Бог и Пол. Метафизика секса и смерти

Яков Шмидт

Бог и Пол. Метафизика секса и смерти

…еще по-звериному мохнатый неандерталец познал смерть. На основе этого знания и появился эротизм, отличающий сексуальную жизнь человека от половой жизни животного.

Смысл эротизма уклоняется от каждого, кто не хочет видеть в эротизме религиозного смысла.

Соответственно смысл вообще всех религий уклоняется от каждого, кто пренебрегает его связями с эротизмом.

Жорж Батай

Существующего во Вселенной порядка вещей могло не быть без человека, но поскольку есть человек, Вселенная именно такова.

Джон Арчибальд Уилер

Об авторе

Яков Шмидт. Родился в 1946 году в Ленинграде. С 2001 года проживает в Германии. «Бог и Пол. Метафизика секса и смерти» – первая часть философской трилогии вышла в издательстве «Алетейя» в 2013 и 2015 г. Две другие части – «ПолитиКант» и «Метафизика достоинства» вышли в 2016 и 2020 г. в издательстве «Нестор-История».

Вместо оглавления

Сознание дано человеку как интуитивное понимание жизни, как то, что в психологии обозначает термин инсайт. Не обобщение научных знаний и не толкование священных писаний, но, местами, нечаянное с ними совпадение.

Мировая эволюция проходит через человека и замысел её отражён в самой структуре личности, в извечном страдании от незавершённости.

Тезисы, раскрытые в этой книге, не могут служить оглавлением, так как в тексте они вперемешку разбросаны по главам. Так же как в жизни.

1. Три фактора связи физиологии с метафизикой.

Саркастический запах, циничное осязание, возвышающее созвучие.

2. Три фундаментальных противоречия человеческого бытия.

Жизнь и Смерть, Мужчина и Женщина, Бог и Пол.

3. Три формы самосознания и мировоззрения. Поэзия-Сатира-Проза.

4. Два беспредела индивидуальности.

Достоинство, независящее от достоинств.

Стыд, независящий от недостатков.

5. Два парадокса эстетики.

Одинаковая эстетика противоположных предметов.

Противоположная эстетика одного предмета.

6. Два фактора психоантропологии.

Удовольствие и самодовольство.

Отдалённость и самоцельность.

7. Две ипостаси метафизики.

Бессмертие плоти и презрение к ней.

I

Только человеку дано столько отвращения к останкам и отходам недавней жизни. Собака спокойно подбегает к дохлой собаке, как и к собачьему калу: понюхает, полижет, побежит дальше. Отходы тела – это тоже мёртвая плоть. И каждый раз естественная надобность коварно шепчет: memento mori – помни о смерти. В русском языке слово смердеть означает пахнуть мёртвым. Для человека есть множество запахов куда более невыносимых, чем запах кала или потных ног или гнилого зуба, но нету запахов более унизительных.

Это гордое обоняние говорит нам о прямой связи нашей физиологии с метафизикой, минуя физику общественных отношений: ибо прах ты и в прах возвратишься. В Книге и в генах записано.

Унизительный запах сопутствует возвращению внутрителесного соединения к простым составляющим, разложению в прах земной. Унизительный только для существа, несущего в себе образ вечности – нетленности. Омертвление плоти есть признак ничтожества, отвращение – признак величия.

Другим авторитетом из мира запредельного в нашем теле является половое осязание, которое по характеру ощущения, совершенно независимо от нашего воспитания или общественного мнения, независимо от рассудка или предрассудка, независимо от закрытости или открытости перед зрителями, именно, по ощущению под кожей определяют как сладкий стыд.

Мужчине кажется, что он заставляет женщину это испытывать. Женщине должно казаться, что её заставляют. Или каждому кажется, что он принуждает другого. Все чувствуют возвышенную интимность и низменную порочность зачатия.

