Три нуля

– Вот гляди, – говорила Клавдия, она видите ли завучем в школе была, ну и за что ей такие почести. С детьми она работала. А я с утра до ночи под коровой в навозе лежала, стране молоко давала. Здесь тебе, понимаешь, Пушкин с Достоевским не помогут, тут вкалывать надо, а эта фифа, глядишь, всю жизнь в буквах проковырялась и ходила на работу в пиджачках да юбочках, а не как я в халате, что каждый мужик тебе под него руки пытается запустить.

– Ну так это ж испокон веку так, – говорила Наташка. Мы ж ету нтилигенцию кормим, а они с нас последнее рвут. Они с етим банкиром одного поля ягода. Он же ж тоже небось из етих… Образованных. А рыбак то рыбака всегда найдеть, я вона тоже всю жизнь пахала на элеваторе, и к старости ничего, только почетная грамота и висит. А что мне с нее, она ж чай денег не дает. Ленин-то он правильно сделал, что всех буржуев перебил, тогда трудовому человеку дышать легче стало. Ну сначала с пережитками бороться приходилось, моя мать вон простая рабочая была, а буржуев разоблачала будь здоров. Да, писала на них доносы. Доносила в органы, если, где какая сволочь не по правде жить собиралась.

– Так, а ты что ж не писала скажешь, с упреком сказала Клавдия. Весь же колхоз про тебя знал, что писала.

– ну так, а как еще было правду найти. Если вон председатель по молодости с Лариской то тискался, при живой жене, я ж молчать не буду. Я к нему тогда подошла и говорю: «премию выпишешь» А он мне: «как же я тебе премию выпишу, когда ваш коллектив уже третий квартальный план срывает». Ну вот я и написала куда следует, что председатель наш распутный образ жизни ведет, пример молодежи подает нехороший. И на других писала. Мне ж рот-то не закроешь, ежли человек за правду, так его просто так не заткнешь. И тут, знаешь ли, если такое творится нужно что-то делать. До кой поры можно все это терпеть, что эти антилигенты на наше добро рот разевают.

Ночью Клавдия спала плохо. Не отпускала ее мысль о словах Наташки. «Баба она, конечно, юлозивая, размышляла Клавдия – но ведь правду же говорит, зараза. Вот так всю жизнь прожила все для кого-то старалась, горбатилась не жалея сил, на ферме, потом мужиков этих ублажала, а к чему пришла? Ни детей, ни мужика, хоть какого-нибудь захудалого рядом нет. Кто меня сегодня помнит-то еще. Да что ж я после всего этого молчать должна? Не бывать этому, или простой человек на своей земле уже и правды добиться не может? Если банкиры да олигархи – кровопийцы народные, так они думают, что им любого обижать можно. Я правды добьюсь… в районную администрацию пойду… да если нужно, Самому Дорогину напишу. С этими тяжелыми мыслями разум начал отступать, и она уснула.

На следующий день Клавдия Васильевна проснулась с твердым намерением добиться своей собственной справедливости. Она встала, привела себя в порядок и хотела было отправиться на автобусную остановку, чтобы поехать в районную администрацию, когда во дворе ее окликнула Светлана.

– Клавдия, ты куда собралась-то. Сегодня же рыночный день, нужно идти картошку да редиску продавать, иначе испортится.

Клавдия не отказала себе в удовольствии окинуть презрительным взглядом свою бывшую подругу.

– да зачем же тебе продавать? Ты ж небось теперь с алегарховских денег живешь, может в московские хоромы переселишься. Но только знай, я правды добьюсь, до призидента дойду, а правда моя будет. После этих слов она демонстративно развернулась к собеседнице спиной и пошла в сторону остановки.

В районной администрации Клавдия отсидела очередь, чтобы ответить, молодой помощнице губернатора, по какому вопросу она желает видеть начальство. Выслушав жалобу Клавдии Васильевны, а также ее громкие заверения, что она этого так не оставит, ей сообщили, что Степан Петрович на этой неделе занят и принять ее не сможет, потом он в командировке, после чего летит в заслуженный отпуск, а уж потом у него конференция в Санкт Петербурге. Одним словом, если она хочет попасть на прием, то не раньше, чем через 3 месяца. Долгие пререкания и угрозы дойти до самого Дорогина ни к чему не привели. Помощница несмотря на свой молодой возраст оказалась женщиной опытной и умело разговаривала с ходоками.

