Действительность. Том 3

Далее. Градация движений, палитра всех его взаимодействий – намного обширнее, чем это мог бы представить себе самый глубокий и функциональный разум. Наш разум уверен, и его невозможно переубедить в том, что в реальности существует, с одной стороны, нечто абсолютно инертное, само в себе сущностное, и с другой – его движение. Нечто что есть, – и его динамика, его трансформация. Он совершенно чётко делит мир на вещь, – на то, что существует фундаментально, и его течение. И его затруднение зиждется на практической невозможности осмысления им, – что есть на самом деле материя, что может представлять собой, в сущности, эта инертная с его точки зрения, субстанциональность. Что есть самая сокровенная, сакральная, самая глубинная суть этого статического в его представлении вещества. Ему очень трудно осмыслить, что материя, её субстанциональность, как и всякая воплощённая предметность, есть лишь отношение пространства к времени, отчерченное границами нашим ноуменом, в точках созерцания, и превращённое в континуум, где само движение для масштаба определённых точек, – упускается нашим сознанием из виду. Ему крайне трудно осознать, что всякая материальная субстанциональность, какой бы она не казалась нам фундаментально-сущностной и инертной, есть лишь отношение, – чистое движение, – форма динамики определённой частоты и формы волны, – лишь сконцентрированная в определённой точке пространства и времени нашим разумом. Где определённая частота и длина волны, – превращённая нашим сознанием в энергию и импульс замкнутых в определённую систему, образует нечто объектно-сущностное, – некий «пучок», имеющий уже свои, отличные от первоначальных критериев чисто временного качества.

Критерии, несущие в себе теперь, не только чисто динамические, но и сущностно-материальные, пространственные аспекты бытия. Для него почти невозможно осознание того, что вся наша действительность, несущая в себе бесконечно разнообразные формы этих движений, есть лишь совокупная относительность, экстраполированная нашим разумом в реальную действительность, – в бытие, с критериями пространственного (траектории), и с критериями временного (скорости). Где всё и вся зиждется на соотношении Энергии и импульса, (нечто сущностное) – с Частотой и длинной волны, (нечто движущееся, информативное). Что, по большому счёту, отделяется и определяется, лишь масштабом нашего воззрения и нашего воображения. Ибо копни глубже, и всякое «нечто сущностное», превращается в «нечто лишь движущееся, – нечто информативное». То есть всякая обозначенная нами как «энергия и импульс», (частица), в глубине своей не содержит, и не может содержать ничего фундаментально сущностного, как только частоту и длину волны, – лишь сконцентрированную нашим разумением в определённой точке пространственно-временного континуума.

В силах ли мы поставить под сомнение то, что в действительности существует нечто, что движется, а значит нечто – фундаментально сущностное? Нечто, что не являлось бы, в самом себе чистой динамикой, (только лишь тем отношением пространства к времени), но что являло бы собой окончательную материальность, абсолютно простую и не делимую в своей субстанциональности, а главное абсолютно инертную, лишённую всякой динамики в сакральной своей сути, окончательно стабильную фундаментальность. То, что не являло бы собой, в силу сути самого движения, лишь отношением, только чем-то что лишь – отражается. Но было бы конечной точкой мира и бытия.

И хотя весь научный мир именно к этому стремится, но найди он эту «частицу бога» в действительности, и мир исчезнет, провалившись в собственную конечность, словно в «чёрную дыру». И я об этот уже упоминал. Ведь для нашего разума с его миром действительности, окончательная определённость, обозначающая некую законченность, на каком пути она бы не обнаружилась, в регрессивном ли векторе умозрения, или в прогрессивном, неминуемо и необходимо приведёт его к концу. Там, где закончится всякая условность, закончится и этот мир. Но самый интересный парадокс, даже не в этом.

