Няня в помощь, или Как спасти волчонка?

Посмотрела вниз и ужаснулась. Акула, с большими острыми зубами, вцепилась в весло, и будто бы мне улыбалась. С испугу, я отпустила его. Она начала отдаляться от меня, но разве я отдам моё весло? А как я поплыву домой?! С диким визгом «Акула, стой!», я быстро взяла второе весло и начала бить по этой клыкастой морде, в надежде, что она выпустит его из пасти. Пару ударов попали по акуле, от остальных она умело увернулась. Она отдалялась от меня, а мне хотелось плакать. Гадина, забрала моё весло.

Тут справа резко подул ветер. Я поёжилась. Начала искать кофточку, но нашла тёплый плед. Села на сидушку в лодке, плотно укрывшись, и смотрела на море. Если акула снова вернётся за вторым веслом, я её встречу так, что она забудет ко мне дорогу. Так и сидела, любуясь красивым пейзажем.

Акулу я так и не встретила снова, но среди благодатной тишины раздался громкий крик чайки. Я проснулась.

Открыв глаза, первым делом я поняла, что детей и Джона в машине нет. Я лежу на заднем сиденье, заботливо укрытая пледом, под головой маленькая подушечка. Припарковались мы в лесу. Солнышко ярко светит и согревает своим теплом окружающее пространство. Красиво. Спокойно. Но пения птиц и лесных звуков не слышно, потому что все звуки перекрывает детский визг.

Тихо выйти из машины не составило труда. Счастливый смех детей заглушал любые звуки, а уж звук открывшейся двери точно. Мне было любопытно, как именно смешит Джонас детей, и как ведёт себя, пока никто не видит. И это оказалось забавно мило.

Пока я аккуратно выглядывала из-за дерева, он одновременно щекотал двоих. Свету защекочет до громкого заливистого смеха, отпустит и переключиться на Кирилла. А этот крепыш смеялся ещё громче. Оказывается, он сильно боится щекотки.

Когда девочка заканчивала смеяться, то старалась в ответ пощекотать и Джона. Он же искуссно изворачивался от её маленьких пальчиков и сразу переходил в наступление.

Кирилл смотрел на эту картину без ревности, зная, что отец сразу же вернётся к нему. И как только Джон обращал внимания на малыша, тот сразу улыбался ещё шире. Глаза светились радостью в этот момент. Казалось, он сам встанет на ноги и защекочет Джона. Но малыш крутился на пледе и переворачивался в разные стороны, пытаясь спастись от рук папы, громко при этом смеясь.

Я стояла бы ещё долго, прикрытая деревом и листвой, с глупой улыбкой на губах, но ветер подул мне в спину в сторону Джона. А тот резко вздохнул, остановился и сказал с долей иронии:

– А тебя не учили, что подсматривать не хорошо?

– Учили, – продолжая улыбаться, ответила я. И добавила: – Не хорошо подсматривать за влюблённой парочкой, а за брутальными мужчинами только так и надо.

– А как ещё надо с брутальными мужчинами? – спросил с усмешкой он.

– Нежно и ласково… – очень тихим шепотом сказала я, закусив нижнюю губу. Но Джон каким-то образом услышал, его брови подёрнулись вверх, и улыбка стала ещё шире.

– Ну, да, так тоже можно, – добавил тихо он, а глаза заискрились в каком-то предвкушении.

Наш диалог прервали крепкие объятия Светочки. Малышка обхватила меня руками и затихла, будто наслаждаясь самим процессом. Я положила руку ей на голову, поглаживая по волосам. Без слов. Просто обнимая её в ответ. Странно, у меня не было отторжения к этой девочке. Я была безумно рада её видеть, а объятия дарили тепло в душе.

– Ты как? – услышала я серьёзный голос Джона. Посмотрев на него, поймала немного обеспокоенный взгляд, губы сами расплылась в широкой улыбке и ответила:

– Хорошо.

