Кяризы

– Не штаб, а кээнпэ. – Зачем-то поправил я. – Впрочем, без разницы. Всё равно ни то, ни другое. Пойдём. А то действительно что-то есть захотелось. И по старшине соскучился. Целый день с ним не виделись.

Старший прапорщик так обрадовался моему появлению, что даже шагнул навстречу с распростёртыми объятиями, но тут же спохватился, подобрал живот и вскинул ладонь к головному убору.

– Здравия желаю, товарищ капитан! – Бодрым голосом отрапортовал старшина. – Личный состав накормлен. Бензовозы я к технику отправил. Пусть занимается.

– Спасибо, Виктор Романович! Уважили. Что на обед-ужин привёз?

– Да. – Виновато опустил глаза Ковалёнок. Видимо, он заподозрил подвох. – С обедом действительно накладка получилась. Не удалось покормить.

– При чём тут вы? – Удивился я. – Привалов не было. Ни приготовить, ни накормить. Так что в этом смысле всё в полном порядке. Имею в виду, что к вам претензий быть не может.

– Привалов не было. – Согласился старшина. – Это точно. Только с такими перерывами в приёме пищи язву легко нажить. Я стол для комсостава под навесом накрыл, – засуетился прапорщик. – Взводные не стали дожидаться. Ужинают уже. Вы проходите, присоединяйтесь. Как говорится, чем богаты, тем и рады.

Мы с замполитом одновременно посмотрели в сторону навеса, под которым стоял освещённый керосиновой лампой обеденный стол. Во главе восседал мой заместитель старший лейтенант Печенегов, а командиры взводов чинно сидели рядком по правую руку от него.

– Смотри-ка, командир! – Иронически усмехнулся замполит. – По-моему, Виктор Александрович всерьёз на твоё место метит. Ишь, как расселся? Будто под себя примеряет.

Я знал, что между заместителями с первого дня знакомства установились если не антагонистические, то наверняка отношения некоего соперничества, которое выражалось в постоянных подколках и насмешках друг над другом. Поскольку это никоим образом не отражалось на службе, я предпочитал закрывать глаза на их как бы дружеские перебранки.

– Пусть сидит. – Отмахнулся я. – С меня не убудет. Пошли, комиссар. Места всем хватит.

– Как знаешь.

Мы вошли под навес. Над столом моментально повисла неловкость: кто-кто, вспомнив о субординации, попытался приподняться, а кто-то, напротив, уткнул глаза в тарелку. Лишь Виктор, как ни в чём не бывало, продолжал орудовать ложкой.

«Что за день-то такой? – Подумалось мне. – Похоже «эти» тоже ждут от меня реакции. Интересно, какой? Думают, что я сейчас психану и разорусь? Детские игры какие-то. Пацаны. Что с них взять? Пусть развлекаются».

Я не собирался сейчас выяснять отношения, поскольку понимал, что буду выглядеть нелепо и смешно в глазах подчинённых. Ведь по большому счёту ничего особенного не произошло. Так. Что-то вроде лёгкого недоразумения.

– Приятного аппетита, товарищи офицеры. – Спокойным голосом произнёс я, устраиваясь по левую руку от Печенегова. – Присаживайся, комиссар. Видишь, как о нас заботятся? Целую скамью нам оставили. Кстати. – Вроде как бы спохватился я. – Вынужден напомнить, что до доклада о выполнении поставленных задач осталось ровно две минуты и сорок две секунды. А так как я вряд ли успею управиться с ужином, доклады будет принимать старший лейтенант Печенегов. Вы, Виктор Александрович, постарайтесь обобщить информацию, чтобы итоговый рапорт был без ненужных подробностей. Ещё раз приятного аппетита, товарищи офицеры.

Быть может, спокойный тон, а может, парни сами сообразили, что переборщили с проверкой ротного на выдержку, но ложки застучали гораздо быстрее, и через полминуты мы с замполитом остались за столом одни.

