Код зверя. Цикл R.E.L.I.C.T

Ильберт привычно направился в сторону автобусной остановки, но быстро понял – что-то не так. Светофор на ближайшем перекрестке не работал, а потому автомобили не просто скопились на улице, они забили все и образовали внушительных размеров затор. Водители нетерпеливо давили на клаксоны, но лучше от этого не становилось.

Нечего было и думать в такой обстановке дождаться автобуса. Благо, офис экологической комиссии находился километрах в трех от жилища Ильберта, а три километра пешком для него отмахать не составляло проблемы. Правда, к началу рабочего дня уже не успеть, но начальство, к счастью, на это чаще всего закрывало глаза.

Получалось, что электричество отключилось не только в квартире Ильберта, но и как минимум в нескольких соседних кварталах. Впрочем, при нынешних масштабах энергетического кризиса это становилось скорее закономерностью, нежели форс-мажором. Казалось, неожиданное открытие реликта стало неким светом в оконце, но, как верно заметил месье Матис, не только в реликте дело. Нужны реликторы в огромном количестве, нужны реликторные станции, чтобы поменьше тянуть проводов и больше тока по ним пропускать, нужны, опять же, площади под строительство этих станций.

Трудно было понять, почему «Реликт Корпорейшн», извлекая колоссальные прибыли из отвоеванной энергетической монополии, не может увеличить производство реликторов. Ильберт предполагал, что возможно дело все же в самом реликте. Ведь технология его синтеза держалась в строжайшем секрете, никто не знал, как его производят, и даже где. Поговаривали, что заводы по синтезу расположены в безлюдных районах Китая, но госпожа Уварова и ее последователи не раз утверждали, что это ложь, что никаких похожих объектов нет на спутниковых снимках.

Возможно, в этом и была загвоздка – в секретности. «Реликт Корпорейшн» физически не могла расширять производство, вовлекать в него новых специалистов, так как в этом случае утечка информации неизбежна. Вся мощь главной энергетической корпорации мира держалась на ее монополии, если секрет реликта станет известен мадам Уваровой, или китайцам, или корейцам, «Реликт Корпорейшн» быстро вылетит в трубу. Вот вам и всеобщее благо. Человечество пребывает в энергетическом кризисе, куда более масштабном, чем во времена сжигания ископаемых, сидя на источнике безграничной энергии, но не имея возможности его применить в полной мере, чтобы не повредить финансовым интересам одной корпорации. Нонсенс? Да. Но дело обстояло именно так.

Проделав половину пути, Ильберт понял, что в этот раз блэкаут оказался масштабнее, чем он предполагал. Электричества, похоже, не было во всей восточной части Лиона. А это могло иметь мало кому понятные, но очень неприятные последствия для бюджета муниципальной экологической комиссии, который и без того трещал по швам.

Начальство не любило, когда его отрывают звонками, но в данном случае Ильберт набрался решимости, достал телефон из кармана и набрал номер месье председателя. Длинные гудки протянулись всего три раза, после чего бесстрастный голос «электрической женщины» сообщил, что в данный момент сделать звонок невозможно по техническим причинам.

Это уже ни в какие ворота не лезло. Ильберт, подгоняемый дурными предчувствиями, ускорил шаг.

Правда, ближе к офису оказалось, что без электричества остался не весь город. Видимо, даже из экономии, никто не решился обесточить центральную часть, где располагалась администрация и большинство офисов муниципальных служб. Хотя вряд ли дело было в экономии и лимитах. Скорее речь шла об аварии. Впрочем, одно могло стать причиной другого – перегрузка на линии способна вывести из строя трансформатор подстанции, со всеми вытекающими последствиями.

«Надо бы ставить реликторы прямо в домах, – подумал Ильберт. – Но это сколько же придется произвести реликторов?»

Похоже, «Реликт Корпорейшн», с ее манией секретности, такая стратегия была недоступна. По крайней мере пока. Возможно, набив карман, месье Шнайдер откроет миру секрет реликта, и тогда в каждом городе можно будет производить собственное сырье и источники энергии. Но пока ничего не говорило о наступлении такого счастья в ближайшем будущем.

Вскоре Ильберт добрался до здания, где размещалась муниципальная экологическая комиссия, приветливо махнул охраннику в холле и вызвал лифт. На дорогу у него ушло чуть больше часа. Но ноги, отвыкшие от былых нагрузок, ощущали усталость.

