Томас подкрадывается

А потом надеется, что Важный Проект успеют обсудить до конца рабочего дня, ведь дополнительное время не оплачивалось, а грязная посуда в зале совещаний (хотя и не влияла напрямую на «показатель продаж») отражалась на зарплате, незримо присутствуя в многозначительных буквах «КиПиАй».

По такой простой причине Марина и сбросила звонок от Насти, когда ей ещё оставалось сделать две чашки кофе из пяти. Когда заканчивала с последней, отклонила и второй вызов. Отключила звук у телефона, бросила в ящик стола и поспешила в зал совещаний.

Вернулась оттуда со списком документов, которые нужно подготовить, и сразу принялась за их поиски. По внутренней статистике Марины, в половине случаев эти документы никто потом смотреть не будет. Иной раз даже случалось, что о них забывали и очень удивлялись, когда она приносила. Но если верить второй половине, то без этих документов никуда ничего не сдвинется, а затем последуют ещё несколько разных запросов. И пока начальство со «стейкхолдерами» заседают, жизнь вокруг кипит в попытках принести ровно то, что требуют.

В конечном счёте получился именно второй вариант, так что о звонках подруги Марина вспомнила, когда начала собираться домой. Появившийся из ящика телефон продемонстрировал ещё три пропущенных вызова и два сообщения:

«Ты загордилась и не хочешь со мной общаться?»

«Слушай, если ты вдруг занята по работе, а я додумываю, то так и скажи».

Даже сто чашек кофе и необходимость остаться на работе до полуночи не смогли бы так испортить настроение.

«Вот я дура, – подумала Марина. – Заработалась и совсем забыла».

Позвонив подруге, она так и сказала.

– Ну ладно, – вздохнула Настя. – А то я чуть было не начала собирать доказательную базу, что ты теперь считаешь себя крутой, допущенной к сильным мира сего и не желающей иметь ничего общего с такой, как я.

– Не понимаю, с чего бы так думать…

– То есть ты не знаешь?! Ну ты даёшь…

Марина почувствовала, словно где-то рядом открылась дверь и по спине пробежал холодный ветер. Очень захотелось передёрнуть плечами и укутаться во что-нибудь тёплое – одеяло, плед, халат. Не так важно, главное – почувствовать себя защищённой. Ведь хотя в словах Насти и таилось восхищение пополам с завистью, Марина ощущала, что это чревато душевными потрясениями. А их она старалась избегать по возможности. Слишком трудно потом приводить себя в порядок и искать точку опоры в изменившихся обстоятельствах жизни.

– Что случилось? – спросила Марина.

– Тебе всё-таки удалось догнать Томаса. Ты проведёшь с ним вечер за просмотром нового фильма… – медленно, словно бы смакуя, протянула Настя. Марина почти явственно увидела улыбку и широко раскрытые глаза подруги.

– Подожди… Какой вечер? О чём ты?

– Ты разве не помнишь эти конкурсы в официальной группе? Ты выиграла. Неужели не следишь?

Марина молчала. На некоторое время голос и все мысли куда-то испарились. В голове только и крутилось «так не бывает». Она и не следила никогда за «подобными розыгрышами» именно потому, что «так не бывает». Это какую-нибудь ерунду могут раздавать случайным образом, где у всех равные шансы. А человек, который проведёт вечер с кумиром за просмотром его новой картины, название которой ещё даже не объявлено, должен выбираться среди знакомых или знакомых знакомых. Особенно в тех случаях, когда нет никаких объяснений, почему выбор пал на этого человека. Просто раз в какое-то время объявляют победителя среди тех, кто состоит в официальной группе Томаса, и всё.

А теперь объявили её. Видимо, иногда всё-таки «так бывает».

Удивительное рядом.

«После того, как ты видела Томаса в автобусе, должна была понять, что бывает по-разному», – сказала практичная часть сознания.

