Провинциальные рассказы

Серёжа Нехаенко

Провинциальные рассказы

Пролог

Вашему вниманию предлагается авторская версия концептуального сборника историй: «Провинциальные рассказы».

Год назад я написал и опубликовал этот сборник, теперь он выходит с набором менее концептуальных, но не менее подходящих под задумку новелл: «Сны голодной собаки».

Положа одну руку на сердце, а вторую на бесконечно переписываемую конституцию, клятвенно завещаю, что это последняя редактура. Поверьте мне, это острая необходимость – моё тщеславие меня стирало, гладя по щекам своим щетинистым ворсом эгоизма, издалека напоминающим кошкин язык.

Разобравшись со всеми формальностями, приведу пару слов о сборнике (или как скажут искушенные литературой агенты – аннотацию):

«Провинциальные рассказы»

Действия в данном сборнике ведутся от одного и того же персонажа, но во время чтения нужно держать у себя в голове, что это собирательный образ, сложившийся из жизненных ситуаций разных вымышленных людей.

В предыдущей аннотации я нагло врал о том, что истории взаимосвязаны, но их можно читать по отдельности. Сейчас, не наступая в одну партию дважды и заранее избегая предложений от литературных журналов, я признаюсь, что ЭТО НЕ ТАК.

Это тонкая пост-модернистская работа со встроенными приколами, которую нужно читать полностью. Да, мне не стыдно.

«Сны голодной собаки»

Новеллы написаны неким поэтом, о котором я ничего толком не знаю. Единственные выводы о его персоне я сделал из приведенных ниже рукописей, так как он тщательно мистифицирует свою личность, избегая даже намека на интервью.

Всё что я могу констатировать: никакой он не поэт. Обычный прозаик, продолжающий традицию Венечки Ерофеева, продолжившего традицию Гоголя, именовать свои произведения поэмами. На самом деле, в этом что-то есть. Он просит его называть никак иначе, кроме – Серж Детуш.

Также смело ручаться за тотальную вымышленность его ситуаций и людей, как я поручился за свои истории – я не могу. Но на мой экспертный взор: они неправдоподобны или как минимум стилистически приукрашены. Хотя он сам настаивает на автобиографичности, что с гения возьмешь.

Считаю нужным подчеркнуть: все указанные названия и бренды в его новеллах не имеют реального отношения к существующим аналогам. По крайне мере, он не получил от них ни копейки за эти упоминания. В доказательство тому – его долг в пивной на Пирогова, номиналом в 485 рублей – за семь бокалов светлого не фильтрованного по 55 и две сухие воблы по 50. Скептики могут сходить и проверить.

А тем, кому кажется, что Серж вдохновлялся прозой Чарльза Буковски, готов сообщить о заблуждении. Ведь он вдохновлялся ещё романами Луи-Фердинанда Селина и превосходными рассказами Сергея Довлатова.

Специально для товарища майора:

У сборника, как и у его автора, нет преследуемой цели кого-то оскорбить, пропагандировать занятия плохими и противозаконными вещами, а так же предупреждает о вреде дурных привычек, которыми иногда не пренебрегают литературные герои.

Провинциальные рассказы. История №1. Художественные потуги или поиск спасения себя

Мне повезло родится в образованной семье, где всегда старались принять меня со всеми вытекающими обстоятельствами взросления. Я не получал ненужных советов, отеческих наставлений и нудных нравоучений, мне пытались преподнести жизнь и её процессы с разных ракурсов, дав возможность развивать навык критического мышления. Никогда не было вопроса о понимании, либо его отсутствии, ведь это нисколько не значит. Благодаря постоянно длившемуся диалогу, я смог понять, что у человека внутри кроме жизненно-важных органов есть некая неосязаемая материя, наполненная звонкой пустотой. Любое наполнение моей пустоты принимали, а это гораздо важнее какого-то понимания. Так же я всегда слышал про некий «путь», что предстоит мне пройти, для принятия самого себя. Время шло и нагоняло процесс обуздания собственного сознания с неумолимой скоростью.

