Солнце палило нещадно, но с моря дул устойчивый бриз, принося с собой запах пересохших водорослей и едва заметный намек на прохладу. Вихрящиеся потоки воздуха сдували песок c провалившейся металлической крыши автозаправочной станции. Проржавевшие топливные колонки были похожи на надгробия, торчащие из наметенных барханов, как из могил. Оборванные электрические провода едва слышно посвистывали, болтаясь из стороны в сторону.

Край навеса раскачивался и грохотал на ветру, мешая прислушиваться. Впрочем, и так было ясно, что опасность в этой части города была минимальной – мутанты не любили жару и сухой воздух, поэтому всегда держались ближе к воде, и жрали, в основном, расплодившихся коз, когда те паслись в плодородной зоне возле озера Мариут. Другое дело – дикие. Эти, если соберутся большой толпой, могли представлять опасность, но они редко выбирались в город, так как все для них ценное росло на плодородных землях ближе к Нилу.

Злой жаркий ветер хамсин, как это бывает в середине марта, еще и не начинался, но температура воздуха держалась под сорок на всем побережье от Ливии до Синая.

В тени полуразрушенного магазина, расположенного метрах в двухстах от заправки, укрылся наблюдатель, одетый в выгоревший мешковатый костюм. Голову его, не смотря на жару, покрывал капюшон, лицо от песка и пыли закрывал платок, намотанный на арабский манер, а за спиной висел на лямках полотняный мешок. Укрывшись от яркого света, он без помех мог рассмотреть площадь, у края которой располагалась заправка. Возле его ног лежала собака, облаченная в пластинчатый алюминиевый панцирь, некогда выкрашенный разводами под цвет песка, но теперь облупившийся и потертый и потемневший. Панцирь топорщился во все стороны остро отточенными лезвиями, делающими собаку похожей на жутковатого доисторического зверя. Из лобовой пластины, подобно рогу единорога, торчал широкий короткий кинжал, похожий на наконечник средневекового копья. Собака высунула язык и часто дышала, то и дело принюхиваясь к запахам, которые приносил ветер. Но беспокойства не выказывала.

В одной руке наблюдатель держал прижатый к глазам бинокль, другой придерживал потрепанную автоматическую винтовку, сработанную лет тридцать назад, когда на Земле еще существовали заводы.

Площадь и улицы были полностью засыпаны толстым слоем песка, но следов на нем видно не было. Если бы банда диких тут появлялась недавно, ветер не успел бы все замести. До ближайшего провала в асфальте, из которого могли бы иногда выбираться мутанты, было расстояние километра два, не меньше. Бдительность терять, конечно, нельзя, но уровень опасности можно было считать невысоким. К тому же собаки заранее поднимут тревогу, учуяв противника раньше людей.

Наблюдатель убрал от глаз видавший виды бинокль и сделал жест, означавший что группе за его спиной можно выдвигаться на площадь. Тут же из глухих теней вдоль разбитых и занесенных песком витрин магазина шагнуло пятеро бойцов, вооруженных тяжелыми четырехствольными ружьями, кустарно отлитыми из бронзы. Калибр ружей был внушительным, миллиметров двадцать, а приклады и прочая оснастка были грубо сработаны из второсортной древесины.

Бойцы, как и наблюдатель, были одеты в мешковатые костюмы, то ли сохранившиеся с давних времен, то ли сшитые из старого тряпья, а головы их тоже покрывали капюшоны или выцветшие куфии. Глаза двоих были защищены очками промышленного производства. От ружей к мешкам за спинами бойцов тянулись довольно толстые провода, что говорило об использовании электрической системы воспламенения метательного заряда. На рюкзаках каждого крепились по четыре мощных пороховых гранаты. Эти гранаты предназначены были именно для оглушающего акустического воздействия на мутантов, так что пиротехники поработали над качеством резкого и громкого звука. Осколки никакого заметного вреда мутантам не причиняли, так что не было никакого смысла утяжелять боеприпасы металлическими оболочками. Вместо этого их проклеивали в несколько десятков слоев из плотной бумаги, поучая некое подобие учебных имитаторов взрыва. Но грохали они так, что и у человека уши заложит на несколько секунд. Мутанты же и вовсе громких звуков не выносили, так что на некоторое время полностью теряли боеспособность от такого разрыва.

