Подождите, не уходите, или Когда же бабочка взмахнула крыльями

Валентина Ми

Подождите, не уходите, или Когда же бабочка взмахнула крыльями

…Но чем открыть лицо свое – скорей

Я галкам дам клевать свою печенку.

Нет, милый мой, не то я, чем кажусь.

Отелло, акт 1, сцена 1

Не боль и не страдания самое страшное. Самое страшное – унижение.

Паскаль Мерсье

Бывает, что любовь пройдет сама.

Ни сердца не затронув, ни ума,

То не любовь, а юности забава.

Нет у любви бесследно сгинуть права.

Она приходит, чтобы жить навек,

Пока не сгинет в землю человек.

Низами Генджеви

Пролог

Её история – это застывший в горле комок горечи, отчаянная тоска, предчувствие беды и ощущение своей беспомощности в череде странных, угрожающих событий.

Так уж сложилось, что я уехала из родного города сразу после окончания школы. Училась, работала в других странах, путешествовала. Но время от времени возвращалась в свой родной город: навещала друзей, знакомых, родственников, оставшихся там. Так интересно было встречаться со всеми, узнать, кто чего достиг, добился. И вот в очередной мой приезд, я по традиции приехала на дачу к нашей однокласснице. И там, увидела её. Это была Лена, лучшая ученица нашего класса, первая красавица школы. Мы все ей немного завидовали, считали, что жизнь подарила ей то, о чём другие и не мечтали. Но та ли эта Лена? Откуда взялись эти костыли? Она полулежала в садовом кресле и с нестерпимой для окружающих тоской смотрела куда-то вдаль…

Я слышала непонятные перешёптывания окружающих: "Никто не понимает, что происходит, ноги не держат её… Встаёт и падает".

– Лена, – попыталась я подступиться к ней, – помнишь, как мы с тобой секретничали, это же ты мне советовала: если кому-то рассказать о своей проблеме, то придёт облегчение, а может исцеление.

Но она не откликнулась, мне даже почудилась её внутренняя усмешка. И я отступила. А через неделю уехала, но никак не забывался её неподвижный взгляд, устремлённый в пространство. Я пыталась через знакомых, что-то узнать, выяснить. Мне сообщали, что Лена от всех отгородилась, и никого не хочет видеть".

Каково же было моё изумление, когда вновь, на той же даче я увидела её… три года спустя. Но это уже был другой человек. Её яркая природная красота вспыхнула, загорелась такими красками, что хотелось просто молча любоваться ею. Я упросила, уговорила её раскрыть тайну такого перевоплощения, поведать секрет выздоровления. Ведь всматриваясь в чужую судьбу, мы невольно пытаемся сопоставить, сравнить, проанализировать и свою.

– Это был какой-то явственный, пронзительный сон, – рассказывала мне позже Лена. – Я нахожусь на краю обрыва и вглядываюсь в таинственную и мрачную её глубину. А бездна, бездна будто всматривается в меня, притягивая, увлекая, завораживая, и вот уже она раскинула свои страшные объятия. Я лечу в пропасть и нет мне спасения.

Но в какую-то долю секунды, жажда жизни берёт вверх, я в неистовом отчаянии хватаюсь за выступ скалы и лихорадочно ищу углубление для второй руки. Наверху нет никого, кто мог бы протянуть руку, а внизу только про́пасть. Ещё секунда и я полечу вниз, туда, где воет пучина. Дёрнувшись всем телом, просыпаюсь. И вглядываясь в пугающую пустоту комнаты, пытаюсь понять и объяснить себе своё душевное затмение: почему я так близко подошла к краю обрыва…

Мы с Леной много беседовали, вспоминали, размышляли. Она давала мне почитать дневниковые записи, когда взбудораженная вспыхнувшими жгучими эмоциями, выплёскивала всё на бумагу. Там были иллюстрации, которые дополняли её мысли. И постепенно сложилась целостная картина трагической, но жизнеутверждающей истории человеческой судьбы и понимание того, что дискомфорт в духовном мире может обернуться болезнями – порой таинственными, неизлечимыми.

 Мы видим только внешнюю канву жизни, а между тем там, в глубине душ горят и тлеют, сжигающие человека, страсти. И наступает момент, когда личность теряет себя, растерянно оглядывается вокруг и не знает, в какую сторону свернуть, куда идти, а главное, Зачем? Для Чего? У каждого своя причина для этой потерянности. Свой Час. Свой Возраст.