За два дня до этого Владлен Сергеевич Жгуль снова побывал на месте разработки нового проекта. Поинтересовался, как там поживает учительница Светлана Николаевна. Председатель рассказал ему, что у учительницы все в порядке, но вот соседка сильно воду мутит. Обделенной себя считает, помешалась похоже.

Глава I

Стройная брюнетка в синей униформе с подобранными под шапочку стюардессы волосами стояла в проходе самолета и примеряла на себя кислородную маску. Голос из динамиков призывал пассажиров, в случае катастрофы, не впадать в панику, а последовать ее примеру. Получив все необходимые инструкции: как дышать и куда нырять, если самолет воспользуется своим правом на гравитацию и совершит незапланированную посадку, Владлен послушно соединил на талии застежки ремней безопасности и отключил мобильный телефон. Спустя пару минут, самолет, набирая скорость покатился по взлетной полосе и оторвался от земли, оставляя под крылом серый полдень столичного аэропорта. После набора рабочей высоты громкоговорители снова ожили и представившись первым пилотом, сообщили, что полет проходит на высоте десять тысяч метров, температура за бортом составляет минус пятьдесят градусов по Цельсию, и, пожелав всем хорошего полета, отключились.

Лететь предстояло долго, поэтому можно было спокойно вздремнуть. Владлен достал, расположенную в кармане впереди стоящего кресла подушку, положил ее под голову и закрыл глаза. Веки сомкнулись, сознание начало затуманиваться и Владлен уже почти погрузился в глубокий сон, когда его кто-то дернул за плечо. Он неохотно открыл глаза и посмотрел на источник своего беспокойства. Перед ним стоял человек среднего роста в белоснежной форме пилота гражданской авиации.

– Первый пилот, Сидоров Степан Григорьевич, представился человек, голос которого пару минут назад желал всем пассажирам приятного полета.

– очень приятно ответил Владлен, не совсем соображая, что здесь происходит и почему пилот вышел в салон и не дает ему спать.

– Вы случайно не курящий? спросил пилот

– иногда балуюсь, ответил Владлен, а почему вы спрашиваете?

– да вот что-то вдруг курить захотелось, а свои я на земле оставил. Сигаретки у вас не найдется?

Владлен пощупал свои карманы и вынул из брюк помятую пачку Мальборо.

– Угощайтесь, сказал он. А вы разве не должны самолетом управлять? А то, не ровен час, мы все еще разобьемся.

– не переживайте, с долей строгости, присущей служивым людям, ответил человек в пилотской форме. Мы же в небе находимся – светофоров здесь нет, пешеходы дорогу не переходят, трамваи не ездят, с чего здесь разбиваться? Пойдемте лучше в тамбур, покурим.

– мы же в самолете, здесь, вроде, нет тамбуров и курить нельзя, пытаясь прояснить ситуацию, ответил Владлен.

– я первый пилот на этом самолете и могу делать все, что пожелаю. Так что, если мне хочется курить, значит можно. Если я стресс не буду снимать во время полета, могу на посадку не под тем углом зайти. Что вы тогда все делать будете? Пилот пристально посмотрел на собеседника, как бы ожидая, что тот перескажет наизусть инструкцию, полученную от стюардессы.

И не дождавшись ответа, сообщил, что тамбуром здесь называют тот предбанник, в который пассажир из двери попадает, где ему приятной наружности девушки в синих униформах говорят «добро пожаловать».

В тамбуре пилот достал из нагрудного кармана зажигалку и предложил Владлену прикурить. После первой затяжки небольшое помещение наполнилось сигаретным дымом. Неожиданный знакомый Владлена помахал в воздухе рукой, пытаясь разогнать дым по разным углам.

– нужно дверь открыть, сказал он и зажав сигарету в зубах, начал отщелкивать зажимы, прижимающие дверь к стенкам самолета.

– вы что делаете, испуганно залепетал Владлен, нас же сейчас вынесет отсюда

– сейчас не вынесет, уверенно отозвался пилот.

Открыв последний затвор, пилот толкнул дверь наружу, и она с грохотом ударилась о борт самолета.

– Ну вот, так хоть свежий воздух какой никакой будет.

Вместо двери на Владлена смотрел теперь большой кусок синего неба и где-то очень далеко внизу возвышались над землей горные хребты.

