К югу от Рая

Они останавливаются на расстоянии чуть более трёх метров от меня. Один из них выставляет перед собой обе руки ладонями вперёд и начинает что-то громко говорить, выделяя каждое слово, чем настораживает меня ещё больше. Я не могу разобрать ни единого его слова. Даже несмотря на то, что слова, им произнесённые, кажутся мне до боли знакомыми, но вот мозг категорически отказывается их расшифровывать. Между тем незнакомец, стараясь не делать резких движений, подходит почти вплотную ко мне и берёт меня за запястье левой руки.

«О нет, родной! Тут ты не прав!» ‒ мелькает мысль у меня в голове.

В следующую секунду завожу правую ногу на четверть шага назад, перенося на неё всю тяжесть тела. Молниеносно запускаю левую кисть под запястье его руки и, на автомате, как учили, провожу болевой прием, выворачивая кисть бедолаги «бабочкой». Раздаётся едва слышный хруст… и, прежде чем он успевает заорать от боли, громко шепчу ему сквозь зубы, почему-то по-русски:

‒ Не трогай меня су…!

Истошный крик, наполненный неподдельным страданием, не заставляет себя ждать. Впрочем, вдоволь поорать я ему не даю. Короткий прямой удар правой в переносицу незамедлительно отправляет несчастного в нокаут.

Бедолага ещё не успевает всей своей худощавой тушкой примоститься на ослепительно белом полу под капсулой, а я, преодолев одним прыжком расстояние в два метра, уже стою подле второго, оторопевшего от неожиданности, незнакомца. И отмечаю для себя ещё одну странность. Прыжок мне даётся легче, чем когда-либо раньше. А это может означать только одно: я не на Систе и не на Земле, а на какой-то другой планете с более низкой гравитацией, либо на космической станции, и, скорее всего, так оно и есть.

Провожу классический хук с фланга и второй противник, охнув от неожиданности, заваливается на спину и мешком оседает на белоснежный пол.

Бегло осматриваюсь. Поблизости опасности не наблюдаю. Теперь всё моё внимание сосредоточено на дверном проёме. Тот находится там же, где и был, а пространство за ним всё также светится ярким, ровным светом. Выхода у меня нет, только туда, только вперёд! Возможно, за этой дверью кроются все ответы на мои вопросы, появившиеся в одночасье с моим пробуждением. И возможно, именно там лежит путь к свободе. Наверняка непростой, трудный и жутко тернистый, но выбирать не приходится… как и сказал: только вперёд!

Я делаю шаг… но моё тело вдруг как будто прошивают мириады острых игл, в миг заполняя всё пространство внутри меня нестерпимой адской болью. Мышцы напрочь сводит судорогой, и я, как в раз подкошенный, столбиком опрокидываюсь на спину, в аккурат между двух бессознательных тел, распластавшихся под медицинской капсулой, ещё совсем недавно служившей мне своеобразной колыбелью. Только и успеваю громко выругаться и, в который раз, теряю сознание…

Осознание

Класс: Вселенная Сходного Типа

Группа: Альфа А

Номер в группе: 00001 «Первый Мир»

Галактика Млечный Путь

Пояс Ориона

Звезда спектрального класса G2V α Центавра А

Точка Лагранжа L2 α Центавра А – планета Хирон

Стационарный космический остров «Геликон»

Научно-исследовательский центр «Эйнштейн»

Март 3979 года по стандартному времени «Первого Мира»

Пациент закрытого отделения медицинского сектора «Вита», известный ограниченному числу персонала под кодовым именем Предок, лежал посреди кабинета корпорентной регенерации1, будучи парализованным на расстоянии дистанционным волновым электрошокером. Тут же, бок о бок с ним, приходили в себя санитары. Один сидел на полу, время от времени тряся головой и что-то бормоча себе под нос. Второй, в положении полулежа упершись на правый локоть, удивлённо разглядывал свою левую ладонь, монотонно размазывая пальцами по коже натекшую из разбитого носа кровь. Его правая ладонь, неестественно выгнутая на сгибе тыльной стороной вверх, наливалась тёмно-лиловым цветом, заметно увеличиваясь в размерах.

