Кровь

“В лесу растут кусты, в поле цветы. Что растёт в городе?

Несправедливость. Апатия. Протест. Достаток. ”

– Апатия. – еле держась на ногах.

– Неверно.

Закашлявшись, Валлон указал на нары, а затем, морщась, прижав руку к ране и кривясь от боли, поднялся, для проведения процедур. Спустя ночь, на нарах появились металлические пластины. По две на каждое из мест. Приложив к ней браслет проигравшего, громила прикоснулся к устройству на своём запястье. Низкий электронный звук и железо прилипло к железу, также как браслеты соединялись между собой. Спиртовой тампон, жгут типа турникет, на этот раз долгий поиск вены, прокол, шум аппарата под настилом.

Цепляясь за нары, продвигаясь медленно, но уверенно, Саид взбирался к свободному месту.

– Даже не попытаешься? – чуть удивлённо. – У меня можно выиграть. Ещё один день в муках. – заглядывая в глаза. – День жизни.

Уперевшись лбом в доски, голубоглазый зажмурился, пытаясь отстранится, не слушать…

– Если тебе плевать на свою жизнь, как насчёт остальных? Помнишь, ты предлагал сдать кровь за другого? – небольшая пауза, позволявшая заглотить наживку. – Если выиграешь, можешь отдать победу. Кому захочешь.

Не поднимая головы, Саид медленно обернулся к Дине. Серое марево застило взгляд, не позволяя отличить одного от другого. Внезапно, завеса разошлась. Встретив его усталый и решительный взгляд, своим поникшим и задавленным, девушка зажмурилась, отворачиваясь. Но, почти сразу, снова вернула к тому, кто мог спасти. Большего не требовалось. Разжав пальцы, он сполз на пол, сев на собственные ноги. Тяжёлый взгляд впалых глаз обратился к экрану.

“Что можно увидеть, глядя со дна бездны?

Падающие тела. Предстоящий путь. Всю глубину отчаянья. Замысел бога.”

– Падающие тела. – Саид, стоя на одном колене, еле шепча.

Покачав головой, ведущий перевёл взгляд на подручных и коротко кивнул. Поняв команду, они подняли голубоглазого и, придерживая под-руки помогли устроиться на искусственных шкурах.

Внимательно наблюдая за тем, как боль отражается на лице громилы, кролик оценил свои шансы. – Если зайти с раненного бока, и ударить обоими руками… Кнопка совсем близко… Ну ничего, кто не рискует, становится трупом. – Но этим всё и ограничилось. Дрожа словно при Паркинсоне, ноги смогли лишь приподнять тело. Безмерная слабость, головная боль, и серое марево в глазах.

Только после того как чёрнорубашечники отступили к двери, Валлон занялся делом, а закончив, остановился, глядя на до сих пор бездвижную девушку.

– Нашатырь? – Орта.

Коротко скривившись, он повёл головой в сторону, в задумчивости, а затем, взглядом и кивком указал на нары.

– Как же её попытка? – возмутился кролик. – Она от него не отказывалась.

– А я его и не отнимаю. Хочешь, буди. Пусть чувствует иглу в вене. Как жизнь, по капле покидает тело.

– Какой же ты ублюдок. – откидываясь на спину. – Сам играй в свою игру.

– А если ты победишь?

– Засчитывай поражение. Срал я на твои подачки. Это лишь пыль в глаза. – с трудом, положив руку на голову. – Ответ не имеет значение. Ты сам выбираешь победителя.

– Ответ имеет значение… – снова закашлявшись, он всё же договорив. – …и пыль имеет. – спокойным голосом. – Тебе ли не знать.

Вдруг, из-под настила, раздался писк. Тонкий, очень протяжный и пугающий. Сорвавшись с места, чёрнорубашечники подскочили к Саиду. Глаза его были закрыты, а голова лежала на груди.

– Отток не отключать! – резко приказал Вампира, но видя их нерешительность и медлительности. – Назад!