Но связь с догматикой здесь ещё больше: ветхозаветное «познание» связывает запрет есть яблоки с дерева познания добра и зла и то, что нарушив запрет, узнали они, что наги и Адам познал Еву, жену свою.

Вместо гордости быть как боги, знающие добро и зло, люди узнали стыд наготы и прикрыли то самое место, в котором возвышенное и низменное, сокровенное и порочное – добро и зло неразличимы. (Сильно забегая вперёд, заметим, что безвременьем называют исторические периоды, когда добро и зло перестают быть ясно различимы).

Чувства унижения и стыда связаны с двумя противоположными функциями организма: освобождением от мёртвой плоти и освобождением от семени жизни. Сакральный характер смерти и секса задан прямо в рецепторах, без всякой этики, логики и педагогики.

И, наконец, главным признаком небес на земле выступает музыкальный слух. У человека нет иного слуха кроме музыкального. Когда говорят, что кому-либо медведь на ухо наступил, имеют в виду его неспособность голосом воспроизвести мелодию. Но неэстетического восприятия не существует.

Музыка представляет собой возвышающее созвучие, бессознательно связанное с чувством гордости. Животные не воспринимают музыку, как полагают, оттого, что у них нет органа восприятия речи.

Многие твари вполне владеют алфавитом, то есть, произносят с три дюжины разных звуков, но соединить их в слова не могут. Не владеют синтаксисом. Не всякая тварь Творцу подобна. Музыка и есть синтаксис.

Музыки без слов не бывает. Там, где их нет, они подразумеваются. Как говорится, нет слов.

Наш язык представляет собой не только форму мышления и средство общения: он есть, прежде всего, музыкальная отзывчивость тела и гортани.

Кажется, что волнения наши с намного бо́льшими совпадают и получают резонансное усиление. Отсюда литературность нашего самосознания с его запредельностью оценок. Благое нам видится прекрасным, а печальное – трагическим, напряжённый ход событий мы называем драматическим, а несуразное кажется нам комическим. И ещё длинный ряд таких оценок образует весь перечень положительных и отрицательных категорий эстетики.

Просодии живут в нашем теле неотрывно от языка. Лох Лоханкин из «Золотого телёнка» Ильфа и Петрова от волнения, сам того не замечая, обращался к жене стихотворным размером: «Волчица жадная, тебя я презираю. К Птибурдукову ты уходишь от меня». Так складно говорил, а она ушла…

Многие естественные позы кажутся нам некрасивыми из-за музыкальной хореографичности нашего зрения. Если архитектуру называют застывшей музыкой, то можно то же самое сказать и о природе, и о мире вещей, нас окружающих, когда они радуют наше восприятие.

Такой музыкоцентризм оправдывает то, что В начале было Слово. У Мандельштама:

Быть может, прежде губ уже родился шёпот…

Язык, говорил Хайдеггер, принадлежит бытию, а не сознанию: это способ, каким бытие обращается к сознанию.

II

В поэзии бытие и сознание совпадают. То, что не совпадает с образом – безобразно. Но не всем дано в равной мере чувствовать совпадение.

– Зачем крутится ветр в овраге,Подъемлет лист и пыль несет,Когда корабль в недвижной влагеЕго дыханья жадно ждет?Зачем от гор и мимо башенЛетит орел, тяжел и страшен,На чахлый пень? Спроси его.Зачем арапа своегоМладая любит Дездемона,Как месяц любит ночи мглу?Затем, что ветру и орлуИ сердцу девы нет закона.

Не просто же А. С. Пушкин в этом отрывке иллюстрирует фактор стихийности примерами из метеорологии, зоологии и психологии: он видит в непредсказуемой этой стихии величие. И в том, что нет закона, есть высший закон.