Впрочем, напоминание об этой встрече ввергло Марину в приступ паранойи. Сердце живо застучало, представив, что это всё звенья особой цепи, чтобы заманить Марину к Томасу, а затем…

«Нет, стоп. Это всё не имеет смысла. А если даже он от меня скрыт, то вот так заморачиваться точно не стоит».

Марина вспомнила фотографии, мелькавшие в репортажах об этих встречах. Глуповатые лица победительниц, будто бы девушки не понимали, где именно они находятся. Скорее всего, на её лице сейчас такое же выражение.

– Ты уверена, что это не ошибка? – собственный голос казался чужим. – Быть может, там какая-то другая Марина?

– Ага. С твоей фамилией, фотографией и ссылкой на профиль. Надеюсь, ты закрыла возможность комментировать у себя на страничке. А то сейчас прилетит от «доброжелательниц». Имей в виду, привлечь за это весьма сложно.

– Не помню, – Марина сглотнула. – Но обязательно закрою. Спасибо, что позвонила. Я бы до ночи, наверное, не заглянула туда с этой работой.

– Ты лучше посмотри сейчас. Вдруг тебе организаторы написали, раз не звонили. Не ответишь ничего, так кому-нибудь другому это всё отдадут.

– Хорошо. Конечно.

– Ну ладно. Оставляю тебя переваривать. Я просто позвонила поздравить. У меня тут и у самой на работе дел полно.

– Ага. Понятно… Настя?

– Что?

– Спасибо. И прости, что сразу не ответила.

– Не за что.

Марине пришлось сделать над собой усилие, прежде чем она действительно зашла в официальную группу Томаса и увидела, что всё происходит в реальности. А потом, почти сразу же, ей позвонили. И хотя голос в телефонной трубке не походил на тот, которым разговаривает Томас, Марина всё равно не могла прийти в себя.

«Так не бывает», – по-прежнему думала она, хотя всё вокруг явственно указывало на обратное.

* * *

– Всё слишком непрофессионально, – пожаловалась Марина. – Этот твой помощник, некий Владислав, сказал, что надо «одеться как-нибудь прилично». Что вот он под этим понимает?

Томас на портрете молчал, да и ответов от него, в сущности, не требовалось. Марина просто желала выговориться, а подходящего собеседника рядом не было. Звонить Насте не хотелось – она наверняка решит, что Марина просто придирается. Ей и без того повезло, а она ищет минусы во всём. «Дарёному коню…» и прочее в таком духе.

Оставалось только беседовать с Томасом на портрете. Хоть какое-то ощущение диалога.

– Ну ладно, с одеждой я разберусь, – сказала Марина. – Но как быть с чувством юмора этого Владислава? Он сказал, что не нужны никакие поделки, творческие номера или выпечка собственного приготовления. «У нас не конкурс красоты, Поле Чудес или „Давай поженимся“. Просто приехать, пофотографироваться, посмотреть кино с Томасом. И всё».

Марина попыталась изобразить ровный (но отчего-то казавшийся на грани истерики) голос Владислава, но вряд ли получилось хорошо. Сложно передать эти надменные интонации. Пришлось даже два раза переспрашивать адрес и время, настолько трудно было не вспылить, хотя она привыкла думать о себе, как о скромной и сдержанной.

– Лучше бы он сказал, как себя вести, – вздохнула Марина.

Прекратив ходить по комнате, она опустилась на кровать, подтянула поближе подушку и обняла её. Слова теперь адресовались в потолок, но Томас на портрете был совсем рядом.

– Откуда я знаю, что говорить можно, а что нельзя? Должны же они как-то людей подготовить и себя подстраховать. А вдруг я восторженная дурочка, которая начнёт на тебя вешаться? Такие наверняка встречаются. Или я совсем сбрендившая маньячка, которая возьмёт нож и воткнёт в кумира с фразой: «Так не доставайся же ты никому!» Люди непредсказуемы, а всего не предусмотришь…

«Но ты-то ведь не такая», – подала голос практичная часть сознания. Для многозначительности она попыталась сымитировать интонации Томаса, но получилось не лучше, чем у Марины, когда она пародировала Владислава.

