Свободное владение Фарнхэма

– Это кому как.

– Ну что ж, не буду спорить. Приляг, дорогой. Дорогой Хью…

– Так хорошо?

– Очень! Удивительно хорошо. И поцелуй меня еще раз. Пожалуйста!

– Барбара, Барбара!

– Хью, милый! Я люблю тебя. О!..

– Я люблю тебя, Барбара…

– Да, да! О, прошу тебя! Сейчас!..

– Конечно сейчас!..

– Тебе хорошо, Барби?

– Как никогда! Никогда в жизни я не была так счастлива.

– Хорошо, если бы это было правдой.

– Это правда. Хью, дорогой, сейчас я совершенно счастлива и больше ни капельки не боюсь. Мне так хорошо, что я перестала чувствовать жару.

– С меня, наверное, на тебя капает пот?

– Какая разница! Две капельки сейчас висят у тебя на подбородке, а третья – на кончике носа. А я так вспотела, что волосы совершенно слиплись. Но все это не имеет значения. Хью, дорогой мой, это то, чего я хотела. Тебя. Теперь я готова умереть.

– Зато я не хочу, чтобы мы умирали.

– Прости.

– Нет-нет! Барби, милая, еще недавно мне казалось, что в смерти нет ничего плохого. А теперь мне вдруг опять захотелось жить.

– О, наверное, я думаю так же.

– Барбара! Мы постараемся не погибать, если это только в наших силах. Давай сядем?

– Как хочешь… Только если ты снова обнимешь меня.

– Еще как! Но сначала я хочу налить нам обоим по порции виски. Я снова жажду. И совершенно выбился из сил.

– Я тоже. У тебя так сильно бьется сердце!

– Ничего удивительного. Барби, девочка моя, а знаешь ли ты, что я почти вдвое старше тебя? Что я достаточно стар, чтобы быть твоим отцом?

– Да, папочка.

– Ах ты, маленькая плутовка! Только попробуй еще сказать так, и я выпью все оставшееся виски.

– Больше не буду, Хью. Мой любимый Хью. Только ведь мы с тобой ровесники… потому что умрем в один и тот же час.

– Перестань говорить о смерти. Я найду способ перехитрить ее.

– Если только он есть, ты обязательно найдешь его. Я не испытываю страха перед смертью. Я уже смотрела ей в лицо и больше не боюсь. Не боюсь умереть и не боюсь жить. Но… Хью, я хочу просить тебя об одной милости.

– Какой?

– Когда ты будешь давать смертельную дозу снотворного остальным… не давай ее мне, пожалуйста.

– Э-э-э… но это может быть необходимо.

– Я не то имела в виду. Я приму таблетки, только не вместе с остальными. Я хочу принять яд после тебя.

– Ммм… Барби, сам я не собираюсь их принимать.

– Тогда, пожалуйста, не заставляй и меня.

– Хорошо-хорошо. А теперь помолчим. Поцелуй меня.

– Да, милый.

– Какие у тебя длинные ноги, Барби. И сильные к тому же.

– Зато ступни…

– Перестань набиваться на комплименты. Мне очень нравятся твои ступни. Без них ты бы выглядела какой-то незаконченной.

– Фу, как не стыдно! Хью, а знаешь, чего мне хочется?

– Еще раз?

– Нет-нет. А впрочем, да. Только не сию секунду.

– Так чего же? Спать? Ложись и спи, дорогая. Я и один вполне справлюсь.

– Нет, не спать. Кажется, мне больше никогда в жизни не захочется заснуть. Никогда. Так жаль было бы истратить на какой-то сон даже одну из тех немногих минуток, что нам остались. Нет, у меня другое желание: я с удовольствием сыграла бы в бридж – в качестве твоего партнера.

– Ну… в принципе, мы можем разбудить Джо. Остальных нельзя – три грана секонала не располагает к карточной игре. Но мы могли бы сыграть и втроем.

