Ангел любви. Часть 3

– Дорогой, – глубоким и проникновенным голосом обратилась она к мужу, – это не только длинная, но и довольно печальная история. Вчера я даже плакала, когда после той бразильской передачи Алан рассказал нам, как оказался вдали от родной семьи. Алан – мой племянник, Дерек, – объяснила Патрисия оторопевшему от такой новости Милтону. – Сын моего брата Бернарда.

Неопределенным жестом она указала на сидевшего с краю их стола мужчину, не спускавшего взгляда с танцующего Алана. Патрисия была такой злой на брата, что не разговаривала с ним почти месяц, и даже не хотела видеть его на свадьбах своих сыновей. Но отец переубедил ее, резонно заметив, что не надо давать дополнительный повод для пересудов. В последний месяц их семья и так служит основной темой всех сплетен, и отсутствие ее брата на таком важном мероприятии лишь сильней оживит ненужный интерес.

– Только об этом еще неизвестно всем присутствующим, мы позже, как-нибудь деликатно сообщим им, чтобы не вызывать излишнее любопытство к Алану. Присси потом тебе расскажет эту историю, а я расскажу ее Лукасу. А сейчас давайте не думать о грустном, ведь сегодня свадьбы наших детей.

– Да-да, Дерек, я обязательно тебе все расскажу, – поддержала ее Присцилла и погладила мужа по руке, призывая больше не задавать вопросов. – Мы с Тэсс вчера были в таком же состоянии, как ты сейчас. Антэн, я бы скорей поверила, что Николас твой приемный сын. Он совсем другой, не такой, как вы с Аланом. Мне всегда нравился Алан, я даже хотела, чтобы они с Тэсс поженились, но они были только хорошими друзьями, и не более того. Но Патти правильно сказала, что мы сейчас на свадьбе. Надо веселиться и радоваться за детей, а обо всем остальном мы поговорим завтра.

– Тем более, что объявляется танец отца с невестой, – сообщил Антэн Дереку, заметив про себя, что весьма кстати объявляется, и тот на время забудет обо всех своих вопросах.

Он поднялся из-за стола вместе с Милтоном и направился к столу, за которым сидели две пары в окружении своих друзей. Антэн исполнял роль посаженного отца Стаси, и через мгновение они с Дереком уже кружили очаровательных невест в медленном танце.

Танцем невесты с отцом решил воспользоваться в своих интересах и Арчи. Он подсел к Лаки и быстрым шепотом возбужденно спросил ее:

– Скажи честно, я твой друг?

Девушка недоуменно посмотрела на него. Странный вопрос, если учесть все, что она сделала для них с Тэсс.

– А с чего вдруг ты засомневался в этом? – осторожно поинтересовалась Лаки.

– Ну, понимаешь… – Арчи смущенно подыскивал слова, а потом решился и выдал залпом: – Ты даришь своим друзьям особенные пусеты.

Он красноречиво приподнял брови, явно намекая на что-то, но увидев невинно-бирюзовый взгляд, вздохнул и высказался более откровенно:

– Я по отцу это понял. Они с мамой второй месяц не могут оторваться друг от друга. И Дерек теперь не сводит глаз со своей жены, после того, как ты вставила ему в ухо пусету. О Стивене и Вике уже не говорю, всем известно, какие они крутые парни. Пожалуйста, подари и мне маленькую пусетку, а то я как-то переживаю, – невольно краснея, еле слышно попросил Арчи.

Лаки наклонилась к его уху и ответно зашептала:

– Дорогой мой, сегодня ты и так будешь на небывалой высоте, ведь это ваша первая ночь. И чтобы ты знал, Стивен и Вик носят их не для повышения потенции, а для предохранения. Но вы с Тэсс ведь решили сразу обзаводиться детьми, поэтому я подарю тебе маленькую пусетку через год. А чтобы сегодня все прошло без всяких волнений и переживаний, вы можете выпить медовое вино. Я специально попросила Вика принести его. Смотри, вот оно.

Она указала на большую черную бутылку, стоявшую на свадебном столе. На ее горлышке был повязан голубой бант.

– Это вино совершенно безвредно для вашего будущего малыша. Не переживай, все будет хорошо, – Лаки легко прикоснулась губами к щеке Арчи. – И сегодня, и каждый день, ведь вы с Тэсс любите друг друга.

Он благодарно пожал ей руку и с довольным видом вернулся за стол, к которому Дерек уже подводил Тэсс. Арчи загадочно улыбнулся ей и что-то тихо сказал, переставляя бутылку с голубым бантом ближе к себе.

