Запретное королевство

– Она идёт! Мама Миа! Она здесь! – разносилось по рынку, и все, как один, засуетились и разошлись по, словно бы, отведённым им заранее местам. Вновь принялись за торговлю, покупки и тщательную подготовку к важнейшему завтрашнему мероприятию.

Бродягу всегда поражал до самой глубины души внешний вид королевы, одетой «с иголочки». Яркие оттенки одежды уже сами по себе кричали о большом богатстве королевской семьи, ведь привозимые купцами краски стоили ужасно дорого. Следом в глаза бросались и сами изысканные ткани, увитые золотой каймой и жемчугом. Удивительно, с какой лёгкостью удавалось Миане носить несколько слоёв одежды. Поговаривают, выходила она на свет и в сорочке, и в юбке, и в платье одновременно, а порой дополняла сей образ ещё и туникой. Красные цвета её одежд неминуемо обращали на себя внимание публики. От солнца пряталась она за огромной заострённой шляпой и держалась на удивление сдержанно, хотя сама изнывала от невероятной жары, стоявшей и в такую неприятную погоду.

Лицо её всегда оставалось равнодушным – с абсолютным безразличием глядела она по сторонам с высоко поднятой головой. Только лишь та покривившаяся лавка вызвала у королевы интерес, но найденный в сложившейся ситуации выход оказался ей по душе, и оставила Миа сию тему в покое.

Она позволила себе взять на пробу пару пирогов и, стоило верной страже удостовериться в отсутствии яда, откусила кусок и насладилась непередаваемым вкусом свежей выпечки. Она даже похвалила пекаря, к которому сама же и подошла, от чего тот засиял и резко залился в истерическом смехе.

– Замечу, что в планировке ярмарки имеется ряд недочётов, – начала она, обойдя площадь вдоль и поперёк и собираясь расставить всё по полочкам, отчитав ответственных за организацию. – От бочек с цветами многие проходы кажутся мне невероятно узкими. Зато цветов не хватает на входе, советую переставить их туда. Обилие гобеленов с крылатым львом слишком бросается в глаза, словно мы навязываем гостям историю нашего Королевства. Замените на что-то менее впечатляющее. И пускай к вечеру люди кратко поведают мне о том, что планируют завтрашним днём здесь продавать. Будьте готовы ко второму моему визиту.

Её платье неминуемо собирало за собой всю пыль и грязь площади, однако королеву нисколько это не волновало – в случае надобности, она сменит одежду хоть десяток раз на дню. Вновь удалялась Миана от рынка, не успев на нём оказаться, медленно поднималась по многочисленным ступеням и готовилась отдохнуть в любимых покоях, оставшись наедине с собственными мыслями. Для той, кто так много в жизни потерял, держалась она отлично. Однако временами стража Королевства могла слышать за дверью её тихий плач, неудачно прятанный под подушкой.

Сабрина бежала, минуя многочисленные городские домишки и стремясь скорее сообщить родным трагичную весть. Будь у неё возможность, решила бы проблемы сама. Но, видимо, трагичные вести и существуют для того, чтобы кому-то их сообщать.

Чем дальше от центра оказывалась девушка, тем менее привлекательной казалась жизнь вокруг, и на смену средних размеров избушек приходили халупы, не рассчитанные и на троих, но порой вмещавшие в свои стены несколько поколений семьи. Ни о какой каменной кладке и речи идти не могло. Заколоченные окна кое-как спасали от ветров. Тропы увязли в грязи и поросли сорняками. Однако всюду: во дворах, у кабаков, на подоконниках и даже у запачканных свинарников росли цветы. Тенистые клёны и крепкие дубы произрастали на каждом свободном углу. И носились вокруг них многочисленные довольные дети, радостные любому новому дню.

Королевство состояло из девяти районов. Дом Сабрины расположился в восьмом, с протекающей гнутой крышей и покосившимся крыльцом, стоял он между двух более привлекательных и дорогих зданий, чьи владельцы были весьма недовольны крайне бедными соседями, портящими задний двор угнетающим видом нуждающегося в сносе жилища. Стёкла целы, палисад полон ярких растений, маленький огород ухожен и переполнен плодами. На этом плюсы заканчивались, а список недостатков можно было бы дополнять бесконечно. Начиная от глубоких ям перед входной дверью, продолжая осиным гнездом на чердаке, а заканчивая затопленным подвалом и визитами частых гостей в облике крыс.

