Эта история произошла со мной несколько лет тому назад, но я прекрасно её помню, вплоть до мельчайших подробностей. Память неизменно возвращается к тем событиям, и они оживают во мне. Принимая настойчивость воспоминаний за некий намёк, я беру на себя смелость поведать вам обо всем, что случилось со мной в ту пору. И как знать, возможно мой рассказ не только развлечет вас, но и даст пищу для размышлений о загадочных и определяющих встречах в нашей жизни.

В то самое лето получил я путевку к морю, от литературного общества, в котором имею честь состоять. Надо сказать, что к своим средним годам, я стал «за-конченным литератором», как шутит моя жена, написал пьесу, несколько рассказов, множество удачных статей, и в пантеоне писателей видел себя присевшем где-то между ботинок Достоевского и Чехова. Это моё видение подкреплялось с одной стороны отзывами маститых коллег, наподобие: «это, старичок, недурно, недурно…», и с другой стороны критическими плевками других коллег – злопыхателей. В целом, это давало мне неплохой пиар и определённую известность, «предтечу славы», как это я называл. «Славный я», – так и думал время от времени, особенно, когда ленился и неохота было писать. Этот эпитет я считал вполне подходящим, как для древнегреческих героев так и для себя, и замечательным оправданием временной праздности. В общем, я был вполне состоявшимся мужчиной, весёлым и привлекательным для противоположного пола, к большому неудовольствию супруги. С ней мы прожили уже много лет, и былая влюблённость как-то растворилась в быту и детях, но время от времени она весьма по-особенному поправляла свой локон, постукивала пальчиками, и мы молодели, запираясь в комнате. С другими женщинами встречаться я считал недостойным для себя, хотя масса возможностей подчас увлекали в бурно-страстную фантазию, но не более. При подобных искушениях вспоминалась строка Высоцкого: «с водки похмелье, а с Верки что взять?» Хотя как известно, знание о печальных последствиях, не всегда ограждает от падения, но я в этом вопросе был исполнен твёрдости, которую весьма уважал в себе. Так что меня вполне можно было выпускать далеко и надолго из лона семьи, а посему моя «половина» весьма быстро смирилась с тем, что в отпуск я поеду один. Тем более, что старший сын в это время должен сдавать экзамены в институт, а потом её родители ждали нас с детьми на дачу. Закрыв дверь своей комнаты на ключ, я сумел убедить жену в том, что мой отпуск будет скорее творческим, из которого я постараюсь привезти великое произведение космического масштаба, да и к тому же в списке лиц ожидаемых на даче, моя строка уверенно последняя. В довершение всего, я сделал весьма скорбный вид, мрачно допил бокал вина и заявил, что откажусь от путёвки, на что жена рассмеялась, и сказала, поглаживая меня: «Не надо таких жертв. Поезжай. Я буду скучать!» Долго ломаться я не стал, лишь красочно повздыхал и согласился. Конечно, жена, как всякая женщина, неоднократно спрашивала на протяжении сборов, мол не передумал ли я, приговаривая, что ей боязно за меня, чем вызывала у меня чувство некой вины, а оттого и раздражительность, выражавшуюся в надувании щёк, крикливых наставлениях детям – как жить, и отказе от любых перемещений без присмотра, даже до магазина. А перед самой дорогой она меня перекрестила, причём в тот миг мне показалось, что как-то по-старушечьи – крест, крест. При этом так нервно осенила меня, что-то прошептала, аж передёрнуло от неприязни, ну да ладно. Я лишь язвительно заметил: «Бережёного тобою – Бог бережёт!» Затем быстрые и неловкие поцелуи, обнимания, попытки вспомнить, что забыл: паспорт, билеты, пистолеты… Это не то, лишь рифма, мелькнувшая в суете, и… вот!

Вот он! Этот хмельной миг свободы! Я стою на железнодорожном вокзале с чемоданом в руке и сумкой на плече, а вокруг бушует жизнь странствий, для кого начинающихся, а для кого заканчивающихся. Гудки поездов, громкоголосые объявления: «Кто забыл бабушку с собачкой, подойдите к начальнику вокзала! Повторяю, кто забыл…» Какой-то красномордый детина кричит вслед трогающемуся поезду: «Звони, малыша моя!», и рыдает. А малыша, машет из окна ручонкой размером с лопату и ревёт, заглушая стук колёс: «Не пе-ей тута!» Кислые запахи чебуреков и туалетов… Кислые и весёлые лица носильщиков и пассажиров. Всё мелькает и движется на меня: чемоданы, очки, дети, собачки, мускулы в тельняшках, фуражки, татуировки, ножки в чулках и без… ну здесь, я кремень!.. «По-о-сторонись!» Я от радости послушно сторонюсь, и вдыхаю полной грудью всю эту манящую жизнь путешествий, и чувство свободы, и ожидание чего-то неизвестного, но обязательно хорошего входит в каждую жилку. А над головой голуби и яркие лучи солнца…

– Провожающие, пройдите на перрон! Провожающие… – распоряжается симпатичная веснушчатая проводница с задорными глазами.

