Аллигатор

Она не знала, что ему ответить. Его глаза были такими злыми, что от одного его взгляда у нее по коже побежали мурашки. Он смотрел на нее до тех пор, пока она не произнесла всего одно слово.

– Да, – коротко ответила она ему.

– Вот и хорошо, – спокойно произнес он. – Тогда приготовь все необходимое.

Она вышла из дома и направилась в сарай. Достав с полки полиэтиленовую пленку, приготовленную для парника, и прихватив с собой топор, она вернулась в дом. Расстелив пленку на полу, она села за стол и налила себе полный стакан водки. Выпив ее, она стала закусывать.

В это время Сергеев в соседней комнате занимался любовью с Ксенией. Она была пьяной и, по всей вероятности, плохо себя контролировала. Закончив половой акт, Сергеев вышел из комнаты и виновато посмотрел на Мадину.

– Просто хотел, чтобы перед смертью она испытала оргазм. То ли она слишком пьяна, то ли не способна на это, но у меня ничего не получилось. Ты все равно лучше, чем она.

Она, молча, протянула ему топор, завернутый в тряпку.

– Ударь обухом. Смотри не испачкай постельное белье, – посоветовала ему Мадина.

– Не учи. Не первый день живу на свете, – произнес он и направился в комнату.

Через минуту оттуда донесся глухой удар.

– Мадина! – позвал ее Сергеев. – Помоги мне, я ее один поднять не могу.

Она вошла в комнату и увидела на кровати неподвижное тело Ксении. Около ее головы расплывалось алое пятно крови.

– Я же просила, чтобы ты не пачкал постельное белье, – ворчливо произнесла Мадина.

– Меньше болтай! Бери ее за ноги и тащи в комнату, – в приказном тоне произнес Сергеев.

Они выволокли тело Ксении из спальни и уложили на полиэтиленовую пленку.

– Таз принеси. Кровь надо спустить.

Она быстро выскочила в сени и принесла оттуда оцинкованную ванну, в которой раньше купали малышей. Сергеев приподнял тело девушки и резким движением ножа перерезал ей горло. Кровь горячей струей потекла в ванну. Сергеев взял со стола эмалированную кружку и зачерпнул ею кровь. Сделав несколько глотков, он протянул кружку Мадине.

– Пей! – приказал он ей.

Она сделала несколько глотков. Что-то внутри ее сжалось, она бросилась во двор, где ее вырвало. Когда женщина вернулась в комнату, он уже подвесил труп за крючья и приступил к разделке. Он отрезал большие куски и бросал их в таз. Сердце и печень он положил в алюминиевый казан и попросил ее пожарить все это. Пока она возилась на кухне, готовя ему ужин, он расчленил остатки трупа.

– Мадина! – крикнул он ей. – Выйди на улицу, посмотри, есть там народ.

Она вышла из дома и осмотрелась. Аллея была пуста.

– Все нормально, никого нет, – ответила она Алексею.

Он вышел на улицу и прошел за дом. Собаки, увидев его, приветливо завиляли хвостами.

– Вот, жрите! – произнес он и бросил внутренности в большую миску.

Собаки с жадностью набросились на еду и быстро все съели. Он взял из сарая лопату и стал копать около бочки с дождевой водой. Земля была влажной и хорошо поддавалась его усилиям. Выкопав яму, он вернулся домой и, сложив остатки трупа в мешок, вынес их во двор, где уложил в выкопанную яму. Забросав все землей, он вернулся в дом.

На кухни вкусно пахло жареным мясом. Мадина замывала кровавые пятна на полу. Закончив уборку, она стала подавать жареное мясо на стол.

***

Набрав номер отделения милиции в поселке Васильево, Абрамов стал ждать, когда произойдет соединение. В трубке кто-то тихо завывал, что-то трещало, словно кто-то ломал сухие ветки. Наконец, раздался громкий щелчок, и он услышал далекий незнакомый голос.

– Я слушаю вас, – произнес мужчина.

– Здравствуйте. МВД, Абрамов. Позовите, пожалуйста, к телефону Гараева.

На том конце провода снова что-то затрещало, и сквозь этот треск Виктор услышал голос Гараева.

– Да, я вас слушаю.

– Привет, это Абрамов из МВД. Скажи, пожалуйста, у Сергеева есть жена или сожительница?

– Похоже, есть, но я ее никогда не видел.