Скорее к счастью, нежели к несчастью, в первую очередь доводится нырнуть в собственную пустоту. На этом этапе правильным будет её понять, чем противится. Как только удаётся мирится с пустотой и этап принятия пройден, наступает время поиска наполнителя этой пустоты. Путь не самый лёгкий, особенно после осознания простой истины, что наполнение душевной пустоты и есть ты сам. Ты – как личность, как человек в христианском толковании. И вот, я, как не окрепший даже телом человек, отправляюсь в самое захватывающее и самое страшное путешествие в жизни.

Я отправляюсь на поиски себя.

Являясь представителем потомственной интеллигенции, я с детства вовлечен в мир искусства. Проявлять себя как художник я начал в 12 лет, когда мне впервые в руки попал баллончик с краской. Я прибился к местной группе стрит-райтеров и мы творили на всех согласованных и несогласованных участках нашего маленького городка. Мы вели себя скорее как акционисты, нежели как представители изобразительного искусства. Самой яркой из проделанных работ, я считаю большой нарисованный баннер, рекламирующий свободу, на одной из стен местного СИЗО. Да, это вполне политическое высказывание. Вряд ли я в 12-14 лет полностью понимал для чего и зачем мы бомбим, но я старательно задавал вопросы старшим товарищам из группировки. Тогда я получил развернутую лекцию про концептуализм. Ребята по-старше из группы были очень образованными, хотя внешне такое впечатление производили не сразу. Анализируя тот период времени, могу сказать что я скорее знакомился с творениями, чем творил сам.

Так продлилось года три, до моего 16-ти летия. Дальше уличное искусство пошло на спад, стали появляться сомнительные организации, что пытались приватизировать культуру в государственную отрасль, старшие товарищи потихоньку обзавелись серьезными работами и семьями, а я стал разглядывать концептуализм в искусстве как течение постоянное и вне жанровое, оставив балончики с краской у бабушки в кладовке.

Я буду лукавить и льстить себе, если не упомяну, что все мои поиски себя в искусстве обильно поливались алкоголем, и переодически удобрялись различными веществами. Это не история про душевный кризис, это история про коммуникацию в среде провинциальных художников разного калибра. Альтернативных площадок чьему-то гаражу или съемной квартире не было, а чувствовать себя счастливым и радостным, даже если это чувство и ложно, хочется везде. Тем более если ты в душе художник.

Потихоньку оттаптывая различные творческие тусовки я ни на шаг не приблизился к тому, чем я хочу заниматься. Моя психика сдавала позиции сильнее, чем фашистская Германия в 45-м, такая метафора скорее уместна, потому что поиск себя в искусстве обернулся для меня войной с самим собой. Наверно, это правильное течение обстоятельств. Я некогда читал у Достоевского, что на пути поиска часто встают боевые действия. Естественно реки алкоголя и иногда мелькающие препараты только усугубляли моё бедственное положение. Пройдя ряд крайне неприятных ситуаций, включая серьезные психические потрясения и галлюцинации, что через короткий промежуток времени привели меня к врачу-психиатру и нескольким приводам в полицию из-за ужасных необдуманных поступков, я крепко завязал с употреблением всех одурманивающих средств и поменял вектор направления своего пути.

Признаюсь, что моё решение завязать с различными допингами сильно ударило по коммуникации с другими представителями творческой тусовки в городе. Появилось непонимание, ведь в их сложившийся системе координат искусство – вещь приходящая к врожденному творцу, что через космические каналы попадает на физическое полотно. Наркотики и алкоголь являлись их каналами передачи. Со временем, без этих одурманивающих веществ мне становилось только лучше, разум стал чище и идеи становились ярче. Именно так я пришел в согласие с гештальт-психологией, которая говорила о том, что абсолютно все творческие способности не могут быть врожденными, навык творца – как и всё остальное это приобретенные, наученные способности. Обмозговав свои новые знания, я пришел к выводу что все мои старые товарищи пьют и употребляют просто потому что им это нравится. А заниматься саморазрушением в коммуне идейников гораздо приятнее.

