Дело о загадочном выстреле

Юрий Ситников

Дело о загадочном выстреле

Глава первая

Флешка

Когда Люська в очередной раз спотыкнулась и схватила меня за руку, я не выдержал.

– Не спи на ходу. Грохнешься ведь.

– Не спи на ходу, – передразнила Люська. – Легко говорить, когда самому спать не хочется. А у меня глаза закрываются, еле иду.

– Твои проблемы, никто не заставлял за ноутом до пяти утра сидеть.

– Помолчи. Во-первых, не до пяти, а до без пятнадцати пять…

Я засмеялся.

– …а, во-вторых, – Люська выхватила у меня из рук планшет и кивнула в сторону круглой высотки. – Зарулим на пять сек к Дашке.

– Зачем?

– У меня её флешка, надо отдать.

– Ладно, иди. Только не задерживайся, давай хоть сегодня поедим вместе.

– Глеб, пошли вместе.

– Не, Люсь, одна сгоняй.

– Глеб, пожалуйста.

– Я у подъезда тебя подожду.

– Брат, называется, – Люська вернула мне планшет и открыла сумочку, проверить, есть ли там Дашкина флешка. – Я быстро, одна нога здесь, другая там.

– Не засни на ходу, – крикнул я.

Люська поднялась по ступенькам, прошла в подъезд, борясь с сонливостью. Остановившись у лифта, она нажала кнопку вызова и зевнула. Где-то совсем рядом послышались шаги, потом откуда-то сверху раздался голос:

– Кого надо?

Люська снова зевнула.

– Чего зеваешь, кого надо, спрашиваю?

– Это вы мне?

– Тебе!

– А вам какое дело?

– Тогда не стой здесь.

– Вообще-то лифт общий.

Лязгнул замок, дверь резко распахнулась, перед Люськой стояла полная девушка лет двадцати.

– Ты клея нанюхалась? – крикнула она. – Лифт находится правее, ты в квартиру звонишь.

Люська вытаращила глаза, сонливость сползла, уступив место неловкости.

– Ой, извините.

Хмыкнув, девушка хлопнула дверью. Люська выбежала на улицу.

– Глеб, хочешь прикол?

– Ты уже? Быстро!

– Да нет, я ещё не поднималась к Дашке. Слушай, прикинь, я вместо лифта, звонила в квартиру. Заснула на ходу, это ты накаркал.

– Я не понял, к Дашке идешь или нет? Есть хочу уже. Давай резче!

Люська потянула меня за руку.

– Пошли вдвоем, а то я опять засну.

– Блин, ну ты как всегда.

– И оторвись от планшета. Сколько можно?

– Столько, сколько нужно.

Выйдя из лифта, мы наткнулись на Дашкиного соседа – восьмидесятилетнего любопытного старика, который постоянно за всеми шпионил. Сегодня Анатолий Яковлевич стоял возле двери Филатовых, держа в руке мусорное ведро. Услышав, что лифт открылся на его этаже, дед быстро отскочил от соседской двери, выронив ведро.

– Добрый день, – прыснула Люська.

– И вам, – смутившись, ответил Анатолий Яковлевич.

– Как обстановка, все спокойно? – смеясь, спросила Люська.

– О чем это ты?

– Да так, о птичках.

Сощурив глаза, Анатолий Яковлевич открыл свою дверь и прошел в квартиру. Через секунду белая точка глазка сделалась черной.

– Видел? – шепотом спросила Люська. – Не старик, а ФСБ.

– Звони, – сказала я, глядя в экран планшета.

Дверь открыл Дашкин отец.

– Дядя Сереж, здрасти. Даша дома?

– Привет. Нет, отошла куда-то. Скоро должна прийти, можете подождать.

– Мы на минутку, – Люська достала флешку. – Дашке передайте.

– Передам.

За спиной Сергея Михайловича появилась высокая женщина с черной папкой в руках.