– Ну да. Только кто же знает, что я не такая…

И вдруг изнутри обожгло озарением – они могли изучить её профиль в социальных сетях. Даже составить психологический портрет! Возможно, на этапе выбора победителей они так и делают. А вероятнее всего одними соцсетями не ограничиваются. Например, откуда-то ведь узнали её номер телефона. В профиле его нет, нигде не выкладывала, но Владислав позвонил напрямую и сразу. Она даже об этом спросила, но ответа не помнила. Кажется, разговор свернул куда-то в сторону.

Мысль, которая пришла следующей, была такой холодной, что Марину передёрнуло.

«Меня всё это несколько пугает. Ощущение, что я – жертва, которую заманивают в ловушку».

– Ты же не собираешься ко мне подкрадываться? – Марина повернула голову к портрету Томаса, но тот невозмутимо смотрел вдаль. Он всегда смотрел куда угодно, но только не на Марину. Странная особенность исходного кадра – с какой стороны взгляни, кажется, что выпадаешь из поля зрения.

Похоже, это и был ответ. Томас словно бы хотел сказать, что Марина годится лишь для жертвы собственного воображения. Подкрадываться к таким – ниже его достоинства.

Даже обидно слегка.

«И это имя и весь бред былой»

(отрывок из сценария)

ИНТ. ЧАСТНЫЙ ДОМ

Сильвия, Раиса и Радмила сидят в гостиной и пьют чай.

СИЛЬВИЯ (продолжая беседу): …мне кажется, ты преувеличиваешь. Я согласна, что странное не случается с обычными людьми, но я не верю, что такие люди бывают. Все мы странные и необычные. Большинство думает про себя, что они-то нормальные, а по факту оказывается, что у них есть какое-нибудь тайное хобби, увлечение или ещё что-то подобное. Вот взять хотя бы нас…

РАИСА: А что с нами не так?

СИЛЬВИЯ: Напомнить про наш клуб девушек, чьи родители почему-то решили осчастливить детей удивительными именами? Странно, что при этом они позабыли про отчества и фамилии. Сильвия Андреевна Шубина – ну вот что это такое?

Девушки улыбаются старой и хорошо знакомой шутке. Радмила ставит чашку на стол, встаёт и проходит к окну. Некоторое время всматривается в происходящее на улице. Потом пожимает плечами и поворачивается к остальным.

РАДМИЛА: В городе завёлся маньяк.

СИЛЬВИЯ: Где?

РАДМИЛА: В городе. Точный адрес я не знаю. Просто смотрела новости. Там говорят, что он чрезвычайно опасен. Нападать предпочитает на молодых девушек…

Девушки переглядываются между собой. На лице Сильвии скептическая улыбка, Раиса кажется взволнованной, а Радмила по-прежнему спокойна.

РАИСА: Ты это зачем сейчас сказала?

РАДМИЛА: Фонари не горят. А горели полчаса назад. Я выходила покурить, если помните.

РАИСА: Дурацкая привычка.

РАДМИЛА: Сейчас полезная. Фонари не горят. На улице темно. Самая та обстановка для нападения маньяка.

СИЛЬВИЯ: Успокойся. С нами здесь ничего не случится. Сколько раз мы тут собирались? К тому же, Олег утром за нами приедет.

РАДМИЛА: Так то утром… Мало ли что за это время может случиться.

РАИСА (кричит): Так! Всё! Хватит! Пусть она прекратит!

Раиса в гневе вскакивает. Радмила смотрит на неё с улыбкой. Сильвия в это время переводит взгляд с одной подруги на другую.

СИЛЬВИЯ: Да что с вами обеими такое?

РАДМИЛА: Её звали пенелопа

СИЛЬВИЯ: Кого?