Тем временем, в кабинет вошли ещё двое. Вошедший первым, тучный пожилой человек с залысинами на поседевшей голове, являлся главным врачом медицинского сектора «Вита». Профессор Карл Дрепак, а именно так звали главного врача, сжимал в руках тот самый дистанционный волновой электрошокер, больше смахивающий на мобильное огнестрельное оружие времен начала космической эры, которым ему пришлось на время нейтрализовать не в меру спесивого пациента. Следом за ним вошёл мужчина неопределённого возраста с белокурыми, аккуратно зачёсанными назад волосами и высоким, открытым лбом. Мужчина был начисто выбрит и облачён в форменный костюм цвета маренго, официального цвета стражей сумеречного предела. На правом рукаве, чуть ниже плеча, красовалась нашивка легата надгосударственной службы безопасности, а на левом ‒ большая эмблема сумеречной стражи.

‒ Я дико извиняюсь за моё, столь неуместное, любопытство, но всё же, кому из вас, интернов недоделанных, принадлежит столь гениальная идея, ворваться без разрешения в палату с ограниченным доступом! На минуточку! К пациенту, ещё раз, на минуточку, со степенью допуска «зеро»?! ‒ спросил главный врач незадачливых санитаров, разбавив тон изрядной порцией ехидства.

Санитары, завидев профессора, с небывалой для их плачевного состояния прытью, вскочили на ноги и встали перед ним эдакими болванчиками, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

‒ Мы всего лишь хотели как лучше… ‒ заметно кривясь от боли, начал было оправдываться тот, что с разбитым носом, но Дрепак перебил его.

‒ Вижу, что хотели как лучше! Видимо, опять же, на минутку, вы позабыли, с какого рода пациентом мы тут имеем дело? – сказал он и, указывая на опухающее запястье, спросил, ‒ вижу, без перелома не обошлось?

‒ Я его хотел всего лишь успокоить! Чтобы он излишне не нервничал! А он меня это… он ко мне насилие применил! – эмоционально высказался «разбитый нос» и, бросив взгляд на поникшего напарника, поправил себя, ‒ к нам обоим применил насилие!

‒ Значит вы его хотели успокоить, а в итоге: он успокоил вас! Ну ничего страшного, послужит уроком. Потом сто раз подумаете, прежде чем нарушить штатные инструкции. А теперь отправляйтесь с глаз моих долой на свои места и приведите себя в порядок! К травматологу зайти не забудьте!

Санитары не пытались спорить с профессором. В ответ они лишь понурили головы и неуверенной походкой направились к выходу, не без опаски, исподтишка поглядывая на приходящего в себя пациента.

Проводив непутевых санитаров взглядом до коридора, главный врач дал мысленную команду искусственному интеллекту медицинского сектора закрыть за ними дверной проём в палату. Стена за считанные мгновения материализовалась, в буквальном смысле, из ничего, идеально вписавшись в однообразный интерьер кабинета.

‒ Поразительно, как он быстро восстановился! ‒ восхищенно сказал профессор, кивая головой в сторону Предка.

‒ Ничего поразительного, дорогой Карл, ‒ подал голос, стоявший за ним человек в форме легата стражи, ‒ он ‒ порождение первой половины третьего тысячелетия и уже только это говорит о многом! Мы, жители Первого Мира, благодаря нашему техническому и интеллектуальному развитию, совершенны во многом. Но всё же есть то, в чём мы уступаем им, нашим потенциальным предкам! Они физически и психологически выносливее нас! При этом у них кардинально иной склад ума. Отчасти поэтому основная часть боевого ядра моего легиона состоит из таких вот «предков», как и он. Но меня сейчас больше интересует другое! Скажите, Карл, он смог справиться со своими сущностями или же мы наблюдаем двуличное нечто?

‒ Хм… эка вы выразились: «сущностями»! ‒ выдержав секундную паузу, повторил за легатом профессор. ‒ Хотя, в принципе можно сказать и так. Мой ответ: да! Однозначно, да! Перед нами индивид с двумя независимыми потоками личностных воспоминаний, но при этом он одно целое. Единое «Я». Причём он ясно осознаёт своё новое состояние и заметьте, без ущерба психике! И это просто потрясающе! Ведь нить индивидуального сознания, связывающая в параллельных мирах биологические составляющие субъекта с таким внушительным временным интервалом, большая редкость даже по меркам бесконечной мультивселенной! Можно сказать, перед нами уникальный случай.

‒ Так уж и уникальный?