Как известно, дом не привязан к конкретному месту. Он всегда там, где находятся близкие тебе люди. Потому Сабрине с родственниками не составило бы никакого труда куда-то переехать и предоставить возможность надоедливым соседям снести вековое здание. Но где могли напастись они денег на новый дом, если после месяцев работы на рынке не смогли скопить и на простенький ремонт? Сложившаяся ситуация крайне угнетала, однако духом падать никто не торопился. Выход существовал, только был он пока скрыт за самыми густыми зарослями.

В памяти всплыли события недалёкого прошлого. Бредёт молодая Сабрина с дядей и тётей по центральным улицам обновлённого города и замечает грусть в глазах дорогих ей людей. Глядели родственники на здания и представляли лучшую жизнь в кирпичных стенах возле самого замка. Мечтали, как путешествовали бы на личной повозке. Торговали бы временами. Носили дорогие одежды и позволяли себе, только по самым значимым датам, редкие пряности и заморские фрукты.

– Я обязательно обеспечу нам эту жизнь, однажды! – уверяла девушка, готовая хоть горы свернуть, будучи совсем ещё ребёнком.

– Я в тебе не сомневаюсь, – подмигнул ей дядя, в чьих волосах уже к тому времени пробивалась седина. – И заживём мы дружной семьёй так, как никогда ещё в нашем роду никто не жил!

Сабрина опешила перед самой дверью. Никак не могла собраться с силами войти и рассказать столь трагичную новость, что повергнет в затяжное уныние. И простояла бы так ещё какое-то время, подбирая слова и собирая волю в кулак, не заметь её через окно родная тётя, в это время как раз замешивавшая тесто из остатков муки.

Габриэлла, прозванная племянницей тётей Габи, при отсутствии в Королевстве церквей была женщиной верующей и суеверной. Больные почки изрядно влияли на её немалый вес, какой не удавалось сбавить в полной мере и в самый голодный год. Из светлых своих волос, унаследованных от отца, обручем плела она косы вокруг головы. Дешёвые свои платья старалась всякий раз украшать собственноручно вышитыми цветами и познавшими время украшениями. Лицо её было вытянуто, но изящно спускалось к подбородку. Глаза выпуклые, с выступающими веками. Примечательной была и крайне тонкая верхняя губа с родинкой возле носа. С каждым годом возникали на лице её всё новые морщины, однако нисколько тётю Габи они не портили, а казалась женщина теперь и более статной, и знающей, и банально красивой. Подметила Сабрина однажды, что внешность Габриэллы даже более походила под образ королевы, нежели внешность самой Мианы, с каменным лицом являвшейся на всякое большой важности мероприятие.

– Дорогая, на тебе лица нет! Неужели плачешь? Как давно не видела я твоих слёз! – голос тёти был бархатист и спокоен. Говорила она тихо, но слова её всегда можно было разобрать без особых проблем. Обладая отличной дикцией, имела привычку произносить определённые фразы с особой театральностью, чем нередко забавляла слушателей. Однако теперь Сабрина и не улыбнулась, уйдя глубоко в себя и свои мысли. – Ну, что ты, Сабрина! Иди сюда, вытру тебе слёзы. Хочешь молока? Нет? Присядь на стул, сделай глубокий вдох. Что случилось?

– Там… – без особого желания сделала девушка глоток и с ним вместе проглотила и несколько слов. – Лавка… Да, наша лавка.

– Что-то случилось с нашей лавкой, дорогая?

Не успел в доме раздаться ответ, как вновь со скрипом распахнулась входная дверь здания, впустив радостного главу семейства. Дядя Марлен планировал поделиться с женой славной вестью об удачной покупке курицы, оставленной теперь в курятнике и обживающей личный насест, когда заметил трагичную сцену, развернувшуюся за кухонным столом.

Марлен пару лет назад изрядно облысел, но отрастил густую седую бороду, с какой стал казаться грозным и статным – человеком, с каким не стоит связываться. Однако большие глаза всё ещё выдавали его добрую и склонную к состраданию натуру, а игривая улыбка никогда не сползала с его лица.