– Сергей, значит, договорились, я позвоню.

– Конечно, Алён, буду ждать.

Не глядя на нас с Люськой, Алена вышла из квартиры и вызвала лифт.

– Вы спускаетесь? – спросила она.

– Да, подождите. Пока, дядя Сереж.

В лифте Алена открыла папку, начала читать и хмурить брови.

– А вы знакомая Сергея Михайловича? – спросила Люська.

Я дернул её за руку.

Алена удивленно посмотрела на Люську.

– Мы вместе работаем, – ответила она машинально.

– Вы тоже журналист?

– Да.

– Здорово.

Когда мы вышли из лифта, и Алена быстро спустилась по лестнице, я спросил:

– Обязательно было лезть не в свое дело?

– А что я сделала не так?

– Зачем спросила, кто она такая?

– Подумаешь. Чего ты на меня наезжаешь? Сейчас обижусь и перестану готовить, посмотрим, как тогда запоешь.

Я хотел ответить, но вовремя одумался. Нет, ссориться сейчас с Люськой никак нельзя. Диана опять укатила на гастроли, мы остались в квартире одни, на Люське готовка. И если она взбрыкнет и перестанет варить, печь и жарить, мне настанет хана. На одной яичнице, пельменях и бутерах я долго не протяну.

…Вечером Люська ворвалась ко мне в комнату.

– Глеб, я Дашке не ту флешку отдала.

– И?

– Звоню ей, трубку не поднимают. Мобильный недоступен.

– Сходи сама.

– Влом идти. А флешка мне позарез нужна.

– На что намекаешь?

– Глеб, будь другом…

– Не проси.

– А я завтра тортик испеку.

– Нет.

Люська прижала к уху телефон.

– Ну давай же, Дашка, подойди. Куда они все подевались?!

За флешкой Люська так и не пошла, лень ей было потратить пять минут на дорогу, она предпочла на протяжении всего вечера терзать домашний и мобильный номер Дашки.

Утром Даша сняла трубку почти сразу.

– Даш, привет. Слушай, тебе отец флешку передал?

– Нет.

– Как нет? Я вчера её принесла, отдала Сергею Михайловичу, он сказал, что передаст.

– Папа мне ничего не передавал, – голос Дашки казался безжизненным.

– Ты в порядке? – спросила Люська, заподозрив неладное.

– Нет.

– Даш, что случилось?

Молчание.

– Дашка, говори.

Всхлипнув, Даша выдохнула:

– В папу стреляли.

У Люськи отвисла челюсть.

– Ты шутишь?

– Какие шутки? Вчера его пытались убить, он жив, но впал в кому. Сейчас в реанимации. Мама там… или в полиции… я не знаю, где она… ничего не знаю, Люська.

– Я сейчас приду.

Отсоединившись, Люська побежала на кухню.

– Глеб, я Дашке дозвонилась. Там полный капец!

Глава вторая

Выстрел

Даша открыла дверь, глядя на нас заплаканными глазами.

– Дашка! – выкрикнула Люська.

– Только не кричи, у меня голова болит.

– Что случилось с Сергеем Михайловичем? – спросил я.

– В него стреляли, – повторила Дашка.

– Кто?

– Откуда же я знаю.

– Дашь, давай сядем.

– Пойдемте в мою комнату.

– Где это произошло? – поинтересовался я, едва мы сели на диван.

– Дома.

– Ты не поняла, я имел в виду, где стреляли в твоего отца?

– Я тебе ответила – дома.

– Что?!

– Да, Глеб, в папу стреляли здесь. В этой смой квартире, в большой комнате.

– Получается, к вам ворвались… – начала Люська, но Даша её перебила.

– Никто не врывался. В том-то и дело.

– Ничего не понимаю. Глеб, а ты?

Я смотрел на понурую Дашку. По правде говоря, верилось в её слова слабо. Не то, чтобы я подозревал её во лжи, но мне казалось, после всего случившегося Дашка немного путается и забывается. А что, такое вполне возможно на фоне сильного стресса.