‒ Дорогой мой друг Август, вам и без меня хорошо известно, что в процессе эволюционного развития вселенные, в соответствии своему определённому классу, движутся согласно выработанного природой общего сценария. Только разность индекса в скорости времени их как-то разделяет и отчасти влияет, как на течение онтогенеза, так и на исторические процессы, а биологические субъекты, связанные в разных мирах единой личностной струной, структурно одинаковы и активны в ограниченном, в рамках существования одного человеческого поколения, временном промежутке. А случаи подобные этому настолько редки, что будет правильным квалифицировать их, как нечто уникальное!

‒ Для меня, Карл, он уникален во многом, ‒ сказал легат стражи, которого профессор назвал Августом, ‒ да и мои аналитики свой хлеб кушают не зря! Они штудируют огромную прорву данных, сканируют не одну сотню закрытых миров в день. Порой работают целыми сутками, не покидая станционного дата-центра. И всё ради того, чтобы найти уникумов подобных ему…

‒ Ну о том, что вы создаёте особый легион, укомплектованный, по большей степени, представителями миров из закрытого списка, я знаю прекрасно. Но, признаться, так и не понял до конца, зачем?

‒ На самом деле, это не легион даже, а скорее команда, вернее, небольшой мобильный отряд для ведения свободного поиска за порогом сумеречного предела.

‒ Звучит не совсем понятно, Август, ‒ посетовал Карл Дрепак и развёл руки в стороны, пожимая плечами, ‒ свободного поиска чего?

‒ Не чего, а кого, ‒ поправил профессора легат. ‒ В первую очередь будем искать браконьеров2. Сами знаете сколько бед может сотворить подобный контингент в закрытых мирах. Да и пиромахи3 из радикального крыла «Ордена Правых», нам расслабиться не дают. То и дело что-нибудь да выкинут.

‒ Но, если я правильно понимаю, то вы, выдёргивая, скажем так, предков, из их привычного мира, дабы пополнить свой легион, сами нарушаете закон о запрете вмешательства в естественный ход развития миров закрытой группы.

‒ Вы неправильно понимаете, дорогой Карл! Во-первых, мы действуем только с прямого разрешения Совета Архонтов4. А во-вторых, прежде чем выдернуть, к примеру: вот его, ‒ Август кивнул в сторону почти оклемавшегося пациента, ‒ мои люди проанализировали огромное количество вариантов всевозможных последствий, изучая альтернативные параллельные миры того же класса. Так что, если бы мы не выдернули этого бедолагу с того самого плато, он неизбежно погиб бы и бесследно сгинул по кусочкам в жутких пастях вечно голодных тварей. Что, впрочем, и случилось с ним в истории Первого Мира. Для своей вселенной он и так в числе пропавших без вести. Будьте спокойны, профессор, мы призваны защищать границу сумеречного предела и требовать соблюдения закона о запрете вмешательства от других, а не…

Августу пришлось оборвать свой диалог, так как человек, которого они только что обсуждали, окончательно пришёл в себя и принял положение сидя. Он, шумно дыша, медленно и монотонно растирал ладонями мышцы ног и поясницы. Казалось, стоящие неподалёку люди, его самого не интересуют ни капли.

‒ Пациент окончательно пришёл в себя, ‒ констатировал очевидное Карл Дрепак, ‒ позвольте поинтересоваться, дорогой Август, на каком языке вы собираетесь с ним вести переговоры? Ни одного современного языка он знать не знает, а нейросети у него и в помине нет.

‒ В середине третьего тысячелетия, язык интерлингве широко использовался как язык международного общения, наряду с английским, ‒ ответил легат, – я имею ввиду вариант интерлингве, который распространён и сейчас в приграничье четвёртого галактического пояса. Благо, за полторы тысячи лет он почти не изменился. Думаю, наш друг его неплохо знает!

Август подошёл к пациенту ближе. Осторожно присел на корточки рядом. Упёрся ладонями в колени и на «интере» спросил:

‒ Как вы себя чувствуете?

Человек поднял голову и посмотрел на него затуманенным взором. В глазах ясно читалось: он прекрасно понял смысл сказанного.

‒ Спасибо, стабильно плохо, ‒ ответил пациент, скривив уголки рта в болезненной ухмылке.

‒ Почему вы так грубо обошлись с нашими санитарами? Они ведь вам помочь хотели, а вы их бить, да ещё и по лицу.

‒ А они мне не представились, впрочем, как и вы!

Август не смог сдержать усмешки.

‒ Командир отдельного легиона стражей «Пилигрим», легат Август Герехт, ‒ представился он и тут же спросил, ‒ а как к вам обращаться прикажете? Егор Ермаков или Тимми Карлайнен?

