S-T-I-K-S. БОМЖ

– Ну, ни хрена себе! Слышишь профессор? Илко Зверя завалил. Простым копьем угробил. Я две ленты расстрелял и толку – пшик, а этот копьем его. Слышишь профессор? Живой? Ты давай без обид, тогда не до политесов было, сильно я тебя? Заснул, что ли?

– Да, не спал я, хотелось очень, но не спал. Он вдруг так неожиданно появился, мистика какая-то. Пусто было в поле, никого, это я ясно видел, и вдруг он уже возле ворот.

– Хорошо, что мы ушли с той вышки. Он, видимо запомнил, откуда его брательника привалили, и решил поквитаться. Думал, мы по-прежнему там сидим. А вот хрен он угадал! Если бы сидели, он бы нас доедал сейчас. А этот, как он его копьем! Вот тебе и дикарь! Опять ковыряется в потрохах! Прям как этот, как его?

– Некрофил?

– Некро… чего? Не знаю, тебе виднее, только мне кажется, привычка эта вредная и слово какое-то обидное. Илко, ползи сюда, ты водку пьешь?

– Коренных народов Севера не рекомендовано спаивать спиртными напитками, у них отсутствует к ним предрасположенность.

– Не знаю, кто там к чему расположен, но парень заслужил свои наркомовские сто грамм, даже двести заслужил, если не больше. А что до спирта, то я тебе вот что скажу: то пойло, что у него с собой, точно на спирту забодяжено, ты уж мне поверь. Не знаю, какие его шаман туда травки добавляет, но в основе там точно имеем спирт голимый.

Илко вместе со своим чудо-копьем забрался наверх.

– Ну, ты герой! Молодец, только мне вот что не понятно, как ты там оказался так быстро и при этом зверь тебя не заметил и подпустил так близко? Ты же здесь был, рядом с нами?

– Моя умей подкрадываться к зверь.

– Может твоя и «умей подкрадываться», только почему-то тебя при этом даже я не видел.

– Шаман говорит, у зверя большой гриб растет на голове. Хочешь если зверь убивать – бей в гриб копьем, стрелой, палка можно, там слабый место совсем.

– А чего ты там копошился, что искал?

– Гриб ломать, там хороший вещь добывать, шаман нести, однако нада.

– Ну-ка покажь, что ты там надыбал.

Илко достал мешочек свой, высыпал на ладонь добычу: какие-то, то ли ягоды сушеные, то ли орехи и немного больших крупинок желтого сахара. Командир взял одну продолговатую горошину покатал между пальцев, положил обратно.

– Это все у зверя в башке было?

– Гриб расти, тама внутри есть такой вещь, большой звер – много вещ, малый звер – мало вещ. Бывал совсем пустой гриб, нет ничего.

– Ладно, убери пока, отдашь своему шаману, когда встретишь.

– Вместе нада идти, здесь нельзя. Расу мало, однако, шаман только делать, нада идти или болеть будем.

– Мне кажется, Николай, он дело говорит, напиток этот убрал все симптомы болезни, но его действительно осталось немного.

– Так может он нас уже вылечил, а Илко?

– Нада расу пить немного, каждый раз пить или болеть будешь.

– Он говорит, что пить этот напиток требуется регулярно, но понемногу.

– Да понял я. Далеко племя твое сейчас?

– День идти, еще день идти, тогда прыйдешь.

– Это километров двадцать в лучшем случае, а то и все тридцать по тайге топать. Поезд сюда скоро подойдет, мне встретить его требуется, объяснить, что случилось.

– Когда он должен прибыть?

– Если телеграф работал, когда это все случилось, и успели послать телеграмму, то пока разберутся, пока согласуют и отправят – дня три-четыре, не меньше.

– До племени два дня добираться, два дня обратно, значит, успеем вернуться к приходу поезда, если он вообще придет.

– Это ты о чем?

– Вы заметили, гражданин начальник, что случилось с людьми? Это явно эпидемия, причем довольно необычная, по крайней мере, мне подобные случаи неизвестны. Заразились все кроме нас, но мы отсутствовали в лагере в момент заражения, это может как-то объяснить то, что мы до сих пор здоровы. Эти звери еще невероятные для здешних мест. И вероятно, что зараза не может распространяться воздушно-капельным путем.

– Каким путем?

– По воздуху, через дыхание. С остатками зараженных нам лучше не контактировать, я имею в виду голыми руками не трогать.

– Ага, это ты Илке расскажи, который, как я заметил, совсем не «контактировал» с ихними телами, только в башке немного покопался немытыми руками и все. Да и я, когда оружие добывал с провиантом, тоже кантовал трупы, а помнишь, сколько кровушки на меня пролилось, когда я им бошки прикладом крошил и штыком тыкал? Шинель даже пришлось сбросить, перед у ней весь кровью пропитался. Так что насчет «контактов» можно не беспокоиться, получается не заразные они, просто мозги совсем свихнулись.

– У всех одновременно?