В другом произведении тот же автор находит величие в прямо противоположном непредсказуемой стихии строгом порядке:

Люблю тебя, Петра творенье,Люблю твой строгий, стройный вид,Невы державное теченье,Береговой ее гранит…

Есть более глубокий метафизический смысл в музыке и поэзии. Независимо от того, в чём находит автор красоту и величие, он утверждает, что они есть. Он утверждает: есть Красота и Величие, как проявление мира запредельного в мире ощутимом. Истинное художество – говорил Вячеслав Иванов – всегда теодицея. Цель поэзии – поэзия – говорил Пушкин.

Объективная реальность субъективна. Она содержит образ и замысел Создателя. И благодаря этому возможна лукавая ему противоположность, которая в принципе вторична: унизить можно только то, что высоко поднято. После того как Пушкин сказал про мимолётное виденье сатирик мог через полтора столетия сострить про мимолётное введенье. Как и сам Пушкин мог написать «Гавриилиаду» чуть ли не через два тысячелетия после того как написано было Евангелие. Талант всегда от Бога и от Чёрта.

Зато есть надежда увидеть в человеках подобие Образу через лукавую ему противоположность. В твари угадать Творца.

Лукавство построено на противопоставлении божественного и полового.

Бог и Пол образуют полярность, лежащую в глубинной основе Бытия. Философия более привыкла говорить о сознании и материи. Но наиболее активное проявление сознания – Слово, а наиболее активное явление живой материи – Пол.

Это ближе к религии, к главной библейской легенде.

Иммануил Кант говорил, что если и признать философию служанкой богословия, то остаётся открытым вопрос, считать ли её служанкой, несущей факел впереди или несущей шлейф позади госпожи своей.

Сёрен Кьеркегор высказал смелую идею о том, что дух и пол в человеке существовать могут только одновременно и взаимозависимо. Это замечательно при всей расплывчатости и перемешанности его определений духовного и греховного:

Адам и Ева суть просто нумерическое повторение. Будь в этом смысле там тысяча Адамов, это означало бы ничуть не больше, чем то, что был только один…

Миф просто позволяет проявиться вовне тому, что является внутренним.

… примем, что сексуальное различие существовало и до грехопадения, правда на самом деле его как бы и не было, поскольку его нет в состоянии неведения. В этом отношении на нашей стороне и Писание.

… Среди животных сексуальное различие может быть развито инстинктивно, однако это не может происходить таким же образом у человека…

… крайняя точка чувственного – это как раз сексуальное. Человек может достигнуть этой крайней точки только в то мгновение, когда дух становится действительным. До этого времени он не зверь, но, собственно, и не человек; только в то мгновение, когда он становится человеком, он становится им благодаря тому, что одновременно становится животным.

Стало быть, греховность – это не чувственность, никоим образом, но без греха нет никакой сексуальности, а без сексуальности нет истории. Совершенный дух не имеет ни того, ни другого, почему, скажем, сексуальное различие снимается вместе с восстанием из мертвых и почему у ангела нет истории. Даже если бы архангел Михаил отмечал все дела, на которые он был послан и которые выполнил, это все равно не составляло бы его истории.

Сегодня он бы сказал: изменилась психологическая стрела Времени – как не было Времени до Большого взрыва, так не было Истории до Грехопадения.

Есть основание полагать, что филогенез – становление вида, был таким, каким его образно описал Кьеркегор. Ему есть аналог в онтогенезе: в жизни ребёнка сознание, стыд и секс пробуждаются одновременно и взаимозависимо.

РЕБРОЗачем понадобилось ЕвеСрывать запретный этот плод —Она еще не сознает.Но грех свершен, и бог во гневе.Вселился в змея сатанаИ женщине внушал упрямо,Что равной богу стать должнаПодруга кроткого Адама.А дальше… Боже! Стыд и срам…В грехе покаяться не смея,На Еву валит грех Адам,А та слагает грех на змея.Я не желаю знать ДоброИ Зло, от коих все недуги.Верни мне, бог, мое ребро, —Мы обойдемся без подруги.Александр Межиров

В скелете человека характерно наличие 12 пар рёбер (у зародыша 13)…

М.Ф. Нестурх «Происхождение человека».