– Ты можешь это узнать точно? Мне нужна ее фотография. Хочу кое-кому ее предъявить для опознания.

– Обещать не буду, попробую достать, если она местная, я имею в виду из поселка.

– Заранее тебе признателен, – произнес Виктор и положил трубку.

Абрамов поднял глаза и увидел, что на него в упор смотрят Козин и начальник отделения.

– Вы что так смотрите на меня? – обратился он к ним. – Так можно и испепелить.

Начальник отделения встал из-за стола и молча, вышел из кабинета. Виктор с Козиным остались в кабинете одни.

– Все копаешь, Абрамов? Не надоело?

– Пока нет. В понедельник я должен доложить Костину по всем этим исчезновениям. Тогда все это может получить какое-то развитие: или я буду копать дальше, пытаясь установить причину исчезновения этих людей, или все заглохнет и потечет в прежнем русле. Насколько я понял, Валерий Михайлович, тебя больше интересует второе вариант.

– Ты что, меня укоряешь в том, что мы ничего не предпринимали, чтобы разыскать этих женщин?

Абрамов мгновенно понял, что он снова втягивает его в дискуссию и попытку выяснения с ним отношений.

– Если ты считаешь составление опознавательной карты и рассылку никому не нужных ориентировок работой по розыску этих людей, то я могу сказать, что нами практически ничего не предпринималось, чтобы найти их.

– Понятно. Значит, ты их ищешь, а мы все здесь сидим и протираем штаны? Не строй из себя ангела. Если бы не приказ Костина, ты бы тоже ничего не делал и занимался, лишь чтением этих дел.

– Неужели ты, Валерий Михайлович, не понимаешь, что существующая система отчетности не дает нам возможности нормально работать? Любому грамотному человеку ничего не стоит сфальсифицировать данный отчет. Для того чтобы иметь хорошие показатели по розыску, достаточно объявить в розыск еще несколько человек и успешно найти их. Это не секрет, и все знают, как делают эти показатели в районных отделах милиции. Там сотрудники объявляют в розыск своих знакомых и через неделю прекращают их розыск, в связи с установлением их местонахождения.

– Вот это размах мысли! – укоризненно произнес он. – Теперь, оказывается, во всем виновата система МВД? Ну, если тебе она не нравится, то почему ты работаешь здесь?

– Сам удивляюсь, – ответил Виктор. – Работаю и живу в надежде, что эта система изживет сама себя. Но, видно, это произойдет не так быстро, как я рассчитываю, и мне придется еще долго ждать этого дня.

– Тебе не кажется, Абрамов, что твои высказывания о системе МВД носят политическую окраску?

– Пока не кажется, если ты не побежишь в КГБ стучать на меня. Хотя можешь и бежать, я ведь говорю не против существующего строя, а против отчетности, принятой в системе МВД.

– Вот я смотрю на тебя и думаю, плохо на тебе сказываются все эти американские авторы, которых ты читаешь запоем в специальной библиотеке.

– Наверное, ты прав. Эти учебники и научные статьи заставляют меня по-другому смотреть на мир.

В кабинет вошел начальник отделения и сел за свой стол.

– Я только что от Костина. Готовься, Абрамов, в понедельник ты должен отчитаться о том, что накопал за это время. Вот там мы тебя и послушаем. Посмотрим, насколько ты разобрался в этой проблеме.

Абрамов промолчал. Спорить больше ему не хотелось.

***

Виктор стоял на трибуне и смотрел в зал, где на стульях сидели сотрудники Управления уголовного розыска, прокуратуры и заместитель министра внутренних дел. Все они внимательно глядели на него, ожидая, когда он начнет свой доклад. Абрамов откашлялся и, найдя глазами начальника Управления, начал:

– Мною, в течение месяца, были изучены около двадцати розыскных дел, заведенных по фактам безвестного исчезновения женщин. В результате тщательного анализа мне удалось выделить определенную группу женщин, в исчезновении которых прослеживалась одна важная деталь – железная дорога, а, если точнее – поселок Васильево. В качестве примера могу привести следующие показания лиц, видевших этих женщин в день исчезновения: пропавшую без вести Милованову видела соседка на перроне пригородного вокзала перед отправкой электрички «Казань – Зеленый Дол». Пропавшую Семшову Александру видела ее подруга на станции Васильево вместе с каким-то незнакомым мужчиной. Лебедева накануне своего исчезновения познакомилась с неустановленной женщиной и по ее приглашению выехала в поселок Васильево. Пропавшую без вести Хасанову вспомнили женщины, торгующие на привокзальной площади поселка Васильево и так далее. Все эти факты разбросаны по месту и времени, однако все они связаны, на мой взгляд, одной цепью.