– Нет-нет. Мне не нужно сейчас ничьего общества, кроме твоего. Мне так нравилось играть с тобой на пару.

– Ты замечательный партнер, дорогая. Самый лучший на свете. Когда ты говоришь: «Играю по книге», ты так и делаешь.

– Ну, конечно, не «самый лучший». Ты играешь классом повыше. Я бы хотела побыть подле тебя много-много лет, чтобы научиться играть так же, как ты. И еще я бы хотела, чтобы тот налет случился минут на десять позже. Тогда ты успел бы сыграть большой шлем.

– В этом не было никакой необходимости. Когда ты объявила, я понял, что можно сразу класть карты. – Он сжал ее плечи. – Три больших шлема за один вечер!

– Три?

– А что, по-твоему, водородная бомба – не второй большой шлем?

– О! А вторая бомба – третий?

– Вторая бомба не в счет, она упала слишком далеко. Если ты не понимаешь, о чем я говорю, то я вообще отказываюсь объяснять что-либо.

– Ах вот оно что! В таком случае можно попробовать сыграть и четвертый. Правда, я теперь не смогу вынудить тебя сходить первым. Мой лифчик куда-то делся, и…

– Так, значит, ты нарочно сделала это?

– Конечно. Теперь твоя очередь ходить. А я попробую ответить.

– Э, только не так быстро. Три больших шлема – это максимум, на что я способен. Разве что один маленький шлем… да и то, если я приму еще одну таблетку декседрина. Но четыре больших шлема – это выше моих сил. Ты же знаешь, что я не в том возрасте.

– Посмотрим. Мне все-таки кажется, что у нас получится и четвертый большой.

И в этот миг их накрыло самым большим из шлемов.

3

Погас свет. Грейс Фарнхэм вскрикнула. Доктор Ливингстон – Я Полагаю зашипел, Барбару швырнуло на баллон с кислородом, да так, что она в темноте потеряла всякую ориентацию.

Оправившись немного, она пошарила возле себя руками, нащупала ногу. Затем нащупала Хью, являющегося продолжением этой ноги. Он не шевелился. Барбара попыталась прослушать его сердце, но не смогла. Она закричала:

– Эй! Эй! Кто-нибудь!

Отозвался Дьюк:

– Барбара?

– Да, да!

– Вы в порядке?

– Я-то в порядке, да с Хью плохо! Боюсь, он мертв.

– Спокойно. Сейчас я найду свои брюки и попытаюсь зажечь спичку – если, конечно, мне удастся перевернуться с головы на ноги. Я стою вверх ногами.

– Хьюберт! Хьюберт!

– Да, мамочка. Подожди.

Грейс продолжала причитать. Дьюк, как мог, пытался успокоить ее, одновременно проклиная темноту. Барбара немного освоилась со своим положением, попыталась слезть с груды баллонов, сильно ушибла голень и наконец ощутила под собой какую-то плоскую поверхность. Что это – она не поняла. Поверхность была наклонной.

– Наконец-то! – воскликнул Дьюк.

Спичка вспыхнула ослепительно ярко, так как воздух был перенасыщен кислородом.

Прозвучал голос Джо:

– Лучше ее погасить. А то может случиться пожар.

Тьму прорезал луч фонарика. Барбара позвала:

– Джо! Помоги мне с Хью!

– Сейчас. Только сначала попробую наладить свет.

– Может быть, он умирает.

– Все равно без света ничего не сделаешь.

Барбара снова попыталась найти у Хью пульс, наконец услышала слабое сердцебиение и, всхлипывая, обхватила его голову.

В мужском отсеке вспыхнул свет. Барбара получила возможность оглядеться. Пол убежища теперь накренился под углом градусов в тридцать. Она, Хью, стальные баллоны, бак с водой и все остальное громоздилось бесформенной кучей в нижнем углу. Бак дал течь, и вода залила весь туалет. Если бы пол наклонился в другую сторону, они с Хью были бы похоронены под кучей баллонов и затоплены водой.