Еще две собаки в доспехах замыкали группу, прикрывая тыл. Отряд быстро добрался до автозаправочной станции, после чего бойцы и собаки снова заняли позиции в тенях, глухих и темных от яркого солнца.

Прижавшись спиной к опоре металлического навеса, наблюдатель осторожно достал из мешка переговорный модуль старой автомобильной рации, какие устанавливали в машинах таксисты. Сама рация, вместе с присоединенной к ней штыревой антенной, оставалась в мешке, и питалась от кустарно изготовленного свинцово-кислотного аккумулятора.

– Макс, Макс, вызывает Борис, – произнес наблюдатель по-русски, нажав тангенту. – На связь!

– Слушает Макс, – раздался в ответ мужской голос, почти не искаженный помехами.

– Мы на заправке. Тащи телегу. Я пока сделаю замеры.

– Принял!

Убрав переговорный модуль рации обратно в мешок, наблюдатель достал оттуда веревку, с приклепанным на конце свинцовым грузом и, стараясь держаться в тени, перебрался к единственному очищенному от песка стальному люку, закрывающему подземное хранилище с дизельным топливом. Люки бензиновых емкостей давно занесло песком, остался только один, ведущий к солярке, так как его каждый раз расчищали. Бензин в здешних краях давно не ценился из-за взрывоопасности и летучести, а вот на дизельном топливе держалась вся жизнь Клана. И хотя, из-за разложившихся за тридцать лет присадок, ни один мотор на такой солярке работать бы не стал, но дело было и не в моторах. Ими уже давно никто не пользовался по целому ряду причин. Солярка нужна была для других нужд, совершенно необходимых.

Открыв люк, наблюдатель опустил в него груз, размотал веревку до самого дна, затем вытащил, чтобы проверить уровень оставшегося топлива. Уровень оказался гораздо меньше, чем ожидалось. Видимо, небольшая трещина, образовавшаяся в стальной емкости, постепенно увеличивалась, и ценный ресурс вытекал через нее в грунт, как кровь из открытой раны.

Собака беспокойно принюхалась, подошла к люку, но там ей в нос пахнуло дизельным топливом, и она недовольно вернулась в тень.

Хмыкнув, наблюдатель смотал веревку, уложил ее в мятый потертый пластиковый пакет с логотипом мобильного оператора «Вудафон», и сунул обратно в мешок.

– Макс, это Борис! – сказал он, достав микрофон рации.

– На связи. Мы в двух кварталах от вас.

– Принял. Тут топлива почти не осталось. Даже не знаю, хватит ли все емкости заполнить.

– Было же вроде не мало.

– Скорее всего, трещину распирает. И еще одна странность.

– Что?

– Не знаю. Собака забеспокоилась, когда я люк хранилища открыл.

– Вот, зараза… – недовольно прозвучал голос в эфире. – Как бы худого не вышло. Трещина в баке может и не случайно образовалась.

– Канализационный тоннель, думаешь близко?

– А ты о другом подумал, что ли?

– Давайте тогда быстрее.

– Принял, мы уже на подходе.

– Конец связи. – Борис отпустил тангенту и сказал, повернувшись к бойцам: – Всем быть наготове. Как бы тут провал не начал образовываться.

– Может тогда лучше отойти? – нахмурившись, уточнил один из стрелков.

– Туда, сюда обратно, о боже как приятно… Сидим и ждем Макса. Только не спим, а сохраняем боевую готовность.

Повесив мешок за спину, Борис перебрался в тень, и уселся на песок. Борис вспомнил, как три года назад, сразу после хамсина, они с ребятами жарили хлебный мякиш, просто прилепив его на полчаса к раскаленной на солнце цистерне в аэропорту Бурдж Эль-Араб. Вот там топлива было когда-то, хоть залейся. Но вычерпали все за двадцать восемь. Приходится теперь городские заправки вычищать. А они совсем не резиновые.

