Мотыльки и камни

Елена Брюс и Оксана Лепатьева

Мотыльки и камни. Поэтический сборник

Серия медали-премии им. Максимилиана Волошина

© Елена Брюс, Оксана Лепатьева, 2021

© Интернациональный Союз писателей, 2021

Елена Брюс – поэт, переводчик из Тюмени, автор книги «Красильщик луны», посвященной творческому наследию Артюра Рембо. Стихи пишет со школьных времен, публикуется на интернет-ресурсах с 2012 года, также печаталась в альманахе «Поэт года – 2020». В 2021 году несколько стихотворений опубликованы в журнале «Российский колокол». Награждена медалью «Иван Бунин 150 лет» за вклад в развитие современной русской литературы.

Оксана Лепатьева – поэт из Киева, Украина. Пишет стихи на двух языках – русском и украинском. Училась в педагогическом институте (исторический факультет). Работала редактором в международном издательстве «Эдипресс Украина». Поэзией увлекается с юности. Первые произведения были напечатаны в литературно-художественном журнале «Соты» номер один, 1998 год. Затем долгое время не публиковалась и только сейчас решилась представить широкой аудитории свои поэтические миниатюры. Для этого автора поэзия – это алхимия, помогающая переплавить боль и невзгоды жизни в красоту и любовь.

Елена Брюс

«Архивариус гор…»

Архивариус гор,Звездочет над заоблачной тиной,Где хранишь ты свой голос,Опутанный пылью и паутиной?Только шаг – на печати следовЛяжет тонкое кружево инея,Первородный суглинок каменеетВ размытости синего,Ненавязчивый ветерГремит чердаками весь вечер,Над оторванной жестьюПлачет дождь, предпоследний в году.Снег не выпал еще.Подорожник не лечитЭти легкие ссадины троп,Что туман в неизвестность ведут.Солнца жар, грациозность хромыхЛистопадов —Все исчезло, как сон, в роговицахТемнеющих луж.В них хранится теплоТвоего говорящего взгляда,Архитектор рельефов земных,Провожатый потерянных душ.

«Обжигают слова в палантинах ночей…»

Обжигают слова в палантинах ночей,Закутанные в тряпки кошмарных снов,Осушают ликующей речи ручей,Закрывая рты на засов.Отражаются в озере времени дни,Взгляд один через лунную даль —Двум молчащим навстречу не обойти,Ни в округу, ни вброд, ни в гать.Всё, что сказано было друг другу давно,В этом озере серебрится.А несказанным озеру выстелет дноГоворящая вещая птица.

Сердце, не плач

Перешагивает, переругиваясь,Через тело любви толпа.Сердце, хватит, не плачь, обуглиласьИ травой поросла тропаК тем печальным домам,Где нет места нам,Заскучавшим по светлому дню,И надежда глядит невестойНа забытую волю свою.Сердце, что тебе дать в утешение,Колыбельную детскую спеть?Неповинное, просишь прощения.Крылья сломаны, не взлететь.Бейся, черную кровь перемалывайВ остывающей меди зари,Прорастай орхидеями алымиНа безжизненном теле любви.Под первородной лаской страхЗвериным рыком обезличен.Вся боль твоя – как кровь на топорах.А утешения мои – звенящий щебет птичий.

«Я вернусь в воскресенье, под вечер…»

Я вернусь в воскресенье, под вечер, когдаПустоглазые сумерки робко на землю ложатся,В жидком свете фонарном звенят провода,И, вальсируя с ветром, снежинки кружатся…Снова встретимся мы, древнекаменный город.Покривишься улыбкой лубочнойИ ладонью холодной поправишь мне ворот,Бесприветный, неласковый отчим.Помнишь, ты мне велел – уходя, уходитьИ не плакать над сердцем ранимым.Помнишь, клялся меня навсегда сохранитьВ безнадежности пустоши зимней,Где толпа неприютных продрогших домовОжидает меня без особой тревоги,Где распята стальная твоя нелюбовьКостылями железной дороги.Где на старый чердак ты убрал колыбельИ в сарае лежат мои книжки.Где живет – да живет ли?И где он теперь? – тот смешливыйСоседский мальчишка…Где бездонной была глубина ручейков,Где мой кот забирался на тополь…Мне не нужно тепло золотых городов,Я вернусь в свой гранитный акрополь.Выходя из обветренной небом земли,Не тебя мне молить о спасении.Когда грохот составов затихнет вдали,Я под вечер вернусь, в воскресенье…