Через несколько минут до нее добрались Джо с Дьюком, с трудом преодолев перекосившуюся дверь. В руке у Джо была переносная лампа. Дьюк спросил у Джо:

– Как же мы его понесем?

– Хью нельзя трогать. Вдруг поврежден позвоночник!

– Все равно нужно его отсюда унести.

– Никуда мы его не понесем, – твердо сказал Джо. – Барбара, вы передвигали Хью?

– Только положила его голову к себе на колени.

– В таком случае больше его не шевелите. – Джо принялся осматривать своего пациента, осторожно прикасаясь к нему. – Серьезных травм я не вижу, – наконец решил он. – Барбара, если можете, посидите в том же положении до тех пор, пока Хью не придет в себя. Тогда я смогу проверить его глаза на предмет сотрясения мозга, проверить, сможет ли он шевелить пальцами на ногах, ну и все такое.

– Конечно, я посижу. Еще кто-нибудь пострадал?

– Ничего заслуживающего внимания, – уверил ее Дьюк. – Джо считает, что сломал пару ребер. Я немного повредил плечо. Мать просто откатилась к стене. Сестрица сейчас ее успокаивает. Она тоже в полном порядке, если не считать шишки на голове. На нее свалилась консервная банка. А вы сами-то как?

– Только ушибы. Мы с Хью как раз раскладывали двойной пасьянс и пытались не растаять от жары, когда нас накрыло. – Она попыталась представить, как долго сможет продолжаться эта ложь. На Дьюке тоже ничего не было, но он, похоже, не обращал на это внимания. Джо был в одних трусах.

– А кот? – спросила вдруг Барбара. – С ним все в порядке?

– Если не ошибаюсь, Доктор Ливингстон – Я Полагаю, – серьезно ответил Джо, – избежал травм. Но он очень недоволен тем, что его тазик с песком перевернулся. Так что в настоящее время он чистится и проклинает все на свете.

– Я рада, что он не пострадал.

– Вы ничего необычного в этом взрыве не заметили?

– Чего именно, Джо? Мне только показалось, что он был самым сильным из всех. Намного сильнее предыдущих.

– Да. Но не было никакого грохота. Просто один мощнейший удар, а потом… ничего.

– И что это значит?

– Не знаю. Барбара, вы можете еще немного посидеть здесь не шевелясь? Я хочу попытаться восстановить освещение и определить ущерб. Заодно посмотрю, что можно привести в божеский вид.

– Я буду сидеть как каменная.

Ей показалось, что Хью задышал спокойнее. В тишине она слышала, как бьется его сердце. Тогда она решила, что ей больше не от чего быть несчастной. К ней пробиралась Карен с фонариком, осторожно продвигаясь по наклонному полу.

– Как папа?

– По-прежнему.

– Скорее всего, ушиб голову, как и я. А ты как? – Она фонариком осветила Барбару.

– Нормально.

– Слава богу! Я рада, что ты тоже в чем мать родила. Никак не могла найти свои трусики. Джо так старается не смотреть в мою сторону, что на него просто больно глядеть. Какой-то он все-таки чересчур правильный и добропорядочный.

– Я совершенно не представляю, где моя одежда.

– Одним словом, единственный обладатель трусов среди нас – это Джо. А что с тобой случилось? Ты спала?

– Нет. Я была здесь. Мы разговаривали.

– Хм… Обвинение утверждает обратное. Не волнуйся, я никому не открою твою страшную тайну. Мама ничего не узнает – я сделала ей еще один укол.

– А ты не спешишь с выводами?

– Делать выводы – мое любимое развлечение. И я надеюсь, что мои непристойные предположения верны. Лично я бы предпочла что-нибудь поинтереснее, чем просто спать прошлой ночью. Тем более что эта ночь у нас, скорее всего, последняя. – Она придвинулась к Барбаре и чмокнула ее. – Я тебя очень люблю.

– Спасибо, Карен. Я тоже люблю тебя.