«Надо бы больше ходить», – подумал Ильберт.

Только он покинул лифт, стало понятно, что и в отделе все не так, как обычно. По утрам, через тонкую перегородку, в коридоре можно было услышать голоса сотрудниц, делящихся с подругами свежими сплетнями, жужжание и щелчки офисной техники, бульканье бойлера кофеварки. Сейчас же тишина стояла прямо-таки зловещая. Не на шутку встревожившись, Ильберт распахнул дверь и шагнул в общий для всех инспекторов кабинет. Но семь из восьми столов оказались пусты, лишь за дальним скучала Софи, инспектор по западному району.

– О, Панда! – Девушка обрадовалась, увидев Дельпи.

Прозвище это прилипло к Ильберту намертво, после увлечения трудами Лао-Дзы, а так же потому, что о зверях он заботился больше, чем о людях, нередко принося вторых в жертву ради благополучия первых.

– Надеюсь, не война началась? – вместо приветствия, произнес он.

– Для кого как. Из-за пробок наш месье председатель всем опаздывающим объявил амнистию, а они и рады стараться. Одна я, как дура, приперлась. Ой, прости, Панда!

– Ага, я тоже приперся. Но я не как дурень, меня волнует кое-что серьезное. Ты не знаешь, это не на восточной трансформаторной подстанции авария?

– Не выясняла, а что?

– Пытаюсь понять, много ли плохого мне придется сообщить месье председателю. Но, как минимум, одна дурная новость у меня для него точно есть.

– Поделишься? – У Софи глаза загорелись от предчувствия новой сплетни.

– Ага. Я от вас ухожу.

– Да ладно! А куда?

– В «Реликт Корпорейшн» на должность главного эколога.

– Нет, ты прикалываешься!

– Нисколько, – серьезно ответил Ильберт, достав и продемонстрировав фирменный конверт с письмом. – Вчера был на собеседовании. Три дня доработаю, и все. Так что я теперь буду богатым женихом. А?

– Все равно ты не в моем вкусе! Я не страдаю зоофилией. – Софи показала ему язык. – Но вообще не хило. Ребята в обморок упадут, когда узнают. Ну, вот везет же! А тут каждый цент считаешь годами.

– Я тоже годами считал и сантимы, и центы, – урезонил ее Ильберт. – Просто всему свое время. Я так думаю.

– Ладно, ладно, бе-бе-бе! – надула губы Софи.

– Месье председатель у себя?

– Был у себя. Я ему не надсмотрщик.

Ильберт усмехнулся и отправился к начальству, сообщить о неизбежных изменениях штатного расписания в конторе. Месье председатель обожал, когда его называли именно «месье председатель», так что на этом можно было сыграть. Большинство же сотрудников, чисто из вредности, называли его по фамилии.

Завидев заглянувшего в кабинет Ильберта, председатель экологической комиссии даже чуть привстал из-за стола.

– Дельпи! – радостно произнес он. – Не представляешь, как ты вовремя!

– Ясно, – Ильберт нахмурился. – Восточная подстанция?

– Ты что, брал уроки дедукции у Шерлока Холмса?

– Нет, месье председатель, я протопал три километра пешком, а это склоняет к целому ряду выводов. Что электрики говорят?

– А ничего толком они не говорят. Перегруз на линии, пока не отключатся некоторые потребители, энергии в восточном районе не будет.

– Весело. Значит, холодильник на посту экологического контроля тоже обесточен и бактерии стоимостью почти в двести тысяч евро медленно загибаются?

– Именно! Но у нас тут есть химический холодильник для работы в поле, ему ток не нужен. Вот только его надо доставить на пост. Я бы сам, но из города на машине не выехать, а для марш-броска я не в форме. Возраст не тот.

– Понятно, – кивнул Ильберт. – И вы серьезно пускаете меня тащить эту штуковину семь километров до поста пешим ходом?

– А за премию? – заискивающе спросил председатель.

Ильберт достал письмо в фирменном конверте «Реликт Корпорейшн» и с большим удовольствием выдал начальнику свои перспективы на занимаемой должности, провел детальное сравнение с перспективами на новом месте, а потом корректно, но доступно, объяснил, где он видел как саму премию, так и чиновников, установивших ее размер.