Борис вздохнул, потому что такие воспоминания всегда наводили на мысль, что прожито уже много, и каждый день может стать последним. Хорошо, что дети не мутировали, успевали научиться чему-то. Но как только начиналась гормональная перестройка, так все. Запускались какие-то процессы, и проклятущий вирус начинал свое черное дело. В общем, как говорили, если волосы на лобке появились, готовься к мутации. И она, зараза, в любой момент может произойти. Кто-то и по десять лет, говорили, протягивал, но вот чтобы больше, никто такого не знал. Ну, если не считать Кира, конечно. Кир, он вечный. Наверное. Но уж двадцать восемь лет он точно протянул без мутации, чего никому еще не удавалось, кроме него. Кир, он как из стали. Даже вирус об него зубы сломал. Сколько народу уже мутировало, а ему, хоть бы что. Может это потому, что он на севере родился? Хотя нет. Те, с кем он когда-то успел добраться до Африки из далекого северного города, тоже мутировали. И погибли многие. Некоторые вошли в легенды. Вадиму Семеновичу даже памятник из песчанника вытесали, вроде тех, что на востоке, ближе к Каиру. Ну, поменьше чутка, но тоже внушительно. Вадим не мутировал, он погиб раньше, чем вирус его превратил в монстра. Может тоже жил бы сейчас, если бы когда-то, как гласит легенда, не спас весь Клан, пожертвовав жизнью.

Эти легенды были для Бориса и других историей Клана, историей великого перехода группы под руководством Вадима Семеновича из Сант-Петрбурга в Африку двадцать восемь лет назад. Впрочем, Борис и сам был из долгожителей. Гормональная перестройка закончилась у него года четыре назад, а все еще не мутировал. И с каждым днем вероятность этого кошмарного события все увеличивалась. Вроде и можно было бы к этой мысли привыкнуть, мол, все смертны, но подсознание отказывалось принимать такой порядок вещей. Оно как бы знало, сколько человеку отпущено от природы, а потому норовило поднять бунт, когда в голове возникал образ смерти в двадцать лет. Даже хуже, чем смерти.

Были такие, кто не выдерживал. Поживут три года после окончания детства, и сносят себе башку из ружья. Ну, типа, хозяин своей судьбы. Но это от страха конечно, а Борис себя трусом не считал, так что малодушничать не собирался. Когда придет срок, тогда и придет, но пока ничего – уже двадцать первый год на этом свете. Долгожители, вроде Бориса, были в большой цене, так как за годы жизни много чему уже научились, и приносили Клану больше пользы, чем те, кто мутировал раньше. Долгожители имели более высокий статус, назначались наблюдателями и командирами, получали особый паек, а женщины мечтали родить детей именно от них, так как существовало поверье, что дети долгожителей дольше избегают мутации.

Солнце палило все жарче. Песок раскалился настолько, что над ним сначала возникло марево, как над костром, а потом начали проявляться миражи, похожие на большие лужи. И хотя Борис знал, что с водой они никак не связаны, но неприятный холодок все равно по спине пробежал. Вода всех пугала, тут уж не важно, какой ты смелый. Вода – это вода. Где вода, там мутанты. А мутанты, это такая дрянь, что лучше о них не думать без крайней необходимости.

Вскоре на востоке, за маревом раскаленного воздуха, проявился на фоне неба сначала качающийся вертикальный шест мачты колесного буера, а затем и он сам. Поднимать в городе парусбыло не очень продуктивно, так как здания не только экранировали поток ветра, но и закручивали его, создавали турбулентности. А какая может быть навигация с парусом, когда направление ветра на этом перекрестке одно, а на другом другое? Не управление получится, а мучение.

Поэтому, на время перемещения буера в городе, часть охранных собак временно переквалифицировали в тягловую силу, для чего у них на боевых панцирях имелись специальные прицепные кольца. Десяток собак мог уверенно тащить только один буер, а десяти бойцам и пяти рабочим на одном не уехать. Вот и получалось, что высылать в город за топливом приходилось пять буеров, чтобы на каждом разместить по три человека, по пять собак, и какой-то полезный груз. Но катить их все через город было немыслимо, поэтому прицепные трехсотлитровые баки наполняли топливом лишь на одном, а потом общими усилиями перли его от заправки к оставленным у окраины буерам. И помощь собак в этом была неоценимой, так как без них пришлось бы всю дорогу толкать буер руками, а подобные физические упражнения на жаре не шли на пользу стрелкам. Потом топливо равномерно разливалось в баки остальных буеров, чтобы распределить массу и не перегружать одну из тележек.

Обычно, во время одной вылазки за топливом, использовалось до двадцати пяти собак, облаченных в легкие, отштампованные из алюминия панцири, оснащенные отточенными лезвиями по всей поверхности. Благодаря этой уловке, придуманной Киром, мутанты не могли схватить собаку, не лишившись либо пальцев, либо конечностей. А вот собаки не только были обучены вырывать мутантам фрагмент шеи с горлом, но и выбивали при таком броске противнику мозг, чему способствовал закрепленный на лбу клинок.