– Прекрасно. Тогда давай не будем хоронить себя заживо, а порадуемся лучше тому, какими мы оказались отважными ребятами. Ты осчастливила отца тем, что дала ему возможность разыграть шлем. И если ты смогла сделать его еще счастливее, то я этому только рада. – Она выпрямилась. – Ну ладно, пойду разбирать припасы. Если папочка очнется – позови. – Она вышла.

– Барбара!

– Да, Хью! Да!

– Не так громко. Я слышал, что говорила моя дочь.

– Слышал?

– Да. Она джентльмен по натуре. Барбара, я люблю тебя. Может быть, мне не представится другой возможности сказать тебе это.

– Я тоже люблю тебя.

– Милая!

– Позвать остальных?

– Подожди немного. Тебе так удобно?

– Очень!

– Тогда позволь мне немного отдохнуть. А то я совсем ошалел.

– Отдыхай сколько хочешь. Кстати, попробуй пошевелить пальцами ног. У тебя что-нибудь болит?

– О, болит-то у меня много чего, но, к счастью, не слишком сильно. Подожди-ка… Да, вроде все мои конечности в порядке. Теперь можешь звать Джо.

– Особенно спешить некуда.

– Лучше все-таки позовем его. Кое-что нужно сделать.

Вскоре мистер Фарнхэм полностью пришел в себя. Джо потребовал, чтобы он продемонстрировал ему свою невредимость. Оказалось, что и в самом деле, кроме большого количества синяков, мистер Фарнхэм во время взрыва не получил ничего более серьезного: ни переломов, ни сотрясения мозга. Барбара про себя пришла к заключению, что Хью приземлился на кучу баллонов, а она упала на него сверху. Обсуждать это предположение она ни с кем не стала.

Первое, что сделал Хью, – это перетянул ребра Джо эластичным бинтом. Во время процедуры тот то и дело вскрикивал, но после перевязки ему стало явно удобнее. Затем был произведен осмотр головы Карен. Хью решил, что здесь он бессилен.

– Пусть кто-нибудь посмотрит на термометр, – попросил он. – Дьюк?

– Термометр разбит.

– Не может этого быть! Ведь он целиком сделан из металла. Ударопрочная вещь.

– Я уже смотрел на него, – объяснил Дьюк, – пока ты тут эскулапствовал. Кажется, стало прохладнее. Возможно, термометр и ударопрочный, но два баллона раздавили его, как яйцо.

– Ах вот оно что! Ну да ладно, невелика потеря.

– Отец, может быть, хоть теперь испробовать запасное радио? Учти, я просто предлагаю.

– Понятно. Жаль тебя огорчать, Дьюк, но оно, скорее всего, тоже разбито. Мы уже пытались включить его. Ни ответа, ни привета. – Он взглянул на часы. – Полтора часа назад. В два часа ночи. Еще у кого-нибудь есть часы?

Часы Дьюка показывали то же самое время.

– С нами, кажется, все в порядке, – заключил Хью, – если не считать запаса воды. Есть несколько пластиковых бутылей, но воду из бака надо попробовать спасти, – возможно, нам придется ее пить. Будем обеззараживать ее таблетками галазона. Джо, нам понадобится какая-нибудь посуда, и пусть все вычерпывают воду с пола. Постарайтесь, чтобы она была почище. – Затем он добавил: – Карен, когда освободишься, приготовь что-нибудь на завтрак. Пусть это даже Армагеддон, но есть все равно необходимо.

– Армагеддону от этого поплохеет, – сказала Карен.

Отец поморщился:

– Девочка моя, придется тебе на доске тысячу раз написать: «Я больше никогда не буду неостроумно шутить перед завтраком».

– А по-моему, остроумно, Хью.

– Не надо поддерживать ее, Барбара. Хватит, беритесь за дело.

Карен ушла, но вскоре вернулась, неся Доктора Ливингстона.

– От меня там мало толку, – сообщила она. – Мне все время приходится держать проклятого кота. Он так и рвется помогать.

