Старая блесна

Так увлёкся рыбной ловлей, что не заметил, как прошло три часа. Когда сматывал удочку, внезапно появилось ощущение, что в спину мне кто-то вперился взглядом. Я так явственно это почувствовал, что кровь к голове прихлынула. Медленно, дабы не выдать себя, слегка повернул голову, осматривая кусты на верней кромке берега, но ничего подозрительного не увидел. Может, лишь в одном месте как-то неестественно ветки качнулись. Хотя, вполне возможно, из-за дуновения ветра.

Здесь в тайге вообще много странного происходит. Не раз наблюдал, как трава сама собой шевелиться начинает, а вокруг ни ветерка. Или идёшь-идёшь, вдруг подумаешь ни с того, ни с сего «гриб, покажись!». А он и тут как тут! Словно выскочит перед тобой на дорогу красавчик-боровичок. Чудеса, да и только!..

Беда! Беда!.. Пропал мой начальник Алексей Дмитриевич!..

Когда я вернулся с рыбалки, радостный и с богатым уловом, оказалось, что похвастаться не перед кем. В лабазе никого. Все вещи на месте, а человека нет.

Я кричал его больше часа. Обошёл все прилегающие кусты и заросли. Никого.

Что теперь делать? Сам Алексей Дмитриевич никак не мог уйти. Да и не бросил бы меня здесь одного. Он же знал, что я рыбачу неподалёку и скоро вернусь…

Уже вечереет. И погода портиться начала. Резко похолодало. Помню, мужики говорили, что здесь так бывает. То солнышко палит, что есть мочи, то вдруг раз – ливень пойдёт.

И ещё. Всё никак не покидает ощущение, что за мной тайком наблюдают. Или мне это с непривычки, оставшись одному в глухом лесу, мерещится?..

4 августа 1964 года

Сейчас утро. Снаружи льёт сильный дождь. Впрочем, уже со вчерашнего вечера. Ночью не спалось. На душе очень тревожно. Не знаю на что решиться. Или продолжать ждать людей, которых должен привести Ерёма, или же отправляться на базу самому. Но как бросить Алексея Дмитриевича? Ему наверняка нужна сейчас помощь. Вот только где он?..

Уже два часа дня, а дождь всё не прекращается. Я несколько раз спускался наружу, ходил неподалёку от стоянки и звал Алексея Дмитриевича. Но никто не откликнулся. Теряю последнюю надежду. Быстрее бы Ерёма привёл подмогу. А то чувствую, я начинаю простывать. Снаружи сильно похолодало, а одежда насквозь мокрая. Огонь не разведёшь – весь валежник в лесу сырой. Я пытался несколько раз соорудить костёр на траве под лабазом, но только зря истратил с десяток спичек. Ладно, в рюкзаке у Алексея Дмитриевича отыскал почти целый коробок…

5 августа 1964 года

Вечер. Пролежал сегодня весь день в лабазе, хоть дождь и перестаёт иногда. Но теплее не становится. Я разболелся не на шутку. Бросает то в жар, то знобит так, что зубы стучат. Как назло, в лесу холодно и ветрище дует северный. Разогреваю на таблетках сухого горючего в кружке дождевую воду, которой вокруг в избытке. Другой горячей пищи нет. Доедаю тушёнку. Только аппетита сейчас совсем нет, и глотать невмоготу – горло распухло и болит. Мой хронический тонзилит обострился совсем не вовремя.

Перерыл весь рюкзак Алексея Дмитриевича, но аптечка, как в воду канула. Правда, у меня в запасе остался бутылёк с йодом. Добавляю его в кипяток понемногу…

6 августа 1964 года

Пошёл четвёртый день, как Ерёма отправился на базу, но помощи всё нет. Неужели что-то стряслось с ним по дороге?.. Не хочется об этом даже думать. Наверное, мне не стоит здесь дальше оставаться. К тому же простуда отнимает последние силы. Температура подскочила уже, наверное, под сорок. Лицо всё горит, а голова раскалывается от боли. Не говоря уже про горло. Пару раз впадал в забытье. Но дойти я смогу. В любом случае должен. Я молодой, сил хватит. Пока не поздно, надо уходить…

Вечер. Я всё-таки пошёл. В рюкзак сложил только карту Алексея Дмитриевича, оставшиеся консервы, спички, топорик и перочинный нож. Ну, и тебя, мой дневничок, конечно. Не боись, мы выберемся. Будем жить-поживать, да добра наживать…

Поужинал пол-банкой тушёнки. Только вот, когда открывал её, сильно разрезал ладонь перочинным ножом. Лезвие соскочило. У меня от болезни состояние, как в тумане. Потому такой неловкий. Так мне и надо,..