Кроме того, к панцирю под брюхом были подвешены пороховые гранаты, которые собака была обучена самостоятельно инициировать и сбрасывать, если мутанты все же навалятся на нее, а так же баллон сжатого воздуха и мощная звуковая сирена. Громкие звуки полностью лишали мутантов боеспособности, хотя и на короткое время. Но быстрому обученному зверю, облаченному в панцирь с лезвиями, этого времени было более чем достаточно, чтобы вырваться и убежать. Поэтому потери среди собак были крайне редкими, Борис ни одной не помнил.

На марше пять собак оставались в боевом охранении буера, пять уходили с передовой разведывательной группой, остальных цепляли за кольца к тяговым фалам, что позволяло без труда перемещать даже нагруженную парусную тележку до открытых пространств, где уже можно было поднять парус. По бортам грохотали от тряски два пустых цилиндрических бака для топлива, погонщик командовал собаками, двигаясь пешком, впереди упряжки. Позади топали пятеро рабочих и столько же стрелков с ружьями, прикрывая тыл.

Буер был поставлен на четыре автомобильных колеса, причем рулевыми являлись задние, а передние были широко разнесены в стороны на рычагах гидравлической подвески, чтобы повысить остойчивость при сильной боковой нагрузке на мачту. Корпус, для легкости, был отформован из стеклопластика и усилен алюминиевыми лонжеронами. На корме располагалось орудие, которое, по специальным направляющим, можно было перемещать с борта на борт, в зависимости от галса, и вести огонь не только назад, но и вперед, не рискуя задеть паруса.

Даже с пустыми баками и с пятнадцатью собаками в упряжке буер шел тяжеловато – песок не лучший грунт для качения. Когда же баки наполнят, впрячься придется не только собакам, но и десятку людей, оставив лишь пятерых стрелков прикрывать отход. И хотя песок затруднял перемещение, зато именно благодаря ему город стал одним из самых безопасных мест в округе. Раньше, лет пятнадцать назад, от него, наоборот, старались держаться как можно дальше, а топливо брали не на заправках, а в аэропорту, отнесенном от жилых кварталов на приличное расстояние. Беда заключалась в канализации, тоннели которой пролегали повсюду, и до сих пор были заполнены водой. Мутанты в них обитали огромными ордами, но когда песком занесло все канализационные люки, выбраться наружу злобные твари могли уже лишь в ограниченном числе мест, в основном там, где образовались провалы. Это очень облегчало жизнь членам Клана, так как можно было поделить город на опасные и безопасные сектора, а потом строить навигацию исходя из этого.

Командовал буером Макс – парень, на год старше Бориса. Он единственный восседал на палубе, вместо того, чтобы брести, увязая в песке. Когда добрались до заправки, погонщик остановил собак, и они легли, высунув языки и щурясь на солнце.

Макс соскочил с платформы, и уже направился к заправке, но тут песок перед ним начал проваливаться, словно глубоко под землей проснулся огромный муравьиный лев, и начал затягивать все в расширяющуюся воронку.

– Провал! – закричал он. – Буер назад!

К счастью собаки, повинуясь природному чутью, вскочили даже раньше, чем все началось, а потому, когда погонщик погнал их на разворот, они все уже были на лапах, и резво потянули буер, уводя его от опасности. Макс бросился назад, и, уже через несколько секунд, земля между ним и заправкой с грохотом обвалилась в недра подземных городских коммуникаций, а из дыры, шириной метров двадцать, в воздух взметнулся фонтан песка и пыли, ухудшивший видимость на площади до нуля.

Услышав крик Макса, Борис тоже не стал мешкать, благо, беспокойство собаки у люка топливного хранилища не дало ему усыпить бдительность. Уже через пару секунд стало ясно, что сама заправка, построенная на прочном бетонном основании, лишь покосилась в сторону образовавшейся серповидной дыры, не более. Провал затронул только асфальтовое покрытие под песком, железобетонный фундамент оказался не по зубам разрушительным силам. Не теряя времени, Борис приказал бойцам отойти назад, так как дальнейшее развитие ситуации секретом ни для кого не было. Из провала пролезут мутанты. Много. Так было всегда, а потому на другое надеяться не имело смысла.