– Отлично. Акула больше не беспокоит? – так же серьёзно спросил он, но глаза смеялись. Что его удерживало от смеха – не знаю, но сразу вспомнила, как я во сне била акулу. И вот мне интересно…

– А я что во сне говорила?

– Было немного, – уже улыбаясь, ответил он. – Но это было мило.

– Эм-м-м, а что я говорила?

– Я начал Кира у тебя забирать, а ты мне: «Акула, стой!» – мою фразу он громко прокричал.

– А-а-а-а, Кира забирать, – медленно произнесла я, понимая, что акула-то сидит передо мной и так же, как во сне, улыбается. Первое весло – Кирилл – лежит рядом с Джоном, а второе, видимо, обнимает меня.

– Страшная акула-то была?

– Страшно красивая с кривыми зубами и такая наглая, что очень хотелось заехать по мордашке, – прищурив глаза, съязвила я, хоть и понимала, что он не поймёт всей прелести момента. – А скажи, помимо слов, что-то ещё было?

– Мне уже интересно, что же тебе приснилось, – приподняв бровь, сказал он с сарказмом.

– Акула, – рассмеялась я. – Так было?

– Нет. Мы тебя укрыли и оставили один на один с этой клыкастой рыбкой.

Я улыбнулась этому сравнению: Джонас и клыкастая рыбка. Во сне ничего особенного не было, но было бы очень неудобно, если бы я начала избивать его на второй день нашего знакомства. К тому же неосознанно.

Удивительно, что мы достаточно быстро нашли общий язык. Я чувствую рядом с ним себя свободно и без стеснения.

– А мы будем кушать? – раздался нежный девичий голосок.

Вспомнив, что мы не одни, я переключила внимание на детей. Ведь еще необходимо выяснить, как именно оказалась Света в багажнике.

– Так, а что у нас есть-то? – вопросительно посмотрела на Джона. Проверить, что нам положила Мариса, времени не было. Присутствует ли в машине еда, не имела понятия.

– Надо посмотреть мешок от Марисы, – подтвердил мои мысли Джон. – В машине только молочная смесь для сына. Как-то не рассчитывал я на такую долгую прогулку. И то хватит ему еды ненадолго, надо будет что-то придумать.

– Пойдем, малышка, посмотрим какие нам подарки дали, может что-то там найдётся вкусненькое, – поворачивая Свету к машине, проговорила я. Она долго ждать себя не заставила. Услышав слово «подарки», побежала к машине быстрее меня. Счастливая, будто не она недавно встретилась с монстрами. Восхитительная детская выдержка.

В мешке оказались теплое платье с поясом, две пары тоненьких тапочек, похожие на балетки для танцев, две белые мужские рубахи из плотной ткани, синие мужские штаны с поясом, плед, какие-то тонкие тряпочки и долгожданная еда.

Еды, к сожалению, не так много. Хлеб, сало, помидоры, что-то похожее на сыр, но зеленоватого оттенка, железный бутыль с водой, бутыль с молоком, большой тазик с гуляшом, видимо с гыгырским мясом, покрытый плотной тряпицей, пирожки.

Хватит нам на день или полтора дня, в зависимости от того, как мы будем кушать. Надо срочно искать место, где продают продукты, иначе уйдем на тот свет не от монстров и Браслетов, а от голодания.

Одежду отложила на другое сиденье, а плед и еду взяла с собой. Светочка, хвостиком шла следом. Расстелив плед недалеко от Джона, посадила на него малышку, продукты разложила рядом. У нас была только одна ложка – это не беда, а вот чем порезать сало и хлеб?

– Охотничий нож у меня в бардачке лежит. Сейчас принесу, – ответил на мой безмолвный вопрос Джон и пошел с Кириллом на руках к машине.

Через пару минут мы все с наслаждением завтракали, а Кир активно посасывал бутылочку с молочной смесью.