– странно как-то у вас здесь все устроено, сказал Владлен. После своих слов он повнимательней присмотрелся к лицу своего собеседника. Такое впечатление, что я вас уже где-то видел, вот только пока не могу сообразить где. Мне кажется, вы вчера являлись ко мне во сне. Вы там были капитаном корабля, на котором я плыл в отпуск, и вы скинули меня с борта прямо в пасть крокодила.

– да ну, что вы, усмехнулся пилот – как вы вообще могли обо мне подумать, чтобы я был капитаном какой-то ореховой скорлупы, барахтающейся в жалкой луже, которую вы там на земле называете морем. Запомните, только высота может быть настоящей стихией, так что с кем-то вы меня явно перепутали.

Владлен крепко затянулся и выпущенный дым, как пылесосом вынесло в открытую дверь.

Все это конечно странно, – подумал он, – дверь на огромной высоте в самолете открыли и летим себе спокойно, курим в «тамбуре». И еще пилот этот подозрительный, уж очень он похож на того капитана из моего вчерашнего сна.

– Вы мне лучше расскажите, как вы относитесь к проблеме выживания пингвинов в северной Америке? Как бы пытаясь сгладить переживания Владлена, завел разговор пилот

– каких пингвинов, в какой ещё Америке? окончательно впал в ступор непонимания Владлен.

– Ну как каких? Там в Вашингтоне завелись пингвины и их травят сырокопченым сервелатом производства шотландского камнедробильного комбината, вместо того, чтобы давать им, как и полагается, простую алюминиевую стружку. Вы разве не слышали об этом вопиющем деле?

Владлен мотнул головой, в надежде, что все это лишь слуховые галлюцинации и он их сейчас такой встряской разгонит.

– вообще-то вам должно быть стыдно, продолжал капитан. Весь мир только об этом и говорит, что в Вашингтоне не хватает алюминия на прокорм бедных животных. А потом еще удивляются, что пингвины начали грызть перпендикулярную ось земли, как же мы без перпендикулярной оси вращаться -то будем? А? Ладно, это все демагогия, – погрубел в тоне пилот. Нам с такими как вы не по пути. Он грозно посмотрел на Владлена и приблизился к нему на расстояние шага. Вы думаете, я буду терпеть в своем самолете такого безразличного и бездушного подонка.

Какое-то странное, цепенящее чувство страха перед этим непонятным человеком и перед простирающейся за открытой дверью самолета бездной сковало Владлена

– довезите до места назначения и не терпите, ответил он дрожащим голосом и сделал шаг назад, отдаляясь от пилота в сторону салона.

– да нет уж, зыркнул капитан яростно в глаза игноранта пингвиньего горя и схватил его за грудки. Я буду действовать по закону, а закон позволяет расправляться со всеми, кто не сочувствует бедным детям никарагуанских трущоб.

– но позвольте, только что вы говорили о пингвинах, запричитал в полном смятении Владлен.

– вы мне, гражданин, тут зубы не заговаривайте.

Пилот схватил за отворот пиджака и притянул к себе, попытавшегося удалиться в салон нарушителя.

– Наша авиакомпания не занимается перевозкой таких индивидуумов как вы. Сказав это, человек в униформе вытащил сопротивляющегося пассажира на середину тамбура и развернул лицом к распахнутой двери. Владлен почувствовал резкий толчок в спину, и вот уже в следующее мгновение он летел в свободном падении, в направлении горных хребтов. Последнее, что он увидел был резко приближавшийся к нему огромный острый каменный выступ. Удар! Тело Владлена дрогнуло, сжалось в конвульсии, он отчётливо услышал удары своего сердца и открыл глаза.

Осмотревшись по сторонам, он увидел светящиеся тусклым зеленым светом цифры на экране будильника и понял, что это был всего лишь очередной кошмар, который ему приснился и разбудил в половину второго ночи. Пошла уже третья неделя, когда Владлен не мог спокойно спать, потому что каждую ночь его настигал очередной кошмарный сон. Он пошарил рукой вокруг себя и обнаружил на ощупь чье-то голое тело, которое делило с ним сегодня его постель. Немного поразмыслив, он вспомнил, что это Мариночка – его постоянная любовница, с которой он время от времени оставался ночевать на своей конспиративной квартире. Владлена Мариночка не любила, она считала себя девушкой порядочной и поэтому в своих симпатиях моногамной. Единственным объектом ее любви всегда оставались только деньги, в независимости от того, какой, запавший на ее длинные ножки папик, выступал в роли их источника.