Абрамов посмотрел в зал. Заметив скептическую улыбку Козина, он продолжил.

– Если кто из вас не знает, то я поясню. Ученые, занимающиеся составлением научно-обоснованных портретов убийц, подразделяют их на три категории. Это убийцы, совершившие убийства более четырех жертв. Как правило, преступление совершается в одном месте, например, в клубе, школе или в других местах массового скопления народа. Ко второй группе убийц относятся люди, совершившие убийства не менее трех лиц, но в двух разных местах. Этот общий эпизод растянут по времени. Преступник может переезжать с места на место, но все эти преступления он совершает, как бы «на одном дыхании». Третий вид убийц, это наиболее редкий вид и самый опасный. Этих убийц называют серийными убийцами. На их совести, как правило, не менее трех жертв. В трех различных эпизодах. Между ними у преступника наступают периоды эмоционального затишья, которое может составлять от нескольких дней до нескольких лет.

Виктор снова поднял глаза и посмотрел в зал. На заднем ряду сидели несколько сотрудников республиканской прокуратуры и о чем-то шептались. То ли они уже знали то, о чем он докладывал, то ли им было неинтересно все это слушать.

– Иностранные ученые, в частности, американские, составили психологический портрет серийного убийцы. Им, как правило, является человек в возрасте от двадцати до сорока лет, занятый на «безобидной» и малозаметной работе. Ему нравится менять свою внешность, выдавать себя за совершенно другого человека. Выбирает он жертвы по некоему идеальному образу, который часто включает в себя следующие признаки: пол, возраст, внешность. Он полностью контролирует себя, ищет для совершения преступления удобные для него место и время. Одной из особенных черт этого человека является то, что он, как правило, рос в неполной семье, следовательно, не получал достаточного тепла от отца и матери. Часто этот человек подвергался физическому, а возможно, и сексуальному насилию и унижению. Поэтому он постоянно чувствует себя, как бы в изоляции от общества. Эти люди часто мучили и убивали животных в период своего детства и, возможно, совершали попытки самоубийства.

– Послушайте, Абрамов. Мы здесь собрались, чтобы обсудить обстоятельства исчезновения этих женщин, а не разбирать психологический портрет серийного убийцы. Давайте ближе к делу, – произнес прокурор республики.

– А разве я говорю не о деле, уважаемые товарищи? Я хочу довести до вас то, что вы не видите. У нас в городе, а может, в пригороде появился серийный убийца. Хотите – верьте мне, хотите, нет. Он убивает женщин методически в течение года. Я предполагаю, что он живет или работает где-то в районе поселка Васильево, и сейчас я призываю вас, работников прокуратуры, возбудить уголовные дела и провести расследования исчезновений в рамках этих дел.

В зале повисла тишина. Было слышно, как бьется о стекло случайно залетевшая муха. На трибуну поднялся прокурор республики.

– Я вот здесь послушал сотрудника Управления уголовного розыска и невольно удивился. Получается, что он рассмотрел во всех этих исчезновениях то, что не заметили десятки других сотрудников уголовного розыска и прокуратуры. Вам, товарищ Абрамов, я бы посоветовал пойти в церковь, стать там своеобразным пророком и уверять прихожан о близком конце света.

Что мы имеем по этим делам? Все пропавшие женщины были не адекватны в своих действиях: одна сильно пила, вторую бил муж, третья решила коренным образом изменить свою судьбу и связать жизнь с человеком, заметьте – преподавателем, насколько я помню материалы дела, поэтому и ушла из дома.

Вы только представьте, если по всем делам мы заведем уголовные дела? Что скажет Москва? Абрамов, по всей вероятности, позабыл одно: для того чтобы возбудить уголовное дело, нужны веские доказательства. Вот у меня, по сравнению с Абрамовым, таких оснований нет.

Он сделал паузу и посмотрел на заместителя министра, который внимательно слушал его. Затем его взгляд скользнул по лицу начальника Управления.