Имена и некоторые обстоятельства в этой истории изменены. И пусть лучше повествование ведёт Лена.

Часть первая

Глава 1

… Мне было сорок пять лет.И вся моя жизнь, весь мой мир сузились до размеров одной комнаты. Здесь было всё для нормального существования: и компьютер, и книги, и телевизор, и музыкальный центр, холсты для живописи. Живи, пользуйся благами цивилизации и завершай… свой жизненный цикл. Даже социальный работник выделен по инвалидности. Только вот болезнь моя – непонятная, необъяснимая.

Однажды утром, собираясь на работу, вдруг почувствовала свинцовую тяжесть в ногах. Они стали неподъёмными, будто по пудовой гире прикрепили к ним. Рухнув на пол, с трудом дотащилась до кровати. И вот уже полтора года нахожусь в таком состоянии. То, чего я боялась, впасть в чью-то зависимость, то и случилось.

Семейный пожилой врач, которого я знала с двадцати лет, сделав многочисленные анализы, задумчиво произнёс:

– Леночка, анализы превосходные, нет никаких органических поражений. Проблема гораздо сложнее, чем я думал, что-то у тебя щёлкнуло в голове, милая. Психогенный паралич. Это уже, к сожалению, не мой профиль.

– Я не пойму, Александр Дмитриевич, что вы хотите сказать? Я здорова, однако ноги меня не слушаются.

– Надо разбираться, деточка. Это уже область души – на языке психиатров называется: конверсия как бегство от ужасов жизни.

– Какие ужасы, у меня всё хорошо, да вы же сами знаете. От чего мне убегать?

– Лена, тут нужен психоаналитик, а лучше психиатр – врач, – с грустью глядя на меня, – говорил он. – Ищите, хорошего специалиста.

Так и не поняла я тогда ничего.

Поначалу, когда на меня обрушилась эта непонятная и странная болезнь, я была уверена, что врачи разберутся. Если официальная медицина бессильна, то, может, нетрадиционная поможет?

Я шла туда, куда мне рекомендовали, истово хотела выздороветь и окончательно разобраться со своей жизнью. "Только бы встать на ноги, только бы… и тогда всё будет по-другому", – клялась я себе. И каждый раз, обращаясь к кому-либо из специалистов, я, замирая, вслушивалась в их обещания, и с преждевременной благодарностью, вглядывалась в лицо очередного целителя.

Дети очень переживали за меня, и находили мне то одного целителя, то другого. Если какой-то знаменитый экстрасенс, известный врач, гипнолог приезжали в наш город, они тут же записывали меня на сеанс к этим специалистам.

Но время шло, надежда терялась, а после каждой неудачи неприятная тяжесть появлялась в груди, и возникало ощущение бессмысленности происходящего.

Дочка даже накупила комплекс СД и книги одного известного психотерапевта, академика, чьи божественные настрои излечивали всевозможные болезни.

Старческий, дребезжащий голос уверенно вещал: «Я весь насквозь заново рождаюсь новорожденно-цельным»… «Постоянно восстанавливается Божественное число волос на голове.... Взамен утраченных зубов… зарождаются новые необычайно крепкие белоснежные зубы…"

Недоумение, удивление и даже отторжение вызывал у меня этот настрой. Как голова может заново родиться? Как у взрослого человека могут проклюнуться крепкие белоснежные зубы? И как мне поверить в эти сказки?

Мне было обидно скорее за детей, за все их волнения и хлопоты, ведь они так хотели поднять меня на ноги.

Отняли у меня эти целители и время и деньги и… надежду встать на ноги. В душе осталась одна растерянность перед будущим. "Всё, – решила я тогда, – мне нужно отдохнуть от всех вас. Не верю, не хочу".

Правда, был ещё один психиатр, который произвёл впечатление, сказал мне такое… Нет, не буду я сейчас вспоминать об этом. Надо отвлечься.Так хочется поговорить с кем-то. Скорее бы пришла Роза.

Глава 2

Роза, мой социальный работник, как-то принесла мне заметку с описанием японского трёхстишья – Хайку1. Попробуйте в трёх строчках выразить любовь, яркие мгновения жизни, горе, радость, события вселенной, высказать то, объяснение которому можно дать на нескольких страницах. Полюбились мне складывать эти ёмкие, глубокие Хайки. Иногда, непроизвольно и всплывает что-то в голове.

