Мышление шамана

Владимир Серкин

Мышление шамана

Предисловие

Прошло 20 лет после первого издания книжки «Хохот Шамана» (Магадан: Кордис, 2001. 55 с.)[1]. Все эти годы вел и веду, с одной стороны, жестко позитивистские[2] курсы (например, «Теория и методология современной психологии») в СВГУ и НИУ ВШЭ[3], с другой – факультатив или кружок по парапсихологии и эзотерике. Некоторые фрагменты курса по методологии использовались в курсе парапсихологии для попыток объяснения феноменологии, а аспекты курса парапсихологии до последних лет практически не использовались в курсе методологии, ограниченном как рамками Госстандарта, так и позитивистскими требованиями (верифицируемость, фальсифицируемость, принятая парадигмальность и др.).

При первых контактах с прототипами моего литературного героя (90-е годы XX века) – Шамана – я, осознавая ограниченность позитивистской научной парадигмы, сознательно отказался от детерминистской интерпретации и стал просто описывать взаимодействие. Сегодня (2020 год), с пока слабым развитием средств неклассической и постнеклассической науки, вижу некоторую возможность уже и научной интерпретации части феноменологии шаманизма и продолжу ее (если хватит времени) в следующих работах.

В настоящее время накоплены миллионы фактов (трансперсональный, религиозный и психотехнический опыт, неожиданное знание древних языков не изучавшим их человеком, предсказания будущего (проскопия), «выходы из тела» (ВТ) и путешествия сознания, телепатия, телекинез и пр.), многие из которых объективно зафиксированы на основе строго позитивистских требований и подкреплены свидетельствами и рассуждениями авторитетных ученых (Зинченко, Леонтьев, 1970).

Например, человек в состоянии клинической смерти, в период, когда все физиологические и связанные с ними нейрокогнитивные процессы полностью отсутствуют (нулевые показатели электроэнцефалограммы и индикации всех других процессов), в состоянии ВТ наблюдает за происходящим и, после выхода из состояния клинической смерти, сообщает и о происходящем в целом, и о конкретных фактах и деталях ситуации (Ревонсуо, 2013).

Дальнейшее игнорирование многочисленной не объясняемой существующими теориями феноменологии психических явлений не приведет к исчезновению этой феноменологии, но может привести к потере научного статуса самой психологии (Серкин, 2015).

Согласно обязательным методологическим требованиям к теориям (объяснение фактов, предсказание новых), теории, не объясняющие фактов, должны быть отклонены как несостоятельные, а вместо них должны быть предложены новые, объясняющие всю совокупность накопленного эмпирического материала. Да и зачем нужны науке теории, игнорирующие и не объясняющие многочисленные и общеизвестные факты?

Данная работа написана на основе лекции «Мышление шамана», прочитанной осенью 2019 года. Позвонила мне незнакомая тогда Ольга Форись (спасибо ей) из АНО (автономная некоммерческая организация) «Университет 2035» (проект «Клубы мышления») и предложила прочитать такую лекцию через две недели. О Сколково я что-то слышал, об остальном до этого и не слышал. Времени было мало, шли занятия по расписанию, нужно было ехать в Пермь на уже согласованную встречу с читателями (давно обещал), но… тема мне была интересна. Давно хотел обдумать, а тут и такой запрос.

Соответственно, лекция писалась урывками, минутами. Однако именно во время подготовки к лекции впервые возникло желание соединить позитивные методологические установки с фактами (феноменологией) хотя бы описанной или лично знаемой шаманской практики и, наконец, начать предлагать свои возможные объяснения, частично выходящие за рамки существующих теорий и концепций.

И после прочтения (2 декабря 2019 года) лекция продолжала обдумываться. Просматривая видеозапись, видел как преподаватель, где не хватало примеров, где недообъяснил и т. д. Правда, если все объяснять и иллюстрировать, то объем лекции был бы уже не 1 час 30 минут, а гораздо больше. В конце концов, в октябре 2020 года, решил остановить на три-четыре месяца работу над следующей книгой (Биография Шамана) и дописать то, что было не досказано на лекции о мышлении шамана. Естественно, опирался кроме изданий о шаманизме, в основном, на свой опыт и контакты с коренными малочисленными народами Севера (КМНС)[4] и юго-западнее с уже просто коренными (не малочисленными) народами Сибири и Дальнего Востока РФ (конкретно – коренными народами Якутии и Бурятии). В данной работе используется название «эвелны», которое представляется мне более конкретным, чем использовавшееся слишком широко название «тунгусы». В царской России и в первой половине XX века под термином «тунгусы» понимались все коренные народы Сибири. С культурой некоторых из них я знаком только по литературным источникам.