Достав из-за спинки кресла небольшой баллон с кислородной маской, спешно, кривясь от боли, поднялся на нары. Закинутая за голову резинка, шипение в открученном вентиле, два укола в шею, не прямой массаж сердца. Ритмичные нажатия, затем вдох из маски и выдох в рот умирающего, снова пятнадцать нажатий. Оборвавшись, писк сменился низко тональным звуком, внезапно повисшая повисла длинная пауза, за которой снова раздался писк.

Тщетно пытаясь закрыть ухо культёй, Миллер застонал. Дина попыталась вырваться, но магнит держало крепко, лишь крутясь на месте. Скрежеща зубами, Ван встал на одно колено, готовясь к рывку, когда Орта повалила его на пол.

– Сейчас! – разъярённый шёпот в лицо девушки.

– Нет. – словно перерубая верёвку.

– Другого шанса…!

– Тогда все умрём. – взглядом указав на камеру под потолком.

Реанимация продлилась две минуты, после чего, завернув вентиль, Валлон качнул головой, и поднеся запястье к подлокотнику, отключил магнитный замок.

– Чего встали? Вы знаете что делать! – раздражённо.

Разместив последнего игрока на свободном месте, подручные споро скрылись. В место ожидаемого прекращения отлива у остальных, он открыл металлический ящик с пустыми пакетами и, взяв целую горсть, направился к телу.

– Эй. Ты хрена ли делаешь?! – только и сумел выжать из себя кролик.

Даже не удостоим его взглядом, не теряя времени, убийца поднялся на нары, ощупал шею погибшего, и принялся вонзать в неё иглы. Через несколько секунд, вдоль обоих вен протянулся пучок трубок.

– Что ты с ним делаешь?! – пытаясь оторвать кандалы от железной пластины.

– Если будешь дёргаться… – спокойно, но с чрезмерной жестокостью, в пол оборота. – И тебя сегодня высушу.

В коридоре загремело железо. Небольшая таль, охапка цепей, несколько карабинов и кожаных ремней. Изумлённые, с замиранием сердца, товарищи по несчастью наблюдали за тем, как ещё пару минут назад, говорившего человека, обвязав за пояс и ноги, словно скот на забое, подняв под потолок, опустошают в заготовленную тару.

Вжавшись в стену, отведя взгляд от сокамерника, весящего на расстоянии вытянутой руки, Миллер принялся что-то бубнить. Дина, с открытым ртом, не отводила взгляда. Стиснув зубы, Ван глядел в глаза чёрнорубашечников.

– Вы знал. С самого начала знали!

– И ты знал. – твёрдо ответила Орта, не отрываясь от работы.

– Такова плата. – подтвердил второй.

– Так умирают гордые. – Валлон, косо взглянув на не свершившегося подчинённого.

Закончив, убийца отступил на шаг, проверяя проделанную работу, и удовлетворившись, продолжил в прежнем ритме. Пакеты физраствора, жёлтые пластиковые коробки для использованных игл, белоснежные перевязочные наборы. Качнувшись вместе с вагоном, покойник протянул руку к блондину, от чего тот дёрнулся, и обмяк. Кролик, получив пол кубика седативного в капельницу, еле держался на границе сознания. Когда же очередь дошла до девушки, та сжалась, отворачиваясь. Переставив хмурится, чтобы лишний раз не пугать, громила аккуратно вынул иглу, перемотал руки и, потянувшись к креплению с пакетом раствора, к своему глубочайшему удивлению, почти потерял сознание от резкой вспышки боли.

Ожесточённо скалясь, Дина нанесла удар культёй в перемотанный бок. Слепая ярость, слёзы в уголках глаз, кровь на не заткнутом сгибе локтя. Закричав, но, не потеряв сознания, она затряслась от вспышки боли, но почти сразу вернув контроль, с ещё большим ожесточением нанесла удар босой ногой.

– Ты, сука, меня запомнишь! Надолго запомнишь! – забившись, пытаясь вырваться, садня закреплённую руку.