Стивен заметил маневры брата с бутылкой и через пару танцев, воспользовавшись моментом, когда невесты вышли «попудрить носики», сам подсел к Лаки. И спросил напрямик, бросая заинтересованный взгляд на бутылку с розовым бантом, стоявшую на столе напротив занимаемых им со Стасей мест.

– А ну, признавайся, что в той бутылке, которую ты подсунула Арчи, и теперь он глаз с нее не спускает? Любовный напиток? И в нашей бутылочке тоже? – увидев утверждающий кивок сестры, Стивен расплылся в довольной улыбке. – Спасибо, вот это подарок!

Он подошел к столу и тоже придвинул бутылку ближе к своей тарелке. Так, на всякий случай, чтобы кто-нибудь не схватил ее и не начал пить. А потом направился к столу родителей, поблагодарить их за устроенный праздник.

Габриэль проводил его долгим взглядом и грустно вздохнул. Лаки протянула руку и накрыла ладонь брата.

– Жалеешь, что у вас с Дарией не было такой свадьбы?

Тот отрицательно покачал головой, вспоминая свою скоропалительную свадьбу, заключенную по суровой необходимости, которая ограничилась только церковным обрядом и скромным свадебным завтраком с родственниками жены. С его стороны никого не было, Лаки и Вик находились на задании. В тот день его окружали одни чужие люди, что очень злило Габриэля, а позже отыгралось на Дарии.

– Ты же знаешь, как я не люблю церемонии и обряды. Мне только жаль, что вас тогда не было рядом со мной. У нас с Дарией все сложилось бы иначе.

Он ответно сжал руку сестры, наслаждаясь успокаивающим теплом, исходившим от нее.

– Но, ведь сейчас у вас все хорошо? – озабоченно спросила Лаки, внимательно вглядываясь в темно-карие глаза брата.

– Даже отлично, – довольно улыбнулся Габриэль. – Спасибо, что помогла понять, какой счастливый билет я вытащил, женившись на Дарии. Не обращай внимания на мою мимолетную печаль, мне просто немного взгрустнулось.

– Ты же понимаешь, что от нас ничего не зависит, – тоскливо произнесла Лаки.

Ее всегда мучила совесть, что Габриэля, единственного человека, которого она знала с первого дня своей жизни, в Дармунде отдалили от нее. В этом не было ее вины, так решил глава клана, посчитав, что дальнейшее близкое общение с ним ей ни к чему. Только настойчивость Лаки, не желавшей забывать своего брата, позволяла им видеться несколько раз в году во время ее девятилетнего пребывания в Дармунде. И он терпеливо ждал, когда она повзрослеет и сможет покинуть свою клетку, надеясь, что тогда никто не запретит им жить вместе. Ведь он любил ее с той минуты, когда его ласковая и нежная мама с улыбкой сказала, разворачивая небольшой сверток: «Это твоя сестричка, сынок. Ты обязательно ее полюбишь, и будешь заботиться о ней». Габриэль и хотел бы этого, но жизнь повернула так, что не он, а сестра заботится о нем.

– Нас не было тогда, но зато мы есть сейчас, – жизнерадостно улыбнулась Лаки, прогоняя его грусть. – Кстати, ты не забыл, что сегодня ночью праздник Йоль? Вот и отметим его все вместе.

– Вик, – окликнула она старшего брата, в этот момент что-то нашептывающего Саманте, и напомнила о недавнем разговоре: – Мы с тобой хотели устроить настоящий праздник Йоль.

– Конечно, устроим, малышка. Нарядим елку перед домом, разожжем костер, все сделаем, как надо, – довольно улыбнулся Вик, сразу представляя себя целующимся с Самантой под омелой. – А я уже подумал, что в этой суматохе ты забыла о празднике. Жаль только, что у нас нет настоящей омелы. Я тут походил по магазинам, они такую туфту предлагают, что та искусственная в нашей в гостиной в десять раз лучше.

– Ну, ты даешь, брат! – иронично поддела его Лаки, делая огромные удивленные глаза. – Не хватало, чтобы у нас, на празднике Йоль висела сомнительная омела, не имеющая никакого действия. Мы срежем ее по всем правилам в нашем лесу.

Она насмешливо наблюдала за лицом Вика, когда до него дошел смысл ее слов.