Развести костёр опять не получилось. Придётся ночевать без огня. Залезу под густую ель. Тощий рюкзак под голову, дневник – за пазуху, чтобы не промок. А завтра утром снова в путь.

7 августа 1964 года

Сегодня прошёл совсем мало. Не могу. Нет сил. Чувствую, что умираю. Всё тело болит и ломит. Даже писать сейчас больно. Да и не знаю, в правильном ли направлении иду?.. Перед глазами всё плывёт, а голова ничего не соображает…

…Не помню какое сегодня число. Периодически отключаюсь. В темноте под ёлкой не понятно, то ли день, то ли вечер. И опять этот проклятый дождь, дождь, дождь…

…Сегодня произошло странное. Не знаю сколько времени я был без сознания, но когда очнулся – обнаружил, что лежу не под елью, а в какой-то пещере. Сначала мелькнула мысль, что сам сюда забрёл, но приглядевшись, понял, что самому мне бы это никак не удалось. Единственный просвет – вход в пещеру почти по самый верх завален огромными камнями. Я через такую баррикаду точно самостоятельно не перелез бы.

Когда глаза привыкли к полумраку, в метре от себя увидел лежащий на земле труп. То ли зверь, то ли заросший рыжей шерстью человек. Или, скорее, большая обезьяна. Вроде орангутанга, с длинными руками. То, что это странное существо мертво, понятно сразу. Бок у него окровавлен, пасть полуоткрыта, не дышит. Похоже, это тот самый зверь, которого подстрелил на горном хребте незадачливый Ерёма.

По виду, труп лежит здесь несколько дней. И, наверное, сильно воняет. Но я своей распухшей воспалённой носоглоткой всё равно ничего не чувствую.

А, может, это уже галлюцинации…

…Пишу, видно, в последний раз… Сил нет совершенно… Но хочу, чтобы люди узнали о моих последних днях…

Очнулся недавно оттого, что шершавые пальцы гладят и перебирают мои волосы…

– Мама…

Она всегда любила так делать, когда я был маленьким. Но мне тогда казалось это неприемлемым для пацана. Что за телячьи нежности?! Я вырывался и бежал от маминой ласки. Вот дурачок… А сейчас она здесь, и мне так хорошо у неё на коленях…

Только как она очутилась тут, на краю Уральских гор, в дремучем лесу?..

Сознание постепенно возвращалось в затуманенную болезнью голову. Я открыл глаза и увидел над собой склонившуюся огромную обезьянью морду с вытянутыми в трубочку губами. Чудище нежно глядело на меня жёлтыми печальными глазами и что-то тихонько мычало, словно убаюкивая…

Я попытался повернуться, но не смог. Обезьяна, или кто это был, держала меня обеими своими ручищами и укачивала, как ребёнка. Но ни страха, ни отвращения не возникло. Было уже всё равно. Чувствовал, что силы и жизнь покидают меня. Оттого наоборот хотелось теснее прижаться к горячему мохнатому телу этого странного лесного чудища…

… Прощай, дневничок! Прощай, мама и все-все-все!.. Когда-нибудь найдут мой дневник и узнают…»

Дальше в нескольких строчках шли неразборчивые каракули. На этом записи в тетради заканчивались.

Передавая дневник, охотники рассказали, что натолкнулись недавно глубоко в тайге на пещеру. Там, помимо костей мелких животных, сплошь усеявших пол (если можно так назвать каменистую землю), обнаружили скелетированные останки, расположенные необычным образом. Самый крупный скелет, метра три – три с половиной ростом принадлежал человекоподобному существу женского пола (это стало понятно по иссохшим молочным железам). Второй скелет был человеческий, в одежде. Он лежал, свернувшись калачиком на коленях у первого и уткнувшись длинноволосой рыжей головой тому в грудь. Дневник нашли рядом.

И третий находился чуть поодаль, на земле. Как и большой первый скелет, был покрыт не очень густой рыжей шерстью, но размером раза в два меньше. Скорее всего, детёныш.