– Назад, назад! – хрипя, с кровью на зубах, глядя в сторону подручных. – Только шаг и…

Приступ кашля, стоны, попытка встать, новый приступ и наконец, поднявшись, убийца отступил к своей двери. Чем всё окончилось, Ван не увидел, провалившись в сон, наведённый лекарство и слабостью.

***

Зябко поёжившись, кролик сжался. Не было долгого пробуждения и иллюзий на счёт того, где находится. Твёрдый, необычно холодный пол, свежий, прохладный воздух, с тонким привкусом хвойного леса. Чёрные жемчужинки меж веками обежал комнату. – Только двое. – Сердце забилось быстрее. – Возможно, он за одним из… – Также быстро как разогналось, сердце сбавило темп. – Он мёртв. Вот так просто. Вчера жив, а сегодня мёртв. А завтра и я умру. Не стоило об этом забывать. Нужно было удушить свою гордость, свои чувства… Им же это удалось! – Зажмурившись, Ван попытался вспомнить что-то решающе важное и это нашлось. – Они делали это не ради себя. Ради других. Ребёнка или той, в кого влюблён… Почему люди становятся крепче, сражаясь за других? – В подтверждение догадки, на память пришли солдаты оккупационных войск, отступавших при первом нажиме, в отличии от местных, оборонявших голыми руками, закрывая спинами семь. – Когда любят тех, за кого сражаются, будешь стоять до конца. Даже если это не взаимно, даже если это всего лишь идея… – Вспышка озарения промелькнула и исчезла во тьме. Сколько бы он не пытался, сколько бы не перебирал те же мысли, она не возникала вновь, лишь кружа в отдалении, сразу за границей светового пятна.

– О, ты очнулся! – обрадовался блондин. – Я боялся, что остался один. Слава б… А впрочем.

– Один?! – взволнованно, оглянувшись на девушку.

– Прости, не так выразился. Прости. Она дышит. Только, тоже не приходит в себя. Вот, держи. – катнув в его сторону бутылку с морсом.

Сделав жадный, глоток, кролик тут же поперхнулся.

– Что с ним?!

– Концентрированный грейпфрут и гранат. Тяжело идёт, но, привыкнуть можно.

Через силу, глотнув ещё пару раз, отшвырнул её в сторону двери.

– Сволочи! – раздражённо глядя ей в след, а затем обернувшись к Миллеру. – Какой сейчас день?

– Следующий. Обед. Примерно через час.

– А игра…? Нет. Какой, по счёту?

– Одинадцатый… А нет. Девятый. Точно девятый. Сегодня на ужин снова рыба. – немного разочарованно, а затем опустив голову заплакал. – Каждый третий день она. Никакой пиццы или макарон. – начав хихикать, со стуком прижав затылок к стене. – А завтра печень с… с… кукурузой. Ага. И… – не закончив, укусил себя за первую фалангу указательного пальца. – А зачем тебе? У тебя есть план?! – взволнованно.

– План. – не весело ухмыльнувшись. – Если выжить это план… Помнишь, я говорил про карту в городе. Он сам мне её показал. Сказал, что поезд автоматический, едет по определённому циклу. Примерно, двенадцать дней. Крайняя точка была на севере. Если мы развернёмся сегодня, у меня есть шансы дожить до конца.

– Но как поезд вернётся назад, за оставшееся время? Девять дней в одну сторону и всего за три обратно?

– Мы должно быть не так далеко как думали. Просто ехали не по прямой. Да, точно. – не слушая сокамерника, погрузившись в собственные домыслы. – А назад коротким путём. Точно! Главное развернутся. Один раз я вытерплю. Но если он развернётся только завтра, то одним разом не обойдётся.

– Эй! – обеспокоенно, подобравшись по ближе. – Не смей сдаваться.