– Ну ты даёшь, командир! – С искренним уважением посмотрел на меня старший лейтенант. – Честное слово, не ожидал! Не повышая голоса, всех на место поставил. Даже Витька не пикнул. Смотри, – ткнул он ложкой в темноту, – Взводных построил. В блокнот что-то записывает. Вот чудило! Нафига было цирк устраивать?

Казалось, восторженные, да ещё с приличной долей белой зависти, слова замполита должны были поднять мне настроение, но вместо этого я почувствовал почти болезненное раздражение. Припомнилось всё: и желание подчеркнуть своё особое положение в офицерском коллективе, и бессмысленные попытки вмешаться в мои команды на марше. Даже несчастные глаза водителя Богдана при недавнем разговоре.

– Послушай. – Отложив ложку, хмуро посмотрел ему в глаза. – Их … гм … выходка, не более чем детская шалость, на которую даже не стоит реагировать всерьёз. Мне кажется, что тебе стоит задуматься о своём поведении. Кто тебе сказал, что у политработника в подразделении должно быть какое-то «особое» положение? Что за «особое» положение? С чего ты решил, что твоё личное мнение является линией партии? В каком уставе написано, что замполит не должен вникать в задачи командиров взводов? Короче. Или мы вместе работаем над сплочением коллектива, каждый в своей области, разумеется, или …

Я замолчал. Простая мысль сбила меня с толку: «К чему всё это? Начнёт сейчас обязанностями перебирать, как начальник политотдела моей бывшей дивизии или тот полковник из политуправления армии, с которым я из Ташкента летел. Это – моё, а это – не моё. Так что извините-подвиньтесь», – я поднял глаза в готовности услышать: «Или что? Комбату пожалуешься? Или замполиту батальона? Так вперёд и с песней, товарищ капитан! Ещё посмотрим, кому хуже будет», но вместо этого наткнулся на потерянный взгляд.

– Извини, командир. – Еле слышно забормотал старший лейтенант. – Я думал … в учебном полку ротный … тоже капитан, между прочим, прохода не давал. Задолбал придирками. Ладно бы по делу, а то под настроение …

Полог отлетел в сторону, и под навес чуть ли не кубарем ввалился довольный жизнью Пашка.

– Чего это Виктор Александрович взводных пытает? – Возбуждённо затараторил прапорщик. – Прямь как в школе у доски. Давненько я его таким серьёзным не видал …

– Присаживайся, Пал Михалыч. – Произнёс я, успев мысленно поблагодарить техника за своевременное вторжение. – Машинки все успел проверить?

– Куда там! Только пять штук. Но вы не переживайте, товарищ капитан. К полуночи точно управимся.

– Ты ешь, давай. А не то свалишься, оголодавши.

– Правильно сделали, что мне приказали машины осмотреть. – Никак не успокаивался техник. – В первом взводе два броника на ладан дышали. Даже не знаю, как до района доехали. Теперь всё в порядке. Не поедут. Полетят!

– Ешь, Паша, ешь. Теперь это твоя обязанность технику в рейдах лично проверять. До тех пор, пока взводные тебе зачёты не сдадут по правилам эксплуатации. А нам с тобой, – развернулся я к замполиту, – пора точку в этой истории поставить. Ну что? Пошли потихоньку?

Видимо, Виктору не хватило времени, чтобы как следует подготовиться к докладу, поэтому он счёл за лучшее придержать командиров взводов. Не исключено, что таким образом он ещё намеривался лишить меня возможности прямо высказать своё мнение относительно недавнего «недоразумения». Расчёт строился на предположении, что ротный не станет отчитывать заместителя в присутствии взводных.

«Хитёр, бродяга! – Усмехнулся я про себя. – Только что толку? Я даже не думал устраивать разборки. Это у тебя детство играет, а мне как бы не пристало. Будет время, пообщаемся на эту тему. Если до тебя раньше не дойдёт».

Заметив, что Печенегов собирается встретить меня по-уставному, я остановил его взмахом руки.