Мысли, то и дело, возвращались к Марисе. Я искренне надеялась, что она не понесёт из-за нас наказания. Тем более Джон её вырубил. Кстати…

– А что ты сделал с Марисой перед уходом? Она же не умерла, а просто отключилась?

– Заснула, – ответил Джон и замолчал. Но увидев мой нетерпеливый вопросительный взгляд, продолжил, – Нажал на сонную артерию и она крепко уснула. Её найдут спящей, и возникнуть проблем не должно. Надеюсь.

– А откуда такие способности?

– Не знаю, – пожал плечами он.

– В смысле? – удивилась я.

– Я просто знаю какую-то информацию и всë. Откуда и сам не могу понять. Она приходит в нужный момент, но, изучал ли я этот вопрос, не могу ответить.

– А разве так бывает?

– Видимо бывает, – усмехнулся Джон.

– Мошет ты Знака? – неожиданно спросила Света.

– Кто? – не понял он.

– Знака – улыбнувшись, ответила она.

– А кто такой Знака?

– Ну-у-у… Ты всë-всë заешь. Незнака ничево не зает, А Знака всë-всë зает.

– Незнайка ничего не знает?

– Ага. А Знака зает, как лечить зайку, и как мафыну чинить. И мно-о-ого зает.

– А я как Знайка мно-о-ого знаю? Ну да. Как машину чинить знаю. Как лечить такую зайку, как Варвара тоже знаю, – усмехаясь, подтвердил Джон. – Наверное, ты права. Я – Знайка.

Я, услышав своё имя, закатила глаза. Представляю, как он лечит девушек. Точно не лекарствами.

– А очки у тебя есть? У Знаки есть, – сложив пальчики рук в кружочки и поднеся их к глазам, спросила малышка.

– У меня очки дома остались, я их надеваю, когда читаю умные книжки. Ты любишь книжки?

– Да, – с улыбкой подтвердила она. – Любью книшки. Где лягушка летала с утками.

– Лягушка путешественница? – уточнила я.

– Да. Она взяла паку в лот. Утки её взяли и полетели высоко-высоко.

– Палку в рот? – переспросила её. К речи Светочки я еще не привыкла, и некоторые слова понимала не сразу.

– Ага, – подтвердила она.

– И ты тоже лягушка путешественница? – спросил Джон. – Ведь ты путешествуешь сейчас с нами.

– Да, я – лягушка. А вы – утки, – и заливисто засмеялась.

Подхватив её смех, я уточнила:

– А как же ты без палки-то с нами полетела?

– А туда села и полетела, – показывая на багажник, ответила Светочка. – Няня Лена пошва к нам домой. А я к тебе хотела.

С этими словами Светочка потянулась ко мне и крепко обняла. Обняв её в ответ, и поглаживая по головке, спросила:

– А дальше что произошло?

– Мафына была открыта. Я спяталась там и укылась педом.

– Пледом?

– Да. А потом стало темо.

– Темно?

– Да.

Я вспомнила, что багажник был открыт, когда разговаривала у машины с Джоном. Видимо, он не обратил внимание, что под пледом кто-то появился и по инерции закрыл багажник. Вот только…

– Света, а разве позвать меня или Джона ты не могла? Или постучать?

– А если бы вы меня отдали няне Лене?! – надув губки, промолвила она.

– Но ведь там было темно. И немного страшно, наверное?

– Номально, – беззаботно ответила она. – Только я гововой удалилась. Вы во што-то везались?

– Нет, не врезались. Просто нечаянно резко нажали на тормоз. Где ударилась? Голова не болит? – обеспокоенно начала осматривать её голову я.

– Не-е-ет, мафына один лаз на тоймоз нажая. И я делала так, – произнесла она, растопырив ноги и руки в разные стороны. – И кода еще лаз на тоймоз назала, я в стоëну полетела и удалилась.

Встревожено посмотрела на Джона. Удар неизвестно насколько был сильный и надо внимательно следить за состоянием малышки.