– В нашем лесу? – недоверчиво переспросил он, отказываясь верить услышанному. – Ты имеешь ввиду.… Но это очень опасно, ведь в лес не позволено входить без особого разрешения. Или ты обратишься к …прадеду, чтобы он дал распоряжение и…

Викрам осторожно подбирал слова, умом понимая, что Лаки ни за что не обратится к главе клана по такому поводу. Она и в более важных делах не обращалась к нему. Но и поверить в то, что сестра серьезно предлагает пойти в Заповедный лес, он тоже не мог. И не только потому, что это вызвало бы гнев господина Галларда. Смертельная опасность грозила каждому, осмелившемуся самовольно войти в лес. Его обитатели не любили подобных сюрпризов и безжалостно расправлялись с нарушителями границ их территории.

– В чем дело, Вик? Неужели, ты испугался? Да ладно, сама съезжу в лес за омелой. Бревно, пожалуй, не дотащу, а омелу – запросто, – спокойно размышляла она вслух.

– Никуда ты не поедешь! Обойдемся без омелы!

– Нет! В этом году мы встречаем праздник Йоль дома, и я хочу отметить его по-настоящему, чтобы наступающий год стал счастливым для нас. А для этого все надо сделать по традициям, – решительно заявила Лаки, отметая все возражения, какими бы объективными они не были.

– Мы сейчас живем не в Дармунде, чтобы соблюдать наши традиции, – тихо напомнил Вик, уже понимая, что переубедить сестру не удастся.

– Зато Дармунд живет внутри нас. И это невозможно исправить или забыть, – холодно и высокомерно отрезала она, давая понять, что не нуждается в его наставлениях или в разрешении, и поступит так, как хочет.

Алан постарался разрядить возникшее напряжение, чувствуя себя виноватым в их размолвке. Это ведь он несколько дней назад проявил усиленное внимание к необычному празднику Йоль.

– Лаки, возьми меня с собой, – с видом простака попросил он. – Я потащу бревно, да и омелу тоже. Она ведь небольшая.

– Хорошо, – уже непринужденно усмехнулась девушка. – Поедем вместе. Где-то через часок наша пара разрежет торт, и думаю, сразу же покинет этот зал, а мы с тобой сложим с себя обязанности свидетелей. Дорога займет часа три, примерно к одиннадцати будем уже дома.

– Наша пара тоже через час разрежет торт. Я попрошу Стивена об этом – сквозь зубы процедил Викрам. – Так что не пытайтесь смыться без меня. Ты слышишь, Лаки? – повысил он голос. – Хоть Алана пожалей, если своей жизнью не дорожишь!

– Смею тебя заверить, что ничьей жизни опасность не угрожает, – насмешливо протянула Лаки, довольная тем, что как всегда настояла на своем. – В противном случае, я не согласилась бы взять с собой Алана. Отец никогда не простит меня, если с ним что-нибудь случится.

– Кстати, отец… – спохватился было Вик, и сразу же был остановлен уверенным голосом сестры: – Даже не вздумай его привлекать, не поможет! Если я решила, что в этом году в нашем доме будет настоящая омела, значит, так и будет. Я хочу подарить ее Габриэлю, как мой запоздалый свадебный подарок.

Вик перебросился парой слов с возвратившимся за стол Стивеном, и тот согласно кивнул. Он сам был не прочь покинуть свадебный стол, чтобы испытать действие медового вина.

Арчи тоже не терпелось остаться с Тэсс наедине, и когда брат предложил ему первому, как новобрачному через час разрезать торт, охотно согласился. И даже решил форсировать ход свадебного торжества. Уже через двадцать минут, станцевав обязательные танцы с матерью и новоиспеченной тещей, Арчи подвел Тэсс к микрофону и объявил, что сейчас они будут разрезать свадебный торт. Но перед этим хотят поблагодарить своих свидетелей и вручить им небольшие подарки.

Это были золотые значки в виде двух соединенных колец, с соответствующими надписями «шафер» и «подружка невесты» и выгравированной датой свадьбы. С лукавой улыбкой Арчи предложил своим свидетелем самим надеть друг другу значки и обменяться поцелуем, тем самым дав обещание каждый год встречаться на годовщине свадьбы Тэсс и Арчи, где они всегда будут самыми желанными гостями.

Лаки растроганно слушала его душевные слова. Обычно на свадьбах свидетелей благодарили чисто символически.