Но вот в чём, собственно, главный парадокс. Динамика, как таковая, не может быть сущностной в себе. Ибо она есть лишь отношение величин, таких же условностей, создаваемых нашим разумением. Само движение, абсолютно точно, является фикцией нашего воззрения, – иллюзией в самой своей сокровенной сути. Движение, есть главная условность нашего бытия. Ведь все его параметры, всё, на чём оно зиждется как то: скорость, траектория, не могут быть абсолютными в себе, как только лишь по – отношению. Только отражаясь в нашем оценочном разуме, как некое соотношение к динамике нашего собственного обмена веществ, к форме внутренних трансформаций нашего имманентного органоида, – целокупному метаболизму. И если само движение и существует в мире, – то только как отношение, и никогда как сама данность. Мир, сам по себе, – не имеет даже своего собственного движения, не имеет собственной динамики, ибо не имеет никаких собственных абсолютных критериев этой динамики. В глубине своей, он – есть застывшее стремление, воплощённое в вечное напряжение. Стремление, – к своему недосягаемому абсолютному балансу. Его глубинная суть, есть – сакраментальная нейтральность. И в этом смысле сама Вселенная необходимо статична в свой сакраментальной существенности. Как бы не рассуждали о её расширении и ускорении этого расширения. И её статичность есть основа временной вечности так же, как её динамичность в нашем сознании и наших оценках, есть основа пространственной бесконечности.

Итак, из чистой условности, за счёт лишь упорядочивания на определенный лад разно полярных и разнонаправленных движений, чистое отношение – материализуется, превращаясь в разнообразный мир действительности.

И в связи с вышесказанным, сам собой возникает вопрос: Если мир в себе есть лишь динамика и более ничего, а динамика есть лишь отношение выводимых нами критериев, которые в свою очередь есть лишь апперцепции и дефиниции оценочного разумения и из чего следует что динамика как таковая не существует сама по себе, но лишь только как отношение, то чем он, – мир действительности, мог бы быть в своей самой сокровенной сути? Чем он мог бы быть сам по себе? = Только проблематическим парадоксом, и более ничем.

Далее, возвращаясь. Произволен ли сам по себе наш разум? Доступна ли для него свобода? Мир – существующий сам по себе и лишь открываемый нашим разумом во всей своей красоте, – тайна, лежащая за каждым углом. Существование законов мира, его латентных тайн на границе разумения, вечно ждущих своего открытия. – В чём здесь секрет, почему мы так уверенны в том, что мир уже существует, и мы лишь исследуем его, совершая поражающие воображение открытия. Как понять ту неоспоримую закономерность последовательности, присущую всяким открытиям? Как объяснить ту твёрдую привязанность действительного открытия, к положению уже существующих вещей? Как объяснить открытия мира и их законов, так гармонично вплетающихся в общую «косу мироздания», и составляющих со всем уже существующим, гармонию общей мозаики Макрокинеза. Вопрос – крайне сложный. Но здесь у меня есть одно любопытное соображение.

Насколько оно удовлетворит даже мой собственный пытливый, но где-то скептический разум, я пока и сам не знаю. Но как мне кажется все наши открытия, потому и являются таковыми, и потому и вплетаются так гармонично в общую «косу мироздания», что следуют строго вектору устоявшейся динамики нашего архаического мышления, и не выходят за рамки луча нашего мировоззрения, за рамки полей высвечиваемых из пустоты секторов осознанности. И весь наш мир, благодаря этому «лучу», в силу его векторности и поле расширенности, во всех своих формах и движениях олицетворяет источник этого «луча» и его направленность. А также несёт в себе всю его широкую внутреннюю генетику, связанную как с простыми механизмами грубых форм метаболизма нашего тела, так и с формами тонких мыслительных агрегатов, выделяемых при этом метаболизме. Попробую несколько проще.