– Так, а после удара почему не позвала нас? – нахмурив брови, спросил Джон. Кирилл на его руках уже крепко спал после вкусного завтрака.

– Я уснула. Навелное, – задумчиво ответила она.

– Почему наверное?

– Ну-у-у… Я поснулась потом, кода мафына ехала быстло-быстло. И потом чудовище увидела, – с этими словами она еще крепче меня обняла. – А чудовище больше не пидëт?

– Нет, не придёт, малышка. А если придëт, мы его напугаем.

– А как напугаем?

– Да моими кулаками, – улыбаясь, сказал Джон и протянул в её сторону кулак. – Видишь, какие большие?

Света вытянула к его кулаку свою ручку и развернула ладонью вниз, ему пришлось разжать кулак. Её маленькая ладошка легла на его большую ладонь. Поразительный контраст маленького и большого человечка.

– Огомные вуки. Они спавятся, – подбодрила она его и снова улыбнулась.

– В машине есть ксилофон – музыкальная игрушка. Если хочешь, можешь взять и поиграть.

– Хочу-у-у, – от радости она подскочила на месте и побежала в машину. Мы смотрели ей вслед, наблюдая за её искренними эмоциями.

– Получается, она ударилась головой, когда мы проезжали висячие башни, – пытался прояснить Джон непонятные мне моменты. – Видимо потеряла сознание и очнулась только, когда мы удирали от Гончих.

– Умудрилась же она залезть в багажник. Как такое в голову-то пришло?!

– Главное, что всë обошлось. А сейчас надо собираться и выезжать. Добраться до какого-нибудь города и вообще понять, где мы застряли.

– Слушай, со слов Марисы, про машины здесь никто не знает. Как тогда быть?

– Без машины – не вариант. Неизвестно сколько ехать, да и от погони легче скрыться. Но мы в город заезжать не будем на ней. Будем смотреть по обстоятельствам. Собираемся?

– Поехали.

Через двадцать минут мы уже ехали дальше в неизвестное. От мысли, что может существовать здесь что-то хуже, чем прежде – волосы дыбом вставали.

Мы ехали уже достаточно долго, но не то, что города, даже поселения не увидели. Кругом леса, поля, бескрайнее небо и яркое жаркое солнце. Уже сумерки начали сгущаться, а четкого плана действий у нас так и не было. Изрядно уставшие дети спали, а Джон, не отрываясь, следил за дорогой.

– Вара? – неожиданно спросил он.

– Что? – улыбнулась я. К, немного изменённому, имени я привыкла. Необычно и мне очень нравилось. Никто меня так не называл. Улыбка сама собой возникала на губах при произношении имени.

– Моя семья – это я и мой сын. Настолько близких людей, кто бы нас ждал, дома не осталось. У Светы, понятное дело, тоже. Как у тебя с этим дела обстоят?

Я загрустила, вспомнив Элис. Её зелëные глаза и заражающий смех. Её всегда позитивный и бойкий настрой. Её поддержку, какая бы беда не случилась, она всегда рядом. А сейчас мы раскиданы по разным мирам, и очень страшно от мысли, что вернуться не получится.

– Элис, – с теплотой в голосе, ответила я.

– Кто она? Сестра?

– Подруга, у которой будет сердце болеть из-за меня. Как и у меня из-за неё.

– Настолько близкие?

– Да. Не знаю, как так сложилось, но мы настолько сдружились еще в школьные годы, что всегда переживаем все события, связанные с нами, вместе. И я знаю, как ей будет тяжело, не зная, где я и что со мной. Она горы свернет, пытаясь меня найти. Вот только даже предположить не сможет где я, – с горечью сказала я.

– Да уж, найти нас здесь, думаю, будет проблематично. Но ведь мы, возможно, сможем вернуться. Тогда горевать она уже не будет. А у тебя появиться возможность рассказать, в какой заварушке ты оказалась, – с долей сарказма прокомментировал Джон.