Холодное лето

Что ни вздох – обнаженная сущностьЗемляного тугого литья.Облаков ледяная воздушностьНад оскалами небытия.Суетливые ласточки мечутсяВ сером небе холодного лета.Мелет время скрипучая мельницаВ непрерывном дыхании ветра.Что ни взгляд – терпеливые заводиОтражают пустые глаза.В тишине, над корягами ржавыми,Голубая трещит стрекоза.Темный лес, подавившийся далью,Дышит хрипло шершавой листвой.Стынут тучи блестящей эмалью,Тянут в землю навес дождевой.Под пылающим краешком неба,Там, где ветер сильней и звончей,Я хотел бы согреть это лето

«Девять тысяч ночей одиночества…»

Девять тысяч ночей одиночестваНа плоту из прогнившего дерева…До смешного нелепы пророчества.Девять тысяч венцов неверия…Утонувшие в море отчаяния,Мои чистые детские сны…Бессловесен свидетель венчания,Беспристрастен слуга тишины.Не спасали приспешники ХроносаМой обломанный жалкий корабльИ не слышали тонкого голоса,И ни разу не дрогнула даль.Паруса из разлуки и горяВетер северный не ласкал.Обездвижено холодом море,Перековано сердце в сталь.А в оправе из стали, обточеннойДревним морем, – любовь-сирота,С ней и радость моя непорочная,И святая моя простота…Девять тысяч шагов до встречи —И единственный взгляд в глаза.Ослепляющее солнце просвечиваетСквозь упавшие в твердь небеса.

Разговор двух душ

 – Ты успеешь? – Успею. У нас впередиСотни тысяч рассветов,Сотни тысяч закатов.– Ты сумеешь? – Сумею. Только придиВ ясный солнечный день,В оглушении грома раскатов.– Ты мне веришь?– Да, верю, неверия нет.Все сомнения с тающим снегомУтекли в землю рыхлую, солнцем прогретую…Из нее прорастают цветы,Ветром обласканы летним…– Ты живая?– Я вечно живаВ непрерывной константе пространства.– Ты умрешь?– Смерти нет в сонме тысяч миров без лица.Бесконечности есть постоянство.– Я люблю тебя, слышишь?А любишь ли ты? – Повторение вновь и вновь…Не могу не любить.Потому что мы —И есть любовь.

«Есть слово острее ножа…»

Есть слово острее ножа.Его носят в ножнах молчания,От звона его дрожатСтруны отчаяния.Сколько отпущено намВидеть невидное глазу,Пока мы копаем хлам,Чтобы найти алмазы?Это слово блестит в темноте.Никогда не рвет и не мечет.Никогда не слетит с языкаУ того, кто вечен…

«Как всегда – одинаковы годы…»

Как всегда – одинаковы годы.То ли осень, а то ли весна…У изменчивой русской природыНет границ пробужденья и сна.Ветки ласково почки качаютВ колыбели ненастного дня,Возмужавшие ветви бросаютОтслужившие листья к корням.То ли птица, запевшая тонко,То ли граб одинокий скрипит…Только лес, одинаково звонкий,Как всегда, обнаженный стоит.

Последнее письмо Ницше

Торговец проклятый среди своих вещей —Я молчаливо перелистываю город,Состарился ли я до хрупкости мощей,Мне не узнать, как и того, когда я буду молод.Письмо последнее, и первое – оно же,Желтеет, извиваясь под огнем.И шрамы слов в неровностях бумажной кожиСливаются в бессмысленность на нем.

Предчувствие

Крадется неслышно оно,Как бы чего не вышло.Открыто окно.Прикрыла глаза тишина.Руки на плечи. ВечерТой самой случайнойВстречи.Пелена, туманная нежностьНочи. ОднаМинута другой короче.Предчувствие холода.Тише.Солнца сусальное золотоВсё выше.Трава под росами клонится,Жмурится утро.Сводит с умаПредчувствие —Где будем мы завтра —Пусто там.