Месье председателю крыть было нечем, он лишь вздыхал, вытирал со лба пот, соглашался и спросил под конец, мол, что же мне, Софи посылать?

Ильберт прекрасно понимал, что отвезти холодильник на пост ему все же придется. Но он уже находился за утро, и теперь был решительно настроен выбить у начальства право воспользоваться экспедиционным внедорожником. Хотя инструкция позволяла применять его только по прямому назначению. Месье председатель пытался выкрутиться, мол какая разница, что за машина, на любой через пробки не пробиться. Но Ильберт стоял на своем. В доступной форме он донес до месье председателя, что на внедорожнике можно попросту пробки объехать, пользуясь крайней необходимостью и ратуя за сохранение муниципальной собственности.

В конце концов, Ильберт одержал полную победу, получив в качестве награды ключи от машины и переносной холодильник в нагрузку к ним. Пластиковый короб весил килограммов пять, так что Ильберт весьма живо представил, как он бы перся лесами и буераками до поста экологического контроля.

Ну, насчет лесов, конечно, было небольшим перебором, так как пост находился в небольшом зеленом массиве между двумя озерами Ле Гран, но сути дела это не меняло нисколько. Холодильник все равно весил изрядно.

Погрузив его на заднее сиденье экспедиционного «Дефендера», оснащенного водородным мотором и оранжевым проблесковым маячком для солидности, Ильберт выехал из автопарка и влился в плотный поток машин на улицах. Он глянул на часы. Было уже далеко за полдень.

Собственно, потоком скопление автомобилей сложно было назвать, так как вся их масса не двигалась. Отдельные любители нарушать правила, устав от безнадежного ожидания, пытались объехать пробку по тротуарам, но удавалось это лишь тем, у кого машины были посажены достаточно высоко.

«Дефендер» тоже мог без труда преодолеть препятствие в виде бордюра, но Ильберт терпеть не ног нарушать правила. Любые. К сожалению, в данном случае дело касалось не его личных принципов, а погибающих без холодильника бактерий. И без этих бактерий, необходимых для ферментного анализа почвы, встанет восточный пост экологического контроля, обеспечивающий мониторинг всех поверхностных выбросов вокруг большого и малого озера Ле Гран. Это влетит муниципалитету в такую копеечку, что страшно было даже подумать.

С одной стороны, вроде чужой карман. Но Ильберт, наполовину в шутку, наполовину всерьез, считал, что любая работа увеличивает энтропию Вселенной, а потому был категорически против нерационального использования любых ресурсов.

Ладно еще, когда приходится поступаться принципами ради чего-то. Но в тот момент один из принципов Ильберта вступил в прямое противоречие с другим, его же принципом. И это на пару минут несколько деморализовало его. Но, взяв себя в руки, он решил, что необходимо действовать.

Осторожно тронув внедорожник, он загнал его на тротуар, то и дело, поглядывая в зеркала, чтобы кого-нибудь не зацепить. Народ с недовольством и неохотой уступал дорогу. Ильберт сам ненавидел наглецов, катающихся по тротуарам и оставляющих машины так, что их не обойти, ни объехать. А теперь сам оказался в той же роли.

Пришлось включить оранжевую «мигалку», чтобы показать, мол, спешка по делу, а не ради забавы. На кого-то это подействовало должным образом, а кого-то еще больше разозлило, так как они обратили внимание на логотип экологической комиссии, которым были украшены передние двери.

Когда людям борьба за экологию ничего не стоила, они охотно записывались в «зеленые», принимали участие в митингах и следили за раздельным сбором мусора. Но когда экология стала синонимом всяческих лишений, вроде лимитов на энергию, квот и связанных с ними увольнений, народ тут же поменял позицию. Как минимум, в большинстве. И теперь, стоило кому-то разглядеть логотип комиссии на двери, тут же, хоть в какой-то форме, происходила демонстрация неприязни. Или плюнуть под колеса, или дорогу намеренно не уступить, или неприличный жест показать в ветровое стекло, или отпустить крепкое слово вслед.