В первую очередь он мельком осмотрел комнаты. Предполагая, что кто-то вновь что-то по чистой случайности разбил, ожидал он найти на полу осколки, однако едва ли смог бы и пылинку разыскать под тумбами и кроватью. Уборка, какую затевала жена каждые выходные, не успевала закончиться и к концу недели, когда настигали дом выходные новые. Потому и здание, внешне отталкивающее и мрачное, на удивление редких гостей оказывалось внутри уютным и приятным всякому взору.

Стояла у окна поодаль двухместная кровать с дырявыми простынями. Правее – занимавшая непростительно много свободного места печь, в какой полыхал огонь, ожидая завершения тётей приготовления курника. За печью – серая занавеска, скрывавшая только лишь подобие комнатушки с собранной дядей вручную кроватью, парой полок и маленькой тумбой с немногочисленной одеждой племянницы.

Кухня, отделённая запачканным мукой длинным столом, уставлена была посудой и чашами. Свисали с потолка веники, ожидали своего часа в корзинах фрукты и овощи. Под лавкой прятались котлы и казаны. А в шкафах красовались пыльные чайнички, давно по назначению не использовавшиеся, но прятавшие в себе немало секретов, о каких Сабрина, возможно, и не догадывалась.

– Ну, что на этот раз? Кто-то умер? – сразу перешёл к делу дядя, подсев к Сабрине и велев Габи продолжить заниматься пирогом, ибо обеденное время не резиновое.

– Дядя, наша лавка…

– Ты из-за неё ревёшь? Да починил я уже эту лавку, – заявил Марлен, и в глазах девушки заискрилась слабая надежда, какую неминуемо развеяли последующие слова. – Ещё вчера заколотил, теперь в огороде снова есть на чём сидеть.

– Нет… Я о лавке на рынке, дядя. Она сломана!

Тётя, что была готова отправить тесто в печь, выронила его из рук моментально и только лишь раскрыла рот, не в состоянии спросить хоть какие-то подробности. Дядя, в свою очередь, насупил брови и уставился в щели в полу, постукивая кулаком по столу и готовясь сорваться с места.

– Я говорила, говорила, что та кошка неспроста нам дорогу перебежала! Чёрная, как смоль. Явно же, явно, все неудачи пойдут от неё! – первой нарушила тишину тётя Габи, бурча под самый нос.

– Говоришь, лавка сломана? – дядя позволил себе усомниться в услышанном, но получил ожидаемый от Сабрины кивок.

– Я шла торговать, а там народ, стоит вокруг и смотрит. Всюду осколки, щепки, стража ищет виновных. Я только увидала, да сразу сюда! Кому могло прийти в голову сделать такое, дядя? – слёзы с новой силой потекли у племянницы, на что велел ей Марлен скорее привести себя в порядок и не нервничать раньше времени.

– Но деньги… И наше место! – не прекращала девушка, бродя по кухне. – Как нам оплатить ремонт? Как будем теперь зарабатывать? Где найдём виновных?

– Вытри слёзы и приди в себя! Мы найдём выход. Всегда справлялись с трудностями, одолеем и эту!

– Как же паршиво так жить! Уверена, не оставь меня в детстве родители, жилось бы всем намного проще. И у вас бы не было лишнего рта, и вместе помогали бы друг дружке, будучи дружной семьёй!

Сабрина доверилась дядиным словам, как доверяла всегда, и отправилась к реке, в сопровождении увязавшейся за девушкой дворняги. Успокоить себя получится у неё едва ли, и будет думать Сабрина о лавке день ото дня. Может, даже возьмётся за поиски вредителя? Но решила оставить ненадолго тётю и дядю одних для обсуждения самой ситуации и вариантов её решения.

Дядя с минуту после ухода девушки молчал, уставившись в одну точку. После, уверенно зашагал к кухонному шкафу и достал один из нерабочих чайничков, под крышкой которого прятались большие богатства «на чёрный день».

– Ты что делаешь? Мы же не хотели…

– А у тебя есть другие варианты? Вспомни, зачем мы их храним. Их оставили родители Сабрины как раз на тот случай, если будет наша семья в чём-то сильно нуждаться. Разве сейчас не тот самый случай? Чем ещё оплатить нам ремонт лавки, Габриэлла?

Она не нашлась, что ответить и наблюдала молча за действиями своего дорогого мужа. Тот уже достал красный кожаный мешочек и позвенел содержимым, удостоверившись, что монеты всё ещё были на месте. Никто никогда не разглядывал содержимое, не пересчитывал, да и просто не прикасался к чужому золоту. Но денег, это факт, было там достаточно, а это главное.