Метрика

День последний из сотен таких жеХохлится на жердочке.Зерном осыпаются звездыВ прутья клетки его позолоченной.Безбровая придет поздно,А двери уже заколочены.Атипичные русские интерьеры:Цветастый облезлый ковер,Молью слегка побитый узор.Из флагов пошиты портьеры.Книги лежат за стеклами,Экспонаты не трогать руками.Портреты на стенах поблеклиПод крытыми известью потолками.Рваный плюш колченогого стулаДомотканый накрыл половик.Он сидит – восковая скульптура,Одинокий горбатый старик.Замурован в квадратные метры.В пятнах света на темном столеСреди старых бумаг лежит метрика,Полустерта печать на челе.Год рождения давний и пройденный,Как учебник советский, забыт.И пиджак с орденами «За Родину»На плечах деревянных висит.Одиночество бродит понурое,Половицей скрипя у двери.Да и в доме теперь не убрано.И к чему это все теперь ему…А потертая метрика стараяНачинает обратный отсчет.Смотрит грустно, как мама усталая,И по имени будто зовет.Надоедливых дней вереницуВяжет в узел нехитрый уют.Счастлив был бы он снова родитьсяТам, где метрик не выдают…

Поэзия

Вопрос извечен – как найти поэтаСреди построек каменных имен,Где миллионы слов, не зажигая света,Лежат в спокойных комнатах времен?Лежат в столах листы, святые мощиСтихов, которым белый свет не мил.Пищат слова, ползут на ощупь…Скажите, кто поэзию убил?..Хранимы временем слова литые,Сияющие бледным серебром.Тяжелые, как слитки золотые,Пылающие огненным клеймом.Сегодня бой, и рифма пала:Смотрите, я поэт, я был и есть!Слова его – не красота металлов,А ржавчиной изъеденная жесть.Как далеко им до чудес арабской вязиИ до мелодии французской лиры!Узоры русские забрасывают грязьюГлухонемых читателей кумиры.И как парадоксальна эта связь —Поэзия мертва средь лепета поэтов!Среди тупых камней и жестяных скелетовПоэзия еще не родилась.Над глупыми затылками сверкая,Грозя больные головы отсечь,Дамокловым мечом на нитях лет свисаетЕе стальная правильная речь.

«Неба летнего тонкая просинь…»

Неба летнего тонкая просиньНикогда не узнает конца.Неизбежный путь осениБелым туманом подернут.Опустело гнездо,Где весной из яйцаЖелторотый стучал затворник.Отчего ты печален, садовник?Бесконечна листвы кутерьма.Снова зацвел шиповник.Поздно придет зима.

«Стать бы мне поднебесной пичугой…»

Стать бы мне поднебесной пичугой,Белым облаком, гулкою вьюгой.Южным морем, весенней поляной,Где так быстро стареет траваПод тенями могучих платановИ ручьями течет синева.Стать бы ветром и в небо ворваться,Раздвигая границы пространства.Раствориться и не поклонятьсяСиле немощи, лжи постоянства.Разбиваться о камни волною,Растекаться, метаться, искриться.И, холодной звездой догорая,Светом солнечным утром пролитьсяНа угрюмые степи окраин.

«Закат. Лучи светила срезал вечер…»

Закат. Лучи светила срезал вечерИ замешал в озерах черный яд,Все то же солнце опускалось вМеждуречьеИ отражало фараонов взгляд.Для тихих игр за стол садились детиКрестьян, полуголодных и больных.Монахи закрывали на засовы клети,Менял конвой усталых часовых.Рыдала женщина над письмами в разлуке,На глине мокрой засыпал солдат,Бродяга отмывал в канаве руки,И на веранде кофе пил аристократ.Кем бы ни стали мы, когда покроет инейСогретые цветущие кусты, —Пылинкой, лепестком, звездою синейНа небосклоне темной пустоты…Несчастье руки к небу воздымает,Любовь и верность преданно молчат.Все то же солнце звезды отражают,Все то же солнце землю освещает,Все то же солнце клонится в закат.

«Скажи мне, ребенок, какое сейчас время года…»

Скажи мне, ребенок, какое сейчас время года,Какое пальтишко наденем с тобой погулять?И шапку, которой закроемся от небосвода,Давай выбирать.Какие сапожки измерят в квартале все лужи?Лопатку, кораблик берем. Может, мяч?Повязанный шарфик тебе очень нужен?Ну что ты… Не плачь…Скажи мне, ребенок, какое сейчас время года?Тебе все равно… Ты смеешься беспечно,Звенишь синеглазым ручьем.Не думай о страшном, не думай о вечном.Не думай пока ни о чем…

«Спроси меня, о чем…»

Спроси меня, о чемМоя молитва,О чем чужие пагодыМолчат.Мне в душу,Как в скрипучую калитку,Все городские нищие стучат.Скрипят под створками,Немые бродят тени,Хоть ляг костьми,Не видится рассвет.Из тысячи мерцающих свеченийЕго не вылепить,Его в помине нет.Мостится чужакомУ стен кирпичных холод —Заклятый друг мой,Сонный часовой.Спокойной ночи, колокол расколот,И водяной наполнен тишиной.Спроси меня, о чем рыдает вера,Поклонница единственности звезд.Молюсь, чтоб не засохли корниДрева, что тянут жизньИз голубых борозд.