Перетерпев это на протяжении двух кварталов, Ильберт уже решил вернуться в общий автомобильный поток, но вдруг с удивлением разглядел впереди совершенно свободное от машин пространство. Причем именно там, куда ему и надо было проехать. Вся улица, выходящая на загородное шоссе А 42, была заблокирована, полицейские не пропускали туда машины ни с основных перекрестков, ни из переулков. Зато на самом шоссе – хоть вальс танцуй. Чисто, свободно, никакого движения ни в том, ни в другом направлении.

Ради чего полиция перекрыла дорогу, понять было сложно. Если бы пожар, был бы дым, если бы проводились работы, вывесили бы заранее знаки, а не устроили транспортный коллапс в половине района. Единственным разумным объяснением Ильберт посчитал аварию на восточной подстанции. Возможно, для устранения неполадок из города необходимо вывезти тяжелую технику или крупногабаритные грузы. Но если так, под эту лавочку можно и самому проехать.

Один из полицейских, едва ли ни грудью защищающих перекресток от разгневанных водителей, первым увидел оранжевый проблесковый маячок на машине экологической службы и покачал жезлом со светоотражателем, мол, прижмись к бордюру и остановись. Дельпи немедленно повиновался и опустил окно.

– Экологическая служба? – спросил блюститель порядка, хотя прекрасно видел значок на двери.

– Да, – ответил Ильберт. – В связи с аварией мне надо срочно проехать на восточный пост экологического контроля.

– В связи с аварией? – полицейский удивленно вздернул брови. – А вы разве не по вызову «Реликт Корпорейшн»?

Ильберт едва не ответил «нет», но вовремя прикусил язык. Он вдруг понял, что его честность в данном случае может пойти во вред, поэтому с ней лучше не спешить, а попытаться выведать как можно больше информации.

– «Реликт Корпорейшн» уже важнее аварии? – с откровенной иронией ответил он вопросом на вопрос.

– Важнее не важнее, – спокойно резюмировал полицейский, – а до пятнадцати часов эта дорога принадлежит им. Они вывозят какую-то тяжелую технику с городского железнодорожного терминала.

– Ну, раз так, – произнес Ильберт, набравшись смелости, – то вот вам документ.

Он достал из внутреннего кармана конверт с логотипом «Реликт Корпорейшн».

– Основной заказ у меня от них, – не моргнув глазом, соврал Ильберт. – А из-за аварии мне, по пути, надо еще закинуть химический холодильник на пост.

Он показал через плечо пластиковый короб, лежащий на заднем сидении. Полицейский даже не стал брать конверт, просто махнул жезлом, проезжай, мол. Ильберт сунул конверт в бардачок, поспешил выполнить указание, и уже через минуту его внедорожник, оставляя за собой белесый туман выхлопного пара, несся по совершенном свободному шоссе А 42 прочь от города.

Кутерьма с дорожным затором отняла немало времени, часы показывали уже четырнадцать с четвертью. Зато теперь можно будет домчаться минут за двадцать. Ну, за сорок, максимум, с учетом того, что часть пути неизбежно придется проделать по проселку, так как пост экологического контроля располагался в глубине лесного массива.

В какой-то момент Ильберту показалось странным, что доставленную на городской терминал технику «Реликт Корпорейшн» зачем-то вывозит за пределы Лиона, да еще в восточном направлении, где у них нет и не может быть никаких объектов. А если и есть, то уже за пределами зоны, подконтрольной Дельпи. Но там ведь есть и другие железнодорожные терминалы! Зачем по шоссе груз переть, создавая столько проблем водителям?

Впрочем, не настолько Ильберт хорошо разбирался в логистике, чтобы делать подобные выводы. Раз везут, значит так удобнее, проще или выгоднее. На службе в «Реликт Корпорейшн» лучшие специалисты. И, кстати, через пару дней сам Дельпи тоже окажется на службе в самой преуспевающей корпорации в мире.

Выкинув ненужные мысли из головы, Ильберт удобнее откинулся в кресле и продолжил путь. Но стоило ему расслабиться, как на приборной панели он заметил индикацию чрезмерно высокой температуры охлаждающей жидкости. До закипания было далеко, но и штатным режим трудно было назвать. Пришлось спешно прижаться к обочине и заглушить двигатель.

Застрять на половине пути до цели было бы весьма неприятно, но Ильберт знал, что проблема могла заключаться не в фактическом перегреве, а лишь в сбое температурного датчика. С ним такое уже бывало на схожих моделях, которые часто использовались в экспедициях. И там достаточно было полностью остудить мотор, чтобы вернуть систему в нормальное состояние, просто сбросив показания датчика.