– Не в восторге я от этой идеи. Не навлечём ли мы на себя беду, Марлен? Деньги из Запретного королевства, что подумают о нас люди?

– Всё будет отлично! Иного способа осчастливить Сабрину я не вижу. Этих монет, судя по весу, не хватит ни на новый дом, ни на длительное путешествие куда-нибудь далеко-далеко, где могли бы мы начать новую жизнь. Но точно хватит на лавку. А лавка – это вклад в наше будущее, дорога в Рай!

Дядя крепко обнял жену, и та постаралась унять многочисленные суеверные мысли. В конце концов, муж никогда ранее её не подводил, и если твёрд он в принятом решении, то так тому и быть.

Королева Миана вернулась на площадь к вечеру. Ожидания её были оправданы, и подданные любезно исполнили каждое пожелание. Шагала она по узким улочкам меж продуктовых лавок и наслаждалась ароматами имбиря, тмина, гвоздики и перца, разнёсшимися по всему рынку.

Теперь имелся у ярмарки центральный вход в виде узорной деревянной арки, уставленной благоухающими красными розами. Возле неё – готовые обслужить посетителей аттракционы, вроде ловли яблок без рук из полного воды ведра. Кто-то даже планировал разместить неподалёку чучела для стрельбы из лука, однако от идеи было принято решение отказаться. Никто ведь не хотел, чтобы особо настырная принцесса из соседних королевств, никогда прежде в своей жизни лук в руках не державшая, кого-то случайно пристрелила?

Прибыли и бродячие музыканты, каждому из которых определила королева своё место на площади, и только троим бардам предоставила в полное распоряжение центральную сцену, на какой одновременно должны были они играть приятную королевскому слуху музыку. Сколько не убеждали музыканты Миану в желании исполнять песни в одиночку, ведь каждый обладал своим оригинальным репертуаром, так и не были они услышаны. Теперь целую ночь предстояло потратить юношам на ругань и ссоры в процессе выбора текстов и изнурительных репетиций.

Проходя мимо знакомой покосившейся лавки, стала королева случайной свидетельницей ещё одних разборок, какие крайне её заинтересовали. Некий мужчина в годах, явно владевший пострадавшим сооружением, старательно убеждал одного знакомого королеве рыцаря в подлинности предоставленных на ремонт денег. Однако толпа вокруг, явно завидовавшая неслабому состоянию крестьянина, какое тот долгие годы где-то старательно прятал, рыцаря поддерживала и в подделке несчастного Марлена обвиняла.

– Что, позвольте поинтересоваться, здесь снова происходит? Что не приду я на рынок, а у этой лавки случаются некие оживлённые собрания.

– Моя королева, – приготовился к обвинениям рыцарь и предоставил Миане красный кожаный мешочек, полный чёрного золота, какое являлось валютой в Запретном южном королевстве. Том самом королевстве, с каким никто с давних лет дела иметь не желал, и какое существовало десятилетиями само по себе. – Боюсь, владелец лавки пытался обмануть честных людей, внушая подлинность монет из этого мешка.

– Вот как? Интересно, – она взяла в руки одну из монет. Выплавленную из железа, а не золотую вовсе, какие использовались в королевстве Л.. Изображалось на ней проткнутое стрелой сердце, а над ним – корона и неразборчивая надпись, гласящая «погибель всем влюблённым». – Я встречала монеты Запретного королевства и раньше. Убеждена, что перед нами не подделка вовсе. Откуда они у вас?

– Передались по наследству, – крайне поверхностно ответил владелец лавки, покорно опустив голову и ожидая получить разрешение на ремонт.

– Можете и дальше продавать свои горшки. Буду признательна, если успеете привести лавку в порядок к завтрашнему утру. Пусть всё здесь и завесили гобеленами, выглядит это нелепо.

– Благодарю вас, королева Миана! – вздохнул с облегчением Марлен и откланялся. Рыцарь, в свою очередь, позволил себе извиниться и разогнал народ. А королева, оставшаяся наедине с мешочком чёрных монет, направилась в одинокие покои, решительно настроенная на выступление завтрашним днём и открытие трёхдневной ярмарки, во время какой предоставит гостям королевства Л. личные спальни в своём замке.