– Я не сдаюсь. Я объективно знаю насколько меня хватить. Ни ног, ни рук почти не чувствую. Внутри, всё истоптано, и перемешено. – приложив к себе руку. – Не могу сделать нормальный вдох.

– Может ещё… – подобрав и протянув бутылку.

– Не поможет. Весть организм загибает. Я блин похудел килограмм на двенадцать.

Взглянув на себя, и не найдя привычного животика, блондин горько улыбнулся.

– Недавно, я вспомнил твои слова. – кролик. – Ты сказал: Это не моя вина. На вопрос об отце и его сыне.

– Я помню вопрос. – хмуря опущенный взгляд. – Нечего важного. Просто слова.

– Эй! Какой смысл молчать? – метнув взгляд в сторону двери.

– А какая тебе разница? – недовольно. – Мне. Неприятно об этом говорить.

– У меня с отцом, было кое-что похожее. И я… Не уверен, что поступил правильно. Возможно, был другой выход. Для меня это важно. – не моргая, ожидая ответа.

Натужно выдохнув, Миллер лёг на спину.

– Ни как я это не решил. – раздражённо. – Я подчинился. Делал, что он скажет, выглядел так, как ему нравилось, стал тем, кем он хотел меня видеть. Шестерёнкой в его отлаженном механизме. Не лишней, но и не одной из важных. Одной из многих. Это больно. Не так как… – подняв искалеченную руки, и прикоснувшись к исколотым венам. – Внутри. – зажмурившись, прикоснулся к груди. – Чёрт бы его побрал!

– Скорее всего, мне следовало поступить… Попробовать…

Косо взглянув на него, Миллер ожидал продолжения. Того не последовало. Медленно, мысли пошли вглубь, туда, где нарождалась боль. Щелчки тумблеров, перемигивание показателей, движение стрелок манометров с неопределёнными значениями. Меняя цвет, индикатор боли тянул за собой и столбец злости.

– Если я выберусь. Если удастся вернуться. Разрушу всё, до чего смогу дотянутся. Всё, что отец построил. Сожгу.

Удивлённый такой переменой, Ван покосился на сокамерника. Он знал, что тот чувствует, так как и сам однажды испытывал тоже. Но всё же иначе. Холоднее и резче.

– Если вернусь, то отправлюсь в кругосветное путешествие. – с трудом держа веки поднятыми, обливаясь потом, сипло произнесла Дина.

– Куда! – усмехнулся блондин, обрадованный её пробуждением. – К дикарям, в антисанитарию, по захваченным землям, через страны, где все хотят отрезать тебе голову, лишь из-за цвета кожи, вдоль отравленных заводами рек?

– В дремучие леса, и дикие поля. – мечтательно. – Среди голых скал осенней тундры, вдыхая слабый запах редких цветов и терпкий трав. По оголившемуся во время отлива пляжу, прикоснутся к колючкам морского ежа.

– Насмотрелась видео с его экрана. На что они тебе сдались? – с пренебрежительной ухмылкой, но твёрдым и злым взглядом. – Мёрзлые болота с миллионами комаров. Иглы и не съедобное мясо. Море везде море. Солёная пустыня.

– Не скажи. Я ездила к бабушке на море, жила всего в сорока метрах от воды. И каждый день она была разная. В каждой бухте своя. Утром яркая и прозрачная, днём мутная и шумная, вечером пугающая и гнетущая.

– Трата времени! – не в силах найти аргумент. – За один день можно заключить десяток сделок, заработав на половину машины. А вечером, напиться, налаживая отношения с потенциальным поставщиком.

– Деньги это важно. – вклинился Ван, не дав заговорить девушке. – Но, однажды. Не так давно, я встречал человека, живущего без них вовсе. Он ехал на велосипеде, от города к городу. Медленно крутил педали, пока те не отваливались, а затем катил его в ближайшее село, где искал работу и умельцев, способных починить. Иногда ему помогали даром, иногда били, иногда принимали как гостя, поили и кормили, расспрашивая о том, что он видел. Этот человек, очень много знал. Много видел и пробовал. – обернувшись к Дине. – Но я, не согласился бы поменяться с ним. Потому, что у каждого из нас своё месте.