Как я уже говорил, охотники показали два артефакта в подтверждение того, что их рассказ не выдумка. А именно: огромную нижнюю челюсть с похожими на человеческие резцами и коренными зубами, но несколько увеличенными клыками и иссохшую кисть руки-лапы, поросшей рыжеватой шерстью, раза в три-четыре больше, чем у взрослого мужика.

Только оставлять их в редакции, как дневник, отказались. Свой отказ объяснили тем, что не хотят навязчивого внимания прессы и посторонних людей. Зачем, мол, привлекать в чистые и девственные леса с уймой непуганой дичи шебутную бестолковую городскую публику, охочую до сенсаций…

19.10.2018

Заводские истории 3. Тузик

Фото автора

В пору своей трудовой деятельности на Уральском вагоностроительном заводе услышал одну необычную заводскую историю. Не могу с уверенностью утверждать, что всё изложенное в ней правда, так как сам не был свидетелем описываемых событий. Но и сомневаться в её правдивости тоже нет никаких оснований…

Началось всё в самом начале восьмидесятых.

К одному из производственных цехов прибилась собачонка. Самый простецкий двор-терьер. Щенок месяцев шести отроду. Сердитых людей и прочих опасностей избегал, прячась в заброшенной половине цеха.

Тут стоит пояснить. Здание находилось в стороне от основного производства, поблизости к забору, граничащего с посёлком Северным. В одной половине цеха работа, как говорится, «кипэ, аж ревэ». В другой же – полное затишье. Помещения, конструкции и оборудование брошены за ненадобностью. Но отопление и сюда попадает. Поэтому даже зимой пёсик чувствовал себя вполне комфортно. У него был лаз под какой-то кирпичной кладкой, ведущий не то в подвальные коридоры, не то в замурованные наглухо отсеки забытого склада.

Грубые, но добрые, рабочие собачонку старались не забижать. Наоборот, подкармливали. Кто принесённой из дома котлетой поделится, кто из заводской столовки чем-нибудь угостит.

Раз уж собачек прижился, кличку ему дали. Тузик. Руководство, конечно, живой уголок на производстве не приветствовало. Но сообразительный Тузик сам старался ему, то бишь, руководству, на глаза не показываться. Одно непонятно – как только отличал покладистых работяг от строгого начальства? По командному голосу, что ли?.. Но факт остаётся фактом, пока по цеху вышагивали важные дядьки руководящего состава, Тузика в помине нет. Но лишь уходили – он тут как тут. Вертится у ног, радостно крутя хвостом.

Года три таким образом обретался на заводской территории. Никуда не убегая надолго. За это время окреп, подрос, превратившись в лохматого, песочного цвета, барбосика. Да и рабочий люд в цехе к нему привык, как к чему-то неотьемлемому. При встрече всяк то за ухом потреплет, то печенюшку бросит. А хитрый Тузик от угощенья никогда не отказывался. Даже если сытый, схватит лакомство зубами и прытью к себе в логово. Про запас, значит.

Если же долго пса не было видно, даже волноваться начинали и шли к его норе на пустующую половину цеха проведать – живой ли?

С этой заброшенной половиной цеха тоже с определённых пор стало не всё так просто. Случалось, кто-то из рабочих, особенно в ночные смены, замечал там странное движение. Будто быстрые тени перемещались между металлоконструкциями. А однажды один начальник участка вовсе увидел нечто невообразимое. Тоже ночью, когда людей в цехе значительно меньше.

Шагал куда-то по своим важным начальничьим делам, приостановился прикурить папироску, да так и застыл на месте. Словно привидение, вдоль стены плыла фигурка мальчугана. Да не одного. На руках, крепко обхватив пацана за шею, сидела девчушка лет трёх-четырёх. Зрелище оказалось до того неожиданным и необычным, что у опешившего мужика выпала папироса изо рта. Пока он соображал, что делать – окрикнуть или кинуться вдогонку, странные дети, подобно призракам, исчезли из виду. Как не было их.

Но начальник участка, рассказывая об этом случае, голову давал на отсечение, что ему не померещилось. Коллеги же только подшучивали да посмеивались над горячившимся мужиком.

Хотя смех смехом, а по цеху поползли слухи о скрывающихся в тёмных углах заброшенной половины цеха привидениях. И в ночное время, без лишней надобности работяги старались туда не соваться.

Одному Тузику было всё нипочём. Он в своём обиталище, скрытом как раз среди тёмных углов заброшки, чувствовал себя полноправным хозяином.