«Над пропастью еще не сжата рожь…»

…Вот и вся моя работа. Стеречь ребятнад пропастью во ржи. Знаю, это глупости,но это единственное, чего мне хочетсяпо-настоящему. Наверно, я дурак.Дж. Д. Селиножер, Над пропастью во ржиНад пропастью еще не сжата рожь.Сквозь тени лет все так же колосится.Хозяин поля, презиравший ложь,Не мертв. Он отошел воды напиться.А дети заняты все тою же игрой,И карусели жизни не остановить,Кто упадет – того с полей долой.А кто останется – тому водить.Не отвечая им на смех и крик,Встречавший смерть из темноты глубинной,Стоит безмолвный молодой старикНад этой вечно солнечной равниной.Когда б он мог сойти с ума,Давно уйти туда, где сон и морок,Где в окна забирается туман,Оставить всех, кто, без сомнений, дорог,Когда б он мог молчанием гневитьТого себя, что рукописи рвал,Не верить, не юродствовать, не жить.То кто он был бы – пан или пропал?

«От тоски задыхаюсь…»

От тоски задыхаюсь.Пропитан ей воздух в квартире,Пропитаны окна и двери,Горбатая тень уюта.Не происходит ничегоСверхъестественного.Осыпается с лица штукатуркаПриличия, под ней проявляютсяБоли фрески.Сверлит сердце мне утро рассветным буром.Соль твоей робости сыплет в довесок.Алгоритмы любви мной не изучены,Признания коркой застревают в горле.Бéлками мечутся мысли измученные,Слова маршируют бодро.Напрасно костры зажигают заново,Из старых ран доставая осколки нежности,Ладонями обожженнымиЛепят на них повязкиИз липкой утренней свежести…

«Недопустимое количество смертей…»

Недопустимое количество смертей.

В календаре – реалии народов.У бога в письменном столеНет словарей, нет переводов.И карта мира на его стенеКонстантой космоса пишется.А в божьем календаре —Минимальное число родившихся.На столе чистый лист снегов.Голубая бездна чернил.Кровь живого в сиянии слов.Черным грифелем – соль земли.Накрененный безлюдьем планеты,Поезд жизни летит под откос,Будто в божеском глобусе этомПереломлена времени ось.Я стою под присмотром рассудкаНа обочине хрупкой стези,И в ушах отзывается жуткийХруст движения этой оси.Я смотрю на людскую обительЧерез призму мирской суеты.Научи меня, неба властитель,Видеть землю, как видишь ты.

«Сквозь прожженные солнцем проталины…»

Сквозь прожженные солнцем проталиныВ белом свадебном платье зимыПроглянуло, вздохнуло усталоеКараковое тело земли.И с упорством птенца желторотогоТонким клювиком лезет ростокИз-под простыни листьев, которуюВ ноябре постелил ветерок.Жажда жизни цветов новорожденных —Вот цена безусловного роста.Это – истина непреложная.Это – хрупкого мира остов.Обнимали дожди мокрокрылыеЭту юную свежую рать —Засыпай же под тяжестью иловой,Чтобы снова весной вырастать.

Пьеса

Деревянные актерыПлачут в темных коридорах.На фаянсовые лицаТенью страха ночь ложится.Абажур устал светиться.У набитых ватой тигровНарисованы клыки.На афишах – сто субтитров.У суфлера – две строки.Деревянные колениПодгибаются, скрипя.Не отбрасывает тениДеревянная родня.На веревочные петлиРуки свесив, смотрят в зал,Отражая блики светаВ лакированных глазах.Зря народ внимает пьесе,Ждет веселья и вестей.Диалоги сыплют трескомДеревянных челюстей.Зря потерян этот вечер.Видит – нынче дело дрянь.Разбредаются овечки.Виснет занавеса ткань.Гаснет рампа.Мерзнут плечиРасфуфыренных подруг.И храпит на партитуреОборванец-драматург.

«Простота тяжела совершенных глаголов…»

Простота тяжела совершенных глаголов,Прощена им порочность, их совесть чиста:Пережил, переделал, увидел, промолвил,Растерялся, поверил, ушел, перестал.Долгий сказ и не менее долгое делоБыли в прошлом и будущем, этом и том:Промолчал, отвернулся, не стал, не доделал.Разлюбил, оттолкнул, не пошел напролом.Обезличенный век – комедийные драмыПод пищание скучных последних «прости»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.