Муки по счастью

прекрасный,

независимый,

непостижимый.

И все же, там, у горизонта событий,

Я тебя вижу – ведь ты повсюду,

ведь ты Космос.

И где-то в нем, на задворках умирающей звездной системы,

Чье пульсирующее солнце вот-вот взорвется и превратит ее в пыль,

Ты почувствуешь меня,

потому что я буду кричать:

ТЫ МОЙ КОСМОС!

Что до меня…

Мне честность обещаний власть держащих

Что кровь под отсеченной головой,

Когда на боль в конечностях дрожащих

Меняет люд червонец вороной.

Меня трясет до скрежета эмали

Триличие соборных бубнежей,

Меня страшит призыв булатной стали

На бойни незнакомых рубежей.

Меня смешит бурленье робких стачек,

Укутанных под знаменем двойным,

Отбеленных заботой хитрых прачек,

Чтоб не узнать приличной стороны.

Меня влечёт бесстыдная надежда,

Что за толпою касок и щитов

На королях исчезнет вся одежда,

И грянет гром безъядных языков.

Враги

Твои слова до боли холоднее

На тризне поцелованного лба,

Я так, как ты, прощаться не умею,

Похоронив все чувства как врага.

Я оказался, очевидно, гиблым

Потерянным болотом твоих дней,

И для тебя здесь стало очевидным

Нажать на спуск сметающих вестей.

Вот некролог – вещей линялых стопка

На дне пакета с выцветшим принтом.

Затем – мольбы, угрозы, плач и ломка

О памяти, что прожита вдвоем.

Вал дней в бреду, и ты на новоселье

Пустого сердца с каменной душой,

И для тебя большое потрясенье,

Что без нее ты, в общем-то, другой.

Мой мир, конечно, все еще болеет,

И мой недуг со мною навсегда,

Ведь я, как ты, прощаться не умею,

Похоронив все чувства, как врага.

Потерянной надежде

Осколки красок под ногами

Палитры высохшей мечты

С неразведенными мостами

Над морем вечной мерзлоты.

Обрывки фраз непроизвольных,

Стрелою пущенных в лицо,

Расплылись тучей недовольной

Под потолками беглецов.

В застывшей лаве упущений

Вулкана бывшего судьбой,

Трепещут птицы сожалений

В разлуке с прежней высотой.

На вышибающем из вены

Последний пульс скачке назад

Разбилось тело манекена

У разнесённых баррикад.

Никто не вспомнит, что за муки

Прошлись ножом по тем краям,

Оставив лед в неровном круге

Венком расколотым частям.

Потери

Слепая скорбь по нервам раскатилась,

Вердикт короткий дали в родовой:

"Их не спасли. У нас не получилось.

Поставьте подпись в бланк на проходной".

Вдовец. Скорбящий. Сирота. Убийца…

Так много слов в гудящей голове.

"Не может быть. Мне это словно снится,

Все эта боль не в этом существе".

Под потолком немой закрытой детской

Спускают гелий синие шары.

Сухой букет. В квартире, как в мертвецкой.

Один из трупов кажется живым.

Безмолвно смотрит на короткий ящик,

Чуть больше, чем со спичек коробок.

И взгляд его, бессмысленно молящий,

В надрыве шлёт щемящий холодок.

Не всем нам посчастливилось проститься.

Потери не щадят – их скорбь ясна.

Умершим к нам, увы, ее возвратиться,

И тем минута каждая ценна.

В металле

Могущество принципов в титановом корпусе

С раздвоением, растроением, развоплощением личности.

Баланс размышлений на причудливом конусе

Усилий к успеху и тяге к привычности.

Канат закалённый из марочной стали

Звеня, дребезжит под порывами гордости.

Хрустит безмятежности сланец пластами

Под кованым боем измученной твёрдости.

Нутро как в тисках батискафа латунного,

Что в водах всплывает любви к безразличию

У мыса чеканки монеты подлунною,

Разбитой на карточки и на наличные.

Пожар на конце механизма пружинного

Решений обыденных, рвущих действительность,

Возня не оставит согласных невинными

За медные трубы в нагрузку за мнительность.