Так выглядит из самолета (высота 10 000 м) основная часть Магаданской области, © В. Мягков

Надеюсь, что предлагаемая небольшая авторская монография поможет читателю глубже понять мои книги о Шамане (я их писал более свободно под грифом «Литературно-художественное издания»), а книги, в свою очередь, могут являться огромной кладезью примеров для более строгих, но ограниченных в объеме монографических текстов и статей.

Терминология книги мало отличается от общеизвестной. Введено лишь два новых термина – «психотело» и «ноогенез». Психотело – функциональный орган, для проявления возможностей которого требуется согласованные психические и физические действия (например, одновременный танец с бубном, пропевание формул и определенные психические усилия). Ноогенез – одна из линий интегрального процесса, объединяющего филогенез, антропогенез и развитие высших психических функций. Ноогенез неразрывно связан с этногенезом и также определяет конкретные варианты бытия Homo Sapiens, как и последний (Гумилев, 2014).

В этой небольшой книге использованы работы как признанных в современном научном мире авторов, так и пока непризнанных (но и не опровергнутых). Также использованы материалы собственных наблюдений и бесед и записанные рассказы очевидцев, которым я доверяю. Они также имеют разные статусы. Если, например, единичные наблюдения и беседы А. Р. Лурии (2018) или размышления З. Фрейда (1990, 2018), К. Г. Юнга (1991) признаются (без доказательств) как научные многими учеными, то ряд аналогичных работ современных авторов скорее можно отнести (по критерию признания) к жанру научно-популярной литературы. Относя по критерию времени к последним и жанр своей работы, пока определю ее также.

Для лучшего понимания некоторых сложных для современника мыслей и просто для живости чтения в работу включены 164 сноски (сначала разъясняющих, потом и иллюстрирующих) и 54 примера.

19 октября 2020 года

Введение

(считаю чрезвычайно важным, чтобы все это не было потеряно без возможности восстановления)

Сегодня вероятность встретить настоящего «классического» шамана, обслуживающего родоплеменную общность, исчезающе мала. И потому, что очень мало осталось таких общностей, и потому, что даже немногие остающиеся общности уже все равно не могут вести замкнутый образ жизни (товарообмен, коммуникации и т. п.). Сегодня в России все практикующие неошаманы[5] (имею в виду только настоящих, которых пока меньшинство среди большого количества эксплуатирующих тему жуликов) прошли через систему школьного и иногда вузовского образования. Соответственно, у них еще в некритичном возрасте была выстроена понятийная система мышления, отличающаяся от системного наглядного мышления шамана родоплеменной общности.

Несмотря на существующие многочисленные феноменологические описания этнографов, историков и других специалистов, практически нет психологических описаний трансцендентальной деятельности (особенно внутренней деятельности)[6] классического шамана. Восстановление (увы, не описание) этого уже сегодня необходимо является конструктивным на основе наблюдений, описаний и интервью.

Некоторые из действующих неошаманов утверждают, что школьные или даже вузовские знания мало пригодились им в шаманской практике. Но свободное владение русским языком, умение читать, писать и считать, профессиональные знания и социальная адаптация (все это очень полезно в социуме) свидетельствует о том, что их мышление и образ мира являются вполне современными.

В психологических словарях и учебниках мышление[7] определяется как процесс (опускаю общие фразы типа «высшая форма отражения») отражения обобщенного[8] и существенного[9]. Еще процесс принятия решений, процесс решения задач и т. д. Два вопроса сразу возникает к этим определениям: во-первых, отражение где? Отражение в сознании, психике, в образе мира (еще об этом поговорим). Соответственно, нужно разбираться с вопросами о том, что такое сознание, психика и образ мира.

Второй вопрос об «обобщении существенного». Для чего существенного? Об этом тоже не часто пишут, но сразу скажу – существенного для деятельности (и любой активности). К сожалению, для учебной и научной деятельности существенными являются те признаки (свойства), которые часто несущественны в практической. Этим[10] во многом можно объяснить те трудности, с которыми сталкивается выпускник учебного заведения, приступая к профессиональной деятельности.

В родоплеменных обществах – понятия и их формы (например, синкреты и комплексы) еще более формировались не для учебной и научной, а для практической деятельности. Именно деятельность структурирует сознание. В советской психологии в работах С. Л. Рубинштейна (1989) и других ученых сформулирован принцип единства сознания и деятельности[11]. Считается, что интериоризация[12] – построение структур психической деятельности идет изоморфно (подобно) структурам внешней деятельности. Структуры внешней деятельности становятся основными структурами (вращивание) структур психики. Поэтому люди, работающие много с учебными и научными понятиями, часто испытывают трудности в практической деятельности. Интериоризация деятельностей, систем (последовательных во времени и синхронных групп) деятельностей[13] и разнообразных общественных отношений есть один из ведущих механизмов построения психики и сознания.