От слова заварушка во мне проснулся чертёнок, и захотелось вывести этого мужчину из равновесия.

– Джо-о-он, – резко сменив спокойный голос на томный, тихо позвала его. Машина резко вильнула в сторону. Джон выровнял её, а затем с горящим взглядом посмотрел на меня. А я продолжила тем же голосом, и пальчиком руки дотронулась до его руки на рычаге переключения передач.

– Может, всё-таки, эта таблеточка виновата?

– Какая? – заворожено спросил, не отрывая от меня взгляда.

– Ну… Которая аспирин.

Джон нахмурился, потом видимо вспомнил и словами «Тьфу ты», повернулся снова на дорогу. А я уже нормальным голосом, но с широкой улыбкой продолжила:

– Ну, реально, Джон. Может это какая-то особенная таблетка. И я, например, под кайфом. А может, я вообще в коме и скоро проснусь?!

– Ага. И мы с тобой все вместе. В одной койке лежим. Я, Кир, ты да Света, – без тени улыбки сказал Джон.

– Да ладно, я ж пошутила, – посмеиваясь, отвернулась к окну.

Пару минут в салоне была тишина, а потом Джон спросил:

– А, м-м-м.. Парня у тебя разве там не осталось?

– Нет, парня не осталось, – услышав вздох облегчения, или мне так показалось, решила поиздеваться ещё немного. – Но остался муж.

– Муж? – громче, чем следовало, переспросил он. Потом убавив тон, но с долей злости, добавил: – А муж не будет по тебе горевать?

– Не будет.

– Почему? – удивленно спросил он.

– Потому, что он вымышленный, – с улыбкой ответила на вопрос.

– В смысле?

– А вот так. Мама, когда я была маленькая, подарила мне игрушку – панду. Так как у меня отца не было, я решила самой создать мужчину, который будет обо мне заботиться, – посмеялась над самой собой я. – Панду назвала Димкой и обозвала его своим мужем. Чтобы каждый день выслушивал все мои бредни и нытьë.

– Бедный Димка, – со смехом прокомментировал Джон. – Как он вытерпел только такое?! А как он реагировал на твои свидания в будущем?

– О-о-о, это отдельная тема! Ему приходилось терпеть.

Посмотрев друг на друга, мы тихо засмеялись.

Так и ехали тихо и спокойно, до тех пор, пока Джон не указал на бензин. А заправки в этом мире, видимо, не существует.

Припарковались мы глубже в лесу, чтобы проезжавшие по дороге люди нас не увидели. Разместились на ночь со всевозможным уютом, и каждый заснул, думая о своём. Сон меня сморил моментально.

Проснулась я утром от голодного плача Кира. Чтобы не разбудить Светочку решительно вышла из машины с крохой, не забыв разбудить Джона. Он занялся молочной смесью.

Покачивая Кирилла, я наслаждалась лесной природой и её звуками. Красиво. А если закрыть глаза – волшебно. Будто мы очутились в обычном лесу, выехали на пикничок и просто отдыхаем от городской суеты.

Джон принёс мне бутылочку и малыш, аккуратно обхватив ручками своё сокровище, пил молочко. От милой картины улыбка на губах возникла сама собой. Какой же он ещё крошка и такой симпатяга – вылитый отец. От подобной мысли не удержалась от смешка, за что получила вопросительно-поднятую бровь Джона. Показала язык и отвернулась вместе с ребенком.

Утолив голод, малыш снова уснул. Ещё пару часов у него есть в запасе для крепкого сна.

Джон времени зря не тратил. Пока я кормила Кирилла, он подготовил место для завтрака. Постелил плед, достал мешок Марисы и накрыл на импровизированный стол. Слюнки у меня уже потекли от голода, поэтому, уложив мальчика обратно в автокресло, вернулась к Джону. Он взял кусочек сыра и начал подносить к себе в рот, но я его опередила и откусила этот кусочек первая. Брови Джона моментально поднялись вверх от неожиданности.