Но как-то среди ночи переполошил всю цеховую смену. Сразу после полуночи вдруг надрывно и протяжно завыл. Прямо по-волчьи. Не смолкал до самого утра, задрав кверху морду перед своей норой.

Утром кто-то из рабочих, уходя со смены, прекратил безумный вой. Прицепил упирающегося Тузика на поводок и увёл с собой. Как рассказал позже, увёз в сад на Монзино. Это километрах в сорока от завода. Там посадил на цепь возле конуры. Под присмотром деда-сторожа.

Дня три в цехе было тихо… И грустно. Без привычно прыгающего под ногами весёлого пушистого комочка.

Но затем Тузик опять возник, как из-под земли. С обрывком толстой цепи на шее (как только сил хватило порвать такие кандалы?!). И опять, усевшись около лаза в своё лежбище, завыл. Днём. Не стесняясь никакого начальства.

Тут уж его официальным образом изловили и на дежурке отвезли куда-то очень далеко. По крайней мере, к концу дня вернувшийся, водила заверил – место больше, чем за сто километров отсюда. В такой тьмутаракани, что сам чёрт не выберется.

И верно, неделя минула, а Тузика не видать, не слыхать. Хотя многие цеховые со слабой надеждой нет-нет да проходили мимо опустевшего лаза. Посвистывали, подзывая. Но из тёмной норы не доносилось ни звука. Да, видать, шибко далеко увезли пса. Не найти ему обратной дороги…

И вдруг, однажды в ночную смену кто-то из работяг поднял всех на уши. Забежал во время перерыва, вытаращив глаза, в бытовку:

– Мужики!.. Там… там… ребёнок плачет!..

И тычет пальцем в сторону пустой, погруженной в темноту, половины цеха. Отмахнулись было от него, но парень показался таким неподдельно взволнованным, что несколько человек пошли всё же проверить.

Когда подошли к лазу Тузиковой норы, у всех невольно побежали мурашки по спине. Откуда-то из глубины, казалось, из-под земли, явственно доносились горькие всхлипывания. В тот же момент байки про заводское привидение перестали казаться такими уж смешными.

Позвали подмогу с шанцевым инструментом. Принялись раскапывать лаз и разбирать кирпичную кладку.

Но как только грохнул первый удар заступа, детский плач прекратился. Работу на этом не остановили, продолжили упорно пробиваться в Тузикову берлогу…

Когда кирпичная преграда сдалась, осветили пролом фонариком. В маленьком помещении виднелся пустой ящик. На нём стоял огарок свечи, и лежала пара детских книжек. В углу комнаты кучкой сложено несколько игрушек. И ни одной живой души… Кто же тогда плакал так горько?..

Осмотрев помещение внимательней, обнаружили ещё один, едва заметный, проход. В который мог пролезть только Тузик. Или ребёнок.

Кувалдами расширили и его, очутившись во втором подвальном отсеке…

Глазам предстала ужасающая картина. На замызганном бетонном полу валялся старый матрас с торчащей клочьями ватой. А на нём маленькая худющая девчушка лет пяти крепко обнимала труп мальчишки-подростка. То, что пацан мёртв, и уже приличное время, было понятно с первого взгляда. Пальцы на руках погрызены крысами, а кожа на впалых щеках тёмно-синюшного цвета.

Но девочка ещё жива…

Её удалось спасти. Хотя медики в больнице, куда малышку экстренно доставили, сказали, что выжила чудом. Так как была сильно истощена.

Со временем стали ясны обстоятельства, при которых несчастные дети оказались в этом месте. Девочка, хоть и провела большую часть жизни в полной темноте, умела говорить. Рассказала про себя и своего старшего братика. Да и милицейское расследование ясности внесло…

Раньше дети жили в посёлке Северном. С мамой и отчимом. Но мама умерла, а злой отчим всё чаще стал грозиться сдать брата с сестрой в детдом. Не желавшие такой участи дети решились бежать. На ту пору девочке было три года, а пацану лет восемь. Мальчуган собрал в рюкзак немногочисленные игрушки, свои и сестрёнкины; школьные учебники, тетрадки и принадлежности; немного еды. А ещё щенка Верного.

Выбрав момент, когда отчим отсутствовал, взял малу́ю на руки и ушёл из дома.

Их мать раньше работала в том полупустом цехе, недалеко от Северного. Мальчишка не раз, сокращая путь, лазил через заводской забор, к мамке на работу. Знал, как разведчик, все ходы-выходы. Поэтому и решил перебраться туда с сестрой. И, конечно, щенком Верным. Втайне от всех людей.