Невольно нахмурившись, она опустила взгляд, примеряя на себя чужую шкуру. Розовые очки быстро потемнели, а скулы напряглись.

– А что ты сам? Где твоё место? – Миллер. – Назад в город или за кордон?

– В город. Там меня не ждут и не будут готовы. – с нотками жестокости. – Хочу повстречаться с парой знакомых. – снова легко и свободно. – А потом, наверное, переберусь куда-нибудь южнее. В провинцию. Чтобы жара, серые будние и редкие радости.

– Скукота. Она хотя бы… – вагон резко качнулся, оборвав на полуслове.

Замерев, все ожидали начала торможения, скрипа истираемых колодок, перестук смыкающихся сцепок… Поезд продолжал движение без изменений. Температура воздуха продолжала падать. Раз оборванный, разговор больше не завязывался. Новая волна безмерной слабости навалилась на грудь, прижимая к полу.

– Забирайте. – из открывшегося окошка, на краю которого появился поднос.

Переглянувшись, похищенные медленно успокаивали разогнавшиеся сердца. Между всеми гуляла единственная робкая мысль. – Если это обед, значит, игры не будет?! – Поднявшись первой, на удивление крепко стоя на ногах, Дина подошла к двери и взглянув на поднос скривилась.

– Опять всякие полезности. – а затем подняв измождённый взгляд. – Я хочу макарон. Пасты. Даже серийным убийцам перед казнью позволяют выбрать еду. Хочу макарон. С соевым соусом и томатами. – немного подумав. – И зеленью. Любой.

Чёрнорубашечник не ответил, но по его лицу было видно удивление.

– Парни, что будете? – обернувшись к сокамерникам.

– Колы. – Миллер, с улыбкой, и мелко подрагивающим подбородком. – Только не в пластиковой бутылке. Хочу сам открыть, с шипением и пеной. Не пил её уже… Да лет десять.

– Сигарету.

– Ты куришь?

– Нет. Но раз так делает половина планеты. Стоит попробовать.

– Пасты, колу и сигарету. – обращаясь к чёрнорубашечнику. – Мы же можем себе это позволить? – требовательно глядя в глаза подручного.

– Я… попробую. – неуверенно.

– Если ты этого не сделаешь, я убью себя, а они сольют кровь. – кивнув за спину. – Угадай с кого он… – взгляд в сторону игровой комнаты. – … возьмёт недостачу.

– Забирай. – грубее, слегка пропихнув поднос внутрь.

Почти сексуально продефилировав к своему обычному месту, со стороны отхожего угла, девушка села, скрестив ноги.

– А ты стала куда раскрепощёние. – тяжело дыша после трудного пути до двери и обратно, улыбнулся Миллер.

– Больше не боюсь, что вы меня изнасилуете. Силёнок не хватит. А даже если и повалите, то от напряжения… – показав кулак. – …упадёте без сознания.

На половине трапезы, потеряв апетит, она отложила посуду, и хотела было встать, но руки подогнулись, и отяжелевшее телу рухнуло на пол. Подобравшись к ней, парни попытались привести девушку в чувства, но так нечего и не добились.

– Её плохо! – светловолосый, обращаясь к пришедшей за едой Орте. – Нужно что-нибудь… Переливание или…!

Видя полную отрешённость, он бросился к двери и, просунув руку, попытался ухватить надзирательницу. Тщетно.

– Чёрт, тебе что вообще нас не жалко! Мы, такие же, как вы! Нас тоже похитили. Мы просто хотим жить. Разве это много?

– Вот так умирают люди. – отрешённо, глядя себе под ноги, она отступила на пол шага.

Нанеся несколько ударов обеими руками, обессилив, Миллер упал на колени. Короткая передышка, и обеспокоенно обернувшись к сокамерникам…

– Она дышит. – успокоил кролик. – И сердце бьётся. Быстро бьётся.