Листья жёлтыеЛистья красныеСтарость красивая.Вот они скукожилисьПора раздумий, время раздумий

Все мои дни проходят в размышлениях. Я потянулась к своим костылям, помощникам в нынешней моей жизни. Там, у окна, стоит моё любимое кресло-качалка. Я часто усаживаюсь туда, смотрю на небо. И каким бы оно ни было, – серым, облачным, угрюмым, ясным – оно всегда подпитывает меня своей таинственной силой и даёт некое успокоение.

Я растеряла всех своих добрых знакомых, друзей, приятельниц. Сама шла к разрыву отношений. От некоторых отошла после тех давних трагических обстоятельств в моей жизни, а остальные отсеялись уже сейчас, за время болезни. Зачем втягивать людей в чужое несчастье, зачем приглашать их на смотрины своей ущербности? Как бы друзья ни старались, вижу в их глазах жалость, а иной раз и жадное любопытство.

Одна моя школьная подруга так вообще далеко зашла. Приходит, садится возле меня, губы сложит куриной попочкой и начинает причитать: "Ох, Ленка, да что же такое происходит с тобой, почему ты такая у меня несчастная, ущербная, ну хоть в петлю лезь".

"Спасибо, дорогая", – улыбалась я, опуская веки.

И после этого закрыла двери перед всеми. Посторонние в моей беде не нужны, и жалеть себя имею право только я. Когда мне звонили, разговаривала сухо, иной раз резко обрывала разговор и отключалась. Никого к себе не приглашала, а если кто и приходил, то просила социального работника отделаться от них. Ни с кем не хотелось говорить.

И лишь одна подруга – Рита, смогла пробраться ко мне. Много раз ей говорили, что Лена не хочет ни с кем разговаривать. Когда она звонила по мобильнику, я сбрасывала звонок, когда приходила, её не пропускали ко мне по моей же просьбе. Но однажды, оттолкнув женщину, которая ухаживала за мной тогда, Рита влетела в мою комнату и…увидев костыли, молча села возле кресла. Ни сочувствия, ни жалости, никаких охов и ахов, за что я ей бесконечно благодарна. А потом подруга произнесла негромко: "Расскажи мне хоть что-нибудь, чтобы я знала какого врача искать".

Теперь я знаю, что есть у меня близкий и преданный человек. Именно Рита нашла того психиатра, который произвёл на меня впечатление. Но я не буду сейчас об этом думать.

Вид из моего окна очень красивый, особенно по вечерам, когда зажигаются сотни весёлых, уютных огоньков в чужих квартирах. Уже начало декабря.

Зимняя стужаНо снега не видноМы все в ожидании

Я тоже в ожидании, и чувствую: скоро спираль моей жизни начнёт раскручиваться, но к чему это приведет, я не знаю.

Глава 3

Есть в моей жизни особый сундучок, где я храню только хорошие воспоминания. Но каждый раз, открывая его, оттуда весело выпархивают мои дети, вот уже внучка маленькая улыбается. Неужели это единственное, что я могу предъявить миру? Иногда, мне кажется, что вселенная задаёт вопросы, на которые у меня нет ответа.

Чем ты можешь похвастаться, Лена? Ничем, ничем, кроме детей. Когда-то я подавала большие надежды, окончила художественную школу при академии Художеств. Папа посоветовал приобрести ещё одну нужную и интересную профессию. "Живопись – всегда с тобой. Ты в любой момент можешь вернуться к ней".

И я поступила в художественную академию скульптуры и архитектуры. После окончания, устроилась в известную международную кампанию. На работу ходила как на праздник, быстро, легко и уверенно делала карьеру. Меня ценили, к моему решению прислушивались, но после того подлого и предательского удара в спину, я ушла оттуда, разорвала связи с интересными талантливыми коллегами. Я бы уехала и на другой конец города, только чтобы не слышать вопросов, на которые не смогу без слёз ответить. Нить судьбы оборвалась.

Когда-то в моей жизни была красивая любовь, о которой мечтает каждая женщина. Но и тут резко, неожиданно и, главное, больно, будто кожу живьём содрали, разорвана нить судьбы. И, вспоминая, пропуская через себя те, полузабытые восхитительные эмоции, появляется ощущение какой-то тайны, раскрыть которую мне не под силу. Только расплывчатые, смутные волны сомнений, недоумений.

Потом, уже позже, выйдя замуж за другого, я надеялась, что найду спокойствие, счастье в семейных отношениях, но и тут срезана ниточка – грубо и подло.