Глава 3

В фанфары затрубили ранним утром. Не успели проснуться ни владельцы лавок, ни сама королева, а первые короли уже примчались на своих повозках, готовые окунуться в атмосферу праздника. Барды поспешно заиграли на гитарах, заплясали на сцене шуты, загалдели жившие неподалёку и вовремя подоспевшие продавщицы. Утро началось резко и предрекало жаркий во всех смыслах день.

С белого коня спустился упитанный усатый мужчина в шапероне и бархатном хуке до самых колен, подбитом мехом. Подошёл он к двери повозки и любезно подал руку сначала своей жене, а затем и любимой двенадцатилетней дочери, что заскандалила с просьбами пострелять из лука ещё до въезда в Королевство.

Первые впечатления о ярмарке оказались у них не из приятных – народу мало, половина ларьков закрыты, барды поют невпопад, да ещё и у сцены посиживают неприятного вида бездомные, вроде бородатого седого старикашки. К их счастью, бездомных вскоре разогнала королевская стража, однако торжество раскачалось только к полудню.

– Могу я пойти сегодня на ярмарку, Миа? – с надеждой приставал к королеве Володя, изрядно надоедая своими просьбами.

– Исключено. Там может быть опасно для столь хрупкого юноши, вроде тебя.

– Но я буду под присмотром стражи. Просто хочу прикупить себе что-то и развеяться. Один раз, и только.

– Развеяться тебе поможет личный шут. Иной раз мне кажется, я зря плачу ему такие деньги. Редкий день удаётся видеть твою улыбку.

– Отец бы разрешил.

– Но твоего отца здесь нет! Из окон башни открывается отличный вид на рынок, ты будешь практически на ярмарке. А мне нужно торопиться, гости заждались. И приведи в порядок свои волосы.

На мероприятие королева отправилась в красной тунике со швами и свисающем до земли белом плащ-накидке, с вышитым на нём крылатым львом. На ногах подаренные покойным мужем закрытые туфли из цветной кожи. Украшенная драгоценными камнями, меховой отделкой, кольцами и фибулой, надеялась Миана произвести на публике настоящий фурор. Ведь, как известно, королев всегда встречают по одёжке. Причёску, однако же, в спешке скрыла женщина под парчовым тюрбаном, не поспевая привести в порядок многочисленные свои тёмные волосы.

Перед самым выходом в свет поцеловала королева маленькую погремушку, какую носила на шее, не снимая, каждый день. Как предположил Володя, то была её собственная игрушка, с какой играла Миана в детстве. Должно быть, наводила памятная вещь на мысли о родителях и том беззаботном времени, когда ещё не должно было женщине заботиться о целом королевстве.

У приглашённых на сцену бардов так и не вышло сформировать общую группу. Рассорились они в какой-то момент окончательно, и теперь поочерёдно выступали на сцене, стараясь покорить многочисленную публику.

Ты выю вытяни, глупец,Взгляни на алькасар!Заявит всяк тебе глупец,Прекрасен здесь базар!Крылатый лев смирён к гостям,Что с сердцем к нам явились!Поддайся ярмарки страстям,Какие и не снились!

Кажется, эта песня оказалась слушателям совершенно не по нраву, и исполнителю в спешке пришлось покидать место выступления. Однако же репертуар уже следующего барда вызвал бурю эмоций и шквал громких аплодисментов, в том числе и со стороны королев и королей.

Наша ярмарка красива,И чудесна, и прелестна!И на всех хватает пива!И совсем у нас не тесно!Покупай, скорее, груши!Навостри, смелее, уши!Славна наша королева,Как красива эта дева!Ты внимай её речам,Если это по плечам!

– Браво, браво! По плечам! Как это прекрасно! Вот же поэтов пригласили в этом году! – выкрикивали из толпы залитые слезами дамы, каких до глубины души тронула прекраснейшая из песен, что доводилось им ранее слышать. К слову, из года в год открывали они для себя новые таланты, каких забывали на следующий же день.

Финал песни оказался кстати – на сцену вовремя вышла королева, погрузив площадь в гробовое молчание. Мельком осмотрела она гостей королевства, верных подданных, собственную стражу и даже собравшихся в кучу неподалёку бездомных, каких не удавалось без скандала прогнать. Она кивнула, слабо и незаметно, словно голова едва её слушалась. Обратила взор к королям и вознамерилась озвучить подготовленную днём ранее речь.