Другие образ мира[14] и образ жизни

Период донаучного развития психологического знания характеризуется единством полученных путем наблюдения и самонаблюдения первичных знаний и мифологических представлений о состояниях сознания (например, сон и бодрствование, усталость и сосредоточенность, транс и скрупулезность, экстатические состояния и монотония, медитация и опьянение, космическое сознание и одержимость и др.). Выделенной в этнопсихологических исследованиях особенностью такого донаучного знания является переживание человеком своего единства с окружающим миром и сопричастности (партиципации) как к событиям окружающего мира, так и к тотемным (родовым) предметам (символам, растениям или животным).

Многие явления шаманской практики – наблюдаемые, зафиксированные на кинопленку и электронные носители и описанные большим количеством авторитетных ученых – до сих пор остаются необъясненными с позиций классической науки (и часто вообще не могут быть объясненными)[15]. В частности, общепсихологические проблемы биологического и социального, врожденного и приобретенного, психофизическая и психофизиологическая проблемы при изучении шаманизма приобретают новые особенные аспекты: внеисторического (присущего изначально всем народам – например, измененные состояния сознания, представления о путешествиях в верхние и нижние миры) и исторического; натурального и культурного (взаимовлияние культур, влияние религиозных представлений и др.).

Шаманизм – наиболее древняя форма религиозности. Если история хоть немного такова, как ее описывают историки, то развитые религии произошли от шаманизма по цепочке: анимизм – Духи – многобожие (Политеизм) – единобожие (Монотеизм). Странно, что служители религий сегодня так относятся к своим корням. Логически продолжая цепочку, необходимо приходим к понятию единого для всей Вселенной Творца (Вселенная). И давно пора уже, а то распри становятся все опаснее. Все утверждения типа «Мой Бог правильный, а твой нет» – не от единого Творца-Вселенной. Он (шаманизм) появился в ту эпоху, когда необъяснимые проявления сил природы персонифицировались человеком как антропоморфные (подобные человеку) проявления Духов различных стихий, предметов, людей (предков) и животных. Невозможно было выжить одному, просто не хватало физически времени выполнять все необходимые для выживания работы. Невозможно было выжить и без поддержки сил природы (Духов).

Заручиться поддержкой и покровительством таких сил можно было лишь в том случае, если человек не нарушал гармонию сложившихся природных отношений, дружил с соответствующими Духами, Стихиалями, животными и другими сущностями. Таким образом, наличие невидимого, но реально влияющего на жизнь мира Духов и проявлений различных природных сил было для человека очевидным и неоспоримым.

В таком мире каждый человек придерживался определенных ритуалов (бытовой шаманизм) и правил взаимодействия с другими мирами (мир Духов, мир предков и пр.). Если обыденные отношения с тонким миром нарушались (болезнь; смерть; несчастный случай; череда непонятных, но значимых явлений; нарушения табу; полоса неудач и пр.), человек обращался за помощью к специалисту, посреднику общения с тонким миром – шаману. Шаманом не мог быть человек, просто вообразивший наличие у себя определенных способностей. Потому что реальный шаманизм требовал постоянного практического подтверждения. Даже весьма скептично настроенные по отношению к шаманизму этнографы советского периода называли шаманов «избранниками Духов» (Басилов. 1984; Спивак 1991 и др.)[16].

Соответственно, чтобы разбираться с мышлением шамана, нужно иметь в виду особенности именно шаманской деятельности. Я говорю не только о традиционных деятельностях коренных малочисленных народов Севера (КМНС): оленеводство (примерно с XV века), рыболовство, морской зверобойный промысел, собирательство и другие[17], а именно еще и особенные шаманские деятельности. Деятельность дает нам, в терминах А. Н. Леонтьева, внечувственное восприятие. Здесь в слове «внечувственное» ничего мистического нет. Внечувственное – то, что познается только в деятельности (органов чувств недостаточно).

Пример 1. Если мы попросим двух-трехлетнего ребенка, не видевшего молоток, описать его, то при описании получим лишь внешние (чувственные признаки): с одного конца – серый, тяжелый, холодный, с другого (деревянная лакированная рукоять) – легкий, желтый, теплый, гладкий.

Если дадим молоток взрослому и попросим описать, то ни один нормальный взрослый так описывать не будет. Он скажет, что это молоток, инструмент, нужный для забивания гвоздей и пр.