Я часто вспоминаю эту интересную гипотезу: "Эффект бабочки" – взмах крыльев бабочки на одном конце планеты может спровоцировать шторм на другом – причинно-следственные связи. Нет мелочей в нашей жизни. Порой незначительный эпизод может привести к важным последствиям в судьбе человека. Только мы не можем проследить и понять, когда же бабочка взмахнула крыльями?

Вот эти оборванные нити моей судьбы и есть следствие, а причины? Иногда, заглядывая вглубь прошлых событий, я чувствую: началу моей болезни было положено тогда, когда, ослабев духом, склонила голову, пошла на компромисс. Чувство вины от моего малодушия образовало в душе вечно ноющую рану, которая до сих пор не зажила. С тех пор я уже позабыла вкус и ощущение счастья. Просто живу, потому что так надо. Единственное, чему я научилась за эти годы – прятать свою тоску.

Пока дети были маленькие, я жила их жизнью, но чем старше они становились, чем меньше во мне нуждались, тем ощутимее расширялась пустота внутри. Все последующие годы я жила без положительных, приятных эмоций, без внешних впечатлений, без ярких событий, которые могли бы наполнить, оживить, взбодрить меня. Человек, обеднённый эмоциями – как растение без влаги.

Мой хребет основательно побитый, пораненный, всё ещё кровоточащий, поддерживали дети, только ими я и жила. И когда они покинули меня – свалилась.

Саша, мой первенец, женился ещё на втором курсе и переселился к жене. А дочка Капитолина… Я назвала её в честь бабушки, редкое и необычное имя, которое так красиво варьируется: Капуля, Капелька, Капочка, Капуша. Так моя Капуленька вообще учудила. На первом курсе принесла свидетельство о браке и показала нам с мужем.

Я недоумевала, а муж был в гневе.

– Только не вздумай привести его сюда, живите как хотите, раз ты меня не послушалась. Вы здесь не поселитесь и никакой помощи не ждите, – злился он. – Да ты скоро сама с ним разведёшься. Эти романтические бредни испарятся у тебя из головы, когда бедность одолеет вас…

– Капулечка, в чём дело? Ты что, беременна? – растерянно задавала я ей вопросы. – Разве тебе не хотелось пышной свадебной церемонии, свадебной фаты, свадебного торта, как у твоего брата? Это же память на всю жизнь. Ты нас даже не познакомила, он что у тебя урод, калека? У нас шестикомнатная квартира, а вы с Сашей разбежались. Как же так? Почему? – горько повторяла я.

В тот момент мне было так себя жалко. Я осталась одна, абсолютно одна. И внутри всё сжималось от тоски и неосознанного страха перед будущим, перед моим будущим.

– Мама, успокойся. Я не беременна. А моего мужа ты знаешь. Это Юра. Я с ним уже два года встречаюсь. А вышло так быстро, потому что папа достал уже. Он, видите ли, хотел меня выгодно продать, нашёл сына какого-то крупного бизнесмена – рыжий такой, толстый. Братом отец доволен. Тот женился на дочке депутата, а вот мой Юра – простоват для нашей семьи.

– И что? Ты назло отцу вышла замуж?

– Нет, конечно, мы бы ещё года три подождали, пока я университет не закончу. Но папа всё никак не может успокоиться, постоянно меня дёргает, устраивает для нас свидания, а мне тошно смотреть на "жениха".

– А где вы будете жить? Мало ли что папа говорит, приходите и оставайтесь здесь.

– Нет, мама, мы поселимся у бабушки Юры. Она так счастлива этому, говорит, мы подарили ей вторую молодость. Утром встаёт, готовит нам завтрак, а вечером ждет с ужином, и так радуется общению с нами. Да и нам с ней интересно, она столько всего знает.

Я слушала Капульку, улыбалась, а внутри разбухало, душило чувство безысходности, растерянности. Я оставалась одна, с мужем… с которым не разговариваю… годами. Что мне делать? Как жить дальше?

Но ведь не только это подействовало на нынешнее моё состояние? Было что-то ещё, что двинуло по мозгам. Да, вспомнила, книга, прочитанная на ночь.

"Женщина в песках"2 Странно, что наткнулась именно на эту повесть, после дневного разговора с дочкой. Вот так и получилось: одно наслоилось на другое. Видимо, это было необходимо, видимо, эта книга о чём-то мне сообщала.

В двадцатиметровой яме живет женщина. Яма – это её дом, кров, родина и другой жизни ей не надо, другой судьбы она не хочет. И вот к ней спускают мужчину, который вскоре понимает, что попал в ловушку. Из этой ямы его уже не выпустят. Поначалу он отчаянно пытается выбраться из западни. Но ни угрозы, ни униженные просьбы, ни попытка к бегству не увенчались успехом. За глоток свободы он даже согласился на немыслимое условие: надругаться над женщиной при скопище любопытных людей из того села, наблюдающих за ними сверху.

И вскоре после этого, он сдался. Бунт с бессмысленной жизнью закончился полным поражением духа человека, полной покорностью. Мне даже послышался – хруст сломанного хребта у живого существа. Всё, личность уничтожена, стёрта, мертва. А сломленный человек уже никому не нужен, даже самому себе. И процесс этот оказался необратимым, потому что, когда мужчине представилась реальная возможность сбежать, он… не воспользовался этим, остался в этой яме. Навсегда. Сам. Добровольно.

"Жизнь, полная бессмыслицы – подумала я тогда, выключая компьютер. – Заживо погребённые. Нет для них ни вчера, ни завтра, нет целей, никаких стремлений – есть только сегодняшний день – поел, поспал, собрал песок… Этот "беспрерывно сыплющий песок" – олицетворение впустую протекающей жизни.

И как это часто бывает, чужую судьбу отождествила со своей. А что, разве моя жизнь не такая же бесцветная, – мрачно размышляла я той ночью, – пустая, серая. В меня проник яд безразличия ко всему, и это подспудно губит и уничтожает меня.

Много лет тому назад, дала себе слово, дети вырастут и я выскользну из этой бессмысленной оболочки жизни. И всё время откладывала свою жизнь на потом, на завтра. А завтра пришло и ушло, насмешливо помахав рукой, а я всё ещё нахожусь в своей норке, в которую забилась много лет назад. "Как это страшно, – крутились мысли перед сном, – замереть в бездействии, застыть в иллюзии, что ты живёшь". И помню в тот вечер, так и уснула с мыслью: "Надо что-то делать. Так больше не может продолжаться. Я погибаю…", а утром нагрянула эта странная болезнь…

Глава 4

… Вот и Роза пришла, можно будет поговорить, отвлечься. Она действует на меня успокаивающе.

До неё приходила женщина, которую я до сих пор вспоминаю с удивлением. За то время, что она работала у меня, я ни разу не видела на её лице никаких эмоций, даже мимолётной тени улыбки не проскользнуло. Застывшее, каменное лицо с тусклыми глазами. "Что это, – недоумевала я, – природное безразличие ко всему или глубоко сидящее внутри несчастье?"

И ведь не старая ещё была. Лет пятидесяти. Но тупая отрешённость от всего, превратила её лицо в маску. В ней не было внутреннего огня, света, всё потухло. Иногда, чтобы разрядить душное напряжение в воздухе я задавала ей какой-то вопрос. И она нехотя, равнодушно, еле шевеля губами, невнятно отвечала. От неё веяло такой мучительной тоской, что я робко съёживалась и погружалась в томительное молчание. Мне хотелось только одного, чтобы она поскорее ушла. Таких женщин нельзя допускать к больным, старикам, инвалидам. По какой-то причине духовно измождённые и опустошённые, они сами того не сознавая распространяют в пространстве горечь своей жизни. Попадёшь к такой в зависимость, быстро коньки отдашь. Вот в такие моменты и понимаешь, что счастье, это когда зависишь только от себя.

Дети, видя моё состояние и даже панику, позвонили в социальную службу и попросили прислать кого-нибудь поживее. Когда в наш дом вошла Роза, мы все были счастливы. Симпатичная женщина лет тридцати. Улыбка не сходит с её лица. "Наша улыбашка" – называет её Капулька. Роза даже не предполагает, каким природным даром обладает. Уголки губ у неё всегда приподняты, а носогубные линии сложены в очаровательный и восхитительный узор. И даже если она серьёзна, то лицо её будто улыбается. Она так вкусно готовит, что Капка однажды выдала интересную фразу: "еда, похожая на любовь".

Глядя на неё, я всегда вспоминаю стихотворение Иннокентия Анненского.

И если мне сомненье тяжелоЯ у неё одной спрошу ответаНе потому что от неё светло,А потому что с ней не надо света.

…И если мне сомненье тяжело…

– Роза, подойдите, пожалуйста, – побеседуем немножко, – хочу тоску разогнать. Мне ничего не нужно, только с едой разберитесь.

– Ну давайте, поговорим. У меня ещё два часа в запасе. Не падайте духом, Лена. Александр Зиновьев говорил: "Надежда… остаётся в области подсознания, ибо даже в миг расстрела казнимый надеется на избавление". Вдумайтесь только: в миг расстрела…

– Да знаю я это всё. Много что люди говорят, чтобы подбодрить других. "Надежда живёт даже у самых могил". "Пока ты не умер, ты не проиграл", – махнула я рукой. – Только когда приходит беда к тебе лично, уже другие мысли появляются. Надежда ведь и убить может, и лишить человека силы воли, если постоянно поворачивается к нему спиной. Так что, иногда лучше для здоровья и психики не лелеять надежду.

– Лена, вот давно хочу спросить, чьи это картины, которые висят на стене?

– Автор сидит перед вами.

– Так это ваше творчество? Вам надо выставку организовать.

Роза подошла поближе к холстам.

– Вот эта картина: "Грусть". Надо же молодая женщина с прелестным личиком смотрит куда-то вдаль. Сколько невероятной грусти, разочарования, смирения плещется в её глазах. Будто задаёт всем вопрос: "Люди, а вы знаете, что такое жизнь?"

…А этот малыш – мокрый, жалкий воробушек под дождём. "Мне страшно, я не знаю как мне жить, что делать?" – тихо шепчут его пронзительно-тоскливые глаза. Да и мне становится жутко, когда я смотрю на этого ребёнка. Откуда такие образы?

– Это всё ночное путешествие по закоулкам подсознания, всплески каких-то эмоций, запрятанных внутри. Слышали такое?

Перо для вечности трудиться не захочет,Коль не опущено оно в волненья ночи3

– Но не будем обо мне, расскажите лучше о себе. Почему вы не пошли учиться?

– Я закончила историко-философский факультет университета.

– Вон оно как. И пошли на такую неблагодарную работу?

– Почему неблагодарную? Я на этой работе многое увидела, поняла, переосмыслила. Прав был профессор…

– Какой профессор?

– Я ведь после университета три года проработала в книгохранилище. Много уникальных книг было прочитано там. Однажды к нам пришла пожилая женщина, профессор университета – востоковед.

Мы с ней часа два проговорили. Очень интересный собеседник. А уходя, она мне сказала:

– Девочка, чаши весов в нашей жизни должны быть уравновешены. Учёба, свиданья, работа, любовь – одно должно дополнять другое и подпитываться друг другом.

Она немного помолчала, будто задумалась над чем-то своим, пережитым и вздохнув, продолжила:

– Вы знаете, что такое синдром упущенных возможностей? Это когда, в какой-то момент возникает некое чувство ущербности, необъяснимое ощущение важной потери. Я заметила, что вы любите мечтать, философствовать, а мечты без активных действий ведут в пустоту, это сродни блужданию в темноте. Падения, страдания, сбои на нашем пути, тоже нужны, иначе мы не прочувствуем всю остроту ярких ощущений от последующих взлётов и побед. Не допускайте какого-либо дефицита в своей судьбе. Жизнь интересна своим многоцветьем.

И на прощание профессор прочитала такое четверостишие:

Хоть человек и знатен, и учён,Всё ж совершенства не достигнет он,Покуда не пройдёт сквозь боль, и радость,Покуда не вкусит и соль, и сладость4

И я задумалась. Зацепили меня эти наставления. Что я знала – кроме учёбы, архива, книг? И круто изменила свою жизнь. Уволилась из архива, пошла в социальные работники. Стала активным участником различных форумов в сети. Виртуальные друзья превратились в реальных. В мою повседневную жизнь вошли театры, концерты, выставки, вернисажи. А два года назад я встретила мужчину своей мечты. Мы уже подали заявление в загс. Как многое я бы упустила в жизни, если бы до сих сидела в архивном отделе библиотеки.

Ухаживая за своими пациентами, я увидела изнаночную сторону жизни, поняла, что одиноким человек может быть, имея детей, внуков, мужа. Полный дом людей, а человек каждый день задаёт себе вопрос: "Что делать? Как жить дальше?" Это они мне рассказывают, да я и сама наблюдаю.

– А вот у меня смысл жизни только в детях, – вздохнула я.