– Может, я в чем-то не прав, товарищи, пусть меня поправят присутствующие здесь начальники, но я никогда не соглашусь с выводами товарища Абрамова. Если следовать им, то у нас действительно появился какой-то серийный убийца-маньяк, который охотится за женщинами. Но он ошибается, у нас пропадают не только женщины, но и мужчины.

Я думал, что он, я имею в виду Абрамова, действительно сообщит нам что-то новое по этим делам, но я ничего вразумительного от него не услышал. Мне стыдно, что он руководствуется в своем анализе не фактами, а эмоциями, которых я не разделяю. Вы все хорошо знаете: нет трупа, нет и убийства.

Закончив говорить, он взглянул на Виктора и сел на свое место. Его место на трибуне занял заместитель министра.

– Товарищи! Я не могу не согласиться с прокурором республики. Если руководствоваться выводами Абрамова, то нам придется закрыть на замок министерство и всем выехать в поселок Васильево, чтобы проводить там войсковую операцию по прочесыванию местности. Я ожидал от него полного и развернутого анализа этих дел, но я его так и не услышал. Жалко. Хотел бы обратить внимание начальника Управления уголовного розыска на слабую подготовку вашего сотрудника. Нужно было передать эту тему другому сотруднику, к примеру, Козину. Он, я думаю, более грамотно подошел бы к освещению этого вопроса, чем Абрамов.

Он сделал паузу и отпил из стакана несколько глотков воды.

– Второй момент, на который я хотел бы обратить ваше внимание: Абрамов перепутал место исчезновения граждан. Он все ссылается на мнения иностранных специалистов. Он, по всей вероятности, забыл, в какой стране он живет. Я хочу напомнить ему, что все мы живем в Советском Союзе, а не в Америке. В нашем обществе нет социальных предпосылок к появлению серийных убийц. Все, что он говорил, это Америка, а не СССР. Поэтому я разочарован в его анализе и считаю его ошибочным. А сейчас, если у вас нет вопросов, будем считать нашу дискуссию закрытой.

Сотрудники встали с мест и направились из зала заседания.

***

Дождавшись, когда все выйдут из зала, Абрамов встал со стула и медленно направился к выходу. Он был морально подавлен, а если сказать точнее: раздавлен всеми этими выступлениями. Виктор вошел к себе в кабинет и сразу же обратил внимание на довольные улыбки Козина и начальника отделения.

– Мне кажется, что ты выбрал не то место для своего выступления, – произнес начальник отделения. – Может, это все хорошо прокатило бы где-нибудь в научно-исследовательском институте МВД, но не здесь. Здесь нет теоретиков, тут присутствовали практики: люди, у которых огромный жизненный и оперативный опыт.

Абрамов сел за стол и, повернувшись, стал доставать из сейфа розыскные дела. Сейчас ему было почему-то все равно, что думают о нем эти люди. Он по-прежнему был убежден в своей правоте и не хотел менять точку зрения по этому вопросу.

– Чего молчишь? – спросил Виктора начальник отделения. – Я на твоем месте пошел бы сейчас к Костину и попросил бы извинение за свой прокол.

– Когда будете на моем месте, тогда и решайте, что вам делать. Мне ваши советы не нужны, оставьте их для своей жены.

Начальник даже поперхнулся от этих слов.

– Это ты кому говоришь, салага? Ты знаешь, сколько лет я в розыске?

– Да мне глубоко плевать, сколько лет вы читаете газеты на рабочем месте.

Этот удар был явно нанесен Виктором ниже пояса. Начальник на секунду потерял дар речи и чуть ли не с кулаками бросился в его сторону.

– Ах, ты, гад! – закричал он на Абрамова. – Да я тебя за твои слова…

Он не договорил лишь по одной простой причине: в кабинет вошел Костин и сразу же понял, что здесь произошло.

– Хватит скандалить! – произнес он и посмотрел на начальника отделения. – Отчасти заместитель министра – прав. Этот доклад должен был делать не Абрамов, а вы, как начальник отделения розыска. Поэтому сейчас не стоит сводить счеты с Абрамовым. Он, в отличие от всех вас, сделал свое дело, и я доволен его анализом. Если он окажется прав, то нас с вами нужно гнать из МВД метлой.

Костин посмотрел на Виктора и коротко бросил, чтобы он следовал за ним. Абрамов встал из-за стола и направился вслед за Костиным. Он спиной ощущал презрительные взгляды Козина и начальника отделения, которыми они провожали его до двери.