– Даш, – не выдержала Люська. – Расскажи уже, как все случилось?

– Я не знаю.

– Рассказывай, что знаешь.

– Не наседайте, – Дашка расплакалась. – Почему вы меня спрашиваете о том, о чем я даже не догадываюсь. Вечером мы с Максимом ходили в кино, а когда я вернулась домой… Здесь было много людей… полиция… Мама билась в истерике, кричала, что в папу стреляли. Его самого уже увезли на «скорой». А люди все ходили по квартире, спрашивали, что-то записывали, высматривали, искали, – Даша закрыла лицо ладонями. – Потом приехала Кристина.

– Кто это?

– Мамина сестра. Она увезла меня к себе. Но утром я вернулась, не могу находиться в чужом доме.

– Даш, но если в квартиру никто не врывался, то как…

В прихожей послышался шум.

– Мама приехала, – Дашка вскочила с дивана и выбежала из комнаты.

– Зря, наверное, мы пришли, – шепнул я Люське. – Ей сейчас не до общения.

– Ничего не зря. Наоборот Дашку и Татьяну Андреевну надо поддержать. Ты же видел, на ней лица нет.

Поздоровавшись с нами, Татьяна Андреевна прошла в ванную комнату. А чуть погодя, на кухне, когда Люська спросила о самочувствии Сергея Михайловича, тихо ответила:

– Состояние оценивается, как тяжелое. Меня к нему не пустили.

– Ты была только в больнице, мам?

– Нет, потом ездила к следователю.

– Зачем?

Татьяна Андреевна села на стул.

– Опять вопросы, опять подозрения, – она умолкла.

– Какие подозрения? – не удержавшись, спросил я.

– В Сергея стреляли из его собственного пистолета.

– А куда стреляли?

– Вероятно, целились в сердце, но не попали. Пуля прошла чуть правее. Кроме нас в квартире никого не было. – Татьяна Андреевна посмотрела на Дашу. – Вывод напрашивается сам собой.

– О чем ты, мама?

– Они подозревают меня. Я сразу поняла это, по тону, по вопросам следователя.

– Они не имеют права! – Даша топнула ногой.

– А больше вроде как и некому было стрелять в Сергея.

– Татьяна Андреевна, – я старался подбирать слова, хотя давалось мне это с трудом. – А вы исключаете версию о самоубийстве?

– Глеб! – удивилась Даша.

– Но ведь это версия, согласитесь.

– Нет, самоубийство исключили почти сразу. В Сергея стреляли на расстоянии.

– Пистолет унесли?

– Оставили.

– А отпечатки пальцев?

– Отпечатки отсутствуют.

Татьяна Андреевна долго молчала, сидела ровно, словно была насажена на кол, о чем-то думала, и вдруг, всхлипнув, посмотрела на меня. А потом она начала говорить, я понял, ей хотелось выговориться, не держать все в себе, а выплеснуть это наружу. Мы с Люськой оказались хорошими слушателями и Татьяна Андреевна, изредка прерываясь на всхлипы или вдохи, поведала о событиях вчерашнего вечера…

…Она вернулась домой как обычно – в семь часов. Довольный Сергей Михайлович встретил жену в прихожей.

– Чем у нас так вкусно пахнет? – Татьяна Андреевна кивнула в сторону кухни.

– Сюрприз.

– Только не говори, что ты сам приготовил ужин.

– Можно подумать, я раньше никогда не готовил. Вспомни мои фирменные котлеты.

– Да, – засмеялась Татьяна Андреевна, – обуглившиеся котлеты я буду помнить долго.

– Ладно-ладно, пусть я не шеф-повар, но сегодня ужин не пострадал. Я сделал пиццу!

– Колись, Дашка помогала?

– Ни в коем случае.

– Кстати, она дома?

– В кино ушла.