– Мя-а-а-у!

– Тихо! Придется, видно, дать ему рыбки и только тогда заняться завтраком. Чего изволите, босс Папа Хью? Креп-сюзетт?

– С удовольствием.

– Единственное, на что вы можете рассчитывать, – это джем и крекеры.

– Ну и прекрасно. Как идет вычерпывание?

– Папочка, я отказываюсь пить эту воду – даже с галазоном. – Она состроила гримасу. – Ты же знаешь, куда она вытекла.

– Вполне возможно, что больше пить будет нечего.

– Разве что разбавить ее виски…

– Ммм… из всех ящиков со спиртным течет. Я открыл два из них, и в них было всего по одной неразбитой бутылке.

– Папа, не порти настроение перед завтраком.

– Вопрос в том, надо ли делить виски на всех поровну. Может, лучше приберечь его для Грейс?

– О! – Лицо Карен исказилось в гримасе мучительного раздумья. – Пусть она получает мою долю. Но остальных обделять только потому, что для Грейс эта потребность необходима…

– Карен, в данной стадии это не потребность. В каком-то смысле это для нее лекарство.

– О да! Конечно! А для меня лучшее лекарство – бриллиантовые браслеты и собольи шубы.

– Детка, нет смысла обвинять ее. Возможно, это моя вина. Так, например, считает Дьюк. Когда ты будешь в моем возрасте, ты научишься принимать людей такими, какие они есть.

– Молчу, молчу. Возможно, я к ней несправедлива. Но я устала от того, что всякий раз, когда я привожу домой своих приятелей, мамуля обязательно отключается уже к обеду. Или лезет целоваться с ними на кухне.

– Она себя так вела?

– А ты что, не замечал? Нет, наверное, нет. Прости.

– Ты тоже прости меня. Но только за то, что я высказал в твой адрес. Мы оба погорячились. А в остальном, как я уже сказал, когда ты доживешь до моих лет…

– Папа, я вряд ли доживу до твоих лет – и ты прекрасно понимаешь это. И если у нас осталось всего две бутылки виски, этого, возможно, вполне хватит. И почему бы просто не налить всем желающим?

Он помрачнел:

– Карен, я вовсе не собираюсь сложа руки ждать смерти. Действительно, стало немного прохладнее. Мы еще можем выкарабкаться.

– Что ж… тебе виднее. Кстати, о лекарствах: не запасся ли ты при строительстве этого монстра некоторым количеством антабуса?

– Карен, антабус не отбивает желания выпить. Просто, если человек, принявший таблетку, выпьет, он почувствует себя очень скверно. Если ты права и наши шансы плохи, то стоит ли омрачать Грейс последние часы жизни? Ведь я не судья ей, я ее супруг.

Карен вздохнула:

– Папочка, у тебя есть одна отвратительная черта: ты всегда прав. Ладно, так и быть, пусть пользуется моей долей.

– Я просто хотел знать твое мнение. И ты в некотором роде помогла принять мне решение.

– И что же ты решил?

– Это не твое дело, заинька. Займись приготовлением завтрака.

– Так и хочется плеснуть тебе в тарелку керосина. Ладно, поцелуй меня, папочка.

Он чмокнул ее в щеку:

– А теперь умолкни и принимайся за дело.

В конце концов все бодрствующие собрались к завтраку. Сидеть им пришлось на полу, так как стулья упрямо не хотели стоять. Миссис Фарнхэм все еще была в полусне от сильной дозы успокоительного. Остальные обитатели убежища по-братски разделили мясные консервы, крекеры, холодный «Нескафе», банку персикового компота и теплое чувство товарищества. На сей раз все были одеты. Мужчины натянули трусы, Карен надела шорты и бюстгальтер. Барбара облачилась в просторное платье гавайского типа, позаимствованное у подруги. Ее собственное белье нашлось, но насквозь промокло, а воздух в убежище был слишком влажен, чтобы высушить что-либо.