Представьте себе наше воззрение и мышление в виде некоего направленного луча света в абсолютно тёмном пространстве инертной и нейтральной пустоты мира. Который словно через линзу прицела направляется через уже открытое ранее, и утвердившееся в нашем сознании. «Луч нашего сознания», направленный через призму уже существующего, через призму затвердевшего алмаза наследия реальной действительности. Этот луч, проходя через эту зеркальную систему уже открытых (созданных) законов и положений вещей, будет иметь определённое направление перспективы возможного опыта осмысления в пространстве и времени. И будет выхватывать из темноты только то, что будет попадать на его, и только на его путь высвечивания. И будет выстраивать внешний мир по лекалам уже существующих и утверждённых проектов и чертежей исторической осознанности. Таким образом, формируя феноменальный мир действительности в нашем эмпирическом воззрении, строго в определённых рамках ассерторически существующего, со строгими направлениями функциональных законов осознанного и запечатлённого осмысления бытия. И этим, и только этим объясняется вся подтверждающаяся гармоничность и последовательность изобретений и открытий, благодаря которой наш разум убеждён как в истинности и непоколебимости законов лежащей перед ним, природы, так и в истинности всех изобретений и открытий, гармонично вплетающихся в общую «косу мироздания», или сказать иначе, гармонично и красиво дополняющих мозаику архаического миропорядка.

В своей сакраментальной динамике, луч нашего мировоззрения подобен всякому лучу. Он, проходя через призму существующего, выхватывает последовательность перспективы, рисует на полотне действительности фигуры, присущие только этой призме, и необходимо оставляет в тени то, что лежит вне этого поля высвечиваемости, вне прицела, выставляемого определённым уже существующим, а значит укрепившемся в сознании и являющимся теперь для нашего разума, – фундаментально-истинным.

То, что, так или иначе, противоречит параметрам этого «луча», воспринимается нашим разумом, либо как не существующее, либо как заблуждение, и никак иначе. Ведь то, что не вплетается в общую «косу» существующего мироздания, а тем более противоречит ему, для нашего разума однозначно является заблуждением, – ошибкой. Луч, – не может быть кривым, или прогнутым, он может лишь преломляться. Но что может заставить преломится «общий луч человеческого воззрения и осмысления», такой мощный и основательный?

Те отдельные «лучики», словно солнечные зайчики в призмах мировоззрений, – мировоззрений личностей учёных, преломляются часто. Но их отклонения существуют в рамках общего вектора мировоззрения, и не способны отклонять этот общий луч, – «луч коллективного мышления». На это способна была бы «призма», с совершенно новым порядком выстроенных внутренних зеркал. «Призма», совершенно отличающаяся по своей внутренней форме агрегатности, гармонии и динамике. Кроме того, принадлежащая некоей личности, обладающей огромной внутренней энергией и силой, то есть безупречной гармонией способной настроить всё и вся на свой лад. – Почти невозможное явление. Сочетание в одном человеке всех необходимых для того качеств, такая же редкость, как «Большой взрыв» для Вселенной. Гений – являет собой такую призму. Только настоящий Гений способен преломлять «луч общего воззрения». Но даже «учёный обыватель», как правило, поначалу не способен ни видеть, ни слышать то, что создаёт истинный гений. Я уж не говорю о простом обывателе. Человек не желает, и подчас и не способен воспринимать ничего, что выходит за рамки «общего луча мировоззрения», за рамки общего направления осознанности, за рамки поля сложившегося мировосприятия.

И только благодаря общей физиологической генетике человеческого разума, его способности перестраиваться и мутировать в заданном направлении, случается чудо. И общее человеческое разумение под напором гармонии и силы созданного гением, постепенно начинает видеть и слышать, в этом новом секторе. Постепенно конструируя в своём разуме и укрепляя, совершенно новую агрегатную полифонию мира, которая в свою очередь порождает и развивает новую «ганглию сознания» в каждом разуме. Эта «ганглия», совершенствуясь и укрепляясь по общим законам биологии и физиологии, выстраивает вовне новую сторону мира. Но всё же всегда лишь пристраивая новое мировоззрение к существующему, словно пристраивая к дому новую комнату. Эта новая сторона мироздания, расселяющаяся в этой новой комнате, не существовала прежде, ни латентно, ни метафизически, ни запредельно.

