, собираться в дорогу надо, завтра рано утром уезжаем.

– Не за что благодарить, я ничего полезного для тебя не сказала.

– Юля, великое дело поговорить о проблемах, проявить участие и одобрить действия. Я теперь уверена, что правильно поступаю. И можно я по приезду, в понедельник вечером, к тебе приду?

– Безусловно, Вероника, и как приедешь, и в любой другой день приходи на чай и побеседовать.

– Хорошо, Юля, я пошла.

Она решительно встала, пошла к выходу, Юля стала провожать. У двери Вероника обернулась, секунду постояла, потом обняла Юлю, прижалась к ней, прошептала на ухо: «Спасибо тебе за все, пока, до встречи!». Повернулась и быстро вышла из квартиры. Юле привиделось, что глаза Вероники блеснули мокрым.

Приводя кухню в порядок, Юля ломала голову над причиной такого необычного поведения Вероники. Вспомнила, что когда она рассказывала, как мама ей делала прическу, Вероника очень удивленно посмотрела, лицо ее сделалось печальным, и она опустила голову.

«Возможно, она росла в малокультурной семье, – подумала Юля. – Не повезло со школой, может, предметы преподавали неплохо, но эстетического воспитания не было».

Юля вспомнила свои школьные годы. Классная руководительница, учитель биологии, несколько раз собирала одних девочек и в свободной форме рассказывала, как правильно вести себя в обществе, как эстетично одеваться в зависимости от места пребывания, приводила примеры из литературы, делилась своими наблюдениями, предлагала прочитать отдельные произведения. Особенно рекомендовался роман Джека Лондона «Лунная долина». Юля до сих пор хранит эту книгу и даже иногда перечитывает определенные места в ней. А с мальчишками аналогичную беседу проводил учитель физики.

«Видимо, оказавшись в более интеллигентном обществе, – продолжала размышлять Юля, – Вероника почувствовала себя ущемленной и в качестве защитной реакции интуитивно использовала пренебрежение к окружающим. Зампохоз сумел вселить в нее оптимизм, подсказал выход из создавшегося положения».

Юля опять села за компьютер дочитывать статьи про растения. Вскоре позвонил Алексей.

– Так что, не понадобилась наша поливалка? – спросил он после обмена приветствиями.

– Понимаешь, мы посчитали, чтобы полить ближайшую молодую посадку, этой поливалке придется более ста раз съездить к водоему, на это уйдет много времени, придет в негодность дорога. Если бы положение было критическим, мы бы пошли на такой полив, но деревца мне обещали потерпеть.

– Понятно. А в целом у вас там какое положение?

– Взрослые деревья продержатся, а саженцы поливаем всеми доступными средствами, конечно, потери будут, надеюсь, что допустимые. У тебя-то как дела? Я бы не сказала, что выглядишь цветущим и жизнерадостным.

– Проблемы и у нас есть. Кажется, я тебе говорил, что нашу организацию преобразовали в научно-исследовательский институт. Это уже совсем другое качество работ, если раньше, образно говоря, мы бумажные документы из одних архивов перекладывали в свой электронный архив, с соответствующими преобразованиями, то теперь необходима творческая работа, с выдачей конкретных научно-технических проектов. Для успешных реализаций разработок нужна производственная база. У нас специалистов такого профиля практически нет, в округе тоже нет, а большой промышленный город далеко. Вот прямо сейчас нужен опытный химик-технолог, например.

– Алеш, у вас же Римма химик, разве она не подойдет?

– Римма очень пригодится в качестве химика-аналитика, а по фотохимии и гальванике в производственном плане у нее опыта нет.

– Говорят, Алеша, что когда очень сильно надо, то надобное обязательно находится, так что ко мне в лес придет дождь, а к тебе явится специалист.

– Правильно, Юля! Так и будет, если не расслабляться, а «бороться и искать, найти и не сдаваться».

– Браво, Алеша, Вениамина Каверина цитируешь, одного из моих любимых писателей.

– Да будет тебе! Книгой «Два капитана» в школьные годы все зачитывались.

– Не скажи, Алеша, многие только аннотацию с цитатами прочитают для экзамена и все. Мне их просто жаль, потому что книги для многих – это окно в жизнь, познание писаных и неписаных законов общения, источник духовных ценностей, кладезь самой разнообразной информации.