Абрамов вошел в кабинет Костина и остановился.

– Чего встал, словно нищий, я не подаю, – произнес он. – Проходи, присаживайся.

Виктор сел за стол и посмотрел на Костина. Внутренне он был готов получить от него «взбучку», но, Юрий Васильевич, почему-то молчал. Прошло около минуты, прежде чем он задал ему вопрос.

– Скажи, Абрамов, ты серьезно считаешь, что у нас появился серийный убийца, или так «ляпнул» от балды?

– Если честно, то я в этом убежден. Жалко, что я не смог грамотно и аргументировано доказать собравшимся сотрудникам все это. Вы знаете, Юрий Васильевич, учеными установлены два факта поведения этих убийц. Для одних из них важен результат: это смерть жертвы, а не сопутствующее этому сексуальное удовлетворение. В этом случае само убийство совершается довольно быстро, без всяких мучений для жертвы. В другом случае происходит взаимодействие с жертвой, приводящее к смерти и возможному последующему обращению с телом. Вот именно второй случай и является наиболее характерным для серийного убийцы. Он, как правило, испытывает при этом острые ощущения и по-своему упивается своей властью.

– Интересно, продолжай дальше, – попросил он Абрамова.

– Поведение убийц тоже разное. Одни серийные убийцы оставляют тела жертв, потеряв всякий интерес к ним после смерти. Другие же стремятся выставить их напоказ или, наоборот, спрятать.

Он поднял на Виктора глаза, давая понять, что хочет задать свой вопрос.

– Насколько я тебя понял, ты считаешь, что наш серийный убийца прячет трупы своих жертв?

– Все правильно, Юрий Васильевич. Наш убийца не будет выставлять трупы. Он для этого достаточно умен и осторожен. Я не исключаю, что он ранее судим, возможно, тесно сотрудничал с правоохранительными органами и поэтому хорошо знает эту работу.

– Тогда, чем ты объяснишь, что он убивает периодически. Это с чем-то связано? Что по этому поводу говорят ученые мужи?

Абрамов усмехнулся, так как не ожидал, что этот вопрос вызовет у него такой интерес.

– По признанию серийных убийц, после совершения очередного убийства они не испытывали какой-то эмоциональной разрядки. Многих, наоборот, охватывало чувство безнадежности и бессилия. Кто-то из них следит за расследованием этих убийств, а некоторые нередко участвуют в операциях по поимке себя в качестве добровольного помощника. Отдельные не интересуются расследованием, считая, что они надежно спрятали тело жертвы.

– Ты знаешь, о чем я подумал, слушая тебя? Если ты окажешься прав, то нас ожидает не совсем хорошее будущее. Пока мы на него выйдем, он убьет многих, ни в чем не повинных людей.

Он посмотрел на Виктора и, закурив сигарету, произнес:

– Я бы хотел, чтобы ты продолжал заниматься этой проблемой наряду с другой. Она сейчас достаточно актуальна, просто держи руку на пульсе.

– Я понял вас, Юрий Васильевич. Но я боюсь, что у меня возникнут большие неприятности с моим начальником отделения.

– Это не твое дело. Я сам решу с ним этот вопрос.

– Тогда я готов заняться этой проблемой.

– Вот и хорошо, иди, работай.

Абрамов встал из-за стола и направился к двери

Вторая часть

Шел февраль 1982 года. Сергеев проснулся от шума, доносившегося из кухни. Он открыл глаза и посмотрел на настенные часы. Они показывали начало девятого утра. В доме было прохладно, и поэтому ему не хотелось вылезать из теплой и мягкой постели. Он полежал еще минут пятнадцать, наслаждаясь этим теплом, а затем, откинув одеяло в сторону, сел. Нащупав голыми ногами стоптанные домашние тапочки, он надел их и направился на кухню.

–Завтрак готов? – поинтересовался он у сожительницы.

– Да, готов. Иди, умывайся, я сейчас тебе положу мяса.

Он вышел в прихожую, откуда через минуту донесся шум льющейся воды. Умывшись, он сел за стол и, взяв кусок хлеба, приступил к завтраку. Он любил эти ранние зимние часы, когда никуда не нужно было идти. Разрезая ножом большой кусок мяса, он невольно наслаждался жизнью. За окном протяжно и зло выла вьюга, заметая чьи-то следы, оставленные на снегу, а здесь, в его доме, было светло и тепло.