– Теперь мы должны кое-что обсудить, – возвестил Хью. – Желающие могут вносить предложения. – Он взглянул на сына.

– Отец… то есть Хью, я хотел сказать вот о чем, – сказал Дьюк. – Здорово пострадала уборная. Я немного привел ее в порядок и соорудил какой-никакой насест из дощечек от упаковки баллонов. Хочу предупредить… – он повернулся к сестре, – вам, женщины, нужно быть особенно осторожными. Насестик довольно шаткий.

– Это ты будь поосторожнее. Тебя самого с большим трудом научили пользоваться туалетом. Папа свидетель.

– Помолчи, Карен. Молодец, Дьюк. Но нас здесь шестеро, и, я считаю, нам нужно сделать вторую уборную. Как думаешь, Джо, мы сможем ее сделать?

– Да, конечно, но…

– Что «но»?

– Вам известно, сколько осталось кислорода?

– Да. Наверное, скоро придется перейти на воздушный насос и фильтр. У нас уже нет действующего счетчика радиоактивности, поэтому мы не узнаем, насколько заражен воздух, которым мы дышим, тем не менее дышать нам необходимо.

– А вы проверяли насос?

– С виду он совершенно невредим.

– Это не так. Боюсь, отремонтировать его мне будет не под силу.

Мистер Фарнхэм вздохнул:

– Я заказал запасной, он должен был прийти через шесть месяцев. Ладно, потом посмотрю, что там можно сделать. Дьюк, ты тоже подключайся, вдруг сможешь чем-нибудь помочь.

– Ладно.

– Положим, мы не сумеем починить насос. В таком случае будем использовать оставшийся кислород как можно более экономно. Когда он закончится, еще некоторое время мы сможем дышать тем воздухом, который будет в убежище. Но в конце концов наступит время, когда нам придется открыть дверь.

Все молчали.

– Ну, улыбнитесь же кто-нибудь! – воскликнул Хью, потом продолжил: – С нами еще не покончено. Дверь мы затянем фильтром, сделанным из простыней, – это все же лучше, чем ничего, он будет задерживать радиоактивную пыль. У нас есть еще один радиоприемник. Барбара, помнишь, ты приняла его за слуховой аппарат. Я хорошенько завернул его и убрал подальше, он невредим. Я выберусь наружу, установлю антенну, и мы сможем слушать его здесь. Может быть, это спасет нам жизнь. Над убежищем мы поставим шест и поднимем флаг – любую тряпку. Нет, лучше поднять американский флаг – у меня один припасен. В этом случае, если даже мы и не выживем, то пойдем на дно с высоко поднятым флагом.

Карен принялась аплодировать.

– Карен, перестань паясничать.

– Я вовсе не паясничаю, папа! Я плачу.

Багрянец ракет возвещает войну,Бомбы с ревом рвут тишину.Но повторяю еще раз, друзья:Нашему флагу падать нельзя…

Голос ее прервался, и она закрыла лицо ладонями. Барбара обняла ее за плечи.

Хью Фарнхэм между тем продолжал как ни в чем не бывало:

– Ко дну мы не пойдем. Очень скоро наш район наверняка начнут обследовать с целью поиска выживших. Они заметят флаг и заберут нас отсюда – возможно, на вертолете. Поэтому наша задача – держаться до тех пор, пока не подоспеет помощь. – Задумавшись, он на мгновение смолк. – Никакой ненужной работы, минимум физических усилий. Каждый должен принимать снотворное и, по возможности спать двенадцать часов в сутки. Остальное время лежать неподвижно. Так мы сможем протянуть дольше всего. Единственное, что требуется сделать, – это отремонтировать насос, а если не сможем, то наплевать и на него. Смотрим дальше: вода должна быть строго нормирована. Дьюк, назначаю тебя старшим хранителем воды. Определи, сколько ее у нас в распоряжении, годится ли она для питья, и разработай график выдачи с таким расчетом, чтобы хватило на возможно более продолжительное время. Где-то в аптечке есть дозировочный стаканчик – воду дели с его помощью. Ну вот, кажется, и все: починить насос, минимум усилий, максимум сна, нормирование воды. Ах да! Пот – это тоже нерациональная трата воды. Здесь все еще жарко, и ваш балахон, Барбара, насквозь промок от пота. Снимите его.