– Ты, конечно, права. Я и сейчас читаю, правда техническую литературу, про ту же фотохимию, для общего представления, чтобы понимать, о чем говорят специалисты.

– Надо же, какое совпадение. Я тоже сейчас читаю статьи про свои любимые деревья.

– Это не совпадение, Юля, а закономерность, потому что у энтузиастов в работе интересы совпадают.

– Я с тобой согласна, поэтому давай продолжим заниматься своими делами.

– Сейчас продолжим, только скажи мне, есть ли надежда повидать тебя, нам повидаться, и не в компании, как намечалось, а только нам двоим. Например, в выходные.

– К сожалению, Алеша, мы будем работать все выходные, и хотя я постараюсь освобождаться пораньше, но должна помочь маме делать заготовки овощей и фруктов на зиму, у нас такая традиция, заполнять погреб банками с соленьями, маринадами, компотами и вареньями.

– Понятно, – уныло произнес Алексей.

– Не печалься, Алеша, может быть, я придумаю, где нам встретиться в будний день, вечерком, после работы.

– Хорошо, Юля, придумай, пожалуйста, скучаю я по тебе! – уже веселее произнес Алексей и продолжил. – Теперь возобновим чтение специальной литературы. До свидания!

– До связи, Алеша, пока.

Юля задумалась. Она, пожалуй, не меньше соскучилась, но устоявшийся женский догматизм не позволил ей вслух признаться в этом. В то же время ей было приятно услышать эти слова от Алексея.

На следующий день, в пятницу, утром Юля убрала постель, собралась, стала готовить завтрак, когда просигналил мобильник.

– Дядя Боря, здравствуйте, что случилось?

– Случилось то, Юля, – торжественно произнес Борис Иванович, – что уже час идет полив всей территории питомника.

– Ой, дядя Боря, спасибо вам за такую радостную весть. Наверное, всю ночь там работали, устали?

– Ничего, Юля. Самую темноту мы поспали, а с рассветом принялись опять за дело. К шести часам закончили и запустили полив. Одну бригаду я отпустил, а другая кимарит в машине. Как дойдет дождевалка до того края без поломок, тогда мы все уедем. Все, пока, до встречи.

У себя в кабинете Юля застала Дашу.

– Доброе утро, Даша! Что ты так рано пришла?

– Юлия Михайловна, мне не терпится поскорее начать работу с пробами почвы, поэтому пришла пораньше, чтобы прочитать методику и подготовиться.

– Замечательно, Даша! Пойдем, возьмешь инструменты.

Они вошли в кладовку, Юля выдвинула из стеллажа ящик, в котором были лабораторные весы, калька, спиртовка, фарфоровые ступки и пестики, пинцеты, почвенные сита с различными сетками, полиэтиленовые банки и коробки, шпатели, увеличительная лупа, медицинская клеенка и другие инструменты.

– Вот забирай этот ящик к себе на стол, расставляй приспособления и инструменты, организуй рабочее место. А я принесу тебе банки с почвой для обработки.

Юля замешкалась, соображая, какие почвы для анализа подобрать в первую очередь. То, что у Даши обработка получится, она уже не сомневалась, а когда подошла к Дашиному столу, уверенность в этом только окрепла. На расстеленной клеенке все инструменты и приспособления были разложены точно в технологическом порядке.

– Ну, что ж, Даша, я чувствую, что тебе ничего объяснять не надо, приступай к обработке. Открой в локальной сети книгу учета проб почвы и заноси туда необходимые показатели, а я внесу результаты химанализа, которые привезла вчера.

Юля села за свой компьютер, вставила флешку и скопировала данные химанализов. Открыла карту соответствующего участка леса, расцвеченную разными цветами с химическими формулами и элементами. Дальше Юля запустила программу расчета внесения соответствующих удобрений для выравнивания плодородия почвы. Она увлеклась, перебирая различные комбинации удобрений, незаметно пролетел час.

– Юлия Михайловна, – услышала она Дашин голос, – проверьте, как у меня получилось.

– Ты уже обработала три пробы! – воскликнула Юля, рассматривая в лупу содержимое баночки и копаясь шпателем. – Отличная работа. Сегодня еще работаешь здесь, а с понедельника пойдешь руководить студентками, а то они у меня много времени отнимают, я не успеваю участки обследовать.