– Мадина! – обратился он к сожительнице. – Как у нас с мясом?

– Ты что, сам не знаешь, загляни в холодильник, – произнесла она, наблюдая, как он ест.

Вот уже около года, как она перебралась к нему жить. За это время она всего лишь два раза навещала своего сына, которого оставила у матери. Сначала ее тянуло домой к ребенку, но она пересилила себя и теперь уже не испытывала никаких материнских чувств к мальчику. Последний раз она видела сына перед Новым годом. Она зашла домой: на диване сидела мать и что-то вязала из шерсти. Увидев полупьяную дочь, она бросила вязать и, отложив клубок шерсти в сторону, поднялась с дивана.

– Тебе что здесь нужно? Ты зачем сюда пришла? – спросила она грозно.

– Не кричи! Я что, не имею права пообщаться со своим ребенком?

– Трезвой нужно приходить, а не пьяной. Ты посмотри, на кого ты стала похожа? Я еще тогда говорила, что он тебя до добра не доведет!

– Не лезь в мою жизнь. Как хочу, так и живу. Где ребенок, я хочу его видеть! – произнесла Мадина и, оттолкнув мать в сторону, попыталась пройти в спальню.

Мать, словно коршун, набросилась на нее сзади и, вцепившись руками в головной платок, потащила ее обратно из спальни. Они схватили друг другу за волосы и стали, молча, бороться, стараясь не шуметь. Неожиданно они остановились. В дверях спальни стоял ребенок, щурясь от яркого электрического света. По всей вероятности, он проснулся от шума и вышел посмотреть, что творится в зале.

– Сынок, это я – твоя мама. Иди, ко мне! – произнесла Мадина и протянула к сыну руки.

Однако мальчик, словно, не замечая ее рук, прижался к ногам бабушки и со страхом смотрел на раскрасневшуюся от борьбы, растрепанную женщину, назвавшуюся почему-то его матерью. Он громко заплакал.

– Уходи, чтобы я тебя не видела, – произнесла мать, указывая рукой на дверь. – Где пила, туда и иди. Не пугай ребенка. Вот протрезвеешь, тогда и приходи.

Мадина сунула руку в карман и, достав оттуда сломанную плитку шоколада, положила ее на стол. Еще раз, взглянув на плачущего сына, она вышла из дома.

***

Сергеев очнулся от толчка в бок. Открыв глаза, он увидел стоявшего в дверях контролера, который громко выкрикивал его фамилию. Он быстро вскочил с койки и чуть ли не бегом бросился к двери.

– Спишь? – громко спросил его контролер и под смех камеры сильно ударил его по спине резиновой дубинкой. – Выходи!

Он, молча, довел Алексея до дверей кабинета и, приоткрыв дверь, втолкнул туда. За столом сидел знакомый ему майор и разливал по кружкам крепкий черный чай.

– Проходи, Аллигатор, – произнес он. – Присаживайся, попей чая.

Сергеев осторожно присел на стул и, взяв в руки эмалированную кружку, сделал один глоток. Чай был горячим и очень душистым. Он давно не пил такого вкусного чая и поэтому сразу же вспомнил свою жизнь до тюрьмы.

– О чем думаешь, Аллигатор? – услышал он голос майора. – Очнись, вернись на землю. Давай, докладывай, что тебе удалось узнать?

Алексей сделал еще один глоток чая и, отодвинув в сторону кружку, приступил к докладу.

– Осужденный Ларионов при разговоре с Никитиным рассказывал, что оперативникам не удалось найти в его доме ценности, которые он надежно спрятал в одном месте. Об этом месте знает лишь он и его мать. Ценностей, с его слов, там много, на несколько десятков тысяч рублей.

– Что за ценности? – поинтересовался у него майор.

– Насколько я понял, Ларионов со своим товарищем «взяли» универмаг в Письмянке, что в пригороде Бугульмы. Там они разжились золотом и камнями. В универмаге был ювелирный отдел, вот они его и «хлопнули». Друг у него – наркоман, плотно сидел на кодеине. То ли перебрав дозу, то ли что-то другое, но друг его представился, и сейчас все эти ценности принадлежат лишь ему одному.

Майор сделал небольшую паузу и, взглянув на Сергеева, который с жадностью пил чай, сказал: