Публичное одиночество

Женское негативное начало намного страшнее мужского, а экстраординарное мужское негативное начало – как правило, очень женское. Подлый мужчина – как будто существо женского рода. Ведь любая подлость не имеет прямого движения, она имеет движение скрытое, женственное.

Если говорить о разрушительных женщинах, то их зеркало – мужчина, который рядом с ними. Не та женщина страшна, которая рвется к власти, крикливая, грубая, противная, глупая – такие, в сущности, чаще всего безобидны. А вот если рядом с ними мужчина теряет себя и превращается в не пойми что. Становится опустошенным, безвольным, каким-то образом она с ним это делает – вот где негативное влияние.

Я вообще опасаюсь мужчин, которые находятся под всеобъемлющим влиянием таких женщин. С ними невозможно иметь дело. Да, такие явления достойны, конечно, серьезного художественного разговора. (I, 132)

(2009)

Вопрос: Вы влюбчивый? И какой тип женщин Вам нравится?

Конечно, влюбчивый! А разве не заметно?

А что касается типа женщин – смотрите мои фильмы. (XV, 41)

(2009)

Интервьюер: Я представляю (вернее, даже не могу представить), как Вас любили (и любят!) женщины – Вы страдали от этого или Вам их пылкое обожание нравилось?

Над этим я как-то никогда особенно не задумывался, хотя, конечно, отношения с женщиной – импульс огромный. Они заряжают энергией, впрыскивают в кровь абсолютно необходимый адреналин, но во главу угла я никогда это не ставил – работа и друзья были для меня важнее, чем женщины.

Простите, это не кокетство?

Я обещал отвечать искренне!

Вы можете себе представить, что бы я мог в жизни успеть, если бы главным для меня был успех у женщин? Кстати, чем больше пытаешься им вскружить голову, тем меньше у тебя шансов, потому что абсолютно бессмысленно пытаться пробиться к женщине, если с самого начала между вами не возник ток.

Вообще отношения сильного и слабого пола – штука загадочная… Нравится – не нравится… Это на таком расстоянии и столь тонком уровне происходит, что ты едва можешь понять, возможно ли что-то. Тут очень важно выдержать паузу, а если ты в ту же секунду начинаешь, что называется, бить копытом, половина женщин подумает: «Аа-а, похож на других» – и уйдет.

Признайтесь, а Вы уводили когда-нибудь у кого-нибудь даму сердца или, быть может, уводили у Вас?

У меня – случалось, а уводил ли я? Не знаю…

Я никогда не нарушал того, что уже как-то сложилось, но иной раз какие-то женщины, которые были с кем-то, потом оказывались со мной. (I, 137)

(2010)

Женщина. Всегда – стимул. Огромный креативный стимул. Почти все мои фильмы о женщине. О запретной любви. С одной стороны, как говорится: «Баба – она и есть баба». А с другой – такая тончайшая вязь перламутра в отношениях, которые могут ничем не закончиться и даже не начаться, но вот эта разница температур, эта вибрация воздуха между вами, когда даже прикосновений не надо, и все понятно, и уже были друг с другом, хотя вроде бы ничего не было…

Мне нравится ставить женщину в тупик. Вдруг двумя словами ты разрушаешь все, что она вокруг себя понастроила, – так изящно и, как ей кажется, неуязвимо… (XV, 46a)

«ЖЕСТОКИЙ РОМАНС»

(1993)

Интервьюер: «Жестокий романс» – Вы сыграли в нем главную роль?

Рязанов мне прислал сценарий, к которому была приложена записка: «Если ты и Андрей Мягков будете сниматься, я буду снимать картину, а если нет, то не буду».

Опасность была огромная.

Если бы Рязанов попытался снимать кино в противовес старой картине «Бесприданница» или с оглядкой на нее, то это была бы катастрофа. И если бы я попытался играть, пытаясь противопоставить свою игру Кторову. Поэтому для меня самый главный вопрос заключался в том социальном срезе, что ли. Если у Кторова Паратов – аристократ по поведению, привычкам, то мне хотелось показать ту часть русского общества, которая сама себя сделала – купечество российское…

Для меня эта работа была сложная, потому что в голове нужно было все время держать эту картину.

Подобрался замечательный ансамбль артистов: Мягков, Алиса Фрейндлих, Алексей Петренко, Лариса Гузеева, то есть была довольно мощная компания актерская, к тому же было много импровизирующих, фонтанирующих идей, которые Рязанов очень умно отбирал и использовал, а это, во-первых, очень тешит тщеславие актеров, что это его заслуга, он придумал, а во-вторых, это дает раскрепощение актерам, когда они начинают придумывать и выдавать.

Снималась картина на Волге, в Костроме, это было чудесное время. Вот там я впервые почти физически ощутил свои корни по отцовской линии, и вместо отведенных трех недель я отложил все свои дела и провел там два месяца, в спокойствии работая над ролью.

Фильм имел большой успех и хорошие отзывы. (III, 2)

(2009)

Интервьюер: В фильмах «Вокзал для двоих» и «Жестокий романс» Вы сыграли два удивительных мужских типа – ну очень мужских… Скажите, Паратов из «Жестокого романса» Вам близок по духу, по ощущению?

Да ну конечно.

Неужели играли себя?

Ну, я в любой роли, даже в «Жмурках», в какой-то степени самим собой остаюсь… Без этого обойтись невозможно: так или иначе все надо через себя пропускать. Да, Паратов в большой степени хищник…

Ну и я – хищник. (I, 137)

ЖИЗНЕЛЮБИЕ (1992)

Эх, если говорить о жизнелюбии!

Две старушки гуляют на даче по участку – мама и ее подружка Ева Михайловна. Одной – восемьдесят два года, другой – восемьдесят семь. И я застаю их за занятием – кукушка кукует, а они считают, сколько им осталось жить: двадцать три, двадцать четыре… Вот в этом, в этой постоянной удивительной надежде – это Россия, это Вера. И еще мне однажды сказала одна русская женщина: ты не должен бояться ничего, раскрой объятия и иди навстречу жизни.

Это принципиально. Это не вопрос фатализма, это вопрос веры. (II, 23)

ЖИЗНЬ (2000)

Интервьюер: Вам пятьдесят пять лет – время подводить итоги. Вы довольны тем, как сложилась ваша жизнь? Хороший вопрос.

Как Вам сказать… Счастье жизни в самой жизни. И мне грех жаловаться на что бы то ни было. (II, 33)

(2005)

Интервьюер: В жизни Вы меняетесь?

Не-а! Мне тут собрали мои интервью лет за тридцать… Очень странно, я не знаю даже, как это оценивать, но я подписываюсь под каждым словом. У меня может измениться отношение к кому-то или чему-то, но не в основополагающих вещах. (I, 117)

(2005)

Интервьюер: Интервью на бегу Вам часто приходится давать?

У меня вся жизнь на бегу… (II, 50)

(2005)

Так или иначе жизнь человеческая пытается быть похожей на режиссуру, потому что все мы режиссируем свою жизнь, кто хуже, кто лучше. (V, 21)

Образ жизни

(2003)

Картина «Свой среди чужих, чужой среди своих» стала моим образом жизни.

Меня много и часто лупили и до сих пор лупят. Некоторые обвинения были справедливыми, некоторые оказались ложью. Но меня это не отталкивает от жизни в России и не озлобляет против кого-либо.

Я спросил своего духовника: «Батюшка, почему же на меня клевещут?» «Чем больше клевещут, тем чище душа», – ответил мне он. И добавил гениальную фразу: «Демонов немощные дерзости». (I, 99)

Общественная жизнь

(2001)

Откровенно говоря, все, что не связано с творчеством, спортом или охотой, меня тяготит.

Когда-то артист Дикий сказал: «Там, где бьет ключом общественная жизнь – творчество мертво»… Мне приходится эти «общественные нагрузки» выдерживать, хотя это и тяжело. И огромное количество вещей и тем – просто неинтересно.

Но что делать?!

«Значит, так надо», – говорила моя мама. Если можно кому-то помочь, надо помогать. Я устаю от этого, но всегда делаю. (II, 36)

Художественная жизнь

(2008)

Интервьюер: В одном интервью Вы сказали, что мы живем в эпоху голых королей, которым никто не говорит, что они голые. Что Вы имели в виду?

Когда я говорил это, я имел в виду общее состояние нашей художественной жизни. Дело в том, что очень во многом наша проблема заключается в том, что, извините за сленг, понты бегут впереди профессии: банданы, серьги в ушах, джипы, ботинки, такие все мачо… А когда дело касается дела, профессии, оказывается, ее нет.

В чем дело?

Дело в том, что профессия размыта быстрыми деньгами, которые приносила реклама. Сейчас будет намного сложнее… (XV, 38)

ЖИРИНОВСКИЙ

(1994)

Жириновский – миф.

Проголосовав за него, наш народ просто еще раз доказал свою фольклорность. Встал утром в день выборов, дернул сто грамм, закусил огурчиком и усмехнулся в лицо властям: мол, вы с нами так?

А мы вам вот этакого подбросим… (I, 57)

(1995)

Вот два года тому назад, с утра пораньше, в воскресенье, мы пошли да и выбрали Жириновского… Теперь глядим, как он в Думе за волосы женщин таскает и крестом по башке бьет.

Но он же обещал: каждой женщине – по мужчине, каждому мужчине – бутылку, а всем нам – мыть сапоги в Индийском океане…

Все это мы уже проходили. Но нам все мало! Давайте почешем в затылке и опять поверим кому-нибудь еще… (V, 4)

«ЖМУРКИ» (2004)

Интервьюер: На днях Вы едете в Нижний Новгород сниматься в фильме Алексея Балабанова «Жмурки». Как Вам сценарий?

Это такой русский Тарантино. Кроваво, смешно, весело и со смыслом… (XV, 7)

(2004)

Интервьюер: На роль городского пахана в фильме «Жмурки» Балабанов позвал Никиту Михалкова. Михалков согласился, и это «главный гвоздь» программы.

Я снимаюсь у Балабанова…

Мой нынешний персонаж – это Андрей-проводник из «Вокзала для двоих», подросший на несколько лет и превратившийся в того, кого я играю сегодня.

Вы знаете, я следую совету моей матушки: «Не важно что, а важно с кем». Дело не в том, что играть, дело в том, у кого сниматься. (V, 19)

(2004)

Я вам честно скажу. Мне было приятно в этом фильме играть. Получилась такая очень хулиганская, веселая картина. В хорошем смысле этого слова. Так что увидимся на премьере. Приходите, не пожалеете! (I, 112)

(2005)

Интервьюер: Как Вы оцениваете работу Балабанова-режиссера с позиции зрителя и с позиции актера, снимавшегося в его фильме «Жмурки»?

Мне замечательно работалось с Балабановым…

Леша человек очень одаренный, глубокий, парадоксальный, очень русский. Он мне рассказывал, что перед съемками вся группа очень волновалась: как работать с Михалковым?

Потом, правда, признавали, что я единственный актер, с которым у них не было проблем, для них это было изумлением.

А все потому, что я уважаю профессию, люблю ее и знаю свое место. Для меня это нормальная вещь, когда выполняешь задание. В любом случае ты внутри этой профессии, ты не вмешиваешь сюда ни свои режиссерские навыки, ни идеологию, ни свою гражданскую позицию.

Насколько значительна ваша роль в «Жмурках» и насколько она любопытна для Вас?

Первоначально Михалыч <мой персонаж> был другой, такой нормальный, жесткий вор в законе. Я предложил Леше: «А давай-ка я сыграю другого человека»…

Михалыч – это такой знак, но знак, за которым есть реприза… Страшный человек, и в то же время он должен вызывать смех.

Премьера фильма уже состоялась в США. Не известно ли Вам, какова была реакция американских зрителей?

К сожалению, нет.

Вы называли «Жмурки» китчем, стёбом, а также русской тарантинов-щиной. Но ведь Тарантино – это не только стёб, это оригинальная эстетика и философия. В чем, по-вашему, эстетика и философия «Жмурок»?

Я думаю, Балабанов закрывает жанр, им же в определенном смысле и открытый. Это стёб над стёбом.

Этот режиссер прошел круг и вырос над созданным им же самим жанром. Была возможность посмеяться вместе, поэтому я и согласился. (XV, 14)

(2005)

Интервьюер: «Жмурками» Балабанов закрывает романтически-бандитскую тему в нашем кино. После этой картины ни один нормальный человек не возьмется снимать фильмы про «бригады» и «братков».

Конечно!

«Всерьез» мы все это уже видели. Кстати, это я убедил Балабанова, что Михалыч должен быть таким. Вы спросите у него, кто предложил ему этот рисунок роли! Человека с железными зубами, с челкой, безумно влюбленного в сына…

Он ведь поначалу предлагал мне серьезно играть! Но, блин, всерьез играть пахана невозможно!

Единственным выходом для меня было – найти для этой роли характерность на самой грани, что довольно опасно.

Характер моего персонажа в «Статском советнике» раскрывается постепенно, раскручивается, как пружина, и к финалу, к цыганочке, скатывается в полную психоделику. Пожарский – глубокий образ, персонаж из мира Достоевского.

А Михалыч – чистый стёб, но все равно в русской актерской школе перевоплощения. Если играть его всерьез – это конец! Когда пришла фраза: «Мамка заругает», которую он постоянно говорит своему сыну, все сразу стало на место. После этого я мог делать все что угодно.

Чтобы взяться за такую роль, нужна некоторая смелость.

Я отвечу одной фразой, но вы меня поймете.

Очень немного актеров, ушедших в «общественную деятельность», могут бесстрашно вернуться к своей профессии, ибо их больше всего беспокоит, как они будут выглядеть.

И то, что мне это не страшно, надеюсь, о чем-то говорит…

Как отреагирует общественность на вашу роль в «Жмурках»?

Я стану любимцем определенной части населения.

А та часть журналистов, которая пишет обо мне почти как о бандите, скажет: «Все, что мы писали об этом человеке и его деятельности, – правда! Наконец он открыл свою истинную физиономию!»

Но мне это нравится!

В этом смысле мы с Тарантино похожи!

У людей сложилось совершенно превратное мнение обо мне. Сами создали этот образ, и сами его теперь боятся и ненавидят. Но я-то здесь при чем? Я другой человек. Во всяком случае, надеюсь на это. (I, 117)

(2005)

«Жмурки» – это хулиганская картина…

Это кино, где есть персонажи, которых ты любишь. Другой вопрос, а можно ли, а нравственно ли…

И потом, режиссер очень правильно использует свой авторитет и уважение к себе. Думаю, что это очень правильный ход – даже на маленькие роли пригласить известных актеров. Разговор ведь идет не о том, чтобы открыть новые звезды, а о том, как их использовать.

Это абсолютно комиксовая идея, и она должна себя оправдать. (XV, 15)

(2007)

Про «Жмурки»…

На самом деле это такая очистительная клизма, простите меня за сравнение. Для того чтобы снять этот налет серьезности, заштампованности, что ли, эту патину, я очень люблю сняться в «Жмурках» или в «Мне не больно».

Это терапевтическое действие… (XI, 3)

(2009)

Вопрос: Как Вы, такой авторитетный актер, согласились на роль криминального авторитета в фильме «Жмурки»?

Я считаю, что это очень хорошая картина. Именно потому, что это не картина о криминале, а это сатира на криминал.

За что я уважаю Балабанова: он, сняв такие картины, как «Брат» и «Брат – 2», может совершенно спокойно отказаться от этого жанра и сам же его как бы превратить в иронию над самим собой. Это высочайшее художественное качество… (I, 136)

ЖУРНАЛИСТЫ

(2006)

Интервьюер: Мирный Вы человек, но под ваш бронепоезд лучше не попадать. В том числе и журналистам, которых отныне окоротят, запретив вторгаться в частную жизнь господина Михалкова и иже с ним.

Не передергивайте! В коллективном письме, на которое намекаете, речь шла о другом.

Пишите, что хотите и о ком хотите, но знайте: за ложь и дезинформацию, наносящую урон репутации затронутых вами персон, придется отвечать по всей строгости. Штрафом в полсотни минимальных окладов отделаться не удастся, хватит безнаказанно лгать. Припаяют так, что мало не покажется.

Кто же Вас так сильно зацепил-то?

Мама учила никогда не обижаться: «Никита, если хотели задеть, не доставляй удовольствия, если нет – прости».

Речь не о моих обидах, а о том, что пресса теряет уважение и реальное влияние в обществе.

Словом – ничего личного.

Всегда помню, что говорили мои предки из казачьего рода: «Если едешь домой и на тебя не лают собаки, значит, сбился с пути»…

Хай брешут?

Пожалуйста, коль ничего другого не умеете. Но ответственность необходима. Если уж судиться с тем, кто про тебя лжет, то на кону должно быть реальное благополучие пишущего и публикующего вранье.

Такое чувство, сейчас взведете курок…

Лучше бы журналисты это ощущали до того, как берут перо в руки, а не после… (II, 54)

З

ЗАБЛУЖДЕНИЯ

(1977)

Зачем отказываться от своих заблуждений, пусть даже бывших? Это нечестно перед самим собой. Другой разговор, что не надо их повторять, надо делать верные выводы. (I, 5)

ЗАВИСТЬ

Русская зависть

(1998)

Русская зависть действительно уникальна.

В России успехи других не стимулируют, не пробуждают желание работать, а лишь будят стремление напакостить более талантливому, удачливому и преуспевающему.

Но меня это мало касается. Я научился не реагировать на зависть, в том числе русскую…

Я отвечаю на выпады против меня, но делаю это по-своему – работой, выдержкой. Если буду ввязываться в перебранку по каждому поводу, начну давать отпор на все лживые статьи, тогда – конец.

Помните, как сказал Розанов: мне неинтересен человек без веры. А у этих людей веры нет. Они не ведают, что сотворенное зло вернется к ним. Злобствующие делают хуже себе – меня это не трогает… (I, 71)

(2005)

Я привык, что многие принимают мое поведение как снобизм, надменность. Я всегда ощущаю на себе чужую зависть.

«Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспоривай глупца!» Александр Сергеевич Пушкин все сказал, мне нечего добавить. (II, 49)

(2009)

Интервьюер: Как же бороться с завистью – рецепт от Никиты Сергеевича Михалкова?

Бороться? Никак! Жалеть просто этих людей надо, причем искренне.

Зависть – она иссушает страшно, и по моему ощущению люди завистливые огромное количество времени проживают зря. Если судить о своем житье-бытье, сравнивая его с жизнью не тех, кому лучше тебя, а тех, кому хуже (а таких куда больше!), очень много проблем исчезает. А иначе можно сойти с ума: у него есть, у меня нет, у него «бентли», а у меня «жигули», у него вилла, а у меня комнатка в хрущевке… Это кошмар.

А когда, имея старенькую «копейку» и крышу над головой, ты посмотришь на того, кто живет на помойках и у кого ничего нет, а раньше он был научным работником, думаешь сразу: оп-па!..

Вот оно – счастье…

Чехов заметил, что за дверью счастливого человека должен стоять кто-нибудь с молоточком и постоянно стучать и напоминать, что есть несчастные. И это абсолютная правда. Антон Павлович вообще ни одного слова пустого не написал – у него все связано с его богатейшим внутренним миром.

Никогда не говорите: «Господи, почему мне так плохо, за что?», ведь мы никогда не спрашиваем: «Боже, за что мне так хорошо?» Вспоминаем об этом, только когда скверно. И это для нас вечное искушение, которое ниспослала православная вера. (I, 137)

(2010)

Нет во мне зависти к другим.

Наоборот, мне очень нравится, когда мне что-то нравится. Пагубная идея – считать чужие поражения собственными победами. Этим питаются крысы, а я крыс не люблю. (I, 143)

(2010)

Сам этим не страдаю.

А зачем я буду обсуждать чужие болезни? (XV, 46a)

ЗАГРАНИЦА

(1990)

Я люблю путешествовать, и я хочу, чтобы мои дети знали мир и не боялись его, а, наоборот, спокойно и с гордостью осознавали, кто они, откуда родом, и чтобы ощущение собственного достоинства никогда не покидало их, куда бы ни занесла их судьба. Но полноценность этого ощущения может испытать только свободный человек с полноценным паспортом в кармане, который является его собственностью, а не собственностью организации, давшей ему характеристику и «выпустившей» (слово-то какое!) его за границу…

Я никогда и ни за что не хотел бы покинуть мое Отечество. Это моя Родина, это моя энергия. Моя память и мои корни. Но я хочу сам делать свой выбор. Я хочу жить в своей стране и не чувствовать себя ни героем, ни заложником.

Мне кажется, что истинная свобода – это гармония человека с собственной и исторической памятью, гармония его с собственной душой. Но бывают ситуации, когда обстоятельства (скажем, спасение жизни детей) заставляют делать тяжелый выбор. Никто не знает, как сложились бы судьбы Рахманинова, Шаляпина, Бунина, если бы они не уехали. Я думаю, их бы убили. Молю Бога не дать повториться «красному колесу», погубившему такое количество жизней и судеб.

Да и потом, мне кажется, что это разграничение на «них» и «нас» искусственно. Это рудименты политики «железного занавеса».

Не может настоящий русский художник потерять свои корни, где бы он ни находился… (I, 33)

(1991)

Интервьюер: У Вас была возможность уехать за рубеж. Почему не воспользовались?

Кто за меня может решать – остаться или уехать?

И потом, выпускают ведь только из тюрьмы! Люди ездят в гости, глядят друг на друга, показывают себя…

Это же унижение, когда человека за хорошую работу награждают возможностью посмотреть, как люди живут! Ну почему Чехов ездил в Италию, а в Риме в маленьком кафе Гоголь писал гениальные главы своей поэмы «Мертвые души»? И от этого не стал нерусским писателем. Достоевский, Толстой, – почему не боялись они потерять свои корни, почему?

Что значит: уехать или остаться?

Я хочу сознательного решения этого вопроса. Очень просто не брать взятки, когда не дают. Очень просто быть патриотом, когда тебя не выпускают. А когда тебе взятки дают – ты не берешь и выпускают – ты не едешь, это другой разговор…

Я хочу сам принимать решения. И не понимаю, почему я должен быть либо там, либо здесь.

Мой прадед Василий Иванович Суриков долгие годы путешествовал по Италии, но нет более русского исторического живописца, чем автор «Боярыни Морозовой» и «Утра стрелецкой казни». Нет!

Да, он копировал Веласкеса, Эль Греко, часами простаивал в музее Прадо в Мадриде. Но, вернувшись на родину, почему-то писал «Боярыню Морозову» или «Взятие снежного городка».

Что же случилось?

Ведь мы себя не уважаем. Неужели наш менталитет стал настолько бездарен, что мы должны непременно рваться туда?

Ведь иностранец хорошо живет только в России. А русский человек плохо только в России. Хуже любого.

Что же с нами стало? Почему мы не можем на равных общаться? Мы все время снизу, и не дай бог, если кто-то из своих высунулся – мы его обратно! (I, 36)

(1991)

Интервьюер: В последнее время Вы много работаете за рубежом. Чем это вызвано?

У меня уже стерлось представление о том, что наше, что не наше. У меня достаточно мощные национальные корни, поэтому меня сложно соблазнить иноземностью. Но художник должен походить на дерево – корнями он должен быть в своей почве, а ветвями обнимать весь мир. У меня нет желания работать только за границей.

Я сейчас во Франции монтирую фильм, и мне довольно трудно там работать. Французы резко отличаются от нас холодностью, дистанцией, которую они держат. Но и условия работы, конечно, не сравнимы с нашими. Для меня главное – эти условия, а не условия жизни.

Последний фильм снимали в Монголии, жили три месяца без всяких удобств, все время верхом, непривычная пища – ну и что?