III

Из трёх фундаментальных противоречий человеческого бытия – Жизнь и Смерть, Мужчина и Женщина, Бог и Пол – первые два представляются вполне одномерными, то есть, разными значениями одной величины или частями единого строения.

Самое поверхностное противоречие – Жизнь и Смерть, представляет собой построение и разрушение, возврат к пассивным составляющим.

Более глубокое – Мужчина и Женщина, вероятно, являет собой иерархию, необходимые друг другу верх и низ, господин и раб. Разумеется, не в реальной повседневности, а только в фундаментальной формуле.

То, что в живой природе иерархия связана с полом, известно давно. Классический пример приводит Конрад Лоренц в своей книге «Агрессия»:

Самцы павианов обращаются с самками властно и грубо… у этих обезьян легко отождествляются значения «Я – твоя самка» и «Я – твой раб»… Я видел однажды в Берлинском зоопарке, как два сильных старых самца-гамадрила на какое-то мгновение схватились в серьезной драке. В следующий миг один из них бежал, а победитель гнался за ним, пока наконец не загнал в угол, – у побежденного не осталось другого выхода, кроме жеста смирения. В ответ победитель тотчас отвернулся и гордо, на вытянутых лапах, пошел прочь.

Тогда побежденный, вереща, догнал его и начал просто-таки назойливо преследовать своей подставленной задницей, до тех пор пока сильнейший не "принял к сведению" его покорность: с довольно скучающей миной оседлал его и проделал несколько небрежных копулятивных движений. Только после этого побежденный успокоился, очевидно убежденный, что его мятеж был прощен.

Аристотель пишет, что у варваров женщина и раб занимают одно и то же положение. В наше время это подтверждает уголовная половая символика.

Нам важнее заметить, что, даже, у обезьян Пол связан не просто с иерархией, а с неким «злорадством» понижения в иерархии, не с рабством, а с порабощением, ближе к изнасилованию, чем к обслуживанию. Или «обслужить» означает дать себя «съесть». Помимо естественного им дано символическое удовольствие. «Невинности чувств», о которой «говорил Заратустра», секса без дополнительного символического смысла не бывает, даже, у зверюшек.

У человека это принимает форму, которую в старину называли обладанием предметом поклонения. Поклонник, поклонница. Русские философы объясняли половую избирательность религиозно: в ком увиделся Образ. Как бы, принуждение возвышенного к низменному.

Феминизм увидел в поклонении скрытое презрение. Героиня романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?» Вера Павловна обижалась за то, что руки целуют:

Это, мой милый, должно быть очень обидно для женщин, это значит, что их считают не такими же людьми, думают, что мужчина не может унизить своего достоинства перед женщиною, что они настолько ниже его, что сколько он ни унижайся перед нею, он всё же не ровный ей, а гораздо выше её.

Некоторое время женщины безуспешно боролись с этим самодовольным мужским унижением. Потом, когда идеологию сменила технология, героиням понравилось привязывать мужчин к кровати, завязывать им глаза, колоть ножом, душить шарфом и в пылу любви убивать. Вера Павловна предупреждала…

Приведём для сравнения выписку из «Критического словаря психоанализа» Чарльза Райкрофта: ИСКАЖЕНИЕ СУПЕР-ЭГО. Относится к попытке уменьшить ВИНУ путём совращения или развращения какого-то лица, идентифицируемого со своим Супер-эго, т. е. к попытке уменьшить собственное чувство малоценности посредством низведения этого лица до своего уровня.

К той же теме предложим и более прозаическое объяснение. Без поэзии и без сатиры. Половой рефлекс можно определить как инструментальную часть родительского рефлекса так же, как охотничий рефлекс есть инструментальная часть рефлекса питания. Любовь хищника к жертве – уничтожительная, любовь родительская – самоотверженная, защитная. Половая любовь может быть смещённой ближе к уничтожительной или к самоотверженной.