– Очень голодная, – ответила я честно, надув губки. В ответ он протянул оставшийся кусочек ближе к моим губам. По инерции они раскрылись, и сыр аккуратно был положен в рот. Правда ротик закрыть я поторопилась, и его пальцы ещё оставались внутри. Медленно он их убрал, а наши взгляды были прикованы друг к другу.

– Приятного аппетита, – уголком губ улыбнулся он.

– Кхм, спасибо, – быстро опустила голову в смущении.

Прядь волос упала на лицо. Джон решительно протянул руку, чтобы завести её за ушко. Но…

– А где твои часы? – спросила я, вспомнив про его дорогущие часы на руке.

– Эм-м-м, не знаю, – посмотрев на руку, он нахмурился. Видимо пытался вспомнить, где последний раз их оставлял. – Я не помню, чтобы их снимал.

Но теперь это занимало меня в последнюю очередь, потому что что-то невероятное происходило с его рубашкой. Она становилась прозрачной. Я отчётливо видела его торс, на который не так давно любовалась.

– Джон, твоя рубашка, – указала я на неё. Он, посмотрев на рубашку, резко поднялся. Но, оказывается, не только она становилась прозрачной, но и брюки и даже трусы.

Поднявшись на ноги, его бедра оказались на уровне моих глаз. И, конечно, взгляд сразу же обратил внимание на то место, где в скором времени от трусов ничего не останется. Сообразив, что это немного неэтично, взгляд перевела… На его торс.

Пока Джон осматривал себя, я наблюдала за его телосложением. Как перекатываются мышцы при движении, как двигается обладатель этого шикарного тела. Как хищник.

Тут я поняла, что Джон уже не осматривает себя. Его взгляд смотрит на меня. И этот взгляд выражает вожделение. Ощущение возникло, что хищник сейчас набросится на свою жертву.

Сообразив, что жертвой-то я готова стать, резко пришла в себя. Посмотрела на свою одежду и глаза мои в ужасе расширились. От неё уже почти ничего не осталось. Вскрикнув, быстро поднялась и, светя своей пятой точкой, спряталась за деревом. Сердце стучит набатом в теле и в голове, руки дрожат. От чего? От испуга? От неожиданности? Я стояла, а сама не верила в происшедшее. Каким образом мы оказались совершенно голые? Куда пропала одежда?

– Вара? – тихо позвал меня Джон.

– Д-да? – дрожащим голосом отозвалась я.

– Ты восхитительна, – с хрипотцой сделал комплимент он.

– Ага. Ты тоже, – фраза вырвалась у меня сама собой. Зачем я это вообще сказала?!

– Спасибо, – и, тихо смеясь, куда-то пошел.

Я же стояла как статуя, думая, чем же прикрыться. Тела своего не стыдилась. Я в хорошей форме. Но оказаться голой с малознакомым человеком в лесу в чужом мире – как-то перебор. Как назло вспомнились летающие твари. Вдруг они сейчас прилетят, а я совсем голая. Паника начала закрадываться в голову. Я зажмурила глаза и начала глубоко дышать, чтобы успокоиться.

И тут меня чем-то укрыли. Плечи явственно ощутили теплые руки Джона. Он оказался позади меня.

– Не дрожи, не трону, – прошептал на ушко. – Хотя очень хочется.

От удивления я, с широко раскрытыми глазами, посмотрела на него, повернув голову. Вот только слов своих он не сдержал. Потому что в следующее мгновение он резко подался вперёд и меня поцеловал. Очень нежно.

Я чувствовала, что мое сердце сейчас выскачет из груди. Так сильно оно билось. В животе возникло резкое ощущение лёгкой тянущейся, но приятной, боли. Это "бабочки в животе летают" или что-то другое? Понять бы. Но размышлять я была не в силах. Поцелуй выбил все мысли из головы. Даже нагой вид меня уже мало смущал.