– Значит, пицца, говоришь?

– Пройди на кухню, сама увидишь.

Сергей Михайлович не соврал, он действительно приготовил пиццу. В раковине высилась гора грязной посуды: тарелки, чашки, ложки, миски, дуршлаг и кастрюля. Стол был перепачкан мукой, плита тестом.

Татьяна Андреевна покачала головой.

– До звания шеф-повара тебе расти и расти.

– Конечно, пришлось для этого использовать всю посуда, но главное ведь результат.

– Дуршлаг тебе зачем понадобился?

– Я в нём грибы мыл. В морозилке нашёл пакет с отварными опятами, пустил их в дело.

– Ага, пицца у нас с грибами? – Татьяна Андреевна пошире открыла форточку.

– Ассорти, – усмехнулся Сергей Михайлович. – Чего там только нет, и грибы, и сыр с колбасой, и оливки с помидорами. Короче говоря, объедение!

– А по какому поводу праздник?

– Последний день отпуска, завтра на работу.

Оглядев гору грязной посуды, Татьяна Андреевна пришла к выводу, что у раковины придется простоять не менее получаса.

После ужина Сергей Михайлович отправился в комнату.

– Хочу досмотреть фильм, – сказал он.

Включив музыку, Татьяна Андреевна надела фартук и приступила к домашним обязанностям. Время от времени она слышала выстрелы, и недовольные возгласы Сергея Михайловича. Она не одобряла боевики и триллеры, предпочитая смотреть слезливые мелодрамы или комедии. Чтобы заглушить звуки телевизора, Татьяна Андреевна сделала музыку громче.

Когда посуда была перемыта, из комнаты послышался очередной выстрел. Правда, на этот раз он прозвучал по-другому, у Татьяны Андреевны даже создалось впечатление, стреляли не в кино, а в комнате. Не придав этому значения, она включила чайник и пошла к мужу.

Сергей Михайлович сидел в кресле, рядом на полу лежал пакет чипсов.

– Сереж, ты заснул, что ли? Почему чипсы валяются… – Татьяна Андреевна сделала шаг вперед и завизжала.

Рубашка мужа была в крови.

***

Татьяна Андреевна замолчала. Мы не решались задавать ей вопросы, просто сидели и молча ждали. И действительно, через пару минут она вновь заговорила:

– Я нагнулась, потрясла его за плечо и увидела пистолет – он лежал на полу перед телевизором. В голове все помутилось, не помню, что я делала. Один сплошной туман. Вроде хотела вызвать «скорую», но как звонила, не помню. А потом… потом у меня закружилась голова, в глазах потемнело, я упала в обморок.

– А дверь, Татьяна Андреевна, входная дверь была открыта? Вы не обратили внимания?

– Глеб, конечно же, мама не обратила на это внимания.

– Нет, нет, обратила. Когда приехала полиция, я обнаружила, что дверная цепочка болтается. Вернувшись с работы, я её закрыла.

– Вот видите, – у Люськи сверкнули глаза. – В квартире находился третий человек.

– Не думаю. Мне кажется, я сама открывала дверь, пока находилась в невменяемом состоянии.

– Зачем вы её открывали?

– Не помню. Но вроде открывала и даже выходила на лестничную площадку.

Мы с Люськой переглянулись.

– Следов посторонних в квартире не обнаружено, – сказала Татьяна Андреевна. – Версия, что в квартиру незаметно проник преступник, дышит на ладан. Сергей Михайлович целый день находился дома, посторонний человек не имел возможности здесь оказаться.

…На улице Люська предложила прогуляться по набережной. Я не возражал.

– Что ты об этом думаешь, Глеб?

– Пока мыслей нет.

– Заметил, Татьяна Андреевна противоречит сама себе. Она уверена, что стрелявший не мог попасть в квартиру, и самоубийство она исключает. Получается…

– Ничего не получается, – перебил я Люську. – Здесь слишком много неясностей.