– А я вот наоборот, отъезжающий…

– Так шо вы тут весь столпились?! – возмущается она каждой веснушкой. – Давайте билет и залетайте в вагон!

Я дал и весь залетел. Совсем скоро колёса запели: «Тадам-тадам, тадам-тадам», и тут же подхватили ложки в стаканах: «Дзынь-подзинь». Под эту песню путешественника я погрузился в сон, и проспал почти всю дорогу, изредка прерываясь на чай, коньяк и курицу. В очередной раз проснувшись на верхней полке, я увидел приятную картину – сверкающие лиманы, и через приоткрытое окно вдохнул ни с чем не сравнимый солёный запах моря, которое угадывалось туманной полосой вдали. Пока я предавался своим визуальным и дыхательным радостям, наш поезд благополучно прибыл на конечную станцию – южную, пыльную, с пальмами, в торговках жильем и семечками. Я выкатился на неё помятый и счастливый, ласково прощаясь с проводницей и попутчиками.

Заселившись в пансионат, первым делом я отправился на пляж. Нашёл свободный топчан, скинул одежду и нырнул в долгожданное море. Вынырнув у буйка, нежно обхватил его руками, и с удовольствием отплёвываясь, наблюдал идеальную картинку курортного отдыха – солнце, море, корабли. К этому ещё добавляем звуковое сопровождение – плеск волн, крик чаек и гудки теплоходов… Кто-то толстый, красный, и спящий на надувном матрасе, уверенно шёл в нейтральные воды. За ним так же уверенно двигался спасательный катер. Кра-со-та! Вновь прилив радости накатил на меня вместе с волной, и вот я уже у берега, пробираюсь между детей, прыгающих в медузах и думаю, уж не заболел ли я? Какое-то не проходящее счастье, а наоборот усиливающееся? Сам себе напоминал психически подбитого дядю, причём обязательно в панамке, с петушком на палочке и приговаривающего: «Баба купит ещё-ё!» Улыбнулся этой мысли и успокоил себя тем, что наверняка это скоро закончится, возможно, будет девятый вал такой радости, а потом спад, с привычной тишиной ощущений и впечатлений.

Так рассуждая, добрался я до своего топчана, и с некоторым удивлением обнаружил на нём цыганку, одной рукой раскидывающую карты, а другой, принимающей мзду за свой труд. Вокруг сидели женщины разных возрастов и оттенков, а так же парочка мужчин, все были очень заинтересованы этой магической деятельностью, и протягивали ей свои руки со множеством линий судеб, сердец и умов. Находясь в весёлом расположении духа, я задрыгался возле неё, изображая танец цыганёнка, и протяжно запел:

– Ай, нане-нане-нане! Да-а-й на мороженку или топчан отдай! Ай, нане-нане-нане!

Она звонко рассмеялась:

– Эй, молодой, красивый! Ой, рассмешил! Топчан отдам, не из золота же он! Затем она собрала свой нехитрый инвентарь, и улыбнувшись мне, сказала:

– Ты, красавец, не уйдешь от неё… Но ты не бойся!

Я даже не успел ни о чём спросить, как её пятки замелькали под пёстрой юбкой. Она удалялась.

– Ай, милый, ай, – только крикнула, взмахнув рукой, словно вороньим крылом, – всё у тебя будет хорошо!

«Что за… Да, ладно… странная какая-то». Этот эпизод породил во мне несколько вопросов по части Нострадамуса, но я быстро их отогнал с присущей мне, особенно в последнее время, весёлостью, а также взмахом руки с бокалом чудного красного вина, которое заказал в ближайшем кафе.

– На крыло воронье – взмахом орлиным, в высь занебесную, в даль светло-синюю! Выпью, и стану я исполином, любящим всех, особливо Россию! – зачитал я экспромт двум девушкам, сидящим вместе со мной за столиком. Они захихикали:

– Вы – поэт?

– Эх, скиньте с плеч мне 20 лет, я покажу, каков поэт! – залихватски продолжал я, угощая их вином и фруктами.

Опять хихикают. Оказались студентки-медички из Питера. Симпатичные… но здесь «я же – кремень!..» Ух! За все расплатился, девчонкам подмигнул и удалился. Надо же! Рифмы шли сами собой, значит – доброе вино.

Потом я пошёл по кривой улочке вверх и среди виноградников набрёл на прокат велосипедов. Мне срочно захотелось съездить в одно место, и я заказал себе спортивный «велик» с хорошей проходимостью. Он был зелёного цвета, а я довольного вида. Это подметил пожилой еврей из пункта проката:

– Шоб я так жил! Вы сияете, как тётя Сара после бани! Вы сегодня похоронили всех своих врагов или вкусно кушали с водкой?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента

Купить и скачать всю книгу

На страницу:

Перейти

1 из 1