Но полностью остудить мотор, особенно после часа движения в пробке и рывков по тротуарам, дело не быстрое. К счастью, дождя не было, можно было размять ноги и насладиться тишиной на совершенно пустой дороге. Ильберт присел на переднее крыло внедорожника и стал слушать птиц. Остывающий мотор время от времени щелкал, как выключенный из розетки утюг.

Но тишиной наслаждаться получилось не долго. Со стороны города послышался свист мощного импеллера, какие применялись для охлаждения электромоторов на большегрузных реликторных тягачах, и вскоре из-за леса показалась здоровенная атоплатформа с двумя экскаваторами. За ней следовал тягач поменьше, на нем везли колесный грейдер. Во главе колонны двигался черный внедорожник с оранжевым проблесковым маячком и броским логотипом «Реликт Корпорейшн» на черных бортах.

Колонна медленно проползла мимо припаркованного у обочины «Дефендера».

Ильберт хмыкнул. Неловко могло получиться. Они еле тащатся, и неизбежно придется обгонять тягачи, а этому охрана «Реликт Корпорейшн» может и воспрепятствовать. Тогда и бедняге полицейскому влетит за то, что пропустил самозванца, и сам Ильберт в глазах нового начальства предстанет не в лучшем свете. Еще в компанию не устроился, а уже козыряет должностью.

Он прикинул, за какое время колонна может уехать дальше нужного перекрестка и решил лучше потерять лишних двадцать минут, чем нарываться на неприятности. Так что снова запустил мотор он только в начале пятого. День начинал клониться к вечеру, из леса потянуло прохладой и сыростью. Закрыв окно, Ильберт осмотрел индикаторы. Все было в норме. Тронув машину, он продолжил путь, в надежде скоро доставить холодильник несчастным бактериям.

Минут через пять, почти у самого съезда в лес, Ильберту позвонил дежурный с поста контроля. Оказывается, месье председатель уже сообщил о приближающейся помощи. Но, не дождавшись ее в положенный срок, дежурный позвонил сам. Дельпи сослался на пробки, на машину, и сказал, что будет буквально минут через десять-пятнадцать. Дежурный его успокоил, сказал, что переложил чашки Петри в пластиковый контейнер и обильно поливает холодной водой из крана. Так что время есть, в таком состоянии бактерии еще часа два-три точно протянут. Если воду не отключат, как отключили электричество.

Довольный, что не пришлось обгонять колонну с тягачами, Ильберт повернул на ведущую через лес дорогу. К сожалению, прямой ее ну никак нельзя было назвать, она извивалась по всей территории между двумя озерами, время от времени пересекая ручей по небольшим мостикам. Прокладывали дорогу, следуя изгибам старой тропы, чтобы попусту не рубить лес, поэтому Ильберта такой подход радовал, а не раздражал, как многих водителей.

Стрелка датчика температуры снова поползла вверх, но все равно трудно было понять, действительно ли перегревается сам мотор, или просто датчик чудит. Дельпи решил не обращать на это внимание. Если датчик, то и не важно, а если все же неисправность в моторе, то она как-то проявится. В другой ситуации лучше было бы остановиться и вызвать техпомощь, но это автоматически означало гибель бактерий через пару часов. А они стоили сильно дороже машины, даже если ею придется пожертвовать.

Проявилась неисправность уже метров через триста. Под капотом раздалось сначала мерное постукивание, а затем и вовсе нехороший гул. Уже не на шутку разозлившись на технику, Ильберт загнал машину почти в кювет и заглушил двигатель.

– Гребанная тарантайка! – не удержался он от ругательства.

Он выбрался из машины и поднял крышку капота. Над массивной конструкцией дрожало марево раскаленного воздуха, тогда как в лесу становилось все прохладнее.

– Ну и что мне теперь делать? – спросил сам у себя Ильберт, а потом не удержался и с размаху отвесил пинок по колесу.

Было очевидно, что самому исправить поломку не по силам, нужно вызывать техпомощь. Ладно, хорошо, но дальше что? Они же тоже не феи с крылышками, они не могут взмахнуть волшебной палочкой и повелеть машине ехать дальше. Нет. На ремонт нужно время, и делать его, скорее всего, будут не здесь, а на станции. И выходит, что нет ни малейшего смысла сейчас ждать механиков, это ровным счетом ничему не поможет.