Её создал гений, и показал миру людей, убедив в её существовании, а главное, – в истинности. А разум обывателя, затем, гармонизировал её с уже существующим, синхронизировал с общей упорядоченностью разумения, открыл для себя и адаптировал к реальности. И вот, настроившись на новую волну, почувствовав и разглядев эту новую комнату, распробовав до того не съедобную пищу в этой комнате, человек начинает ею питаться. Всё более и более расширяя вкусовые качества «нового вкусового пупырышка», – новой «ганглии собственного воззрения». И постепенно всё человечество, так, или иначе, настраивается на эту новую мировую полифонию. И вот уже всё мыслящее человечество, воспринимает это новое направление луча осознанности, эту «новую комнату», как нечто само собой разумеющееся, как нечто обыденное, и существующее всегда. И вот уже, смотря через призму этого нового открытия, в окна этой комнаты, видит поле, на котором растут «неизвестные цветы», и где проходят неизвестные ранее тропинки. Неизвестные, но теперь вполне вписывающиеся своей агрегативностью, в уже существующие и укрепившиеся в сознании, агрегаты и хреоды. Так происходит научный прогресс. Так расширяется наш мир.

Теперь, то же, но в несколько иной аллегории. Наш разум, словно локомотив, несущийся в темноте, высвечивает своим прожектором, только те станции и те населённые пункты, которые могли бы ему попасться на пути. Рельсы – очень веский аргумент в направлении движения всякого поезда. Ещё более веский аргумент, – инерция. И сколько бы вагонов ты не прицепил к этому локомотиву, какой разновидности они бы не были, они всегда должны быть примерно одной формы, габаритов, и агрегатности, иные – просто не поедут. И это, в определённой степени так. Рельсы же, перед этим локомотивом, за счёт встречающихся на пути станций, могут менять направление. Но локомотив всегда следует заданному маршруту. Постройка новых станций, требует необходимости, и производится на пути уже выстроенной дороги. Но иногда возникают произвольные, «случайные станции», к которым, уже по факту их возникновения, протягивается железная дорога. Именно «случайные станции», меняют географию общего мировоззрения. И эти «станции» строят именно Гении. Они выстраивают их в пустыне, и направляют туда поезд общего воззрения. Но пока Гений не выстроил «новую станцию», её вовсе не существует. И никто даже представить себе не может возможность существования там, станции.

По большому счёту, наше воззрение и осмысление мира, это тот поезд, катящийся по выстроенной кем-то, сети железных дорог. Но всякая сеть вынуждена расширятся. Иначе на чём мог бы базироваться сам прогресс. И здесь наш разум выступает в образе «путеукладчика», выкладывающего перед собой дорогу новую, не существующую никогда и нигде.

Кто осознает во всей своей глубине эту аллегорию, тот поймет, что значит на самом деле всякое открытие, и что значит – открываемый наукой мир. Тот поймёт всю неоднозначность, не только мира науки и её открытий, и всю неоднозначность самого познания, как некоего вектора, с одной стороны; одного из возможных векторов, с другой; единственно возможного вектора, и единственно существующего. Где мир и его открытия, на начальном этапе, лишь игра воображения в определённой направленности, и с определенной дисциплиной, и не более того. Где вся фундаментальная физика, как, впрочем, и всякая другая точная наука, есть воплощённые в формы определённой агрегатности фантазии, заключённые в поле луча определённого направления, динамики и дисциплины. Фантазии, постепенно превращённые в железобетонные сваи, для постройки фундаментального и функционального внешнего мира.

Всякий бетон изначально жидкий. И «бетон фантазии» – не исключение. И застывает этот «бетон» уже на строительной площадке. Сначала превращаясь в смесь ингредиентов фантазии, веры, и утверждения, (вода, щебень, и песок), и затем, под лучами солнца действительности уже существующего, превращаясь в твёрдый как камень, – «бетон мировоззрения».

Итак, как строится общая картина мира? «Жидкий бетон фантазий», привозимый на общую площадку построения феноменального мира, заливается в формы, созданные с помощью инструментариев эмпирического архитектурного образования, укоренившегося в общем сознании, затем выдерживается время, и проверяется на прочность. Этот «бетон» постепенно застывает, превращаясь в новые «дома и конструкции», на фундаментах старого, затвердевшего мировоззрения. Меняется общий ландшафт. Который, в свою очередь, даёт направление для последующих построений–открытий. И эти построения – открытия, обязательно будут вписываться в общий ландшафт существующего «железобетонного мира», на полях нашего воззрения. Ибо всё, что не вписывается, будет непременно отметаться, обозначаясь мифом, заблуждением, либо ещё каким-нибудь эпитетом.