– Можно выйти?

– Разумеется.

Она прошла, осторожно ступая по наклонному полу, в кладовую и переоделась в свой мокрый купальник.

– Вот так-то лучше, – одобрил он. – Теперь…

– Хьюберт! Хьюберт! Где ты? Воды!

– Дьюк, выдай ей одну унцию. Только тщательно отмерь.

– Да, сэр.

– И не забудь, что кот тоже имеет право на свою порцию.

– Может быть, для него сойдет и грязная вода?

– Хм… Честность по отношению к нашему другу вряд ли особенно повредит нам. Зато мы будем знать, что остались честными до конца.

– Но он уже пил ее.

– Э-э-э… Впрочем, ты распоряжаешься водой, тебе и решать. Кто еще хочет высказаться? Джо, тебя устраивает такой план?

– Видите ли… Нет, сэр.

– Вот как?

– Конечно, то, что минимум усилий сохранит нам много кислорода, – верно. Но когда придет время открыть дверь – на что мы будем рассчитывать?

– На удачу.

– Я имею в виду, а мы сумеем это сделать? С недостатком воздуха, задыхаясь, мучимые жаждой, может, больные; я хочу быть уверенным, что любой из нас – ну, скажем, Карен со сломанной рукой – сможет открыть эту дверь.

– Понимаю.

– Мне кажется, необходимо сначала опробовать все три двери. Бронированную лучше вообще не запирать. У девушек не хватит сил совладать с ней. Внешней дверью я готов сам заняться.

– Извини, но это моя привилегия. С остальным я согласен. Именно поэтому и предложил высказываться. Я устал, Джо, в голове все мешается.

– А если двери заклинило? А люк вообще могло завалить обломками…

– На этот случай у нас есть домкрат.

– Если двери не откроются, мы должны убедиться в сохранности аварийного туннеля. Лично мне плечо Дьюка внушает опасения. Да и у меня самого ноют ребра. Сегодня я еще в состоянии работать. Завтра мы с Дьюком уже будем лежать пластом, и боль будет раза в два сильнее. Между тем люк завален металлическими баллонами, а проход – всяким хламом. Расчистка потребуется основательная. Босс, говорю вам, нам нужна уверенность в том, что сможем выбраться наверняка, – и побеспокоиться об этом необходимо именно сейчас, пока мы сохранили силы.

– Ненавижу посылать людей на тяжелые работы. Но ты меня убедил. – Хью встал, подавляя стон. – Давайте займемся делом.

– У меня еще одно предложение.

– Вот как?

– Да. Вам следует отдохнуть и выспаться. Толком вы за это время так и не отдыхали, а помяло вас довольно здорово.

– Как раз со мной все в порядке. У Дьюка повреждено плечо, у тебя сломаны ребра, а сделать предстоит еще очень много.

– Думаю, лучше всего оттащить эти баллоны с помощью блока и тросов. Барбара может помочь. Хоть она и женщина, но силой ее Бог не обидел.

– Конечно, – согласилась Барбара. – К тому же я выше Джо. Прошу прощения, Джо.

– Не стоит. Босс… Хью, мне не хотелось бы еще раз упоминать об этом, но я считаю, что отдохнуть вам просто необходимо. То, что вы устали, – несомненно. Ведь вы на ногах уже сутки. И я буду чувствовать себя более уверенно, если вы отдохнете, – надеюсь, с этим вы не станете спорить?

– Он прав, Хью.

– Барбара, но и вы тоже глаз не сомкнули.

– Но мне не требуется принимать решений. В принципе, я могу прилечь, а Джо позовет меня, когда будет нужно. Да, Джо?