– Не до парадов. Докладываете, товарищ старший лейтенант. Только по существу.

Тот вздрогнул от неожиданности, оглянулся на строй, затем собрался и приступил к рапорту.

– Толково. – С удовлетворением заметил я, выслушав доклад. – Толково, но, как говорится, лучше убедиться своими глазами. Мне бы пару опытных бойцов посмышленей, чтоб ненароком не заблудиться. Карта, конечно, хорошо, но ночью не особо сориентируешься. Да и в одиночку шастать не резон.

– Разрешите, я вам бывшего связного пришлю, товарищ капитан? – Первым отозвался Зайкин. – Вы не думайте. Щедрин хоть и лезет куда не просят, но парень токовый. К тому же с рацией поможет, если что.

– Да что ей сделается-то? – Небрежно отмахнулся я и тут же почувствовал тяжесть за спиной. – Ладно, согласен. Кто второй?

– Не надо второго. – Вступил замполит. – Я с тобой пойду. А что? Политработу на постах никто не отменял.

– Не возражаю. Напоминаю: работаем на второй частоте. Периодически буду запрашивать готовность. У меня всё. Свободны, товарищи офицеры.

Обход занял не меньше двух часов. Я ничуть не пожалел, что согласился взять опального связиста с собой. Володя сумел сделать правильные выводы. К тому же он наверняка был «заинструктирован» лейтенантом Зайкиным и поэтому молчал всю дорогу. Мы бы наверняка управились гораздо быстрее, но замполит, что называется, вошёл в раж и едва не довёл меня до белого каления «задушевными» беседами с личным составом. В другое время я бы, конечно, попытался объяснить, что на постах политработа так же уместна, как весёлая песня на поминках. Однако расстраивать едва наладившиеся отношения не входило в мои планы, и я терпеливо дожидался окончания очередного разговора по душам. В конце концов, заместитель сам сообразил, что его кипучая деятельность сильно отдаёт формализмом, и втрое сократил время. Как бы там ни было, но в лагерь мы вернулись вполне довольные результатами обхода и друг другом.

У костра, разведённого в небольшом углублении, о чём-то горячо спорили старший прапорщик Ковалёнок и старший лейтенант Печенегов. Они настолько увлеклись, что не сразу заметили наше приближение.

«Наверное, Романыч на правах старшего решил образумить молодого тёзку, а тот не стерпел и схлестнулся. Откуда столько гонора? Два раза уже пришлось на место ставить, а ему всё неймётся. Интересно, третья попытка будет или дойдёт наконец? Лучше, если дойдёт», – я приставил автомат к колесу бронетранспортёра, скинул с плеч опостылевшую радиостанцию и только потом взглянул на застывшую в ожидании парочку.

– Садитесь, чего вскочили? – Произнёс я, опускаясь на ящик. – О чём спор был? Если не секрет, конечно.

– Какой-такой секрет? – Первым нашёлся многоопытный Виктор Романович. – О рыбалке, конечно.

– О рыбалке? – Вопросительно взглянул я на Печенегова. – В чём подвох?

– Понимаете … – Явно растерялся зам, но ему тут же пришёл на выручку старшина.

– У них на Дальнем Востоке спиннинг предпочитают, товарищ капитан, а мы на Березину с удочкой ходим. По старинке, так сказать.

– Серьёзная тема, нечего сказать! Главное – место и время удачно выбрали. Ты, Володя, – взглянул я на связиста, – иди отдыхать. Заслужил.

– А дальше? – С надеждой спросил Щедрин.

– Дальше видно будет. Посмотрим на твоё поведение.

Парень безнадёжно махнул рукой и через секунду скрылся в темноте.

– А мне показалось, что вы обиделись. – Неожиданно решился Печенегов.

Мне стало смешно и одновременно спокойно на душе. Однако я не собирался спускать на тормозах глупую выходку, поскольку не был уверен не то, чтобы в искренности, а скорее в постоянстве Виктора. Проще говоря, не представлял, насколько его хватит.