Погонщик оказался опытным, хотя в команде Макса был новичком. Он умело управлялся с собаками, а потому ему, не смотря на почти нулевую видимость, быстро удалось развернуть буер и отогнать его на приличное расстояние от провала. Пока он проводил маневр, пятеро рабочих помогли оттолкать тележку, затем один из них вскочил на орудийную. платформу и принялся снаряжать установленную на ней шрапнельную пушку двадцати четырех фунтового калибра. Бойцы с ружьями рассредоточились по дуге, в стороне от лини огня артиллерии, и заняли позицию для стрельбы с колена, не дожидаясь приказа Макса. Пять собак в боевых панцирях, порыкивая и шевеля ноздрями, расположилось у них в тылу, ожидая команды.

Макс понимал, что мутанты попрут в ближайшие секунды, как только вниз осыплется достаточно песка, чтобы по нему можно было выбраться из провалившегося канализационного тоннеля. Лучшим выходом было бы отступить, пока есть возможность, общими усилиями докатить буер до окраины города, поднять парус, и рвануть на нем в поселение Клана, избежав потерь. Солярки-то теперь точно набрать не получится, а другой цели у экспедиции не было. Но такому простому и эффективному плану мешала группа Бориса, находящаяся неизвестно где.

Хуже всего, что вообще неизвестно, живы они, или их затянуло песком в провал. Если второе, ждать бессмысленно, но если им удалось спастись, уходить без них нельзя. Это закон, жестко установленный Киром. Но как узнать, если облако пыли ограничивало видимость неполными десятью метрами? Ветер, конечно, свежий, и снесет его довольно быстро, за минуту. Максимум за две. Вот только ни двух минут, ни даже одной, в распоряжении Макса не было.

Между тем Борис, имея немалый опыт столкновения с мутантами, прекрасно понимал, как и Макс, полную бессмысленность открытого противостояния. Чтобы драться с мутантами, нужно четко понимать, зачем ты это делаешь, потому что просто надеяться уменьшить их численность отстрелом – дураком надо быть. Это все равно, что пытаться уменьшить численность песчинок во время песчаной бури путем их отлова пальцами. Солярка не стоила возможных потерь. Значит, единственным вменяемым маневром было отступление. Но что потом? Если Макс, думая, что группа на заправке погибла при обвале, уйдет вместе с буерами, то, после отступления, придется добираться до поселения своим ходом. А это добрых шестьдесят километров на юго-запад, пешком, с собаками. Можно и не одолеть на такой жаре, с очень ограниченным запасом воды который, к тому же, весь придется отдать собакам. Они не люди, им не объяснишь, что мало воды. А жизнь каждой собаки ценилась в Клане очень высоко. Поэтому первое, что необходимо сделать в кратчайшее время – дать о себе знать группе Макса, что бы он не ушел.

Доставать рацию было долго, к тому же неизвестно, услышит ли ее Макс в создавшейся обстановке, поэтому Борис просто сорвал с лямки мешка одну из пороховых гранат, и, инициировав терочный воспламенитель, швырнул ее в сторону провала. Секунд через шесть там грохнуло, словно разорвался заряд мощного фейерверка – аж в ушах зазвенело. Теперь надо было увести отряд подальше от проема, выйти в эфир и согласовать действия с Максом.

Время шло, а Макс все никак не мог принять решения. Тучу песка, взмывшую в воздух из щели провала, постепенно сносило ветром. Видимость улучшалась с каждой секундой. И тут в проеме звучно рвануло воздух взрывом гранаты, затем послышался вой, хрип, шипение. Это мутанты, уже готовые было выбраться наружу, катались теперь как водится, зажав уши руками, что давало дополнительное время. Макс тут же им воспользовался.

– Гранаты к бою! – приказал он бойцам. – Пока твари внизу, глушите их, не давайте выбраться!

Сам же он рванул через площадь к буеру, схватил с рулевой консоли переговорный модуль рации и выкрикнул в эфир:

– Борис, ты где? Куда двигаешься?

– Напрямую нам не прорваться, – тут же ответил Борис. – Чешем по улице на запад. Встретимся на перекрестке в конце квартала!

По частому дыханию было понятно, что разговаривает он на бегу.