Алан тоже не остался равнодушным к столь трогательному подарку, тем более, что ему официально разрешили прикоснуться к Лаки, чем он незамедлительно и воспользовался. Прикалывая значок к верхней части платья, он слегка погладил грудь, заставив девушку вспыхнуть от смущения, и не дав ей опомниться, сразу же прикоснулся губами к ее очаровательному ротику, задерживаясь немного дольше, чем положено при дружеском поцелуе. А затем с довольной улыбкой громко объявил окружавшим их гостям:

– У нас в Канаде целуются трижды, – и запечатлел еще по одному поцелую на ее щечках.

У Лаки задрожали руки от возбуждения. Ни один мужчина не вызывал у нее таких чувств, как Алан, и ей с трудом удалось принять непринужденный вид. Она с улыбкой закрепила значок на лацкане смокинга и слегка прикоснулась к щеке парня.

– Нет, нет! Давай уже, как у нас в Канаде, – шутливо запротестовал Алан, подставляя вторую щеку.

Но не стал ожидать невесомого поцелуя, а сам поцеловал девушку под одобрительные аплодисменты гостей. И решив воспользоваться ситуацией на всю катушку, самоуверенно заявил:

– А еще у нас свидетели танцуют заключительный танец, а потом целуются.

– Причем по-настоящему, а не клюют друг друга, – громогласно поддержал его Дерек и одобрительно толкнул Антэна в бок. – А парень-то не промах, сразу сообразил, как нацеловаться с девчонкой.

Но заметив напряженность во взгляде друга, сразу начал успокаивать его, проявляя при этом несвойственную ему наблюдательность.

– Да брось ты, твоей малышке это нравится. Она ведь не из тех, кто терпит ради приличия. Они оба без ума друг от друга, да ты и сам это видишь. Хорошо, что между ними нет кровного родства. Бог даст, и ты к сыну и дочери одновременно получишь зятя и невестку. Они отличная пара!

Дерек был прав. Лаки и секунду не терпит того, что ей не по нраву. А поцелуи Алана она принимала вполне благосклонно. И у Антэна появилась надежда, что его дети смогут быть вместе.

«Да, трудно быть отцом одновременно им обоим. Хорошо, если все сладится, а если нет? Даже представлять не хочется, что придется лечить разбитое сердце одному, а другую заверять, что она приняла единственно верное решение».

Под звуки веселой музыки Алан закружил Лаки в быстром танце и после последних аккордов наградил ее долгим поцелуем под восторженные выкрики зрителей. Порозовевшая от смущения и удовольствия, Лаки с легкой улыбкой церемонно поблагодарила Алана за танец и громко напомнила всем о торжественном моменте – разрезании свадебного торта.

Многоярусный свадебный торт, стоявший на специальной подставке, вкатили в зал и попросили молодоженов подойти к нему.

Однако, Стивен тоже не захотел оставаться на свадебном торжестве, ему не терпелось уединиться со Стасей. Он решил не отставать от брата и попросил у присутствующих минуту внимания. Выведя жену на середину зала, он объявил всем, что они тоже хотят поблагодарить своих свидетелей. В отличие от брата у Стивена не было никаких подарков, и он применил уловку, удачно используемую сегодня несколько раз.

– Мы благодарим наших свидетелей и согласно традиции, заведенной на родине моей жены, а именно в Польше, мы дарим им свадебный букет и «счастливую» подвязку невесты, чтобы наверняка в следующем году погулять на их свадьбах!

Он заботливо усадил жену на стул и встав на одно колено, слегка приподнял широкую кружевную юбку, а затем аккуратно снял с правой ножки розовую ленту, щедро украшенную бусинами со стразами. С хитрой ухмылкой он торжественно передал подвязку Вику, а Стася, весело улыбаясь, протянула свой букет смутившейся Саманте.

Викрам сразу сориентировался. С видимой благодарностью он принял от жениха подвязку и торжествующе помахал ею в воздухе, а затем, слегка нахмурив брови, невинно заметил:

– Если мне не изменяет память, то дальше, по той же польской традиции, обладатель подвязки надевает ее на ножку девушки, получившей букет невесты, и танцует с ней танец.

– Все правильно сказал, дружище, – понимающе хлопая по плечу, поддержал его Стивен и громко предложил: – А станцевать можно и по-канадски. Мы уважаем свадебные традиции всех стран.

Саманта не успела и глазом моргнуть, как уже сидела на стуле, а Вик, опустившись на колено, надевал подвязку на стройную ножку, одновременно нежно ее поглаживая. А затем под поощрительные выкрики он три раза поцеловал девушку и повел ее в танец.

– Мы тоже поддерживаем польские традиции, да, дорогой? – с улыбкой спросила мужа Тэсс, и уже через мгновение обладателем «счастливой» подвязки стал Алан, а букет оказался в руках Лаки.