– Например?

– Она говорит, что закрывала дверь на цепочку. В действительности этого могло не быть. Во время мытья посуды, в квартиру проник убийца.

– Глеб, неправдоподобно как-то. Сам посуди, в квартире находятся люди. Неужели ты думаешь, преступник настолько глуп, чтобы так подставляться? А если бы Татьяна Андреевна не мыла посуду, а сидела с мужем в комнате? И Дашка могла быть дома. Нет, я не верю в это.

– Тогда ты тоже сама себе противоречишь. Преступник войти в квартиру не мог. И вывод один – в Сергея Михайловича стреляла жена.

– Глеб!

– У тебя есть другая версия?

– Да… нет… но ведь… – Люська остановилась, не зная, что сказать.

– Вот именно.

– Татьяна Андреевна слышала выстрел.

– Стрелять могли в кино.

– А тот, другой выстрел, более четкий?

– Его могло не быть в действительности.

– Как?

– При условии, что стреляла она.

– Глеб, перестань, Дашкина мать не убийца.

– Но в отца кто-то стрелял.

– Кто угодно, но не Татьяна Андреевна. Подумай, захоти она избавиться от мужа, она бы нашла десяток других, более безопасных способов. Не знаю, взяла и траванула бы его.

– Иногда преступники совершают необъяснимые поступки, совершенно нелогичные на первый взгляд.

– Я смотрю, ты уже записал её в убийцы.

– Ошибаешься. Кстати, ты не обратила внимания на один немаловажный факт.

– Что за факт?

– Пистолет Филатова.

– А что с ним не так?

– В него стреляли из собственного оружия. Не кажется ли тебе, что убийца, решив избавиться от Сергея Михайловича, прихватил бы свой собственный ствол. Странная вырисовывается картина: у преступника цель – убить Сергея Филатова. Для этого он, вечером, что уже противоречит логике, проникает в квартиру. Вопрос: он что, шел на убийство без оружия?

– У него мог быть с собой нож.

– Перестань, сама знаешь, это ерунда.

– Тогда что произошло?

– Он же не рассчитывал, что войдя в квартиру, обнаружит в комнате Филатова, а рядом с ним пистолет.

– Нет, конечно.

– Значит, заранее знал, где хранится оружие, и собирался именно с его помощью избавиться от Сергея Михайловича.

– Беспрепятственно прошел в квартиру, беспрепятственно взял пистолет и при этом никто его не заметил. Глеб, такое под силу только тем… – Люська закусила губу.

– Продолжай.

– Только тем, кто там живет. Татьяне Андреевне и Дашке.

– Во всяком случае, многое на это указывает. Или же здесь все настолько хитро устроено и подстроено, что сам черт ногу сломит.

– Даже думать не хочу, что Дашка и её мать причастны к убийству. Всё! Не будем сейчас об этом говорить. Голова кругом идет. Сергей Михайлович выкарабкается и сам расскажет, кто в него стрелял.

– Согласен, – кивнул я.

Глава третья

Новенькая

Вся школа обсуждала попытку убийства Сергея Филатова. Наш класс не был исключением. На большой перемене Витька Комаров сказал:

– Никогда бы не подумал, что Дашкина мать способна на такое. Она кем работает-то?

– Вроде библиотекарша.

– Не-е, ребят, она редактор в издательстве.

– А Дашка в школу не ходит.

– Я бы тоже на её месте здесь не появлялась, – Светка пожала плечами и усмехнулась. – По-хорошему ей бы теперь вообще в другую школу перейти.

– Дашка здесь не при чем, – возразила Маринка.

– И всё-таки, – не унимался Комаров, – вряд ли она сможет спокойно ходить в школу. За спиной начнут шептаться.

– Если ты не будешь никого подначивать, шептаться не будут, – не выдержал я.

– Ты чего, Глеб?

– Противно вас слушать. Вы что, Татьяну Андреевну не знаете?