РАДМИЛА: Девушку, которая стала первой жертвой маньяка. Вторую звали Елизавета. Третью – Искра. Четвёртую – Апполинария. В новостях так и сказали, что у маньяка необычный вкус на имена.

Раиса вскрикивает и бросается к окну. Отпихивает Радмилу, отдёргивает штору и смотрит на улицу.

РАИСА: Фонари не горят.РАДМИЛА: А я что говорила?РАИСА: Нужно срочно уезжать!РАДМИЛА: На чём? Ты же слышала: Олег приедет утром.РАИСА: Вызовем такси!

РАДМИЛА: Сюда никто просто так не ездит. Да ещё и ночью. Неизвестно, дождёмся ли мы кого-нибудь.

РАИСА: Позвоним в полицию!

РАДМИЛА: И что мы скажем? Что боимся гипотетического маньяка? Потому что у нас имена лучшим образом подходят для потенциальных жертв?

РАИСА: Но что-то же нужно делать!

СИЛЬВИЯ: Для начала нужно успокоиться. Ничего страшного пока не случилось.

На секунду все замирают и переглядываются. Как будто сама фраза, что ничего страшного пока не случилось, должна автоматически заставить это «страшное» произойти. Однако ничего в конечном итоге не происходит. На лицах девушек читается облегчение.

РАИСА: Меня, кажется, сейчас стошнит.

Раиса начинает плакать. Сильвия с укором смотрит на Радмилу, встаёт и идёт успокаивать подругу. Радмила пожимает плечами, подходит к двери в комнату и запирает её на защёлку. Едва это происходит, как в комнате гаснет свет. Слышны визги, звон разбитой посуды, крики.

СИЛЬВИЯ: Успокойтесь!

Воцаряется тишина, в которой слышно, как скрипят половицы за дверью…

II

Дом по нужному адресу (кирпичный коттедж в три этажа) выделялся среди соседей не только размерами, но и «закрытостью». Высокий забор, маленькие окна, задёрнутые шторами и крепкая калитка из толстого металла. «Должно быть, чтобы не подглядывали репортёры и фанаты», – подумала Марина.

Она ещё раз проинспектировала свой наряд: белая блузка, коричневый жакет, в тон ему длинная струящаяся юбка, туфли на низком каблуке и сумочка с самым необходимым. Если уж это нельзя назвать «чем-то приличным», то она даже не знает, что тогда можно. Интересно будет в таком случае услышать версию Владислава.

Чуть улыбаясь этой мысли Марина подошла к калитке и нажала кнопку звонка. Спустя несколько секунд щёлкнул замок, и улыбка померкла сама собой. В проходе стоял знакомый парень с «вавилонской бородкой», которого она видела на остановке…

Пауза затягивалась. Нужно было что-нибудь сказать, но горло сдавило от неожиданности. Спас положение сам парень, который подмигнул и посторонился, пропуская Марину внутрь.

– Здравствуйте, – пробормотала она.

«Спросить или не спросить? Спросить или не спросить? Спросить или…» – мысленные метания продолжались всю недолгую дорогу через двор. Уже возле дверей дома, Марина решила, что спрашивать всё-таки не стоит. Мало ли что этот парень делал на остановке. Может быть, он там живёт где-то рядом. Или ждал кого-то. Всему есть разумное объяснение! Даже если это объяснение будет выглядеть в её глазах бредом или подозрительным совпадением.

С этими мыслями Марина вошла внутрь дома, и тут, не успев оправиться от предыдущего потрясения, вновь растерялась. Возникло ощущение, что она неведомым образом перенеслась в пространстве и попала в аэропорт. Перед ней стояли багажная лента и металлическая рамка для досмотра.

– Вы только, пожалуйста, не переживайте. Никто вас ни в чём не подозревает. Просто так принято, – первые слова, которые ей сказал… наверное всё же охранник. Кем он ещё мог быть? Вряд ли Владиславом, у того голос и манеры были куда противней.