Но Алан не стал надевать подвязку, не желая демонстрировать посторонним восхитительные ножки Лаки. Он надел подвязку на свою руку и тихо прошептал девушке на ушко несколько слов, смысл которых по ее вспыхнувшему лицу стал понятным всем, что вызвало новые шутливые замечания гостей. И наслаждаясь смущением Лаки, Алан с удовольствием вновь закружился с ней в танце.

После танцев свидетелей, под романтическую балладу о любви были разрезаны свадебные торты, и братья Маклафлины со своими женами покинули торжество, не забыв прихватить бутылки, перевязанные бантами.

Глава 22. На границе Заповедного леса

Через полтора часа они были почти на месте. Время в дороге пролетело незаметно. Лаки выступила в роле гида и рассказала Алану историю Дублина, по окраинам которого они промчались, устремляясь дальше на север. Вик хранил гробовое молчание, всем видом подчеркивая свое негативное отношение к поездке.

Но когда внушительный указатель «Частное владение. Проезд запрещен» и шлагбаум перегородили дорогу, и свернув в сторону, они покатили по грунтовой дороге вдоль высокого бетонного забора, нескончаемой лентой уходившего вдаль, Викрам не выдержал и иронично предложил сестре:

– Расскажи ему лучше историю Дармунда, чтобы он убедился, каких «радостей» жизни не вкусил. Да, приятель, тебе чертовски повезло, что ты не отбывал срок в нашем любимом Дармунде, мимо которого мы сейчас как раз проезжаем, – и он махнул в сторону бетонной стены.

– Зачем ты так говоришь? – упрекнула его Лаки. – Дармунд девять лет был для нас домом, и не так уже плохо тебе жилось в нем.

– Да мне-то жилось прекрасно, особенно в сравнении с первыми пятнадцатью годами, проведенными на обочине судьбы, – охотно согласился Викрам. – А вот у Алана не было бы такой райской жизни. Макбрайд бы из него все соки выпил.

– Не наговаривай, из Стивена же не выпил. Да и тебя особо не притеснял, хотя, как теперь понимаю, Бирн сразу понял, что ты мафар. Не зря же все эти годы называл тебя мафарским отродьем. Но, тем не менее, ты жив и здоров. И больше, чем простые ругательства, причем за дело, ты от него никогда не получал. И это при его непримиримом отношении к мафарам.

– Ну, иногда еще получал пару тумаков в придачу, но согласен, что только за дело, – вынужденно признал Вик. – Но он терпел меня лишь потому, что я твой брат. Только по этой причине мне разрешили жить в Дармунде, когда ты попросила защиты для всех нас у главы клана.

– Не думаю, что только из-за этого, – отрицательно покачала головой Лаки. – Тебя могли определить в приемную семью, как Габриэля, и не обучать нашим тайным знаниям.

– Действительно, очень странно, что они позволили мне стать посвященным, зная, кто я, – впервые задумался Вик о необычном решении Совета четырех, определившем всю его дальнейшую жизнь. – Логичней было поступить со мной, как с Габриэлем, а еще лучше, отослать нас куда подальше с глаз долой, чтобы через время ты совсем забыла о своих братьях.

– Они знали, что я никогда вас не забуду. К тому же ваше присутствие было гарантией, что я от них не сбегу. А получить тайные знания тебе разрешили потому, что в отличие от Габриэля, ты обладаешь магической силой, пусть и не друидской. Но, это во-вторых. А, во-первых, я считаю, что Совет четырех почти сразу определил чей ты сын, и принял такое решение, пытаясь разрешить какой-то давний спор с твоим отцом. Стефан Сташинский всегда был главным оппонентом ирландского клана в дискуссиях о магических учениях. Вспомни, мы изучали это на уроках истории магических противоборств. Этим и можно объяснить, что тебе не только позволили учиться в Дармунде, но и обеспечили весьма комфортные условия проживания. А Макбрайд еще и разрешил тебе стать магическим братом его собственного правнука.

– Мне до сих пор не верится, что я сын самого Стефана Сташинского, – тихо сказал Вик. – Странно как-то сложилась жизнь и у меня, и у Алана. Ведь он…

– Хватит повторять, какая несчастная жизнь была бы у Алана в Дармунде, – резко прервала брата Лаки. – Он вполне мог стать в нем первым учеником. Или, вообще, не попасть в Дармунд и учиться в одной школе с Арчи, оставаясь при этом любимым внуком Патрика. Чего тут гадать? Надо жить с тем, что уже имеешь.