– А если и обиделся, то, что из этого? Я правильно понимаю, что ты сейчас как бы извиняешься? Или индульгенцию на будущее отрабатываешь? Ну, чтоб иметь основание продолжить эксперименты. Если вдруг снова скучно станет.

– Ладно, командир. Чего уж там? Глупо получилось. – Несмотря на темноту и сполохи костра, я видел, что Виктор говорит от души. – Хотели подшутить, а вышло по-дурацки. Извините.

– Принято. Кстати, можно на «ты». Я не возражаю. Не перед строем, естественно.

– Спасибо, командир. Как бойцы на постах? Замечания к ним есть? Новый взгляд … новая метла… и всё такое. Ну, вы понимаете.

– Всё в порядке. Бойцы опытные. Соображают, что к чему. Что тут скажешь? Чувствуется выучка.

В глазах Печенегова мелькнула искра сдержанной гордости. Ещё бы. Он служил в роте без малого год, а значит, в выучке личного состава есть и его заслуга.

– А почему костры только в ямах можно разводить? – Ни с того, ни с сего встрял замполит. – В чём смысл?

Я огляделся: все трое с нескрываемым любопытством смотрели на меня.

– Понимаешь, в чём дело? Служил в моём взводе солдат из Иркутской области. Настоящий потомственный охотник-промысловик. Ростом невысок, зато коренаст и невероятно сильный. Он-то мне и рассказал, что в тайге страшно не медведя встретить, а человека. Там даже обязательный ритуал сложился: при встрече охотники издали поворачивают оружие казённой частью вперёд и переламывают стволы. Дескать, смотри, я без злого умысла. На ночёвках тоже меры предосторожности соблюдаются. Чтобы лишнего внимания к себе не привлекать. Поэтому костры обязательно в ямах разводят. Если злодей задумает недоброе, то хорошо прицелиться даже с близкого расстояния у него не получится. Отблеск костра силуэт размывает. В общем, как-то так.

– Сибиряки – они такие. – Уважительно заметил старшина. – Столицу во время войны спасли.

– Не верю. – Ожидаемо возразил Виктор. – Силуэт всё равно виден. Что из ямы, что без ямы. Сами-то проверяли?

– Не проверял. – Честно признался я. – Зачем? Хорошим солдатом был тот охотник. Даже если и приврал, то самую малость. А мы обязаны все меры принять. Даже мелкие и странные на первый взгляд. Для сохранности жизни людей.

– Ты, командир, как-то чудно рассуждаешь. – Подозрительно прищурился замполит. Дескать, не разыгрываешь ли? – И всё-то ты знаешь. Как будто сто лет прожил. А ведь порох только на ученьях приходилось нюхать. Разве нет?

– Твоя правда, комиссар. Просто один, очень умный человек, перед командировкой наказ мне дал: «Береги своих солдат, капитан. Мальчишки они. Матери их дома ждут. Живыми». Я слово дал. Сами понимаете, слово надо держать.

– Да что с нами может случиться? – Хохотнул Печенегов. – Ротный район, считай, в глубине находится. Практически в тылу. Войск вокруг немерено. Плюс наше охранение. Сами про выучку сказали.

– Запомни, Виктор! Ошибается тот, кто считает, что с ним ничего плохого произойти не может. С другими может, а с ним нет. Поверь, так не бывает. В любом случае, мы не имеем права расслабляться.

– А кто здесь расслабился? – Пожал плечами старший лейтенант. – Шли бы вы отдыхать, товарищ капитан. Я на хозяйстве до утра останусь.

– Ну что ж? – Произнёс я, с трудом вставая на ноги. – Принимай радиостанцию, раз сам вызвался. Других вариантов у нас всё равно нет.

Продолжение следует.