Человек заметно дёрнулся и вперил пристальный взгляд в странного собеседника. В его глазах на мгновение промелькнула тень удивления, но он быстро взял себя в руки и спросил:

‒ Откуда вы знаете?!

‒ Как же мне не знать! Ведь это моя группа выдернула тебя в коматозном состоянии из вашего мира, с того самого злосчастного Сатанинского плато.

‒ Ну то, что я не на том свете, мне стало понятно сразу… А Егор – это тоже я? И я умер? Так?

‒ Как капитан Егор Ермаков ты, к великому сожалению, умер… ‒ сказал Август, незаметно для себя перейдя на «ты», ‒ погиб в том ущелье, от взрыва гранаты… Позже был отмечен командованием медалью посмертно и похоронен на территории Южного кладбища в Санкт-Петербурге.

‒ Забавно! Значит, реинкарнация существует? ‒ спросил пациент после непродолжительного замешательства.

‒ Реинкарнации не существует! По крайней мере той, какую ты её себе представляешь!

‒ Но я же прожил эти жизни?!

‒ Да, прожил! Только вот одновременно в разных мирах!

‒ Как это прожил одновременно?! Я не понимаю!

‒ Долго объяснять. Да и место неподходящее. Я тебе обязательно всё растолкую, но не здесь и не сейчас, ‒ Август говорил подчёркнуто мягко, с доброжелательной улыбкой на лице, как будто он разговаривал с маленьким ребёнком, а не со взрослым человеком. ‒ И всё же, как к тебе можно обращаться? Егор или Тимми?

‒ Меня зовут Тим! Обращайтесь ко мне, как к Тимми Карлайнену. Всё же, мне кажется, эта личность для меня ближе. Я же, как Тим, не умер на том плато… Ведь правда?

‒ Нет, не умерли, а впали в коматозное состояние в результате полученного травматического шока, ‒ ответил за Августа Карл Дрепак.

‒ Но должен был умереть по пути с плато, если бы аналитики «Пилигрима» тебя вовремя не выдернули оттуда! По крайней мере, так было в нашей истории, ‒ сказал Август. ‒ Ну что же, друг мой, Тимми Карлайнен, добро пожаловать в Первый Мир! ‒ добавил он и протянул свою ладонь для рукопожатия.

Глава первая: Чужаки

3983 год по общепринятому времени «Первого Мира»

Класс: Вселенная Сходного Типа

Группа: Альфа В

Номер в группе: 02809Е

Галактика Млечный Путь

Пояс Ориона

Звезда спектрального класса G2V Солнечная

Планета Земля

Евразийский континент, территория Восточная Карелия

Западное побережье Ладожского озера

Община Ладога

Апрель 2048 года по стандартному времени Вселенной 02809Е

‒ Послушай меня, принцесса, мне нужно будет отлучиться. Совсем ненадолго, правда…, а ты побудешь пока с дедом Митричем, – Костя стоял перед дочерью, преклонив одно колено к дощатому тротуару и бережно сжимая её хрупкие детские плечики в своих широких заскорузлых ладонях, ‒ пообещай, милая моя красавица, пока я не вернусь, слушаться во всём дедушку, хорошо?

‒ Хорошо, папочка! – ответил ребёнок и часто закивал головой, ‒ только ты не долго будь и скорее возвращайся, ладно?

‒ Ладно, мой малыш! – сказал Костя, улыбнулся и, задорно прищурившись, подмигнул дочке, ‒ непременно вернусь!

Он лёгким движением руки взъерошил непослушную копну дочкиных волос, нежно прикоснулся губами к бледной коже её высокого детского лба и бодро поднялся с колен, потянув следом за собой ремень лежавшего на земле старенького, но надёжного автомата АКС-74.

Чуть поодаль стоял дед Митрич. Старик в задумчивости хмурил брови, отчего лицо казалось ещё более морщинистым и старым. За его спиной прятался худощавый, бледнолицый, с длинными спутанными светло-русыми волосами, паренёк, на вид лет пятнадцати. Совсем недавно он с небольшой группой беженцев прибился к общине, спасаясь бегством из Суходольского поселения, разорённого чужаками, пришедшими с юга.

Костя бросил на подростка полный решимости взгляд, на секунду закрыл глаза и поднял на уровень своей груди ладонь, крепко зажатую в кулак, выражая таким образом пареньку свою всецелую поддержку.