В христианстве есть таинство причастия, когда хлеб и вино вкушают, как плоть и кровь Христа. Здесь любовь самоотверженная и уничтожительная совпадают, как предельное обладание предметом поклонения.

IV

Совершенно необъяснимой кажется только третья фундаментальная одномерность Духа и Пола.

Если вместо пространного понятия о духовном употребить более конкретное – Язык и Музыка в их неразрывной связи слов и интонаций, то можно обнаружить три способа этой связи.

Первый состоит в том, что слова соответствуют музыкально-поэтической интонации и усиливают её звучание.

Второй способ можно назвать пародийным, когда слова имеют прямо противоположный смысл и звучат как насмешка над музыкальным образом (или, наоборот, лирическое откровение, спетое на мотив частушек). Вспомним попутно, что Сатиры в древней мифологии – божества похотливые.

И, наконец, третий способ связи называют рыбой. Он представляет собой набор слов, просто укладывающихся в метр или мелодию и, как бы, её опрощающих, опустошающих. Нельзя не заметить, что это тоже сатира, разве что, менее злорадная.

Этим трём способам связи смысла с возвышенной интонацией отвечают три формы мировоззрения.

Первому соответствует Вера, второй похож на воинствующий атеизм, третьему соответствует «нулевой» атеизм, давно уже победивший и апатично осевший в умах.

Первый возвышенно определит красоту как «бесконечную жизнь, заключённую в конечную форму» (Г. В. Ф. Гегель, Н. А. Бердяев). Второй разоблачит в эстетике вытесненную сексуальность. Третий скучно объяснит красоту как пользу или выгоду.

Поэзия – Сатира – Проза = Вера – Воинствующий атеизм – Атеизм.

Это не совпадает с тем, что проповедовал исторически реальный воинствующий атеизм, который был аналогом «воинствующей веры» – инквизиции. Надеюсь, читатели понимают условность принятой здесь терминологии. Нашу версию подтверждает тот факт, что в Советском Союзе были равно запрещёнными религиозная и сексуальная пропаганда.

Насильно верить или не верить, как и любить или не любить, не заставишь, но хладнокровной веры, как и безразличной поэзии, не бывает – это всегда заряженная информация. Отсутствие заряда переживается как «сердечная недостаточность»: Без божества, без вдохновенья, без слёз, без жизни, без любви. Отодвинутость человека от человека и человека от веры очень схожи. Философский экзистенциализм характеризует безверие в своей мрачной терминологии: Страх, Ужас, Скука, Тоска, Пошлость, Фантазмы.

В начале было Слово, совпадающее с мелодией. Поэзия первична.

Три формы мировоззрения есть одновременно три формы самосознания и все три даны неотрывно вместе.

Такая же тройственность открывается при взгляде «снизу», со стороны Пола.

Есть то, что называют Таинством брака. Заговор двоих против всего мира.

Есть то, что можно по аналогии назвать «воинствующей антисемейностью», которую в мирное время заменяют нецензурные выражения. Унизить можно лишь то, что высоко поднято. В Дании, стране свободного секса нет мата.

И есть «нулевая» обыденность, половой сервис. Иногда к ней, не без юмора, но и не без основания относят так называемое «устоявшееся семейное счастье». Но ближе к полному обнулению, т. е., к несемейному, стадному укладу общественной жизни, конечно, публичный дом. Публичный, значит, открытый, всенародный. В принципе (а, иногда, в реальности) – это открытая общая спальня.

Все рассмотренные примеры рисуют нам шкалу, где бесконечно положительные значения знаменуют эстетику возвышенного, религию, провидение, незаменимость, суженость, таинство и закрытость.

Нуль принадлежит привычному атеизму, практичности, открытости, общности, случайности, безындивидуальности, безличности, безразличности, равенству, доступности – бессимволичности.

А отрицательные значения – сатира, воинствующий атеизм, насилие и мат направлены на обнуление, унижение положительных. Атеизм может просто не знать бога, воинствующий атеизм в боге нуждается.