Марина, всё же немного волнуясь (хотя вроде бы не о чем), отправила сумку на багажную ленту, а затем прошла через рамку досмотра. Ничего не «пикнуло», и на душе сразу стало спокойно.

«Вот тебе и ответ по поводу фанаток с ножами», – усмехнулась Марина мысленно.

– Всё хорошо, – сказал охранник. – Вы можете проходить, но сумочку попрошу оставить здесь.

– Зачем?

– Вы только не сердитесь. Это не я придумал. Таковы порядки и не мне их нарушать. Но если это доставляет вам неприятности, может быть лекарства у вас там какие, то я сейчас узнаю, можно ли сделать исключение.

Охранник уже повернулся, словно бы собираясь действительно пойти и спросить, как Марина сдалась. Подобная вежливость действовала на неё безотказно.

– Не надо. Нет у меня там никаких лекарств.

Марина медленно протянула сумку. Охранник бережно положил её на столик в углу. Тревожное ощущение рассеялось, когда парень снова ей подмигнул. Она тут же слегка улыбнулась в ответ. Что она в самом деле переживает из-за какой-то сумки? Не украдут же её тут.

– Я пригляжу, вы не волнуйтесь, – ободряюще сказал охранник. – А вам туда. Все ждут.

Он указал на дверь за своей спиной. Марина сделала неуверенный шаг, переживая по поводу этих «всех» – почему-то представился полный зал народа, где каждый поглядывает на часы и укоризненно качает головой. Фыркнув и едва не рассмеявшись, Марина резко толкнула дверь вперёд, распахнув её…

…И оказалась прямо перед Томасом.

И пусть он в этот раз был не в образе – футболка, джинсы и теннисные туфли – на его губах была та особенная улыбка, после которой обычно следовало… Марина вздрогнула, вспомнив, что случалось дальше. Дыхание вернулось, она сделала глубокий вдох, почти пришла в себя, готовясь сказать хотя бы банальное «здравствуйте», но вдруг перед глазами мелькнула вспышка. Затем ещё одна. И ещё.

Девушка-фотограф и мальчик-помощник уже кружили рядом, выискивая новый ракурс. От каждой вспышки Марина непроизвольно вздрагивала. Казалось, ещё секунда, и она начнёт скалить зубы, как это делают звери в вольерах, когда их окружают толпы любопытных туристов.

«И здесь непрофессионализм, – машинально отметила Марина. – Вот почему девушки в их фотоотчётах выглядели такими испуганными».

А дальше началось…

– Встаньте рядом с Томасом. Повернитесь к нему. Томас, положи руку ей на плечо. Теперь обними. Замрите так на секунду. А давайте-ка попробуем…

Словно неведомым образом рядом очутились южные зазывалы, предлагающие сфотографироваться с каким-нибудь замученным животным. Только Марина так и не поняла, кто из них с Томасом обезьянка, хотя практичная часть сознания настойчиво намекала, что ответ очевиден.

Когда всё наконец-то закончилось, фотографы принялись деловито упаковывать освещение. Томас отошёл чуть в сторону, а Марина осталась стоять посреди холла. Она всё ещё не могла прийти в себя. Хотелось вжаться в какой-нибудь угол, отдышаться и осознать, что происходит.

Но ей не дали. На смену фотографам появился парень лет двадцати пяти или тридцати. Короткая стрижка, яркая зелёная футболка и коричневые штаны, слегка подвёрнутые внизу. На лице у него застыла надменность, что вместе с зеленовато-болотным нарядом превращало парня в холодную брезгливую жабу. Такая уж точно не обернётся в прекрасного принца, как ты её не целуй.

– Привет. Я Владислав, – сказал парень, и Марина внутренне обрадовалась тому, что голос и манеры человека по телефону совпали с внешностью. Слишком уж часто привыкла наблюдать это противоречие среди знакомых. – Немного вопросов для наших подписчиков.

– Что?

– Интервью. Когда-нибудь давала? Есть шанс попробовать. Мы размещаем его рядом с фотографиями.