«Может выгнать ее к чертовой матери, пусть едет домой спать, у меня здесь не ночлежка. – подумал Владлен. После секса с ней вон одни кошмары снятся. Хотя, те деньги, которые я вчера на нее потратил она еще не отработала, пусть хоть кофе утром сварит, какой-то толк с нее будет. А может мне кошмары снятся из-за моего нового хобби, которое я себе придумал. Ведь неплохая партия может получиться, и я стою во главе, как повелитель человеческих страстей, я даже не гроссмейстер, я тот, кто дергает за ниточки игроков. Интересно, а если откажусь от своей затеи, спать нормально начну, или меня уже ничего не спасет? Так или иначе Завтра первым делом пойду к врачу».

Валентин Михалыч на прошлой неделе, когда Владлен, во время бизнес-ланча пожаловался ему на свою постоянную бессонницу, посоветовал обратиться к очень хорошему специалисту, сказал, что он берет дорого, но лечит результативно. Валентин Михалыч сам к нему обращался и остался доволен. Многие бизнесмены и высокопоставленные чиновники к психиатрам ходят, пытаются побороть беспокойство. Времена нынче такие, говорил он – хочешь богато жить, готовься к тому, что у тебя начнет дергаться глаз, или на нервной почве откроется язва. «Антидепрессанты и наркотики – вот лучшие друзья богатых людей».

Так-то Владлен докторов, дожив до своих сорока двух лет, сильно своими посещениями не жаловал. Пока-что серьезных поводов обращаться к медицине у него не было. Но, если такая ситуация с хроническим недосыпанием продлится еще несколько недель, возможно, что его крепкое здоровье даст глубокую трещину.

Господин Жгуль, проходите, доктор вас ждет в кабинете номер шесть.

Владлен вынырнул из состояния полудрема и, уловив последние слова медсестры, встал с насиженного кресла в комнате ожидания и направился к указанной строгой дамочкой в белом халатике двери.

В кабинет под номером 6 вошел человек среднего роста, некогда худого телосложения, на котором с возрастом начали сказываться годы сытой, кабинетной жизни, подарившей своему хозяину небольшой животик и слегка заплывшие жиром бока. На посетителе был одет синего цвета приталенный костюм и белая рубашка рукава, которой украшали платиновые запонки. На голове посетителя частной клиники неврологии и психиатрии была еще крепкая подкрашенная возрастом в серый цвет шевелюра, лицо было немного округленным с прямым носом и тонкими губами, выдававшими в нем прагматичного и расчетливого человека. Под глазами зияли черные круги, возникшие в результате бессонницы, которая и привела Владлена Сергеевича Жгуля сегодня в эту комнату.

Помещение оказалось очень просторным с хорошей дорогой обстановкой и шелковыми, украшенными персидскими орнаментами коврами.

«Похоже, я в правильный кабинет заглянул» – подумалось новому пациенту – Доктора Сидорова. Обратиться именно сюда мне все-таки посоветовал такой человек, которому можно доверять. Нет, даже нужно доверять – ухмыльнулся про себя Владлен. Потому что, если таким товарищам не верить, доктора, который будет меня обслуживать в недалеком будущем будут звать «лепила» и принимать он меня будет в значительно более аскетичной обстановке и очень далеко от родного дома».

Хозяин кабинета, зрелого возраста мужчина в белом халате поднял голову, коротко осмотрел вошедшего посетителя.

– Присаживайтесь, уважаемый, моя фамилия Сидоров, представился доктор и указал Владлену на кресло, стоявшее по другую сторону стола.

Голос у него был низкий и с хрипотцой, люди обычно с особенным почтением относятся к собеседникам с таким голосом.

– Что привело вас ко мне? наркотики, алкоголь, излишняя половая активность или наоборот, ее недостаток? Начал сходу доктор, не дождавшись, пока Владлен займет предложенное ему место.

Владлен отодвинул стул чуть в сторону, чтобы можно было присев, закинуть ногу на ногу. Пока он шел несколько шагов от двери к предложенному креслу, он успел заметить некоторое сходство хозяина кабинета с постояльцем своих снов. «По-моему, от недосыпа у меня уже начинаются галлюцинации», подумал Владлен и решил не обращать внимание на возникшие подозрения.