Августин (Блаженный) учил: Как тишина есть отсутствие всякого шума, нагота – отсутствие одежды, болезнь – отсутствие здоровья, а темнота – света, так и зло есть отсутствие добра, а не нечто существующее само по себе. По нашей версии есть ещё и минус – злорадство и трагикомизм возвращения от плюса к нулю. Прагматизм после романтизма выглядит цинизмом.

V

Величие человека состоит в том, что у него есть чувство Величия=Различия и есть чувство Смешного – радости возвращения к безразличию, радости обнуления. От великого до смешного один шаг. Шаг в сторону безразличия.

Смех – это аффект, возникающий из внезапного превращения напряженного ожидания в ничто.

И. Кант “Критика способности суждения”

Где нет возвышенного, не может быть и комического. Лирическое откровение и циничная острота в равной мере свидетельства образа и подобия.

Вера бывает политеистической – со многими богами. И семья бывает полигамной – со многими жёнами, как их ни называй: любовницами, наложницами… Или полиандрийной – со многими мужьями, как их ни называй.

В реальной жизни всё противоречит фундаментальной схеме. Семейные будни зовут прозой, а поход «налево» – днём поэзии. И уж совсем тоскливым и лишённым поэзии кажется религиозный идеал аскетизма и безбрачия. Схема отражает не психологию личности, а скрытую за ней антропологию. И в то же время только через неё можно объяснить загадочную психологию.

Безбрачие, неизбежно ведущее к вымиранию рода и концу Истории, парадоксально заложено в ощущении порочности зачатия. Отчего семейный уклад с его моралью кажется промежуточной ступенью, на которой споткнулась и застряла История. Или, лучше сказать, История и есть промежуточная ступень. Следующая ступень уводит за пределы нашего понимания. Но об этом чуть позже.

Чем больше умозрение отодвигает восприятие, тем более реальной становится противоположность очевидному. Только умозрительно отодвигаясь от очевидного, догадались, что Земля, на вид плоская и неподвижная, имеет форму шара, вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца, то есть взгляд человеческий всё более совпадал со взглядом Дальнего Наблюдателя. Но восходом и закатом любоваться, слава богу, не перестали.

Внешнему наблюдателю наша планета видится круглой и вращающейся. Ему видна иная гармония, нам недоступная или доступная лишь умозрительно. Кто знает, может быть, взгляду запредельному видна совершенно особая роль Земного Шара.

Извечная боль философского пессимизма: отсутствие смысла жизни и мироздания – происходит от внутреннего убеждения, что такой смысл должен быть: …кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Сказано было не различать добра и зла: смысла и бессмысленности, порядка и хаоса, красоты и безобразия, достойного и постыдного.

История демонстрирует бессилие человека распутать переплетение добра и зла: дорога в ад вымощена благими намерениями. Кукиш, как говорил Розанов, будет памятником философу.

Ибо всему живому знать дано приятное и неприятное, разуму дано постигать причину и следствие, различать истинное и ложное, целесообразное и нецелесообразное, но знать добро и зло – возвышенное и низменное, как самоцельную самооценку, есть богоравность, со-знание с Ним на равных.

Но яблоко съедено и то, что у зверей естественно и однозначно, люди воспринимают символично и трёхзначно: как Таинство или унижение или опустошение. Одна и та же сцена несёт разный смысл в зависимости от контекста – как Поэзия или Сатира или Проза. Когда говорят, что отношения себя исчерпали – значит, прежний текст утратил смысл и стал «рыбой» на ту же мелодию. Если не пародией. Нужны новые слова гимна, новая пара, Новый завет.

До нарушения заповеди сказано было про женщину и мужчину: …и будут два одна плоть. А после нарушения сказано женщине: …умножая умножу…к мужу твоему влечение твоё, и он будет господствовать над тобою. Он будет господствовать, а её влечение к нему ещё умножится.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.