– Рада видеть собравшихся на этой площади гостей. Сегодня у нас…

– А король Владимир не явится на ярмарку? – раздалось из толпы, в какой невозможно было определить автора вопроса.

– Будущий король Владимир желает вам отличного отдыха на этом важном для королевства мероприятии. Сам он появиться на этой сцене не сможет, но пока я…

– Надеюсь, наше поколение не повторит событий Безвременья? – теперь уже вопросил королеву усатый мужчина в шапероне, от чего та несколько опешила, искренне удивлённая желанием каждого второго перебить её речь.

– Ни я, ни Владимир не имеем цели повторить давние трагичные события. Ярмарка, на какую вы явились сегодня, тому подтверждение. Это не просто развлечения и покупки. Это укрепление связей! Северное, восточное и западное Королевства заключили союз, и не желаю я его расторгать.

Старикашка в лохмотьях с подозрением глядел на королеву с тех самых пор, когда только взошла она на престол. Сидел он возле любимого стога сена, прячась от недругов, и размышлял об истинных намерениях женщины, какую повадилось у народа называть мамой. Желает ли она, чтобы пасынок занял трон? Каковы истинные её намерения и что сокрыто за тем твёрдым панцирем, в каком является Миа перед народом?

А Володя с грустью наблюдал за выступлением мачехи из окна ненавистной холодной башни. Не различал он произносимых королевой слов, не разбирал и выкриков из толпы, а только лишь слабые струны гитар касались его слуха. И под эту далёкую мелодию, плавную и ни в коей мере не весёлую, погрузился юноша в давние воспоминания, тёплые и светлые, в каких жив ещё был отец, не помышлявший о второй свадьбе и едва смирившийся с потерей жены.

Сидели они с сыном вдвоём на балконе возле сада и глядели на лес, за каким близилось к закату уставшее солнце. Мужчина широко улыбался, вспоминая собственное прошлое, полное приключений и опасностей. Любил он рассказывать историю своего становления королём, и указывал рукой куда-то на край земли, где всегда мечтал побывать, но куда не имел возможности отправиться, не желая надолго оставлять королевство.

Володя едва привык к вечно угрюмым глазам своего отца. Они оставались такими уже на протяжении нескольких лет, и никакая улыбка не была способна это исправить. Седой, отрастивший густую длинную бороду, мог внушать он недругам страх одним лишь своим видом. Однако сын ещё мог разглядеть в чертах лица то приятное, за что полюбила его и мать Володи в своё время, и нынешняя королева-регент.

– Если, Вова, тобой будет править жажда приключений, – говорил он, и слова эти запомнились юноше на всю жизнь. – То ты либо отправишься в эти приключения и насладишься жизнью, либо жить никогда и не начнёшь. Мне вот хватило нескольких путешествий, а потом я встретил твою маму. Да, умела женщина вправить голову…

Володя прокручивал отцовские слова снова и снова, в минуты глубоких раздумий, какие не могли не посещать, когда ты – пленник собственного Королевства. Однако воспоминания оказались особенно яркими под музыку неизвестных бардов. Словно пережил юноша тот далёкий вечер вновь. Словно встретился с отцом лицом к лицу. Словно получил необходимый сердцу ответ – как ему этим днём поступить.

Он не был уверен в своих силах. Обойти прислуг, обмануть стражу и незаметно проскочить на ярмарку, где важно постараться с королевой не пересечься? Народ и гости имели мало представлений о внешности юноши, а стоило нарядиться в крестьянскую рубаху, так и сама Миа, быть может, пасынка и не признает.

Душа будущего короля требовала свободы! Сколько может он сидеть в четырёх стенах и в изученном вдоль и поперёк саду? Как долго должен оставаться в тени, незнакомый с настоящих миром, полным чувств и эмоций? Когда начнёт строить жизнь по-своему? Быть может, с этого самого дня?

Стража, день и ночь охранявшая покои королевы Мианы, без особых вопросов впустила Володю к ней в комнату. Здесь юноша, имея желание оставить посещение незамеченным, захватил только лишь один кожаный мешочек, судя по характерному звону, полный монет. Может ведь король Владимир позволить себе купить пару сувениров?