Конструкция нашего мировоззрения, словно грандиозный величественный замок, где всё и вся архитектурно – гармонично. Этот «замок», при всей своей гармоничности и кажущейся цельности, в то же время, никогда не будет достроен. Этот «замок» будет выстраиваться, и трансформироваться пока живёт человек, – пока функционирует его разум. И вот что важно. Все новые «кирпичики» и «флигеля», создающиеся и предлагающиеся к усовершенствованию общей постройки, непременно должны вписываться в общую мозаику существующей формодинамики, определённой лучом общего мировоззрения, иначе они будут выброшены, как ошибочные и ненужные. И только Гений, способен изменять сам проект. Он приходит словно «новый прораб», и делает так, что не вписывающийся «флигель», вдруг меняет под собой основание, и становится на своё место.

Что же касается абсолютной истинности, то всякий «бетон», будь он трижды пронизан железными арматурами утверждённых законов, всё же имеет свою продолжительность существования. А значит и всякая незыблемая истинность, – суть относительность.

Теория движения

Начало

Мы пристально вглядываемся в мир, стремясь обнаружить в нём начало. Мы заглядываем в историю, в надежде отыскать исток жизни…, и пробиваемся чрез тернии сомнений, и разочарований, в надежде обнаружить тот «эмбрион», – зародыш мира. И на этом поприще достигли действительно немало. Но «ноля», начала начал, той точки отсчёта, – так и не нашли. И никогда не найдём, ибо ищем не там. Мы ищем источник реки в том месте, где она впадает в океан, где наиболее ясно и светло, где всё явно и неоспоримо, где можно потрогать, конкретно ощутить, и зафиксировать. У всякой реки, всегда есть определённое русло, и пойма, но не у всякой реки можно обнаружить определённый источник. Из многочисленных мелких ручейков образуется полноводная река, несущая бурными потоками камни и всевозможный мусор. И эта река необходимо впадает в океан, и растворяется в нём, не оставляя и следа.

Река нашей жизни, с её Великим познанием и осмыслением мира, имеет похожую модальность, и последовательность. Она начинается неизвестно где, неизвестно как, и пройдя по лощинам и горным перевалам, по степям и долинам мироздания, впадает в «океан безвременья». Но в силу устройства нашего разумения, зеркальной модальности его феноменологии, мы ищем источник реки в самом мироздании. Мы пытаемся найти в созерцаемом мире его начало, – его незыблемую основу? Мы ищем «ноль», точку отсчёта на поле сложившейся системы координат, на поле феноменально выстроенного мира. Эмпирически полагая, что, то, что дано нашему взору, что является объектом, то и скрывает в себе сущность природы, и сущность мира, – его источник, и начало начал. И глубоко убеждены, что вся динамика мира, вся его существенность заложена именно в эмпирически созерцаемых феноменальных субстанциях мироздания. Где-то здесь, под покровом осязаемости, созерцаемости и осмысленности, «мир сам в себе» скрывает эту неразрешимую тайну!

Мы ищем «ноль» там, где на самом деле, расходятся в бесконечность лучи графика нашей системы координат, нашего восприятия и нашего сознания, выстроенного и основоположенного, флуктуирующей точкой нашего разума, этим разряженным полем, – «чёрной дырой сознания». Мы ищем «ноль» там, где царствует «куда», но не «откуда». Куда стремятся параболы нашей мысли, векторы нашего разумения и осмысления феноменальной природы, всей реальной действительности бытия. Здесь мы никогда не отыщем «ноль», здесь нам никогда не отыскать источник. Ведь там, где стоят цели, куда стремиться наше познание, – вектор бесконечного удаления на шкале созерцания и осмысления. Здесь, где наша река держит свой путь, истока быть – просто не может.