Помня догму гештальт-психологии, я обратился в иной спектр искусства, ранее недосягаемый для меня, но всегда пребывающий в сферах моего интереса – музыка. Мои вокальные данные оставляли желать лучшего, но у меня было свое виденье, понимание основ концептуализма, багаж знаний мировой музыки и её истории, который я активно пополнял с каждым днем.

Мой новоиспеченный путь музыканта был самым настоящим вызовом, так как человек я по натуре замкнутый, и уж чего, а на сцене стоять мне точно никогда не хотелось. Мне больше нравилось представлять себя художником или писателем, которым я хотел стать в детстве, ну или на крайний вариант режиссёром, ведь кино – моя вторая страсть. Хотя в мире кино я больше бы предпочел кресло сценариста.

Итак, мне 18 лет, я молодой и житейски глупый, у меня достаточно большой багаж знаний о устройстве мира и построенная система ценностей.

Начать движение в музыкальной карьере я решил без команды, поэтому отправился изучать FLstudio, смотреть различные видео-уроки по устройству музыкальных произведений и тренировать вокал. Поскольку с последним особенно тяжело, то я выбрал самую безболезненную тропу в данной сфере – рэп. Уж простите.

Моё одиночное обучение не сильно венчалось успехом, музыка именно та сфера в которой необходима команда. Собравшись силами, позабыв о предыдущим опыте в творческой тусе, я отправился по всем возможным направлениям в поиски. Надо сказать сразу: мои поиски очень долго не венчались с успехом. Проходили недели, у меня накопился какой-то материал для записи, но откровенно он мне не нравился. Я долго терзался в сомнениях, ведь я не мечтал о карьере типового рэпера или успешного артиста, я хотел через призму звуковых волн показывать людям свои внутренние картины. Стоя у истоков местечкового концептуализма я просто не мог писать веселые песенки с бессмысленными текстами про тачки, деньги, цепи, тюрьму и прочие авторитетные для жанра вещи. Я хотел рассказывать поэмы под странный, неумело сведенный бит. В моей голове я создавал треки, визуально напоминающие фильмы моего любимого режиссера – Ларса Фон Триера. Что через боль и неудобства донесут важные для меня вещи обществу.

Пребывая неделями в рефлексии я начал задумываться о смене направления, или даже найти себе нормальную работу. Никак не получалось воплотить в жизнь, то что я задумал. Не могу сказать, что в этом виновата некая муза или её отсутствие, моя творческая деятельность достаточно архитектурная. Я просто напросто не мог описать то, что хотел показывать окружающим.

Прошла еще одна бесполезная неделя в раздумьях, я сидел в родительской квартире, пил кофе и был занят тем, в чем я во истину прекрасен – размышлением о бытие. И тут неожиданно мне позвонил мой старший двоюродный брат и предложил поехать к его друзьям, попить пива и пожарить мяса. Обычно я отказываюсь от таких предложений, так как не очень понятен мне этот досуг, но тут из-за отсутствия альтернатив и присутствия возможного невыхода, я согласился.

Мы поехали в гараж к одному из его товарищей, он был не сильно далеко от моего дома. По приезду я увидел как из гаража вывалились два подвыпивших тела, направлявшихся в туалет. Мне сразу это не понравилось, я начал жалеть о своем приезде, поэтому не торопился заходить внутрь. Я встал у входа в гараж, подкурил сигарету, и начал придумывать повод, что бы уйти. Ребята вышли из застенок в которых справляли нужду. Один из них, поздоровавшись зашел в гараж, второй подошел ко мне. Он был приветлив и начал развязывать непринужденный диалог. Я старался отвечать сдержано, отказывался зайти внутрь, потому что «мне надо идти», но мой собеседник был настойчив. В разговоре он спросил чем я занимаюсь, я ответил с небольшой натяжкой пафоса, что уж скрывать, что занимаюсь музыкой. Он явно заинтересовался и еще более настойчиво приглашал в гараж выпить. Я не смог больше отказывать и прошел за ним. То что я увидел повергло меня в приятный шок и нескрываемый восторг. У моего нового товарища прямо в гараже находилась профессиональная студия звукозаписи.