– Как выяснилось, знаем не настолько хорошо, как думали.

– Свет, не надо, – Димон мотнул головой и сел на парту. – Ребят, ну правда, чего на тетку накинулись.

– Эта тетка, между прочим, мужа пристрелила.

– Во-первых, Сергея Михайловича не пристрелили, а ранили, – сказала Сонька Яковлева. – Во-вторых, Татьяну Андреевну никто за руку не ловил. И, в-третьих, не надо обвинять человека напрасно.

– Сонька как всегда в своем репертуаре.

– Она права, – сказал я. – Какой смысл вообще мусолить эту тему?

– А тебя самого это не интересует? – ехидно спросила Светка.

– Я знаю одно: Сергей Михайлович работал журналистом. И вам это известно. Вспомните, какие статьи он писал, каких людей разоблачал…

– Во-во, – перебил меня Витька. – Писал и разоблачал. А сколько людей благодаря ему отправились за решетку?

– Вить, ты серьезно ничего не понимаешь или придуриваешься? – Соня была поражена.

– Что я должен понять?

– Филатов сам никого не сажал, он разоблачал тех, по ком давно тюрьма плакала.

– Ага, прям такой Робин-Гуд местного разлива.

– Комар, не гони, – прикрикнул Димон. – Тебе не хуже моего известно, что Филатов был честным журналистом.

– Почему ты говоришь о нем в прошедшем времени? – тихо спросила Марина.

– Так получилось, – смутился Димон.

– Честных журналистов не бывает, – стоял на своем Комар.

– Ты-то откуда знаешь?

– Оттуда. Я не говорю, что рад случившемуся, мне жаль, что стреляли в Дашкиного отца, но не надо возносить его в статус святого. Филатов иногда кропал заказные статейки, если вы их не читали, это ваши проблемы.

– Что за статейки? – насторожилась Соня.

– Да врет он, Сонь.

– Не вру.

– Так что за статейки, Вить?

– Помню, как Филатов расхваливал одного типа, пел ему дифирамбы, типа и меценат он и весь такой из себя благородный. А через год этого мецената арестовали за двойное убийство. И потом ещё кучу всего нарыли. Он был по уши в дерьме, а Филатов его возносил в своих статьях. Что, думаете, он не понимал, о ком пишет? Все он понимал, просто имел с этих статей неплохой доход.

– Витька, не говори так.

– Это правда, Сонь. Нравится тебе или нет, но это правда.

– Не факт, Комар, – сказала я.

– Глеб, иди ты знаешь куда! Факт, не факт. Мне плевать. Я своего мнения не изменю.

– Не смеши, – засмеялась Светка. – Ты свое мнение десять раз за день меняешь.

– Помолчи.

– Ты мне рот не затыкай.

– Тогда сама его заткни.

– Комар, сейчас нарвешься.

– Как страшно.

– И все-таки, – Соня начала нервно заламывать себе руки. – Я не верю, что Сергей Михайлович был…

– Опять был! – вскрикнула Марина. – Вы что, сговорились?

Соня замолчала.

– Короче, – Витька встал со стула и прошелся по классу. – Здесь два варианта. Или его жена грохнула…

– Бред!

– Не веришь, Марин? А вдруг он на неё компромат накопал, и она решила от него избавиться.

– Витек, не зарывайся.

– Ладно, шутки в сторону. Но согласитесь, она могла выстрелить.

– Чисто теоретически, могла, – кивнул Димон.

Я удивленно посмотрел на него.

– Глебыч, но ведь могла. Теоретически, – добавил он чуть погодя.

– Ну допустим, а второй вариант? Надеюсь, Дашку ты не подозреваешь?

Витька хлопнул в ладоши.

– Второй вариант – месть.

– Месть?

– Именно. Кого он там разоблачал на этот раз, я не в курсе, но Филатова запросто могли убрать, как ненужного человека.