– Да, конечно.

Он говорил спокойно, не меняясь в лице, но Марина чувствовала ауру надменности. Словно бы Владислав вот-вот готов выкрикнуть «Ну что за тупица?», но старательно сдерживает это желание внутри.

– Какой первый фильм с Томасом ты посмотрела?

– «Шорохи».

– Хорошо. А какой твой самый любимый?

– «Прощальный визит в холодную ночь».

– А нелюбимый?

– «И это имя и весь бред былой».

– Ага. Третий по частоте ответ, если интересно.

Марине постаралась улыбнуться, хотя никакого любопытства не испытывала. Она устала и хотела пить, но при этом не желала ни у кого ничего просить. Просто… пусть уже всё закончится. Позитивный настрой испарился, словно его сожгли вспышки фотоаппарата. Последний раз она испытывала подобные ощущения в банке, когда оформляла ипотеку. Уже потом поняла, что в тот момент ей можно было подсунуть любую бумажку – подписала бы не вчитываясь.

– А почему, если не секрет, не понравился?

– Название не очень. И эта идея с маньяком по именам – очень уж надуманная.

– Держу пари у тебя самой наверняка нашлись бы идеи куда получше. Ну ладно, оставим мечты мечтам, а хиты хитам. Ещё вопрос: сколько лет ты уже состоишь в нашей официальной группе?

– Три… нет, четыре года.

– И не написала ни одного сообщения при этом. Надеюсь, в будущем ты это исправишь это досадное недоразумение. Последний вопрос: какое-то пожелание другим подписчикам?

Марина задумалась. Что она могла им пожелать?

– Чтобы им тоже повезло, – пробормотала она.

– Пусть так и будет, – пожал плечами Владислав. – Но всем повезти не может, иначе везение превратилось бы в обыденность. Ладно, хватит на этом. После просмотра Томас ещё поспрашивает тебя о впечатлениях по поводу фильма. Попрошу без спойлеров и при этом постарайся быть более воодушевлённой. Ты как будто бы не готовилась к этой встрече… Томас, она твоя!

Марина около секунды ошеломлённо стояла, подыскивая слова, чтобы ответить на это хамство, а когда наконец-то решилась, то увидела только спину Владислава, который уже выходил из холла. И почти тут же до неё дошло, что именно он сказал напоследок. Марина обернулась…

…Томас вновь оказался прямо перед ней. И опять та самая улыбка.

– Есть хочешь? – спросил Томас.

И вновь понадобилось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Теперь уже она рассердилась на саму себя. Куда это деваются слова, когда они так необходимы? И почему на простой вроде бы вопрос (варианты ответов «да» или «нет») она не может ничего сказать?

«Может быть, потому что не ожидала услышать подобное в такой момент и от этого человека?» – спросила практичная часть сознания.

– Не знаю, – пробормотала Марина, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

– А я думаю, что небольшой перекус не помешает. И я редко в таких случаях ошибаюсь, – Томас кивнул, словно подтверждая правильность собственных слов. – Пойдём, я угощаю.

На секунду представился романтичный ужин с вином и фруктами, но когда Томас привёл Марину на кухню, то там поджидала тарелка, на которой лежали сэндвичи. Ничего необычного – хлеб, ветчина, сыр, пара листьев салата.

– Я сам их сделал, так что можешь рассказывать всем, что я готовил тебе ужин. Чай, кофе, сок?

– Просто воды, пожалуйста.

Пока она запивала сэндвич водой из-под крана («Не волнуйся, здесь фильтр!»), Томас быстро расправился со своей порцией и теперь разглядывал Марину, изредка чуть улыбаясь краешком рта. Это было лестно и нервирующе одновременно.

– А почему ты ничего не спрашиваешь? – сказал Томас. – Обычно меня все стараются о чём-нибудь спросить в этот момент. Например, женат ли я. Некоторые после ответа пытаются соблазнить. Один раз девушка даже начала раздеваться…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.