– Принял! – ответил Макс и, отпустив тангенту, заорал во все горло: – Группа, отступаем! Живо, живо! Не тормозим!

Бойцов не надо было упрашивать. Двое из них с промежутком в пару секунд, метнули в провал по гранате, и тут же попятились в направлении буера. Погонщик поднял собак, и те потащили тележку в сторону западной окраины города. Один за другим шарахнули два взрыва, это могло отсрочить атаку мутантов еще секунд на двадцать. Но избежать ее все равно было невозможно, поэтому задачей Макса было встретить нападение в максимально выгодных для отряда условиях. А это означало занять такую позицию, в которой мутанты физически не смогут атаковать со всех сторон одновременно, хотя бы первое время. И тут узкие улочки арабского городка, состоящие из домов в три-пять этажей, становились для людей идеальным полем боя.

Впрочем, в создавшей ситуации полномасштабный бой и не нужен. Требовалось лишь отогнать буер до ближайшего перекрестка, и дождаться, когда группа Бориса доберется до той же точки обходным путем. Учитывая длину квартала, это три минуты, максимум пять. Оно, конечно, не много, но, к сожалению, и не мало, учитывая прыть мутантов, только что выбравшихся из воды в канализационном тоннеле. Так что стычки избежать не получится пусть и трехминутной.

Но тут Максу пришла в голову тактическая хитрость, и он снова вызвал Бориса.

– На связи! – ответил тот, тяжело дыша.

– Не обязательно обежать до самого перекрестка! Через магазин и склады насквозь трудно пробиться, там куча дверей и лабиринт коридоров. Но дальше пойдут жилые дома. Часть комнат каждой квартиры выходит на вашу улицу, часть на нашу. Можно пройти насквозь!

– Ясно, попробуем!

Благодаря двум последним брошенным гранатам, мутанты поперли из пролома секунд через двадцать после подрыва, что заметно повысило шансы на выживание. Во-первых, ветер сдул на юг почти всю взвешенную в воздухе пыль, улучшив видимость почти до нормальной, что в огромной степени повышало результативность огня бортовой артиллерии. Во-вторых, парусную тележку хоть и не успели откатить и на четверть расстояния до перекрестка, но удалось занять позицию между двумя домами, что в течение нескольких первых минут боя сделает невозможным нападение мутантов с флангов и тыла.

Первыми, как обычно, из пролома ринулись прыгуны. Они хоть и не до конца утратили сходство с людьми, чей геном некогда стал отправной точкой столь чудовищного развития, но все же мутация основательно изменила их облик. Теперь они больше походили на адовых тварей со средневековых гравюр, передвигались на четырех конечностях, выгнув спины дугой, могли совершать колоссальные прыжки, и имели рыхлую от постоянного пребывания в воде кожу серого оттенка. Двигались они столь стремительно, что палить по ним из орудий было совершенно бессмысленно – только шрапнель понапрасну тратить. А вот угрозу они представляли не малую.

– Взять их! – во все горло выкрикнул Макс собакам.

Пять закованных в панцири псов ринулись вперед, словно только и ждали команды. Воздух засвистел, рассекаемый острыми лезвиями, а из-под задних лап взмыли тучи песка. Для маскировки панцири были выкрашены желтой краской, а потому при взгляде со стороны самих псов почти не было видно, и казалось, будто фантастические акулы плывут под слоем песка, разрезая его плавниками.

Мутанты, в большинстве своем, были до предела тупы, если не считать Взрослых, конечно, но Взрослые руководили далеко не каждой стычкой. Чаще всего орды мутантов действовали не по мудрым указаниям Взрослых, а сами по себе, повинуясь одному лишь неизбывному голоду, который преследовал их каждый миг жизни. Собственно, тупость мутантов была их единственным уязвимым местом, только благодаря ей людям иногда выпадал шанс на победу. Собаки же в значительной степени помогали реализовать этот шанс, потому что мутантам было все равно на кого нападать. Им важно было ухватить добычу, разорвать ее на клочья мяса и уволочь в какую-нибудь дыру, где можно было с удовольствием набить свой ненасытный желудок. Им не важно было, человек им попадется, коза или собака. Они всегда нападали на то, что ближе к ним, без всяких затей.

1 2 3...6 >

На страницу:

Перейти

1 из 6

Полная версия

28 лет спустя. Цикл ГРАНЬ

Другие книги автора