– С этим я отчасти могу согласиться, – осторожно ответила Соня.

– Ох ты. Ребят, в кои-то веки Яковлева со мной согласилась.

– Она согласилась с тобой отчасти, – прыснула Светка.

Не обращая внимания на насмешки, Соня проговорила:

– Таким журналистам как Сергей Михайлович часто мстят, но не кажется ли вам странным сам способ? Намного проще было бы выстрелить на улице, в подъезде, в лифте. Но стрелять в квартире…

– Возвращаемся к моему первому варианту, – заключил Витька. – Жена.

– Перестань. Татьяна Андреевна к попытке убийства непричастна.

– Яковлева у нас ясновидящая.

В класс вошла Яна.

– Всем привет, – сказала она. – Я ничего интересного не пропустила?

– Если не считать контры по алгебре, то нет, – сказала Марина.

– Черт! Забыла. Я думала, она завтра.

– Ага, – хмыкнул Витька. – Послезавтра.

– Почему на двух первых уроках не была? – спросила Марина.

– К стоматологу ездила.

– Фиговая отмазка.

– Какая отмазка Комаров, у меня пломба выпала.

– Да, да.

– Не веришь, твои проблемы. – Яна подошла к моей парте и посмотрела на Димона. – Дим, можно я с Глебом сяду?

Переглянувшись со мной, Димон поднял руки вверх.

– Всегда, пожалуйста, – он взял свой рюкзак и осмотрелся. – Сонь, у тебя можно приземлиться?

– Приземляйся, – ответила Сонька, убрав со свободного стула сумочку.

– Димон, садись лучше со мной, – сказала Витька. – Зачем за первую парту сел?

– Мне отсюда лучше видно.

– Куда смотреть собрался?

– Не твое дело.

– К Соньке поближе он хочет быть, – издевалась Светка. – Я права, Дим?

– Нет.

– Зачем ему Сонька, когда у него Люська есть.

– А чего ж тогда Яковлева покраснела?

Соня резко обернулась. Её губы были плотно сжаты, в глазах играло возмущение.

– Может, хватит уже? – сказала она Светке.

– Спокойно, побереги нервишки.

– Свет, действительно, харе прикалываться, – попросил Димон.

Светка уткнулась в смартфон.

– Ладно, если просите оба, умолкаю.

Сев рядом со мной, Яна достала из сумочки телефон.

– Новый?

– Угу. Вчера купила. Слушай, не могу в нем разобраться, поможешь?

– А в чем проблема?

Яна придвинулась ближе, начала говорить. Я вдохнул запах её духов, и на миг мне почудилось, что закружилась голова.

Яна Авдеева перешла в нашу школу после новогодних каникул. Девчонкой она была компанейской, в коллектив влилась сразу, ей удалось найти общий язык даже с Сонькой. Примерно через месяц я стал ловить на себе её взгляды. Быстрые, осторожные, как бы исподтишка. А спустя ещё месяц понял, что сам постоянно думаю о Янке и таращусь на неё практически на всех уроках. Вне школы мы не общаемся, и если я не с Алиской (а она последнее время практически безвылазно пропадает в школе актерского мастерства), все мои мысли заняты Яной.

Мне нравится Алиса, здесь даже без вопросов. Никакую другую девчонку рядом с собой я не вижу, но когда появляется Яна, когда она подходит ко мне слишком близко, улыбается, и я вдыхаю аромат её духов, происходит нечто необъяснимое. Я теряю над собой контроль. Вот как сейчас, например. Яна что-то говорит, спрашивает, хмурит брови, а я смотрю то на неё, то на её новый телефон и ничего не слышу.

Боюсь признаться сам себе, что Янка мне нравится. Нравится так же сильно, как Алиса. А может, и больше.

От этой мысли сделалось не по себе. Я выпрямился. Кашлянул, услышав голос Яны:

– А где сохранился файл, я не поняла.

– Что?

– Глеб, ты меня слушал?