Почему такая разница в описаниях? Потому что взрослый имеет опыт деятельности (хотя бы простейших действий, по крайней мере, видел) с молотком, и этот опыт в описании является для нас преимущественным, более важным, чем цвет, теплота и другие (менее существенные для деятельности) признаки. Другими словами – взрослый воспринимает молоток не столько через органы чувств, сколько через (культурный) опыт деятельности с ним.

Уже первого примера достаточно, чтобы объяснить: интериоризируется та часть воспринятого, которая связана именно с нашими деятельностями[18]. Но у шамана есть и другие, отличные от наших, деятельности. Поэтому у него по-другому строятся психика и сознание.

Пример 2. Мы все знаем, как пользоваться ложкой. Но вначале мы ее берем как флаг. И если нам удастся по пути не расплескать, то мы несем ко рту кулачок. А содержимое ложки оказывается на плече, на слюнявчике. Потому что нормально в естественной природе нести руку с пищей ко рту. И нужно несколько коррекций со стороны взрослого (носителя культуры для ребенка), чтобы проносить руку с пищей мимо рта для попадания пищи в рот[19].

Сначала нам было удобнее держать ложку в кулаке, но сегодня мы все держим ложку большим и согнутым указательным пальцами. И если мы видим, что человек ест, держа ложку кулаком, то думаем: «В какой среде он воспитывался?». И теперь мы сами учим детей (а иногда и некоторых взрослых) «правильно» пользоваться ложкой.

Заострим внимание: вначале нам было неудобно, у нас этого не было. А теперь это стало нашим, моим. И я мало того, что носитель этого, так еще призываю других к этому. Еще раз: то, что мне (вам) показывали другие люди, я (вы) усвоил(и) настолько, что это стало частью меня (вас), частью моей(твоей) психики[20].

Не буду по всем возрастам такие примеры приводить. Но еще один пример для младшего школьного возраста.

Пример 3. В первом классе нас учат писать. Нам дают тетрадь, в которой две косые (нужного наклона) и две горизонтальные линии образуют ровные клеточки в строке. Мы вписываем туда первоначально мучительно элементы букв, потом буквы, потом слова. Со временем линейки исчезают, а нам и не нужно. Это стало уже нашим, внутренним. Мы можем писать на чистом листе слова ровно, из букв одного примерно размера и с нужным наклоном. Почему нам эти линейки больше не нужны? Потому что они интериоризовались, они уже внутри нас.

Но это то, что интериоризуется у нас, в нашей культуре. Могу другие примеры привести из разговоров с коренными малочисленными народами Севера. Они могут быть шокирующими сначала, но зато подчеркивают культурную специфичность.

Пример 4. Как-то (2012 год) на Севере Камчатки (Теличики) разговаривали с женщиной 1945 года рождения. Спросили ее про то, что она любила в детстве есть, живя в тундре, тогда уже с оленеводческой бригадой. Она рассказала: «Когда из-под оленьей шкуры вытягивали червяков (личинки овода), складывая в специальный мешочек… Такой мешочек червяков считался хорошим подарком ребенку. У меня был любимый дядя, он всегда приносил, когда приезжал к нам. И я очень радовалась такому лакомству».

Рассказал это, чтобы подчеркнуть этноспецифику, присутствующую с раннего детства. Представьте себе, насколько иные от наших представления о мире интериоризовывались при таком взаимодействии. Сегодня всем уже понятно, что ребенок интериоризирует (проще – присваивает) как структуры деятельности не только поведенческие навыки, но и способы познания, понимания и мышления, отношения (системы ценностей), практически почти всю психическую структуру окружающих взрослых[21].

Пример 5. В 4 годика она осталась одна в яранге, родители ушли далеко на весь день. Это обычно при работе с оленьим стадом. Все маленькие дети уже ловко управлялись с большим ножом. Она во второй половине дня рассекла большой палец на руке. Много крови, очень испугалась и очень расстроилась. Когда родители только показались в тундре, она побежала им навстречу, крича и показывая палец. Этот случай ей запомнился, так как большое впечатление произвел. А еще большее впечатление произвела реакция отца, который посмотрев палец, сказал ей: «Ты что орешь, ты что – бедняжка?». Наверное, на родном языке – более обидное слово. Она рассказала: «Я перестала кричать. И я на всю жизнь запомнила, что я – не бедняжка».

Она вырастала в другой культуре. У нас сегодня и многие взрослые станут «бедняжкой» в такой ситуации. Но ее реакция с 4 лет теперь была другой – ничего страшного не происходит. Нужно предпринимать возможные меры самой, или с помощью других, но делать из этого жизненную трагедию не нужно[22].

