Опыты литературной инженерии. Книга 1

Я даже не был ранен. Только маленька контузия. А вокруг меня почти никого из хлопов не осталось. Нашли мы люк в канал, спустились туда. То, что не вода, вы знаете, то по колено, то по грудь. Света нет. Был у одного нашего фонарик, так батарейка сразу села. Идем, сами не знаем куда. Как дневной свет видим – назад уходим, очень германцев боялись. Людей там встречали. Со зброей и без. Такой розгардяш (переполох) был под землей! Нашли целый взвод солдат Армии Крайовой. Свет у них был. И был проводник, что вел их к выходу на Вислу. Мы с ними пошли. Долго очень шли. Совсем уже устали. Кто раненый был, падали в воду и тонули – сил не было встать. Кто зварьо́вал (сошел с ума) от страха и от боли. Нашли мы тот выход, а там германцы железную решетку поставили. Командир взвода выстрелил себе в голову, а мы все тут упали и лежали без движения. Никто уже никуда идти не мог. Думали, что тут умрем, как щуже (крысы). Вечером, когда темно стало, с Вислы пришли какое-то люди и пилой сделали проход в решетке. Живых нас осталось человек семь-восемь. Вышли мы на Вислу и пошли в разные стороны. Германцы нас не нашли. Далей я воевал на Первом Украинском фронте, у маршалека Конева. Потом, как закончил, в сорок седьмом, вернулся сюда. Вот тут мы Ядзей свой хутор построили. Дом о́йца моего стоял рядом. Мать с Зосей германцы в Варшаве тогда убили. Город весь разрушили. А от той части Миор, что была до войны, тоже только костел да пару домов осталось.

Что мне было тут делать – капитану Красной Армии? Я только стрелять умел и ходить в атаку. Пошел в милицию. Гонял бандитов, между тем и учился. А там послали колхозы поднимать. Так я с места на место, да все вокруг Миор.

Позже арештовали меня. Кто-то там мудрый дотлумачил (додумался), что я под германцем в оккупации был. Я везде писал, что участник Варшавского восстания. Что в Красную Армию пришел добровольцем, что три ордена Славы имею. Не послушали. Сняли с председателя, слава Божьей матери, что не посадили. Пошел я, как и о́йтец мой, на конюшню того колхоза, которым руководил. Далей пенсию оформил. Теперь на хуторе живем с женкой. Спо́кою хочется. А тут – нет да нет под косу осколок попадется. Подниму его, а он от солнца теплый, будто только от снаряда, что здесь на поле разорвался. Стою с тем осколком в руках, а сердце ныть начинает. У всех, кто то прошел, большая жало́ба (печаль) на сердце. Такое вот дело, детки мои.

Фрагмент 9

Вечером за накрытым столом молодожены сидели притихшие. Баба Ядвига, не знавшая об их разговоре с хозяином, недоумевала: уж не простыли ли они? Младший лейтенант опрокинул два по сто медового самогона, но даже вполглаза не захмелел. Милочка старательно училась набрасывать петли толстым крючком, замкнувшись в уголочке с клубком шерстяных ниток.

Кот-верхолаз пристроился на сосновой ветке с очищенной корой, которая занимала целый угол комнаты. На развилке ветки ему соорудили площадку-гнездо с мягкой подстилкой. Оттуда кот покровительственно озирал окрестности.

Вой цех Людвигович раскурил трубку и уселся в большое кресло, покрытое овечьей шкурой.

– Уж не поссорились ли вы, голуби? – спросила истомившаяся от их молчаливости баба Ядвига.

– Да что, вы! Что вы! Совсем даже не поссорились, – ответила Милочка, – Вой цех Людвигович о войне рассказывал, вот мы и переживаем.

– Что та во́йна! – с таким же ударением на «о» махнула рукой старушка. – Нам о себе да о живых думать надо! Внучка на неделе письмо прислала из Мексики. Кто мог бы подумать, что родня у нас в Мексике будет? Замуж вышла за тамошнего мексиканца. Красивый такой, загорелый. Архитектор он, дома строит. Вроде и деньги у них есть, а живут как цыгане. Внучка пишет, что поехали они по той Америке. Живут в машине. У них она вроде автобуса. Ей интересно, а мы вот с дедом думаем: как же без своего дома? Вот у нас все тут свое, родное. Зачем нам какой-то автобус?

От таких речей младший лейтенант Ге даже развеселился:

– Баба Ядвига, а нам вот с Милочкой даже в шалаше жилось неплохо. Только комары, сволочи, да дождь выжили нас оттуда. А так бы и жили там, лучше, чем в автобусе!