Глава четвёртая. В «гостях» у комбата

Остаток ночи прошёл спокойно. Проснувшись, я первым делом справился у Печенегова, как обстоят дела на постах, а затем с замиранием сердца окунулся в реку. Почти ледяная вода взбодрила тело, освежила голову и подняла настроение. Завершая утренний моцион, я попытался представить, что приготовил нам наступивший день, но тут же оставил заведомо бесплодную попытку. «Зачем гадать? – Думал я, наскоро обтираясь привезённым из дома полотенцем. – Пока всё спокойно, а дальше видно будет».

– «Марс» передал, что комбат собирает командиров рот на кээнпэ. – Встретил меня Печенегов у навеса. – Уточнять я не стал. Всё равно дежурный связист не в курсе. Правда, он добавил, что передвижение на технике по району запрещено. Не знаю, с чем это связано, но тебе придётся пешим по-танковому прогуляться.

– Не привыкать. – Отмахнулся я. – Где радиостанция?

– У стола стоит, тебя дожидается. Кого в сопровождающие возьмёшь? Замов точно не приглашали. Я специально уточнил. Так что замполита менять придётся. Не в прямом смысле, конечно. Хотя я бы призадумался …

– Хватит трепаться. – Недовольно оборвал я старлея. – Неужели не надоело? Лучше посоветуй, кого в пару к Щедрину взять.

– А что тут думать? – Немного обижено пожал плечами заместитель. – Возьми Джураева из первого взвода. Классный стрелок и к тому же внештатный сапёр. Короче, на все руки мастер. Отличная замена комиссару.

– О чём речь? – Откуда ни возьмись, объявился замполит. – Я слышал, обо мне разговаривали. Что за дела?

– Всё в порядке. – Ничуть не смутился Печенегов. – Комбат командира к себе вызывает, а мы с тобой на хозяйстве остаёмся.

– Это ещё почему? – Уставился на меня замполит. – Так не пойдёт!

– А как, по-твоему, пойдет? – Ответил я вопросом на вопрос. – Приказ комбата предлагаешь, обсудить? Так мы вроде не на партсобрании.

– Ничей приказ я обсуждать не собираюсь. Просто у вас, товарищ капитан, с комбатом свои командирские дела, а мне надо с замполитом батальона пообщаться. Так что не обессудьте. Я с вами. Когда выезжаем?

– Никак линию партии решили уточнить, товарищ замполит? – Не удержался Виктор. – И то дело. Вдруг она за ночь как-то изменилась. Куда ж без вашего вмешательства? Ещё развернут не в ту сторону …

– Придержи язык! – Второй раз за утро оборвал я Печенегова. – Достал своими шуточками. Короче, так. Ты, – взглянул я на замполита, – прямо сейчас побрейся для начала. И не рассчитывай на колёса. Пешочком пойдём. А ты, – перевёл взгляд на Виктора, – остаёшься за старшего.

– Есть, товарищ капитан! Какие будут указания?

– Обязательно проверь, чтоб завтрак вовремя на посты доставили и побольше верблюжьей колючки заварили для питья. Командиры взводов должны лично проверить каждого бойца на этот предмет.

– Какой-такой «предмет»? – Насторожился Виктор. – Вы сейчас насчёт колючки?

– Короче! – Я чувствовал, что начинаю терять терпение, но старался всем видом не показывать закипающего во мне недовольства. – Если обнаружу хоть у одного бойца во фляжке сырую воду, спрошу лично с тебя. Так понятно?

– Товарищ капитан! – скороговоркой запричитал Печенегов. – Да вы сами посмотрите: вода в речке свежая, чистая. Каждый камешек видать. На выходах постоянно из открытых источников пьём. Безо всяких там таблеток. Что толку в той колючке? Горечь одна. Кто-то навыдумывал невесть что, а нам теперь маяться.

Я демонстративно посмотрел на часы. Времени, чтобы добраться до батальона, оставалось впритык, однако я решил оставить последнее слово за собой.

– Ну да. Пили. И до того допились, что треть личного состава бригады в госпиталь угодила. Не веришь? При случае сам сходи. В общем, вопрос не к обсуждению, а к исполнению.