Разят как железом слова философские

С высот пьедестала коленопреклонного,

Эфир сотрясая идеей бесовскою,

Наполненной страхами о непокорности.

Ни стройно, ни шатко дороги проложены,

Где слитки людей на товар переплавлены,

И мысли колючей дугой огорожены

Границ бессознательным эхом расставленных.

Люди для людей

Стоящий твердо на ногах

Остер и смел в своих словах,

Но рядом с ним нередко

Есть Люди-табуретки

На ярость яростью разят,

А силу силою громят,

И в слабости ловушке

Здесь Человек-подушка.

На сожаленья все равны,

Когда в душе поражены,

И для их прежней склейки

Есть Люди-батерейки.

Среди броженья толп мирских,

Где пламя – смысл душ людских,

Мерцает от розетки

Там Человек-подсветка…

Зверь

На выпалинах детства под грубыми шрамами,

Прокляная душу в кровавом восторге,

Заполняя мозг алых сцен панорамами,

Он вползает в ночь, все личины отторгнув.

Его гонит мрак чернотой бесконечности,

Что внутри его жертвы под кожей скрывается,

И влечет немотой в ослабших конечностях

В миг, в котором смерть перед ним обнажается

Как стекло идеален в своем возбуждении,

Прогоняя с презреньем ярлык психопатии,

Суд вершит для других без частицы сомнения,

В нем раскрытая боль это страсти зачатие.

Он всегда безупречен под каждою линзою,

И лишь тени в глазах раскрывают в нем хищника,

Он есть тихий мясник с глубиной медицинскою,

Он есть тонкий художник с натурой могильщика.

С жарким пылом любви он возьмет тебя под руку,

И в последних объятьях внушив возбуждение,

Окунет, не дыша, в вечность мрака прогорклого,

Где ты станешь в коллекции приобретением.

Мой мир

Прими меня, мой странный мир,

Раскрой свой грот, тоской сокрытый,

Где меланхольный твой кумир

Предстал в планиде позабытой.

Какою жертвой, не таи

Готов согласно ты прельститься,

Любую участь избери,

Дав шанс с безвременьем проститься.

Развей мой бедствующий дрейф,

Построй предельную орбиту,

Из глубины втолкни на шельф

Спокойной бухтою омытый.

Я с жаждой искренней готов

Служить твоим прикосновеньям,

Содрать ступни до лоскутов

В пути к запретным откровеньям.

Пусть смерть меня безмолвно ждет

За гранью твоего порога,

Сочту я то за свой почёт,

Брести за ней в твоих чертогах.

Зажги надежды ориентир,

Пролившись очагом последним,

Прими меня, мой странный мир,

Под древом жизни многолетним.

Творцам

Ничто не соткано из слов,

Никто не высечен из злобы,

Нигде на памяти веков

На нас не выставлена проба.

Мы есть творцы, и нам творить

Из под резца свои мгновенья,

И тем искусством пробудить

В раздумьях твердые решенья.

Пустым метаньям в голове

Поставить против свою волю,

В спектакля жизни торжестве

Себя назначить в главной роли.

На бунт поднять последний нерв

Раскрыв глаза в борьбе со страхом,

Поняв, что ты не есть резерв,

Ты есть полет с крутым размахом.

Мы не музей для лучших дней,

Мы лучших дней себе горнило,

Поэты собственных страстей,

Покуда есть для них чернила.

Тебе…

Вина не в том, что не любил,

А в том, что верил в уговоры.

Виновен в том, что позабыл,

Как отравляют сердце споры

Моя вина в слепых мечтах,

Где жизнь привычная дорога,

Моя вина что в тех слезах

Увидел я совсем немного.

Едва ль с надеждой примирюсь,

Мне прошлое не даст покоя,

Ведь я там весел, там женюсь,

Там стало нас внезапно трое.

Я не прошу меня простить.

Виновен. Приговор озвучен.

Но я хочу тебя любить,

От вас я сердцем неотлучен.

К тебе с повинной головой

Пишу. А для чего не знаю…

Но счастлив, что я был с тобой,

И так несчастен, что теряю.