– Что вы доктор, как говаривал мой любимый почтальон Печкин «С ума поодиночке сходят. Это только гриппом все вместе болеют», с излишней половой активностью я бы здесь не сидел, а наоборот, сейчас бы на ком-нибудь обязательно лежал – начал он после того, как удобно уселся на предложенном кресле, – а что касается алкоголя и наркотиков, этими субстанциями я вполне доволен, жаловаться на них просто грех. Вот что меня действительно беспокоит, так это бессонница. Последнее время не могу спать, кошмары меня все время какие-то мучают, хожу все время в состоянии полудрема. Уже начинают появляться галлюцинации, за рулем ездить боюсь. Кстати, перепробовал все, перечисленное вами, в качестве лекарства – никакого эффекта пока что не ощутил. Ни секс, ни алкоголь не спасают, насчет наркотиков – пытался несколько раз расслабиться с помощью марихуаны, но спать по-прежнему не могу.

– Вы сейчас подвержены какому-нибудь непривычному стрессу, спросил доктор.

– Стресс есть всегда, только раньше я прекрасно лечил его дорогим коньяком и у меня был отличный сон, аппетит и прекрасная потенция. На потенцию я по-прежнему не жалуюсь, а вот со сном и с аппетитом настоящие проблемы.

– дайте-ка я вас посмотрю, сказал хозяин кабинета, встал со своего кресла, обошел вокруг стола и оказался прямо перед Владленом. Сидите, не вставайте, предупредил он желание Владлена приподняться. Как раз в этой позе вы мне и нужны.

Он стал над сидящим в кресле пациентом, охватил руками его голову и пристально заглянул в глаза.

Владлен размяк в крепких руках мужчины в белом халате, впервые за несколько последних недель глубоко зевнул и его сознание отключилось.

Владлен открыл глаза, сознание начало медленно просыпаться в попытке понять, что здесь происходит. Последнее, что он помнил, был пристальный взгляд доктора Сидорова. Но в тот момент он сидел в кресле, а теперь он лежал на кушетке и было не совсем ясно, что это за помещение и как он сюда попал.

«Получается, я прямо в кабинете уснул, и они меня куда-то переложили, чтобы я им не мешал». Владлен приподнялся на локте и осмотрелся вокруг себя. Помещение, в котором он находился было похоже на комнатушку в хрущевской коммуналке. Старые обшарпанные обои, которые когда-то были бежевого цвета, ставшие сегодня грязно серыми, сервант и столовый гарнитур, состоящий из стола и трех стульев образца шестидесятых годов с облупившимся во многих местах лаком и раскладной диван, на котором сейчас сидел Владлен. На тумбочке, напротив дивана стоял старый ламповый телевизор производства фабрики Кристалл. В углу, на стене, на самом видном месте была подвешена полочка, на которой стояли три иконы и свеча.

В комнату вошла пожилая женщина лет семидесяти в аккуратном, но уже очень выцветшем синем платье в мелкую ромашку. Она прошла мимо Владлена, достала из подстольного ящика лист бумаги и ручку. Села за стол, начала что-то аккуратно писать, нашептывая себе под нос. Владлен внимательнее присмотрелся к женщине и какого же было его удивление, когда он в ней узнал Клавдию Васильевну. Только дом ее он до сих пор видел все время снаружи, поэтому не сразу понял, что это именно та старушка, на которую он так упорно охотится на своем социальном сафари. А вот, что он здесь делает, как из кабинета дорогущей клиники попал в эту развалюху, откуда этот доктор Сидоров вообще мог узнать, об этой мерзкой старушенции даже обладая самой дикой фантазией на свете, сложить все это в один пазл пока не представлялось возможным.

Гм гм, прокашлялся Владлен, пытаясь вызвать Клавдию Васильевну на какой-то диалог, в надежде пролить свет на сложившуюся ситуацию. Но, старушка, как ни в чем не бывало, продолжила водить ручкой по бумаге, не обращая внимания на кашлянья своего непрошенного гостя. Тогда Владлен встал с дивана и подошёл вплотную к столу, с желанием каким-то другим образом вызвать хозяйку дома на диалог.