Так и прожили почти три года в старом заброшенном подвале цеха. Никем не обнаруженные. Боялись, что, если их найдут, сразу отправят в детдом. И были, конечно, правы.

Питались тем, что мальчишка приносил из своих вылазок. А также Верный здорово помогал, делясь угощеньями от рабочих.

Малец, несмотря на нечеловеческие условия, читал сестрёнке книжки, учил разговаривать и даже писать.

Но от лишений и полной антисанитарии захворал. Поправиться не смог. Когда он умер, Верный завыл. Наверное, пытался привлечь внимание людей к оставшейся ещё живой девочке. А может, выл по другому поводу. Говорят, что собаки воют на покойника. Кто их четвероногих разберёт…

Да, недели через две, как девочку спасли, Верный (он же Тузик) появился-таки в цехе у своего лаза! Каким чутьём пёс смог найти дорогу за более, чем сотню километров и вернуться обратно – одному звериному богу известно. Впрочем, как и дальнейшая его собачья судьба…

Рисунок автора

27.12.2020

Золотая змейка

Рисунок автора

Историей поделился знакомый, пополнению личного бюджета которого с некоторых пор способствуют доходы от продажи найденных ювелирных изделий. Ничего удивительного. В наше время достаточно любителей пошарить металлоискателем по берегу и дну пляжей. Причём, по словам самого знакомого, летом данная часть доходов в его бюджете является чуть ли не основной.

На пару с другом Семёном он поставил это дело на практически профессиональные рельсы. Не поскупились ребята ни на фирменные гидрокостюмы, ни на современное поисковое оборудование.

На протяжении купального сезона (на Урале – с мая по сентябрь включительно) парни прочёсывали береговую линию у санаториев, баз отдыха и прочих мест скопления отдыхающей публики. Да ещё и не по разу…

В одной из таких поисковых вылазок счастливчик Сёма выловил совершенно уникальный предмет. Это была толстая нашейная золотая цепочка. Вернее сказать, цепь. Звенья украшения были выполнены в виде свитой кольцом змеи, кусающей собственный хвост. Вместо глаз у каждой змейки-звена поблескивали два редких жёлтых сапфира.

Сёмин металлоискатель наткнулся на это чудо-творение неизвестного мастера в совершенно неподходящем вроде бы месте. Чуть ли не в болотине, поодаль от расхристанного пляжа полузабытой турбазы. Семён и в воду-то полез не в поисках «сокровищ», а чтобы проверить на непромокаемость гидрокостюм. Металлоискатель захватил по привычке. А тот возьми и сработай. Да ещё так удачно!

Когда Сёма выудил из травы и ила посверкивающую желтизной увесистую цепку, он долго не мог поверить своим глазам. В ней же добрых полкило будет! Ну пусть меньше. Но ненамного!.. Да ещё какой редкостной красоты побрякушка!

Золотая цепь оказалась застёгнутой. Это было весьма странно. Потому как, если подобная вещь терялась – то либо порвалась, либо застёжка отстегнулась. А тут все змейки-колечки целы, и застёжка-невидимка пристёгнута. Свалиться случайно через голову цепь бы не смогла, так как диаметр слишком мал, чтобы таким образом соскользнуть с шеи. Ну не выбросили же её нарочно! Даже у Безоса не поднялась бы рука зашвырнуть эдакое богатство в болото…

Выбравшись на берег, Сёма битый час мучился, пытаясь отыскать секретный замочек на цепи. Почти отчаявшись, хотел уже оставить пустую затею, как вдруг случайно надавил на камушки-глазки одного из звеньев, и… цепочка распалась!

В дальнейшем оказалось, что и остальные звенья могут открываться тем же способом. При довольно сильном нажатии на камушки-глазки верхняя челюсть змеиной головки становилась подвижной, приподнимаясь вверх. При этом обнажались два длинных золотых клыка, служащих защёлкой на кончике змеиного хвостика.

Сразу примерил драгоценную находку себе на шею. Приятная тяжесть благородного металла легла на ключицы. Круть! Хоть могла бы быть и посвободней. Узковата для повседневной носки…

Дома тщательно промыл цепочку и бережно отполировал слегка помутневшее в озёрной воде золото. Кто знает, сколько времени пролежала она, забытая на дне под слоем травы и ила. Пока наконец не попала к Сёме. Вещь действительно была выдающаяся. Счастливый обладатель то и дело брал золотое изделие в руки, с удовольствием перебирая пальцами податливые звенья, выполненные с потрясающей филигранностью. Даже микроскопические чешуйки выгравированы на каждом кольце-змейке. Вот уж мастер – так мастер постарался!..