– Лаки, а почему ты считаешь, что я был любимым внуком у Патрика? – раздался удивленный голос Алана.

– Мне достаточно было видеть его глаза, когда он смотрел на фотографию двадцатилетней давности, запечатлевшую деда с внуком. Во всей этой истории он пострадал больше всех, – грустно сказала Лаки. – Бирн потерял возможного наследника, что уязвило его гордость, а Патрик – частицу своего сердца, – и заметив сосредоточенную задумчивость на лице Алана, поспешила сменить тему разговора, тем более, что они уже доехали до намеченного ею места.

Девушка съехала с дороги, которая по мере продвижения становилась все более заброшенной и остановила машину.

– Вот, мы и прибыли, – с живостью в голосе объявила она.

– Прибыли? – удивленно протянул Вик, рассматривая все ту же нескончаемую глухую бетонную стену, находившуюся примерно в десяти метрах от машины, и не понимая, чем данное, конкретное место отличается от всех тех, что они проехали ранее.

– И как мы с тобой переберемся через стену, детка? – насмешливо хмыкнул он. – Или именно здесь имеется какой-то подземный ход?

Он демонстративно бросил взгляд влево и вправо, давая понять, что абсолютно понимает, зачем они притащились в такую глушь, причем на ощупь, ведь давно уже стемнело, а Лаки ехала с выключенными фарами.

– Именно здесь меня ждет мой друг, и именно с ним я пойду в Заповедный лес, – с завидным спокойствием объяснила Лаки, поворачиваясь лицом к обескураженному брату. – А вы с Аланом будете тихо сидеть в машине и не высовываться, пока я вас не позову.

– Не понял, крошка! – возмущенно повысил голос Викрам. – С каким таким другом ты пойдешь в запрещенную зону? Что это, вообще, значит? Ты серьезно хочешь сунуться в этот заклятый лес? Да ты совсем с ума сошла! Никто из придурков, посмевших самовольно войти в лес, обратно не вернулся.

Вик разбушевался не на шутку, его бесило настойчивое упрямство сестры, читаемое в ее глазах.

– Еще и Алана сюда притащила! Хоть бы его пожалела! На что ты рассчитывала, Лаки? А если бы я не поехал с вами? Ты помахала ручкой и скрылась бы с неизвестным приятелем, а его бросила бы здесь на растерзание волкам или «лесным братьям»? И у тебя бы совести хватило? Немедленно поворачивай обратно! – властно приказал он, не спуская с нее негодующего взгляда, – А я, идиот, подумал, ты хочешь подкатить к какому-нибудь знакомому лесовику, чтобы он выдал нам бревно и омелу! Для кого тогда ты купила три бутылки виски и целый мешок с выпечкой? Для таинственного друга? И кто же у тебя друг, Лаки? Тролль, дварф или оборотень? О-о, вот и луна взошла. Сейчас и вой услышим! – издевательски произнес Вик, мучительно высматривая в зарослях неизвестного друга сестры.

Но они услышали в оглушительной тишине лишь уханье совы. А непроходимые заросли окутывала тяжелая декабрьская темнота

– Угомонись, Вик. Я специально ухватилась за предложение Алана, чтобы он придержал тебя. Фигушки, ты бы со мной не поехал, – насмешливо усмехнулась девушка, наблюдая за быстрой сменой эмоций на лице брата, от недоумения и злости до холодной ярости. – И ничто тебя не удержало бы от того, чтобы не увязаться за мной в лес. Но теперь ведь твоя совесть не позволит помахать Алану ручкой и оставить его на растерзание «лесовикам» или оборотням?

Она звонко засмеялась, наслаждаясь его бешенством, а затем мгновенно став серьезной, твердо отчеканила:

– Ни при каких обстоятельствах не покидайте машину и не опускайте стекла. Это приказ, Вик! Головой отвечаешь за безопасность Алана. Здесь полно волков. Ты меня понял, брат? Никакой самодеятельности! Ты знаешь, чем обычно заканчиваются благие намерения. Я буду под защитой моего друга, которому доверяю больше, чем себе. И любое твое вмешательство может стоить нам жизни. Помни об этом, – совсем уже зловеще произнесла Лаки и объявила напоследок, подхватывая с заднего сидения увесистый пакет: – Ждите меня минут через сорок.

– А если ты не вернешься через это время? – упавшим голосом спросил крайне расстроенный Викрам.