‒ Не дрейфь, пацан! Всё будет «зер гуд»! – весело сказал юноше Костя и обратился к старику, ‒ Митрич, давай-ка отойдём, потрещим по-взрослому.

‒ Давай потрещим, коли есть о чём, ‒ согласно кивнул Митрич.

Они вышли за калитку и, отмерив по проселочной дороге изрядное количество шагов, остановились.

‒ Слушай, Митрич, прошу тебя, что бы ни случилось, присмотри за дочерью, ‒ попросил Костя, поглядывая на юг, где на расстоянии всего в пару километров от посёлка, в абсолютной тишине, опускающейся на пролесок серой ночи, за редкими стволами деревьев, всё ярче разгоралось странное желтоватое свечение.

‒ Присмотрю, отчего ж не присмотреть, ‒ пообещал Митрич, хлопнул себя по бедру, выбивая застарелую пыль из полы потёртого ватника и с уверенностью добавил, ‒ да ты не переживай за дочку, всё хорошо будет! Главное сам не подставляйся! Пуля ведь дура, как молва говорит…

‒ Непонятно, чего ждать от этих чужаков, ‒ Костя в эмоциональном порыве развёл руки в стороны. ‒ Глава не оставляет надежды попытаться договориться с ними. А по мне, так прежде надо разобраться, кто они вообще такие. А главное, как без ущерба для себя пересекают «Полосу отчуждения»? Мы за все годы после Великого Падения, вдоль всей его границы, от мыса Марьин нос и вплоть до Ласкового пляжа проходили туда и обратно не единожды. Всё до миллиметра прощупали! Нет там проходов! Везде фон такой – мама не горюй. Знающие люди говорят: ширина полосы до шестидесяти километров на юг уходит, а где и более!

‒ С недобрыми они намерениями тут, ‒ с грустью в голосе сказал Митрич и покачал головой, ‒ слышал ведь, что беженцы из Суходолья рассказывают…, чужаки людей силой угоняли, а кто противился сверх меры, убивали на месте! Боюсь, с ними договориться не получится!

‒ Посмотрим, чем чёрт не шутит, пока Бог спит! Не получится, так по зубам настучим, чай и мы не из соломы сделаны! Ты вот что, Митрич, если вдруг жарко станет, дочь мою, Милену, в охапку и в погребе схоронись! А лучше в лес, к озеру уходите! Там, дай Бог, на Коневец переправитесь, к духовникам. Правда, на озере лёд уже хлипковат, но для пешего хода он ещё крепок.

‒ Не переживай, Константин, дочь твою в обиду не дам! Иди с Богом и постарайся себя сберечь!

‒ Ну и ладушки!

Они пожали друг другу руки и Костя, закинув автомат за спину, поспешно зашагал к пролеску. Митрич ещё немного постоял на просёлочной дороге, провожая взглядом уходящего к пролеску человека, и вернулся обратно к своему дому. Он устало плюхнулся на приталенную у покосившегося забора скамейку и прикрыл глаза.

‒ Зачем они все туда идут? – взволнованный голос юноши заставил старика вздрогнуть от неожиданности, ‒ там же чужие! Людям не надо туда идти! Всем нам надо уходить отсюда! Бежать, скорее!

‒ Успокойся! ‒ прикрикнул на него Митрич и потянул паренька за рукав, ‒ успокойся и присядь! Напомни старому, как тебя зовут-то?

‒ Миша…, ‒ ответил тот, и осторожно, с видимой опаской, присел рядом.

‒ Послушай старика, Миша! Наши мужики не лыком шиты, и вооружены отнюдь не палками. Да и наш глава общины ‒ чай не дурак! Понимает, как нужно поступать в данной ситуации! Поэтому, отставить панику! Лучше посиди спокойно, дух переведи.

На скамейку с правой стороны от Митрича, по-детски неуклюже перебирая ручками и ножками, взобралась Милена и удобно примостившись под боком, прижалась щекой к прохладной ткани рукава стариковского ватника.

Они сидели в полном молчании, всматриваясь в южный пролесок на противоположной окраине посёлка, где за обширной линией лишённых листвы деревьев, разгорался ярким и одновременно мягким, пульсирующим свечением желтоватый свет. На общину надвигалось нечто большое и бесформенное, с подсвеченными, неясными очертаниями, при этом не издавая ни единого звука. Лишь сумеречный шорох стылого весеннего леса, да гомон собравшихся вдоль оград собственных домов, жителей, нарушал эту странную тишину.