– Может всё ещё не так плохо? Отдохнёт и оклемается? – желая, чтобы его обнадёжили.

Не ответив, Ван взглянул ему в глаза. Спокойно и отрешённо. Уничтожая последние сомнения, касательно собственной судьбы.

На ужин они получили всё, чего просили с одним условием, надеть наручники. Сразу открыв банку, подхватывая шипящую пену, щерясь от ударившего в нос газа, Миллер приник к металлическому бортику, жадно глотая. Только в последний момент сообразив, предложил угоститься товарищам. Ван покачал головой, медленно поднимаясь. Дина, так и не проснувшись, лежала возле стены, а перед ней стаяла картонная тарелка с парящими спагетти. Опустив взгляд, блонд отвернулся, взялся за голову, впившись пальцами в жёсткие волосы. Медленно сжимаясь, пальцы сминали банку, тянули за волосы, пытаясь изменить вектор боли. Секунда, и мышцы расслабились, руки опустились и, ухмыльнувшись, он допил оставшуюся колу, в то время как из глаз лились слёзы.

Отставив ужин, Ван сел у дальней стены, и приложив единственную спичку к оторванному от коробка чиркашу, замер. Переместившись от сигареты под носом, взгляд прикоснулся к занавеске. Сухой, и истлевшей до полупрозрачности. Скверные мысли затмили сознание. Холод обжигал ноги, задыхающиеся органы и мышцы коробило мелкими спазмами, горькая несправедливость коробила сердце. Шорох головки по шершавой поверхности, шипение химической реакции, всполох пламени. Окутав головку, рассыпаясь сизым дымом, оранжевое зарево начало медленно спускаться по древку. Не двинув рукой, но сам приблизившись к огню, курильщик опалил край сигареты, а затем, неглубоко вдохнув, замер, пытаясь распробовать. Не самая дешёвая, обычная, такая, которую курят офисные работники и продавцы. Выдох через сведённые в трубочку губы. Взмах спичкой. Щелчок в направлении дырки в полу. Опускающаяся к животу слабость.

Подсев, когда от сигареты осталась лишь половина, Миллер протянул руку. Взглянув на него из-под опущенных век, кролик немного накренил голову.

– Своё выдул, теперь за чужим тянешься?

– Я же предлагал? – удивлённо, и в тоже время раздосадовано.

Тонко улыбаясь, он отдал сигарету. Аккуратно приняв её, примерившись, будто решаясь, всё же приложился.

– Курил?

– Несколько лет назад бросил. – не своим голосом, на выдохе.

– А чего начал?

– А ты чего? Ах да… Ну… Мне особо и не хотелось. Но, подумал… Отчего бы и нет. Маленькая радость перед…

– Перед смертью. – хмуро, но в тоже время легко.

Взволновано взглянув на него, уже открыв рот, чтобы оспорить, блондин замер, а затем, отведя взгляд, затянулся, и кивнул.

– Перед смертью. Мы ещё можем что-то сделать? Цапнуть напоследок.

Пауза, за которую сигарета почти закончилась.

– Можем. – взглотнув. – Я могу. У него на запястье браслет. Если поднести к нему наручники, они рассоединяться. Я попробую. Ударю его. Изо всех сил. Для этого, мне придётся проиграть. Думою это не будет проблемой. – взяв окурок, он затянулся обжигающими остатками и щелчком забросил оплавившийся фильтр прямо в отверстие. – Для меня это будет последней игрой.

Сняв занавеску с петель, кролик укрыл её спящую девушку.

***

После пробуждения прошло несколько часов, подступала волнительная пора перед игрой, но при этом, завтрак ещё не приносили. Часы проходили в полной тишине. Лишь однажды, кто-то медленно прошёл мимо двери, не вернувшись назад.

– Ещё не приносили воду? Очень пить охота. – жалобно, кутаясь в простыню.