Он рассказал, что с детства любит музыку и мечтал ей заниматься, но как-то не сложилось: он переехал в наш город из более маленького, женился и нашел серьезную работу. Но ему крайне повезло, ведь его взрослая работа ему нравилась и приносила хорошие деньги, гораздо большие чем средняя зарплата в провинциальном городе, на которые он смог купить гараж и собрать там студию. Так же у него прекрасная и понимающая жена, с которой в дальнейшем я познакомился. Он живет прекрасной взрослой жизнью и приходит в свои выходные в гараж, что бы окунутся в свое любимое дело и немного отвлечься от сложившейся жизни.

Я не могу сказать что мой новый друг счастлив, но при этом не могу сказать обратного. Он относится к миру, как к чему-то враждебному, забывая все свои мечты. Он потерял надежду и уже давно не наблюдает на небе звезды, что ведут его путь. Наверно он заблудился. С другой стороны многие жители нашего города завидуют ему. Наверно здесь просто не принято быть счастливым.

Мы с ним сдружились, он многому меня научил в музыкальном и житейском плане. Ему было очень интересно со мной, не смотря на нашу разницу в возрасте, ведь моя звезда пути была еще высоко и горела очень ярко. Скорее он по-доброму мне завидовал, ведь я крайне отрекался от всего мирского и признавал только искусство как дело всей жизни. Именно там, в этом некогда чуждом мне гараже, я написал концептуальный альбом, жанром которого стал, придуманный мной – «музыкально-экзистенциальный роман». Эта работа выстрадана из меня до самой последней строчки.

Шло время продакшена: составление битов, запись, сведение. Было странное ощущение, ведь я проделал долгую кропотливую работу, длиною почти в год. А после выпуска вряд ли её услышит большое количество людей. Я не тщеславен как автор или как личность, но как и любой творец я хочу славы своим работам.

На последнем этапе всё больше и больше пространства в моей голове занимали сомнения. Настал странный период, я рассорился со всеми, кто помогал мне на этапах производства. Не знаю почему, но я приостановил работу над альбомом на неопределенный срок.

Кажется я потерялся по пути.

Прошло уже полтора года, альбом лежит у меня в почти готовом варианте в компьютере. Возможно настанет время, когда я его выпущу с классной пиар-компанией на свою аудиторию, смогу нормально зарабатывать на своем творчестве и порадую родителей. Пока я отправился в путешествие по России, в поисках этнических особенностей и крутых мест, коих у нас хватает. Кризис запустения взял вверх надо мной в последнее время, видимо после покинутой богом страны, взялся и за нас всех. Кому как ни нам – жителям коренной провинции знать, что за всеми нами прийдут.

История №2. Жить даже в терновнике

Жизнь в провинции течёт совсем по-другому. Гораздо медленнее и зыбуче, чем в столице, но живее и эмоциональнее. Зачастую так происходит, что именно здесь творится нечто настоящее, казалось бы невозможное с точки зрения космополитически настроенного хиппи, живущего по установкам глобализированного интернетом общества.

В таких отдаленных местах судьбы Родины видятся иначе. Скорее проще, ведь в местах отдаленных приоритетнее «малая Родина», что представляется квартирой по прописке. Взгляд на страну за 1500 км от Москвы меняется кардинально по мере удаления от исподней. Нельзя окрестить этот взгляд каким-либо оценочным суждением, по типу: «положительно» и «не положительно». Вопрос в установке призмы сквозь которую ты смотришь. Интереснее тот факт, что «взгляд» полярно меняется при перемещении в обратную сторону. Имея опыт подобных перемещений, могут прийти интересные мысли, как после прочтения «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева.

Покидая границы отдаленных городов, направляясь в сторону Москвы и Питера или зарубежные страны, ты словно выходишь из тёмной комнаты в которой просидел всю жизнь в большой мир, светящийся от свободы волеизъявления и отсутствия рамок поведения, регулируемых традициями, сложившимися из местечковых легенд и мифов, за пьянящим воздухом возможностей.