– Правильно говорят, что с милым и в шалаше рай. Это про вас, голубки мои. А вот поживете в шалаше, да захочется чего-то настоящего: дома, деревца у того дома, садика, чтоб деткам было где погулять.

– Детки пусть по лесу гуляют, – не унимался внук русского авторитета.

– Твои детки пусть по лесу и гуляют, – подала голос из угла Милочка. – А я своих деток на съеденье комарам не отдам!

– Это какие такие «свои» – «твои»? – изумился Ге. – Я думал, что они наши, общие.

– Их родить еще надо, – утвердилась в позиции жена офицера. – Ты вроде бы лично рожать не собираешься?

– Я? – переспросил вдруг расстроившийся муженек. – Я, может быть, и родил бы, если бы ты разрешила!

В дверь тихонько постучали. Вой цех Людвигович неторопливо встал и пошел открывать. Аккуратно ступая по половикам, в комнату вошли два «Эм» – Мозырец и Могильный. У каждого в руках был галантный букетик полевых цветов. Подмышкой у Мозырца торчала связка свежих березовых веников.

– Здравствуйте, – солидно произнес Мозырец. – Мы к вам с дружественным визитом. Слышали мы, у вас на хуторе хорошая банька. Если разрешите, мы ее истопим и испытаем. Вот, а это вам!

С этими словами Мозырец отобрал букетик у стоящего по стойке «смирно» Могильного и передал цветы бабе Ядвиге и Милочке. Вой цех Людвигович только хмыкнул из глубины своего деревянного кресла.

Баба Ядвига засуетилась, полезла в застекленный шкафчик за посудой.

– Ух, ты, – прокомментировал прибытие друзей Младший лейтенант Ге, – а я-то думал, приказ пришел и надо сматываться на войну.

– Еще повоюешь, – успокоил подчиненного Мозырец.

Медовый самогон пришелся двум «Эм» по душе. Мозырец завел профессиональный разговор с хозяином, обсуждая достоинства и недостатки бань различных конструкций. Могильный методично жевал угощения бабы Ядвиги, не забывая каждый раз благодарить ее перед новым блюдом.

– Послушай, а чего бы и нам с тобой в баньку не сходить? – вдохновенно зашептал на ухо супруге молодой Ге. – Ну, потом, после ребят?

Мысль показалась Милочке забавной, и согласие мужу было дано.

Могильный подключился к разговору и, как оказалось, прекрасно ориентировался в глине для замазки швов и ритуале растопки банной печи.

Как будто между прочим Ге вставил свою речь в общую беседу. Он изложил семейную просьбу хозяевам и тоже получил одобрение и согласие.

– Слушай, Коля, может быть, вы сначала, а мы потом? – усомнился Мозырец в справедливости очереди.

– Нет, – твердо отклонил предложение потомок живописца. – Мы собираемся мыться долго и основательно. Не хотим заставлять вас, давно немытых, ожидать.

Мозырец наклонил голову, сжал губы, прислушался к внутренним доводам и временно признал правоту коллеги-диверсанта.

Под предводительством Вой цеха Людвиговича Могильный и Мозырец удалились растапливать баню. Супруги Ге отправились в отведенные покои, отбирать вещички для будущего омовения. Кот на своем насесте насторожился.

Через полчаса со двора прибыл Могильный и с суровым лицом доложил, что баня готова. Мозырец вновь предложил молодоженам отправиться на помывку в первую очередь. Младший лейтенант охотно принял предложение, так же легко, как полчаса назад от него отказался. Милочка согласилась после некоторой паузы.

В предбаннике горела яркая стоваттная лампочка. Из-за нее произошла некоторая заминка с раздеванием. Милочка отчего-то уперлась, пришлось внуку Н. Н. Ге спешно сбросить с себя камуфляжные одежды и удалиться в моечное отделение. Там мл. лейтенант не стал терять время даром. Он зачерпнул эмалированным ковшиком водички из кадки, плеснул на каменку и остался доволен первой порцией пара. Под прикрытием паровой завесы в банный сумрак проникла молодая Ге, не утаившись, однако, от зоркого глаза супруга.

По всяким незначительным обстоятельствам молодой парочке не приходилось лицезреть друг друга в полный рост в обнаженном виде. Молодой муж настолько впечатлился, что вынужден был спешно прихватить припасенный Мозырцом березовый веник и прикрыть им свою неприличную готовность к подвигу.

Милочку пар взбодрил, и она двигалась по баньке совершенно непринужденно. Развела в деревянной бадейке теплой воды, из ковшика полила на голову и стала намыливать волосы душистым городским мылом.