Спросил ее: «Вы шаманов видели?». Она замешкалась, потом сказала: «Я же родилась в 1945 году, при советской власти. Их уже не было, живых не видела». Потом сделала странное добавление: «Но у нас, если кто не те вопросы задает, может и не вернуться». И тут же смутилась и добавила: «Но это, конечно, не у нас, это севернее, у чукчей»[23].

Для дальнейшего использования приведем пять составленных нами ранее определений понятия «образ мира»[24] (Серкин, 2005):

1. Образ мира (как структура) – интегральная система значений человека. Образ мира построен на основе выделения значимого (существенного, функционального) для системы реализуемых субъектом деятельностей). Образ мира, презентируя познанные связи предметного мира, определяет, в свою очередь, восприятие мира.

2. Образ мира (как процесс) – интегральный идеальный продукт сознания, получаемый путем постоянной трансформации чувственной ткани сознания в значения.

3. Образ мира – индивидуализированная культурно-историческая основа восприятия.

4. Образ мира – индивидуальная прогностическая модель мира.

5. Образ мира – интегрированный образ всех образов.

Хотя у нас одна «объективная» реальность, мы все живем в совершенно разных мирах (образах мира).

Пример 6. Тот факт, что образ мира детерминируется не только и не столько «объективными» условиями жизни, сколько совокупностью реализуемых в этих условиях деятельностей (образом жизни), особенно ярко и наглядно проявился и в современных сопоставительных результатах описания особенностей восприятия региона (Магаданская область) группами испытуемых (по 30 человек), желающих и не желающих уезжать с Севера. Указанные одной группой (желающих уехать) недостатки жизни в регионе являются преимуществами для другой группы (не желающих уезжать).

Таблица. Недостатки/преимущества жизни в Магаданской области

Вышеприведенная таблица очень наглядно иллюстрирует тот факт, что люди, даже проживающие в одной квартире, могут психологически жить в совершенно разных мирах (образах мира), обусловленных их мотивацией и системой реализуемой деятельности (образом жизни).

Даже в обыденной жизни, используя одни и те же предметы, два разных человека могут воспринимать их совершенно по-разному в зависимости от направленности их активности.

Пример 7. В Магадане двое знакомых покупают одну и ту же местную газету. Первый смотрит только информацию о продаже квартир и даже не знает, что еще есть в газете («А, местные сплетни», – отвечает он на вопрос об этом). Второй смотрит информацию о губернаторе, мэре, Думе и постановлениях и удивляется, когда я ему сообщаю про объявления: «Там это есть? Зачем в солидной газете? Есть же специальный какой-то “Экспресс”». А газета одна и та же.

То есть даже твой образ конкретного предмета зависит именно от твоей деятельности (см. ниже Рис. 1).

Остановимся для дальнейшей работы на определении 4 (прогностическая модель мира).

Пример 8. ВОЛК, преследуя ОЛЕНЯ, никогда не бежит в ту точку, где он видит оленя. Он бежит в предполагаемую, прогнозируемую точку пересечения траекторий. То есть волк организует свои действия НЕ на основе восприятия (во многих учебниках психологии и в лабораторных исследованиях – неправильно про восприятие), а на основе прогноза (образа мира). А восприятие необходимо для коррекции прогноза (если олень сменит направление).

А уж человек – тем более.

И адекватное действие строится именно на прогнозе (опережение, прогноз необходимы, чтобы подготовиться и успеть вовремя)[25]. Именно поэтому люди, только что пережившие экстремальную ситуацию или катастрофу, часто ощущают свое состояние как беспомощное: их образ мира и представление о себе резко изменились (например: с «я хороший» на «я плохой», с «со мной не случится» на «со мной может случиться», с «мир дружелюбен» на «мир недружелюбен», с «я сильный» на «я слабый» и т. д.) и на основе нового образа мира пока невозможно прогнозировать, а значит, и предпринимать целенаправленные действия (Серкин, 2016).

А. Н. Леонтьев (1979) и многие его последователи (Петухов, 1984; Смирнов, 1985 и др.) описывали двухслойную модель образа мира, которую можно представить в виде двух концентрических окружностей: центральная – ядро образа мира (амодальные, структуры), периферийная (чувственное оформление) – картина мира.

Ниже (Рис. 1) приведена с небольшим упрощением трехслойная структура образа мира.

Рис. 1. Трехслойная модель модель образа мира (Артемьева Е. Ю., Серкин В. П., Стрелков Ю. К., 1984)