В общем-то, выход оставался только один – хватать холодильник и шпарить на своих двоих через лес, напрямик, к посту экологического контроля. Конечно, тут всего километра три, но приятного мало.

Приняв решение, Дельпи вернулся в машину и попытался забрать навигатор, но оказалось, что он не имеет автономного питания и способен работать исключительно от бортовой сети.

К счастью, экспедиционная инструкция предусматривала и альтернативное средство навигации, на случай выхода из строя спутниковой системы. Это был старый добрый магнитный компас планшетного типа, и подробные карты к нему. Все это должно находиться в аварийном ящике любой экспедиционной машины.

Отыскав его, Ильберт выбрал карту восточного района, забрал компас и небольшой фонарик. Правда, фонарик не работал – в нем уже больше года никто не менял батареи. Пришлось бросить его назад.

Прихватив громоздкий ящик холодильника, Ильберт запер машину, закрыл капот, разложил на нем карту и взял азимут на пост экологического контроля. Топать по дороге, выписывая кренделя вместе с ней, не было ни малейшего смысла. До полных сумерек еще далеко, а по лесу Дельпи ходить не только умел, но и любил. Правда, не с пятикилограммовым пластиковым ящиком в руках, а с удобным каркасным рюкзаком за плечами.

Прикинув, что возвращаться к машине придется, скорее всего, уже затемно, Ильберт все же прихватил в последний момент и фонарик. Батареи к нему вполне могли оказаться на посту.

Сунув фонарик и карту в карман, Дельпи сверился по компасу с направлением, и взял курс на ближайший ориентир, в качестве которого выбрал высокую березу метрах в ста впереди.

Ходить по азимуту в лесу значительно сложнее, чем на открытом пространстве. В степи, к примеру, можно взять курс на дальний ориентир и спокойно двигаться на него несколько часов, не доставая компаса из кармана. В лесу же видимость ограничена, и до каждого ориентира хорошо, если метров сто. В результате, добравшись до одного, придется снова сверяться с компасом и брать курс на следующий. Но, так или иначе, это куда лучше, чем наворачивать петли, двигаясь по дороге.

Вздохнув, Ильберт взял холодильник за ручку и начал углубляться в лес.

Затяжные дожди, лившие весь апрель, превратили большую часть почвы в самое настоящее болото. Хорошо еще, что не топкое. Но промочить ноги тоже не хотелось, а потому приходилось перескакивать с одной кочки на другую. К счастью, чем дальше от дороги, тем выше поднимался рельеф, и вскоре сплошная лужа осталась позади, сменившись глубокой грязью, поросшей свежей травой.

Во времена Второй Мировой никакого лесного массива тут не было, так что деревьям было порядка восьмидесяти лет. Для дубов это мало, поэтому они не выросли еще достаточно толстыми, а вот березы вымахали будь здоров, некоторые в высоту превышали пятнадцать метров. С севера их белые стволы покрывал слой мха, а молодые, ярко-зеленые листья уже оформились в кроны.

Пахло сыростью и подгнивающей прошлогодней листвой.

Стекавшая недавно вода оставила на земле множество рытвин и ям, что значительно затрудняло движение. Да и сам грунт был раскисшим до крайности, из-за чего к рифленым подошвам быстро прилипали здоровенные комья грязи вперемешку с выдранной травой и опавшими листьями. Деревья, выкорчеванные с корнями во время беспощадных зимних штормов, то и дело преграждали путь, но ничего из этого не было для Ильберта неожиданностью или непреодолимой трудностью. В дремучих лесах Швейцарии ему как-то раз пришлось отмахать за день полных двадцать километров до поселка, чтобы привести людей к застрявшему в болоте вездеходу. Тогда было намного труднее, так как недавно сошел снег, и брести приходилось по щиколотку в талой воде.

В сравнении с тем случаем, а таких в жизни Ильберта было достаточно, теперешняя необходимость прогуляться по лесу парочку километров воспринималась бы чем-то вроде приятного вечернего моциона для аппетита, если бы не проклятый холодильник, бивший в бедро при каждом шаге.