– Хорошо, Юлия Михайловна.

Позвонила секретарь, сообщила, что в десять часов совещание у Директора.

В кабинете было три человека, когда вошла Юля: Директор, Главный инженер и Борис Иванович. Юля, поздоровавшись, села на свое привычное место. Все молчали. Борис Иванович выглядел непривычно, в джинсах и светлой рубашке вместо повседневной форменной одежды. Видимо, он недавно прилетел из лесничества, привел себя в порядок и пришел сюда. Свежевыбритое лицо было хмуро, он улыбнулся Юле одними глазами и отвернулся к окну.

«Что-то здесь не так», – подумала Юля.

Друг за другом в кабинет вошли Главный бухгалтер – женщина лет пятидесяти, Начальник мастерских, Завкадрами – женщина пенсионного возраста, Председатель профкома, он же завхоз – пенсионер в годах. Когда шум рассаживания утих, к собравшимся обратился Директор:

– Уважаемые коллеги, я хотел в понедельник собрать расширенное совещание для разбора катастрофического положения с поливом питомников и варварского отношения к дождевальной технике. Я предполагал, что надо воздать должное виновникам бесхозяйственности. Однако, Борис Иванович предложил, даже потребовал обсудить эти инциденты сначала в кругу главных специалистов. И вот мы собрались, чтобы выслушать его и принять определенные решения. Прошу, Борис Иванович, докладывайте.

– Я начну с того, что основными виновниками произошедшего в Медведевке являемся мы с вами, в первую очередь я, прозевавший семейную беду Лесничего, а Главный инженер не знал, что механик лесничества прошлой осенью тяжело заболел, но продолжал работать, пока не стал терять сознание. «Скорая помощь» не доехала до Медведевки, застряла в грязи, Ивана на тракторе повезли навстречу медикам практически в бессознательном состоянии, потом километр буксировали машину по нашим дорогам. В больнице Иван попал сразу на операционный стол, оказали первую помощь и вертолетом отправили в областную больницу, там тоже сразу на операцию. Хочу отметить, что жена Ивана, Вера, в конце августа с двумя детьми уехала жить к родителям, как и многие женщины из Медведевки, чтобы дети могли учиться в школе. Эта Вера вместе с детьми бросилась в больницу, их потом врач даже в вертолет взял, предполагая безнадежное состояние больного. Хирург и медсестра дежурили около Ивана в реанимации. Вера с детьми сидели в вестибюле, рядом с палатой. Всю ночь они шептали: «Папа, поправляйся, Ваня, поправляйся». Медсестра, пожилая женщина, улучила момент, когда Иван ненадолго очнулся, шепнула ему: «Ваня, держись, соберись с силами, твоя жена и дети здесь рядом, умоляют тебя выздороветь». К утру Иван пришел в себя, а к вечеру врач разрешил Вере и детям заглянуть в дверь палаты. Иван им улыбнулся и тихо сказал, что им надо ехать домой, детям учиться, а он обязательно поправится. Все это мне рассказал районный хирург, которому я вчера звонил. Месяц Иван пролежал в больнице, а потом еще два месяца приходил в себя в доме родителей жены. Этой весной вышел на работу, хотя больничный лист еще не был закрыт, да к тому же ему дали инвалидность. О таких людях надо заботиться и поощрять их, а не наказывать. Вот в конце августа его жена с детьми опять вынуждены будут уехать из лесничества. А Иван еще больной, ему даже ведра из колодца таскать противопоказано. Проблема.

Теперь о Лесничем, которого я бессовестно прозевал. Его жена – заслуженный участник художественной самодеятельности, певунья и плясунья. Мы ей не раз хлопали на концертах. Но концерты и репетиции проходят по вечерам, до позднего времени. В Медведевку днем-то попутку трудно найти, а уж ночью вообще туда не уедешь. Вот и стала певунья оставаться ночевать у подруг, слухи нехорошие поползли, Лесничий запил. Была бы у них квартира здесь, он бы с ней приезжал, а так безысходность. Лесничество худо-бедно держалось на добросовестности его работников, поэтому я и не знал про эту беду, редко бываю в далеких лесничествах. Формально есть вина Лесничего, но в большей степени это его беда, которую мы должны были не допустить.

– Так что же это получается, – спросила Главный бухгалтер, – за гибель саженцев и за поломку машины и отвечать некому? Как мы эти затраты спишем? Кто ущерб возместит?

– Виновник поломки дождевалки был, – ответил Борис Иванович, – только он сбежал. Это механизатор, которого направил в лесничество отдел кадров, не проверив как следует его сущность.

– Как сбежал? – воскликнула Завотделом кадров. – Трудовая книжка у нас. Наверно, и в бухгалтерии он расчет не получал.

– Нет, не получал, – подтвердила Главбух.

– Вот и разбирайтесь, как такое могло произойти, – ответил Борис Иванович, – только его и в помине нет, он даже постельное белье прихватил у хозяйки, где жил, и за постой не заплатил.

– По большому счету я согласен с высказываниями Бориса Ивановича, – вмешался Директор, – но не посыпать же нам голову пеплом, лучше предпринять конкретные действия. Борис Иванович, у вас есть предложения по изменению настоящей ситуации?

– Да, есть предложения по некоторым главным направлениям.

– Изложите, пожалуйста.

– Первое, что нам надо сделать, это уже до снега отремонтировать дороги, сделать их проходимыми при любой погоде. Потом в течение нескольких лет сделать им твердое покрытие.

Второе. Надо пустить небольшой автобус в дальние лесничества, хотя бы два рейса утром и вечером, дальше будет видно.

Третье. В лесничествах допотопные мотоциклы с коляской, буксующие после маленького дождя, их надо заменить на современные квадроциклы.

Четвертое. Производить дифференцированную оплату труда, с повышением ее от десяти до двадцати процентов, в зависимости от удаленности и условий труда.

Пятое. Пожалуй, очень важное. Кадровых работников дальних лесничеств надо обеспечить квартирами здесь в поселке. Это можно сделать различными способами. Служебное жилье, кооперативное или индивидуальное строительство со снабжением дешевыми стройматериалами и что-то другое.

Это, как говорится, предложения навскидку, наверняка всплывут и другие проблемы, которые потребуется решать.

– Это сколько же денег понадобится! – воскликнула Главбух. – Квадроциклы, квартиры, повышение оплаты. Где такие ресурсы?

– Галина Ивановна, – ответил Борис Иванович со скрываемым раздражением, – в ближних лесничествах уже нет леса для заготовки, подрастет лет через двадцать или тридцать. В ближайшие годы все лесосеки расположатся в дальних лесничествах. И что мы там будем делать без дорог и персонала, которому надоест утопать в грязи, не получать медицинскую помощь, быть оторванным от культуры? Через несколько лет существование нашего Леспромхоза будет зависеть только от заготовки леса вдалеке от Центра.

На некоторое время наступило молчание. Так Борис Иванович никогда не выступал. Юля с удивлением и страхом поглядывала то на докладчика, то на Директора. Главный инженер впервые, по Юлиным наблюдениям, взял листок для заметок и стал делать в нем пометки.

– Да, – спохватился Борис Иванович, – еще одно мероприятие надо осуществить, это организацию единой диспетчерской службы. Сейчас мы, каждый по своей компетенции, организуем обслуживание лесничеств, в результате много параллельных действий, распыление ресурсов.

– Все-таки мне не понятно, – гнула свое Главбух, – как мы будем списывать громадные затраты на ремонт техники.

– Галина Ивановна, – вмешался Начальник мастерской, – не переживайте, все документы по ремонту дождевальной машины будут на сумму, не превышающую норматив амортизационных отчислений.

Главбух пожала плечами и ничего не ответила. Многие руководители служб и лесничеств ее недолюбливали за излишнюю придирчивость, как им казалось, но руководство как раз это в ней ценило, поскольку финансовая дисциплина в Леспромхозе была на высоком уровне. Юля, однако, с ней отлично ладила, потому что прежде чем заказывать удобрения или семена, советовалась с Галиной Ивановной о том, как правильнее заказать счет и о допустимой сумме.

Кто-то высказал претензию Главбуху, за ним другой. В кабинете возник шумный говор. Юля с удивлением переводила взгляд с одного на другого. Главбух отвернулась к окну и хранила молчание.

– Внимание! – громко произнес Директор и, когда наступила тишина, слегка стукнул ладонью по столу. – Не по делу выступаете, прошу высказаться по предложениям Бориса Ивановича.