На подходе к лагерю я ещё раз отметил про себя умение командира выбирать по карте районы размещения подразделений. Вот и сейчас комбат определил удобное, хорошо защищённое местечко: широкая излучина реки прикрывала правый фланг, а небольшая роща, где, собственно, и расположился штаб, создавала довольно комфортные условия пребывания.

– Погляди, командир. – Как будто прочитал мои мысли замполит. – Комбат своих не обидел. По уму штабные устроились. Ни дать ни взять – настоящий оазис. А у нас одни кусты и ни одного деревца. Где, спрашивается, справедливость?

– Видите, товарищ старший лейтенант? – Немедленно вмешался соскучившийся по общению опальный связист. – У крайнего дерева родничок бьёт? У нас на Брянщине его криницей называют.

– Рай, да и только. – Буркнул себе под нос ротный политработник.

Командир батальона встречал нас, стоя у входа в довольно высокий и просторный шатёр из масксети песочного цвета. По лицу майора было видно, что он ждёт от гостей восторгов по поводу шедевра военно-полевой архитектуры. Замполит как бы угадал ожидание комбата, однако по простоте душевной, сам того не желая, изрядно подпортил ему настроение.

– Классный вигвам, товарищ майор! – Вместо приветствия воскликнул он. – Только какой придурок умудрился «песчанкой» накрыть? Пятном среди зелени торчит. О какой маскировке может идти речь, если за версту видно? Отличная цель для миномёта.

Комбат крякнул с досады и поднял на меня тяжёлый взгляд.

– Я вызывал только ротных. Без всяких там замов! Или что-то было непонятно? Плохо начинаете, товарищ капитан. Вчера со связью начудили, теперь приказа ослушались. Подумайте об этом на досуге. Всякому терпению приходит конец.

Замполит сразу сообразил, что допустил непозволительную оплошность. Он было собрался объяснить майору цель своего прибытия, однако фраза про «всяких там замов» больно ударила по самолюбию.

– Я не «всякий там зам». – Исподлобья взглянул он на командира. – Я, на минутку, заместитель по политической части. И прибыл не чаи гонять, а с докладом о политико-моральной обстановке во вверенном мне подразделении.

В планы комбата явно не входили препирательства с замполитом роты. Тем более, что речь неожиданно зашла о столь высокой материи, как политико-моральное состояние личного состава. Тихо ругнувшись, майор широким жестом распахнул полог «вигвама».

– Заходи, капитан. Сейчас миномётчик подъедет и начнём.

Казалось, нелепый инцидент уже исчерпан, но только не для моего замполита.

– Нам, значит, пешедралом переть, – забубнил он вроде бы про себя, но достаточно громко, чтобы его услышали стоящие неподалёку офицеры, – а «своим», значит, на колёсах разрешается. Прямо дедовщина какая-то.

Лицо командира батальона моментально залилось краской негодования, а упоминание «дедовщины» ввело в настоящий ступор. Всё происходило настолько быстро, что я не успел хоть как-то отреагировать на безрассудно-бессмысленную выходку.

Ситуацию выправил замполит батальона: выглянув из шатра, он, не раздумывая, подхватил младшего товарища под руку и уволок подальше от глаз рассерженного майора.

Через короткое время к штабному шатру подъехал запылённый шестьдесят шестой. Из кабины осторожно спустился командир миномётной батареи Егорыч. Словно принюхиваясь, капитан смешно пошевелил мулявинскими усами и, опираясь на трость, прихрамывая подошёл к нам.

– Извините, товарищ майор. – Обратился он к комбату. – Виноват. Ногу, понимаешь, на ровном месте подвернул. Пешком бы целый час ковылял.

Егорыч был невысокого роста и вместо кепи принципиально носил широкополую панаму. Усы, и особенно шляпа-панама придавали ему комичный вид, служивший поводом для не всегда безобидных шуток. Впрочем, капитан знал себе цену и никогда не обижался по пустякам.

– Что случилось? – Почему-то обратился он ко мне. – Андреич сам на себя не похож …