– Ещё нет. – Миллер, тоном, будто успокаивает дитя.

– Это первый раз когда они пропустили график. – хмуро глядя на дверь, беспокойно подёргивая ногой.

На его лбу проступил пот. Что-то внутри опустилось к самым кишкам, сдавив живот, от чего голод практически не чувствовался. Но хуже всего, было невыносимое, выкручивающее желание вернутся назад, и поступить иначе. – Попытаться спрятаться, в место того чтобы просто шататься по улицам трудового лагеря. Согласится на предложение, пока ещё был такой шанс. Напасть на девушку, оставшись с той наедине в туалет. Попытаться напасть на тех, кто вёз его к поезду. Нет. Нападение в туалете не сработало бы. Тогда ещё раньше. За пару дней до. Заметив знаки. То, как они со мной разговаривают, как относятся, какие задачи ставят. – Снова сосредоточившись на двери, взгляд из ватного, стал решительно твёрдым. – Но. Есть только это. Шансов нет. Зато есть это. – ожесточённо сжав кулаки.

Резка упав, открылось окно. Один за другим, внутрь забрасывали кандалы. Всего восемь браслетов, среди которых пара соединённых в наручники. Не последовало ни приказов, ни пояснений. Окно резко захлопнулось, окончательно пробудив спавшую. Поднявшись на ноги, с паникой на бледном лице, девушка подошла к отхожему место. Почти не заметные в потёмках, сейчас, таблетки выделялись также ярко, как свежая кровь на новой рубашке. Хватая одну за другой, девушка ловко заталкивала их себе в рот, еле успевая проглатывать.

Провернувшись в замочной скважин, ключи отпёр замок. Медленно, дверь приоткрылась, показав нежеланного гостя. За прошедший день, состояние вампира изменилось не в лучшую сторону. Правый бок даже под одеждой выглядел распухшим. Лицо окрасилось неестественными, фиолетовыми тонами. Частое дыхание с шипением и бульканьем вырывалось из приоткрытого рта. В тоже время, рана на шее, подсохла и выделялась лишь благодаря оранжевому ореолу антисептика.

Встретившись взглядом с убийцей, Миллер медленно поднялся, не зная, сообщить ли о том что сделала Дина. Сама она, будто ни в чём не бывало, сидела подле стены, сурово и дерзко глядя на гостя. Открыл дверь полностью, вампир продемонстрировав прижатый к боку пистолет.

– Ни каких резких движений. Одна провокация и я положу всех. – медленно заглядывая в глаза каждого.

– Тебе нужна медицинская помощь. – Ван, совершенно бесстрастно. – Плохо выглядишь.

– Тех кто не наденет, убью. – холодно, игнорируя издёвку, пнув вперёд один из браслетов.

– Ну что? – блондин, обращаясь к сокамернику.

– А что остаётся? – примеряя обновку к ноге.

– А если это конец?! – взволнованно.

– Делай как он скажет, иначе умрём. – заглянув Миллеру в глаза, кивком указав на девушку.

Щелчок. Правая нога стала тяжелее левой. Щелчок. Левую ногу обхватил холод. Окольцованный словно птица, Ван опасливо развёл браслеты, боясь того, что они сомкнутся. Щелчок. Ещё недавно лишь не удобная ноша, сейчас, она больше походила на гирю.

Поднеся последний браслет к руке, Ван замер. Раззявленная пасть уже заглотила щуплую руку, но не почувствовав плоти, замерла в обманчивой безобидности. Не мысль, но невыразимое, холодное, твёрдое чувство, ощущение резкого торможения и возбуждения… Медленно, не прикасаясь к коже, щелчок смыкающихся плоскостей, обжатие, выдох.

Держась на дистанции, привалившись к стене, Валлон прижимал руку к отёкшему боку. При каждом выходе, одеревеневшее лицо искажал маленький спазм. Все понимали отведённые им роли, но без приказа, похищенные не спешили покидать камеры.

– На выход. – сдавленно, не своим голосом.