Когда поцелуй закончился, единственная здравая мысль была: «И это всë? Хочу ещё!» Но резкий ветер привёл меня в чувство и заставил плотнее укрыться в плед, закрывая все стратегические места. Следующей мыслью возникли вопросы об одежде, и я поспешила их задать.

– Но куда делась наша одежда?

– Не знаю, пропала. Надо кстати детей посмотреть, вдруг у них тоже одежда пропала.

– Подожди, – остановила его поток речи я, поднимая руку. – Часы твои пропали, одежда пропала, плед, как понимаю, Марисы на мне. Он не пропал. Может, пропадает то, что не принадлежит этому миру?

У Джона стало испуганным лицо. Первый раз его увидела с таким выражением. Он сказал всего лишь "Дети! Машина!" и оба кинулись вытаскивать их из автомобиля.

Глава 7.1 Проклятье или дар?

Когда мы подбежали к машине, она начала уже просвечивать. Через неё стали видны очертания деревьев и кустов. Одежда на детях ещё оставалась, но вскоре должна скоро тоже пропасть.

Джон подхватил сына с автокресла и, в этот момент, оно рухнуло на землю. Часть машины начала пропадать. Он быстро передал мальчика мне на руки. Поцеловала его в лобик, укутав в свой плед. Кирилл заворочался, но, ощутив тепло, снова провалился в сон.

А вот Светочка проснулась от манипуляций Джона. Она спала на переднем сидении, а времени достать еë аккуратно – не было. Поэтому он открыл дверь водителя и потянул на себя, чтобы взять на руки. Она успела обнять его за шею, но нога Джона опиралась на сиденье, которое резко пропало. Они начали падать. Я вскрикнула от мысли, что малышку раздавит весом взрослого мужчины, да ещё и вдруг наткнётся на какие-то запчасти.

Из-за моего крика проснулся Кирилл. Заворочался и попытался сесть на руках. Обратив на него внимание, посадила его. А когда посмотрела на машину, увидела пустоту. Машина пропала. Полностью. Со всеми вещами из нашего мира. Слава богу, Джон со Светой остались. Он стоял на кулаке одной руки, будто отжимался, второй – поддерживал малышку. Она в испуге крепко обнимала его руками и ногами. Не успела я ничего сообразить, как Света была поднята и укутана в рубаху из мешка Марисы.

– Джон, тебе бы самому что-то одеть, – с улыбкой указала я на его голую задницу.

– Ах, да! Совсем забыл, – хлопнув себя по лбу, сказал он. – Светочка, закрой глазки, дорогая.

– Как это всë… Неожиданно… – промолвила я, отворачиваясь в сторону, но то и дело взгляд возвращался к мужчине.

– Да уж, – не отпуская взгляда от места парковки, сказал Джон. Возможно, мысленно прощался с машиной.

– А мне узе моно откывать газа? – спросила Света.

– Подожди минутку, крошка, – с этими словами начал надевать белую рубаху и штаны из мешка Марисы. На ноги надел мужские тонкие балетки.

Вскоре мы все были одеты по канонам этого мира. Я – в тёплое платье с тонкими балетками. Света – в белую мужскую рубаху из плотной ткани, на которую мы надели пояс от моего платья. Кирилл укутан в пеленку и в тёплый плед.

– Теперь мы, вроде, походим на местных, – нервно сказала я.

– Надеюсь, – ответил Джон.

– А что теперь делать?

– Перекусить и двигаться в путь. Надо найти деревню, а лучше город.

Вскоре мы вышли на лесополосу вдоль дороги. Попадаться людям на глаза было опасно, поэтому из леса мы не выходили. Света сидела на руках у Джона, так как была босая, Кирилл был на моих руках.

Шли мы уже довольно долго. Хоть мы и присаживались на отдых, руки у меня уже «отваливались». Я не привыкла носить долгое время ребёнка. По дороге проехало несколько карет с лошадьми, но останавливать их было страшно. В итоге победили голод, усталость и волнение о лесной ночёвке.