И если и стоит этим заниматься, если и искать «ноль», – это пресловутое начало начал, то надо искать его там, где он должен находиться по определению, – в центре графика системы координат. То есть в нашем разуме, как наиболее возможном источнике. Но и здесь нас ждёт разочарование. Ведь здесь, его определённость ещё более зыбка, и ещё более темна, и недоступна. И здесь будет ещё сложнее найти нечто, что можно было бы потрогать и зафиксировать, что удовлетворяло бы наше познание. Ведь здесь, словно в центре галактики, лежит «чёрная дыра», – познающая, но не непознаваемая субстанция ноумена. Она говорит безапелляционно: = «Я» – великая изначальность, – «ноль», начало всего, и в тоже время, «ковчег мироздания». «Я» содержу в себе все, что включает в себя мир, и всё, что он мог бы включать. «Я» – этот изначальный «ноль», – точка, содержащая в себе всю бездонность мира! – Капля, включающая в себя весь океан, – Миг, включающий в себя всю бесконечность времён!

Если «Я» – это начало начал, – «ноль», от которого исходит продуцирование всего, восприятие и осмысления мира, начало всего и вся, то, по всей вероятности, должен быть и конец всего и вся. Так полагает, и так диктует нам, наше линейное пространственно – временное воззрение и осмысление. Ибо причинно – следственная зависимость – абсолютна в нашем понимании действительности. И в иной плоскости осмысления, наше понимание будет совершенно невозможно. Где есть основание, должна быть и вершина. Где есть начало, должен быть и конец. И наоборот. Где существует вершина, необходимо должно быть и основание. Где есть конец, обязательно должно быть, и начало. В этой аксиоме абсолютно уверенно наше линейное сознание.

Но на любом графике, построенном нами, для обозначения отношения величин, конец, как известно, не предусмотрен. А начало – условно. И этим, математика порой, отражая сущность мировоззрения, олицетворяет существенность самого мироздания, как такового. И вся её холодность, лишь подчёркивает эту истинность.

Так вот конец, как и начало, нам не суждено найти во внешнем мире. И то, и другое находятся в этой «чёрной дыре», – «ноле» нашего «Я». Она порождает все формы, и все движения мира. Она их начинает, и она же их заканчивает. Она рождает время, и уничтожает его, с невероятной скоростью. Она создаёт незыблемость, и опровергает её. Она конструирует бытие, и превращает его в небытие. И подобно всякой «чёрной дыре», питается тем, что сама и продуцирует.

Векторы восприятия и осмысления, уходящие от «ноля» в разные стороны, на графике нашей осознанности, словно «щупальца метафизического осьминога», нащупывают в пустоте что-нибудь «съедобное», – то, что вошло бы в резонанс с природой этого «осьминога». То, что могла бы переварить, «чёрная дыра» нашего «Я». Она протягивает свои «щупальца – вектора», назад и вперёд во времени, в глубину и в ширину в пространстве, вправо и влево в собственном представлении. Она даёт сама себе иллюзию пролегающего перед ней, законченного мира, в виде линии, некоего горизонта, как в пространственном восприятии сейчас, так в исторической хронологии прошлого, и будущего. Она отрывает мир от себя, абстрагирует его от собственной «флуктуирующей точки», и крутит головой от горизонта, до горизонта. И закономерность всего и вся, гнездиться только в этой «чёрной дыре», включающей в себя, как мгновенность мига, так и бескрайность вечности, как широту бесконечного пространства, так и самую доступную осмыслению, мелкую субстанцию природы. И, что бы ни лежало на её пути, какие удивительные вещи она бы не идентифицировала вокруг себя, она никогда не отыщет в мире то, что не было бы создано ей же самой. Как и с собственными метафорическими иллюзиями, ей не суждено расстаться никогда. Так что, для нашего осмысления, всегда будет существовать, как безнадёжность, так и надежда.

Мысль, уходящая далеко за горизонт, – взор, видящий в полной темноте… Что это, как не продуцирующая фантазия, желающая лакомиться собственными отражёнными флюидами. – Флюидами, оплодотворёнными чужбиной, и вернувшиеся обратно. Катарсис вечного возвращения – парадокс мирового бытия. Интегральная архитектоника воззрения – кровь и плоть «миро организма».