Если выходить за рамки повествовательного жанра и попробовать визуализировать свою мысль через воспринимаемый текст, то мы пришли бы к картине с изображением террариума, в котором давно течет своя жизнь, со своей экосистемой и принципами биологической жизни. Подходя к стеклянным стенам аквариума ты с иными мыслями воспринимаешь букашек, барахтающихся под колючими стеблями роз и папоротников. Удивительное зрелище пробирает твой разум до костей и дарит ощущение некого дивного мира, в который не хочется вмешиваться, дабы не рушить его устои.

Но это лишь обманчивое впечатление взгляда из вне, ведь оказавшись с обратной стороны, ты понимаешь что террариум является садом, поросшим терновыми кустами, которые словно защитная стена охраняют его от различного рода вмешательств.

Безразличие здесь лучший выход. Ведь если ты теряешь способность генерировать пуленепробиваемый хитиновый панцирь, твоя душа будет изранена о ядовитые колючки тернового забора. Традиции и духовные скрепы не дадут возможности проанализировать и примерить на себя вещи, пришедшие из интернета и прочих продуктов прогресса. Ты же не будешь противоречить интересам стаи, коей стала твоя коммуна? Защита от пауков внешних на много важнее, чем от внутренних. Тарантул в муравейнике может ловить и поедать жуков из соседних роев, а его любовь к мясу муравьев из коммуны – всего лишь плата за видимую безопасность. Каждый кто находится за терновыми кустами знает, что свой тарантул лучше паука птицееда, что бродит в относительной дали от родного муравейника. Пускай, что птицеед и не интересуется муравьями вовсе, но возможно это его хитрый план, который он начнет вводить в исполнение, когда родной тарантул отвернется.

Я уже проронил свет на культ жертвоприношения в муравейнике. Сам факт того что внутри коммуны находится опасный для неё представитель, взамен на предполагаемую защиту всегда покажется сомнительным человеку, который смотрит на террариум из вне. Мы ответим скептикам по православному: «Не лезь в чужой монастырь со своим уставом».

Более широкое представление о всем поселении за терновыми кустами можно получить, изучая отдельные коммуны детально, нежели всецело-общее рассматривание биологической активности в пределах аквариума. Подводя вас рукой к двери одного из муравейников, я расскажу историю о самой яркой бабочке, жившей в одной коммуне с жуками-носорогами, под охранной грозного тарантула:

«Наша героиня появилась на свет гусеницей не так давно, в пределах наступившего столетия. Она является представителем тернистого сада, который с детства был погружен в глобальный мир при помощи интернета и других информационных ресурсов. Многие говорят, что именно из-за роковой шутки эпохи и слишком больших просветов между колючками терновника, она стала именно такой. В её коммуне проживало два взрослых жука, никогда не видевшие свет за кустами, но усердно копавшиеся в своей земной работе. Естественно, в этом муравейнике проживал страшный паук. Был он таковым не столько, потому что действительно был страшен, силен и проворен, а потому что был закомплексован, мелочен и жесток. На самом деле это был даже никакой ни тарантул, а обычный паук-падальщих, паразитирующий на и без него тесной жилой площади. Выживал он исключительно на страхе жуков, которые не выгоняли его в тернистые заросли под окном. Как это и бывает с злодеями, его благодарность за комфортное существование он выражал пьяными дебошами и обильным насилием в сторону всех своих сожителей. Жуки постоянно мирились с этим, ведь вдруг что паук защитит их от внешних опасностей. Насилие и всеобщая безнаказанность порождали только большую необъяснимую жестокость.

Со временем взросления маленькая гусеница становилась всё большим объектом для нападок со стороны паука. Наверное самая трагичная часть истории в том, что жуки, будучи самыми родными существами для будущей бабочки, совершенно не реагировали на желание паука потешаться и расширять границы своего больного эго на маленькой гусенице. Начиналось все с постоянных нравоучений и медленной приватизации её как личности. Получая словесный отпор от смелой букашки, паук затаскивал её в свой темный угол и жестоко издевался над маленьким тельцем. Смотря сквозь пальцы на мления единственного ребенка, жуки боялись всеобщей огласки и мнимого осуждения со стороны жителей соседних муравейников и каждый раз отпуская своё чадо в муниципальный детский сад окутывали её закрытой одеждой, что бы воспитатели не могли разглядеть синие гематомы на крохотном тельце. Предвидя потенциальные проблемы для паука ей напоминали перед выходом за порог о том, что при любом расспросе о увиденных увечьях она должна кратко отвечать, что всего лишь ударилась, пока играла с любящим дядей пауком.