– Это ты у нас профессор, я просто факт констатирую, хорошее слово, мне сразу понравилось, на митинге одном запомнил. Только опять ты прав, похоже, надо идти. Затаримся у шамана зельем, вернемся и на дрезине рванем в районный центр, если наши не подоспеют. Тут дрезина имеется, я говорил? Щас рассветет, осмотрим тут все, может, живых кого найдем или дуриков этих недобитых. Всех оставшихся надо до конца уничтожить, ежели кто остался, а то вдруг без нас товарищи прибудут и по незнанию глупо попасться могут.

Часть четвертая. Отцы-основатели. Вениамин Яковлевич

До самого рассвета никто уснуть уже не смог, даже бывалый командир, да и оставалось до восхода солнца часа два – не больше.

– Там еще эти, мелкие, должны бегать, старших ихних братьев мы общими усилиями завалили, так что если мелюзга эта не совсем умалишенная, то сюда не полезет. А ежели полезет, у меня винтовка, у Илки копье его смертоносное – справимся. Потому предлагаю идти всем разом и тебе тоже, профессор, – ноги разомни, а то отсидел уже, поди.

Большинство бараков и служебных помещений оказались пустыми, что и не удивительно: свихнувшиеся предпочитали мясо трескать снаружи, а не сидеть внутри и с голодухи пухнуть. Так что практически все кто был в лагере – и живые, и не очень – оказались на улице и в настоящий момент уже не опасны. Все, да не все: в дальнем углу лагеря, в штрафбараке, все складывалось по-другому. Режим там был не в пример остальным, гораздо строже: входная дверь постоянно должна быть заперта изнутри, штрафников держали в клетке за решеткой, что их в итоге и спасло, хоть и не всех. Командир заглянул в забранное решеткой оконце, приложив ладони к глазам на манер шор от света.

– Вроде пусто, а в камере есть кто-то, лежит на полу, может живой?

– Дверь заперта.

– Засов там крепкий, подорвать бы, да гранат нет, здесь их иметь не положено. О, идея нарисовалась, в мастерской домкрат имеется винтовой, помню как щас; притащим, решетку с окна выдавим, а через него и внутрь попасть можно.

Тяжеленный домкрат привезли на тачке, найденной там же в мастерских. Лом еще прихватили и топор, да несколько стальных крючьев. О том, кого на эти крючья могли подвешивать, профессор старался не думать. Зацепили решетку, предварительно разбив стекло, стали отжимать. Первый раз крюк соскочил, перецепили и продолжили. Решетка выломилась не без труда – крепилась она к толстым деревянным бревнам. Ломом еще, вдобавок, поддели и тогда вытащили окончательно. Командир подтянулся, внутрь заглянул и, перевалившись через подоконник, помогая себе ногами, забрался внутрь. Сразу же загремел отодвигаемый засов, дверь распахнулась. Командир показался в проеме и только открыл рот, чтобы что-то сказать, как резким рывком назад исчез внутри. Оттуда послышалось утробное рычание, раздались звуки борьбы и отборный мат. Дважды бабахнул выстрел и неожиданно командир вылетел наружу, только уже без куртки и фуражки, но с «наганом» в правой руке. Кувыркнулся через голову и попытался подняться с земли, но не успел. Из дверей за ним вывалилось нечто медведеобразное, как показалось в первый момент остальным. Вернее не остальным, а лишь Сергею Николаевичу. Аборигена рядом уже не было, его вообще нигде не было. По крайней мере, он его не видел. Напоминавшее медведя существо встало на задние лапы и бросилось на командира, не успевшего еще подняться. Но сделав лишь пару шагов, оно громко зарычало и, как бы налетев на невидимую преграду, остановилось, рухнуло на колени и стало заваливаться вперед, упав на живот и скребя передними лапами по земле. Из его спины торчал окровавленный наконечник копья. Командир, не растерявшись, подскочил к поверженному зверю сбоку и, вложив ствол «нагана» в некое подобие уха, дважды выстрелил. Зверь дернулся и затих окончательно. Командир посмотрел на торчащий наконечник, затем на Сергея Николаевича.

– Илко где?

– Там.

– Где там?

– Внизу, под ним.

Командир поморщился и, опустившись на колени, заглянул под тушу.

– Лом тащи, он его придавил, зараза, резче давай, профессор.

Перевернуть многокилограммовую тушу зверя оказалось не просто, даже при помощи лома. Пока Сергей Николаевич, бледнея и обильно исходя потом, держал лом, которым удалось немного приподнять тело «медведя», командир уже подсовывал туда притащенную им длинную толстую доску. Совместными усилиями, наконец, получилось отвалить тушу с лежащего под ней Илко, не подававшего уже признаков жизни. Получается, что он сделал все, как при охоте на медведя с рогатиной: упер копье в землю и встретил зверя наконечником в грудь, который своим весом на него и нанизался; прием действенный, но рискованный. Рогатина способна остановить падение тяжелого тела, застревая в нем. Копье же пробило тушу насквозь, удачно пройдя сквозь сердце зверя. Медведь, как и напоминавший его зверь, весит немало и способен опасно придавить охотника к земле своей тушей, нанося тому серьезные травмы.

– Нельзя его трогать, командир. У него может быть поврежден позвоночник, носилки нужны и переносить необходимо очень осторожно.

– Где я тебе возьму носилки?

– Медпункт здесь есть?

– Есть больничка, точно же есть, щас сбегаю, ждите здесь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.