При взвешивании находка потянула ровно на 333 грамма. К оценщикам осторожный Семён решил её не носить. Мало ли, вдруг настоящий хозяин отыщется. Вещица-то приметная…

Следуя поверью, что найденное золото притягивает другие ценные «потеряшки», Семён перед выходом на очередные поиски застегнул золотую змейку на шее. Такой ритуал у него был заведён давно. Всегда брал «на дело» что-то из предыдущих находок.

Но, к огорчению, в тот день удача им с другом не благоволила. Безрезультатно обыскав несколько пляжей, пустынных из-за непогоды, парни уже собрались обратно ни с чем. Как вдруг металлоискатель слабо пискнул. «Наверняка ржавый гвоздь или очередная вилка-ложка…» – равнодушно подумал Сёма. Нехотя сунул под воду руку, порылся на дне и… выудил толстенное обручальное кольцо! Золотое, естественно.

Так и повелось. Не забудет золотую змейку на поиски надеть – вернётся с хорошей добычей. Оставит по забывчивости дома – почти гарантированно порожняком. Но подобных случаев было мало. Молодой мужик Семён памятью пока не страдал.

Заметил, правда, одну особенность своей счастливой находки. И эта особенность его слегка озадачила…

Обычно он хранил золотое украшение застёгнутым, в сейфе. Но как-то вечером, сняв цепь с шеи, оставил её на столе в раскрытом виде. Утром же, проснувшись, с удивлением обнаружил, что золотая змейка каким-то чудесным образом застегнулась. Хотя лежит на том же месте.

Засомневался даже – может, такой и была с вечера? Решил провести повторный эксперимент. Так же оставил цепочку раскрытой на ночь. А поутру в очередной раз изумился – застегнулась. Жил мужик один, животных даже не держал. Вот тогда-то впервые призадумался слегка – так ли всё просто со странной находкой. Поделился мыслями с другом, но тот его быстро успокоил и развеял все настороженные сомнения. Мол, ты был с устатку, да слегка с поддатку, вот и померещилось.

Второй звоночек прозвенел в другой раз, когда обмыли удачную сделку по продаже очередной партии найденного золотишка. Сёма на радостях накушался до состояния риз и после ресторана остался ночевать у гостеприимного друга. Которого поднял под утро грохотом, свалившись с дивана, и жутким задыхающимся хрипом. Полусонный товарищ, подоспевший на помощь, увидел, как Сёма, судорожно хватая воздух ртом, пытается сорвать с горла свою золотую цепь. Пьяный вечером он так и уснул в ней, не снимая. Когда с немалыми обоюдными усилиями золотая змейка была расстёгнута, еле отдышавшийся Семён рассказал, что чуть было не задохнулся. Ведь цепь столь сильно сдавила горло, что перекрыла воздух… Или так ему показалось.

Как бы то ни было, но золотой цепочки Сёма даже стал чуток побаиваться. И всё же беспокойная душа искателя сокровищ заставляла надевать свой счастливый амулет всякий раз, когда отправлялся на поиски с металлоискателем.

С этим прибором, кстати, он не расставался, как с зубной щёткой, даже в дальних поездках.

Из очередной такой поездки с гостевым визитом к родственникам в город Медынь Калужской области Сёма привёз настоящий клад. Который отыскал как раз с помощью своего металлоискателя. А главное, как он сам считал, благодаря золотой змейке, оказавшейся в тот день у него на шее. Правда, друг узнал о невиданной находке спустя значительный промежуток времени. Уже после того, как Семён купил шикарную квартиру в центре уральской столицы. Под настойчивыми расспросами напарника – откуда, мол, такие деньжищи? – пришлось сдаться и выложить всё, как на духу.

По его рассказу, дело было так. В один из дней, когда гостил в Медыне у родни, он возвращался после очередной разведки с реки. Вдруг словно что-то потащило в другую от намеченного пути сторону. Не в силах сопротивляться неведомой и невидимой силе, Семён послушно шагал в неизвестном направлении. Вскоре показались развалины старинного монастырского собора. Тут уже мужик достал металлоискатель и, словно по указке, направил его в кирпичную кладку одной из стен. Прибор громко зашумел…