Насилие в отношении к ребенку длилось непрерывно на протяжении десяти лет, пока она не вступила в осознанный период жизни, став угрозой для свободы своему обидчику. Находясь в постоянной роли жертвы нашей маленькой гусенице не оставалось ничего кроме того, что бы не сплестись в прочный кокон, состоящий из детских травм, и закрыться там на долгие шесть лет.

Спустя этот не короткий промежуток времени, кокон стал открываться и из него стали показываться прекрасные крылья бабочки. Она окунулась в период становления себя как личности, пережив огромную трагедию прошлого, что нисколько не помешало предстать перед всеми жителями сада новой краской для серых будней муравейников. Казалось на этом моменте паук должен был как минимум отступить о мысли над новыми издевательствами, ведь прекрасное создание больше не намеривает терпеть уж точно, а то и может оказать серьезное сопротивление. Но его манило изящное тело прекрасной нимфы энтомологического пространства, а опыт безнаказанности из прошлого только подогревал новые животные потуги. Паук стал плести паутину интриг и дешевого скандала внутри коммуны, всячески пытаясь разжечь конфликт, от куда после совершенного акта подлости, сможет всплыть в лице своих собутыльников героем и защитником остальных обитателей муравейника. Неудачные попытки были ему только на руку, ведь возмущение со стороны нашей героини позволяли ему говорить о её неадекватности и своем намерении пресечь дерзкое поведение. Долго подводя свои подлые замыслы к совершенному преступлению, паук истекал в собственных вожделениях, пока тот час не настал.

Теплым осенним днем бабочка собиралась на прогулку с друзьями, надев свое самое красивое платье. Перед выходом она не спеша обедала на кухне, совсем забыв про время. Опомнившись она стала быстро собираться, сказав жуку-бабушке о том, что не успевает помыть за собой посуду и сделает это по прибытию домой. На этом моменте, из своего угла, словно Шерхан, а на деле как плешивая гиена, выбежал взвинченный паук и начал демонстративную истерику по поводу невиданной дерзости девочки. Он схватил её сзади за волосы, когда она наклонилась, чтобы надеть легкие летние туфельки на свою ножку и потащил её в комнату. Он швырнул её сквозь стеклянную дверь прямо на пол, забивая её голову кулаками. Оказавшись на полу она успела схватить, укатившуюся под диван, отлетевшую дверную ручку, и стала оказывать посильное сопротивление этому монстру. Будучи в животном экстазе он стал опрокидывать с её нежного тела платье, запуская туда свои гнилые щупальца, попутно держа её за шею. Она стала быстрее уворачиваться и смогла попасть ему в висок, из-за чего он упал в сторону. Быстро схватив первые попавшиеся под руки вещи, она смогла убежать.

Оказавшись по обратную сторону термитника и убедившись в своей безопасности она стала звонить друзьям, обращаясь за помощью. Спустя час её доставили в больницу, где диагностировали закрытую черепно-мозговую травму и множество гематом. После чего госпитализировали. Она написала заявление в полицию. О случившимся врачи сообщили её матери. Через некоторое время её мать приехала и стала убеждать свою избитую дочь забрать заявление, по-людоедски оправдывая жившего у себя тирана. Ею двигали родственные связи, ведь часто в террариуме жук роднится с пауком-падальщиком. Бабочка отказалась забывать причиненное ей зло и стала потерпевшей в этом ужасном уголовном деле.

Через некоторое время наша героиня осталась без своей коммуны и без людей, что составляли её семью, ведь пошла против её гадкой воли. В коммуне как в средневековье, если помните, у Данте самым страшным преступлением являлось предательство.»

Прошло несколько лет и бабочка полностью оправилась от случившийся в её жизни трагедии. Сейчас она обзавелась собственной семьей. Она смогла вылететь из терновых кустов, не поцарапав свои радужные крылья.