– Клавдия Васильевна, обратился он к своей недавней знакомой, как я сюда попал?

Ответа не последовало. Он даже попытался потеребить ее за плечо, полагаясь на то, что слух в таком возрасте мог быть уже не тот, а вот тряску старушка должна заметить в любом случае. Но его прикосновение также не вызвало никакой реакции – женщина по-прежнему сидела и, судя по темпераменту, который она вкладывала в свое сочинительство, пыталась написать что-то очень важное. Желая получить хоть какие-то ответы на свои вопросы, Владлен опустил глаза на уже исписанный несколькими фразами лист, пытаясь разглядеть, что же такого важного там написано. По середине листа, красовалось, выведенное большими буквами слово «ЖАЛОБА». На следующей строчке она как раз в этот момент пыталась вывести что-то о предмете своей жалобы: «настоящим хочу сообчить, что представители Антилигенции в нашем сельхози спелись с буржуазными» написав до этого места, Клавдия Васильевна остановилась и вернулась глазами к началу. Немного поразмыслив, она перечеркнула первую букву «а» в слове ««антилиленция» и продолжила. Теперь она жаловалась на «нтилигентцию из сельхоза в лице ее соседки, которая снюхалась с буржуазными силами и совместно с ними чинит беззаконие, оскорбляя таким образом ее- заслуженного «прафсоюзного» работника Советского Союза.» По ее виду было заметно, что в голове происходит очень интенсивный мыслительный процесс. Владлен еще пару раз попробовал обратить на себя внимание, пока точно не убедился, что его здесь не видят и не слышат, он простой сторонний наблюдатель. «А может это снова сон», подумал он и сильно ущипнул себя за левое предплечье. Да нет, вовсе даже не сон, щипок откликнулся резкой болью, но никакого пробуждения не последовало.

«С одной стороны, все вроде идет по плану – подумал про себя Владлен – рыбка заглотила свой крючок, и теперь ждет пока ее подсекут и утащат на сковородку, но какого черта я здесь все таки делаю и как я сюда попал?»

Не получив вразумляющих ответов на свои вопросы, Владлен пошел к окну, посмотреть, что там можно будет разглядеть снаружи, желая получить какую-нибудь подсказку. Была надежда, что за воротами он сейчас увидит лимузин, на котором его сюда привезли, и все более-менее станет на свои места. Хотя по-прежнему останется открытым вопрос, почему старуха не замечает его присутствия. За окном он увидел огородные грядки с кустами морковки и картофеля, покосившийся забор, дорожку из полопавшейся или частями отсутствующей плитки. За забором стоял дом Светланы Николаевны. Дом был отлично отремонтирован и смотрелся со своими белыми стенами, перекрытой красной черепицей крышей, белоснежными оконными рамами прямо как с детской картинки. И судя по письму, которое так яростно пишет Клавдия Васильевна, все идет в правильном направлении. Вот только цели у этого плана нет, не известно, до какой точки она дойдет и чем все это закончится.

Очень все это странно, подумал Владлен и сел на свободный стул, рядом со старушкой.

– Ничего странного в этом нет, сказал вдруг какой-то знакомый голос. Владлен оглянулся и увидел сидящего по среди комнаты в глубоком кожаном кресле доктора Сидорова. Напротив стояло еще одно пустующее кресло, такое же глубокое и мягкое. Только одет доктор теперь был иначе. Вместо докторского халата на нем был черный костюм, белая рубашка и вокруг шеи был повязан ярко-красный галстук. На лице больше не было прежней добродушной профессорской бородки и торчащих во все стороны волос на голове. Он был абсолютно гладко выбрит, аккуратно строго подстрижен и вместо очков в незамысловатой оправе, его правый глаз украшал золотой окуляр. Взгляд нового доктора Сидорова был так пронзителен, что даже Владлен, обладающий неким весом в обществе, считавший себя, не иначе как хозяином жизни, вынужден был признать, что чувствует себя крайне неуютно.

После недолгого зрительного контакта взгляд доктора смягчился у него снова стало добродушное выражение лица и на губах появилась теплая приветливая улыбка.

– да вы присаживайтесь, голубчик, что вы там сидите на этом ободранном стуле. В стуле, на котором сидишь, правды нет – так ведь у вас в России говорят, или в чем там правды не было? Обратился переодетый доктор к своему пациенту. Все время путаю ваши поговорки