Её благоверный категорически решил для себя, что поддавать пару больше не будет, так как он сокращает видимость до возмутительных пределов. Успешные боевые действия в условиях дымовой завесы практически невозможны – это азы воинской науки. Он уже и так три минуты сучил копытами, не решаясь броситься в атаку.

Милочка беспечно плескалась, а её супруг, если что и сотворил в банном производстве, так это макнул ладошку в таз с холодной водой и оросил пылающие щеки. Наконец нервное напряжение диверсанта достигло такого предела, что впору было выбирать: или выброситься из баньки, или решительно идти на приступ. Коля очень кстати вспомнил, что на второе действие узы брака дают ему полное юридическое право. Выскочив чертом из-за угла печки, юный фавн бросился к желанной русалке. Но Милочка, за мойкой головы не утратившая бдительности, ловко увернулась. Ге по инерции проехал пятками по скользкому полу до противоположной стенки. Развернулся и во всеуслышание объявил абордажный налет. Милочка завизжала, захохотала и в очередной раз уклонилась от патологически активного мужа. Плюнув на этикет, внук гордости русской реалистической школы отбросил паршивый веник и заключил супругу в скользкие объятия.

Визг и смех донеслись и до хозяев и до гостей, которые пребывали в тиши умиротворенной беседы. Могильный недоуменно поднял брови, а Мозырец, семейный человек, многозначительно почесал затылок. Хозяева тактично сделали вид, что ничего не услышали.

Через некоторое время банное буйство прекратилось, и молодожены вспомнили истинную цель посещения моечного заведения. Ге поддал пару, нашел запропастившийся веник и любовно стал обрабатывать возлежащую на полке царицу своих грез. Далее жертвой веника пал и он сам. Банная процедура тем и хороша, что не имеет четкого расписания, особенно если обязательства перед следующими в очереди на помывку так же расплывчаты, как и мыльная пена. Образ изумительно порозовевшей жены восхитил младшего лейтенант и одновременно натолкнул на мысль о прямом указании на продолжение рода, завещанном Всевышним.

Жилистому Ге, тело которого в школе диверсантов лишили последнего грамма жирка, оставив только кости, сухожилия и мышцы, нипочем были твердые доски. Ни его локтям и коленям. Милочка тоже не роптала, хотя временами испытывала незначительный дискомфорт, вызванный опасением свалиться на пол.

Пребывая в состоянии банного восторга, супруги не заметили, как в приоткрывшуюся незапертую дверь прокрался любопытный кот. Атмосфера парной пришлась ему не по вкусу, и он оскорблено удалился, унося разочарование на кончике принципиально задранного хвоста.

Фрагмент 10

Рано утром Милочке нужно было успеть на автобус. Баба Ядвига приготовила завтрак – картошечку с курочкой, зажаренной до румяности. Вой цех Людвигович достал знакомую бутыль довоенного стекла и привел в готовность знаменитую маринованную капустку, поворошив ее красивой деревянной вилкой в глазурованной миске. Выпили за Милочку, за ее счастливую дорогу. Выпили за хозяев, за их здоровье. Потом отдельно за младшего лейтенанта и его воинскую удачу. Потом вроде бы за отремонтированный баян. Милочка только пригубливала из своего граненого стаканчика, а Ге, находясь в прекрасном настроении, легкомысленно следовал в колее за многоопытным Вой цехом Людвиговичем, не подозревая о коварстве медового самогона. Главным упущением потомственного интеллигента-внука было небрежение волшебной капусткой, сдобренной ароматным постным маслицем, которой следовало бы обильно закусывать выпитое. Последний стаканчик у младшего лейтенанта не пошел. Добрая треть его содержимого вылилась изо рта обратно. Перебравший Ге едва успел перехватить недопитое спасительным полотенцем.

Тепло распрощавшись со стариками с объятиями, слезами и поцелуями, чета Ге отбыла в направлении шалаша, из которого мл. лейтенант намеревался захватить два казенных матраца для доставки их на базу.

После непродолжительной борьбы бывалый диверсант умудрился скатать матрацы в огромный тюк, перетянув его бельевой веревкой Мозырца, так и не использованной в робинзонаде. Потом Коля взвалил тюк на спину, уподобившись улитке, и, подбадриваемый женой, направил свои стопы из леса. Комары кусали себе локти от досады, бессильно глядя вслед удаляющейся паре. В свободной руке Николай Ге нес Милочкину сумку, а Милочка несла пустые вещмешки и пакет с прощальными подарками от хозяев хутора.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Начбой – начальник боевой подготовки.

2

Зампотех – заместитель командира по технической части.

3

Зам по МТО – заместитель командира по материально-техническому обеспечению.

4

КШ – контрольный шест на танковом полигоне.