Свет за пролеском вдруг замер, перестав разгораться и испускать жёлтые блики. Только беспокойно колыхающиеся ветви черных деревьев заставляли неохотно отзываться расплескивающимся мерцанием это странное и чужое свечение. Время потекло медленно и размеренно. Митричу даже на миг показалось, что всё навеянное тревожным ожиданием позади, и худому уже не суждено случиться, как вдруг тишина взорвалась яростными звуками разгорающегося боя.

Миша испуганно вскочил на ноги. На его лице явственно отобразилась маска неистового страха. Он глубоко и часто задышал, ошалело озираясь по сторонам, а в следующую секунду резко сорвался с места и стремглав бросился в противоположную от пролеска сторону.

‒ Стой же, полоумный! Куда ты?! – закричал дед Митрич и бросился было за ним вдогонку, но вовремя остановился, осознавая, что прежде выдохнется, чем догонит его.

Парень пробежал метров сто, остановился, резко развернулся к старику и неистово замахал руками.

‒ Бегите прочь, дедушка! Бегите! Не то они и вас заберут, чтобы убить! Потом! – последнее слово он прокричал со всхлипом. Взмахнул руками в последний раз и, развернувшись, понёсся в прежнем направлении, к ближайшей кромке леса, под защиту голых крон деревьев.

‒ Деда, а чего это он? – раздался за спиной старика удивлённый детский голос.

‒ Выстрелов испугался, малахольный! – ответил он и, обернувшись к ребёнку, спросил как можно мягче, ‒ а ты, внучка, не испугалась часом?

Милена отрицательно замотала головой и обхватила своими маленькими ладошками большую морщинистую пятерню Митрича.

‒ Ой, деда, а что это там? – удивлённо вскрикнула девочка, вытягивая свой остренький детский подбородок куда-то вверх.

Старик проследил за взглядом девочки и на мгновение впал в ступор от увиденного.

Со стороны пролеска по небу неспешно летела тройка летательных аппаратов невиданной доселе конструкции, имеющих форму неправильного треугольника и отдалённо напоминающих истребители, как будто сошедшие прямиком с экранов фантастических сериалов о пришельцах. Со времени Великого Падения увидеть в небе даже птиц считалось редкой удачей, не говоря уж об объектах искусственного происхождения.

‒ Что за чёрт…, ‒ оторопело произнёс Митрич, но тут же поспешил успокоить ребёнка, ‒ ничего не бойся, внучка! Дедушка Митрич рядом с тобой, он тебя не бросит…

Между тем, странная тройка неспешно барражировала над поселком. Освещая территорию под собой прожекторным светом, они выхватывали из полумрака разрозненные группы людей, которых в одночасье охватила паника. Кто-то бросался в сторону дома, под спасительный свод крыши. Кто-то падал на землю, прикрывая голову руками, а кто-то просто застывал на месте, не в силах оторваться от развернувшегося перед ними зрелища.

Бой стих так же неожиданно, как и разгорелся. Над округой разом повисло недолгое затишье. Но уже в следующую минуту из пролеска на поляну стали выбираться фигуры, ничем не походившие на защитников Ладоги. Облачённые в громоздкие на вид костюмы, чем-то одновременно напоминающие бронежилеты и средневековые латы, в обтекаемых продолговатых шлемах с наглухо закрытыми тонированными забралами, они выходили на единственную просёлочную дорогу и, словно по чьей-то невидимой указке, занимали строго определённое место в выгнутой полумесяцем цепи. Каждый держал в руках внушительных размеров оружие, со стороны походившее на большой серебристый брусок с выемками для рук.

Часть чужаков на ходу сбивалась в небольшие группы, которые без промедления рассыпались по поселковым проулкам, врываясь в окрестные дома.

Жилище Митрича стояло особняком на небольшой возвышенности у северной окраины поселения. И сейчас он был невольным свидетелем разворачивавшейся перед его взором вакханалии. Округа враз наполнилась душераздирающими криками, громким детским плачем и отборной бранью. Чужаки пинками и ударами прикладов сгоняли людей в единую толпу. Спрятавшихся по домам жителей, бесцеремонно выволакивали наружу, и, ухватив за что придётся, без особого усилия, словно у них в руках не живой человек, а большая тряпичная кукла, тащили по земле к общему месту сбора, если это можно было так назвать. Наступающая полумесяцем цепь то распадалась на непродолжительное время, разбегаясь по дворам, то снова выстраивалась в том же порядке и продолжала своё шествие.