Плен одиночества

Черт возьми, нет!..

И все-таки страшно… Но не только из-за Крылова. Пугала неизвестность, что неминуемо грозила ей. Завершение карьеры… То, что случилось с Алисой после Олимпиады в Корее, ожидало и ее. Неминуемо. Хотя она и не испытывала того чувства неудовлетворенности, что и подруга: как-никак Рина выиграла четыре золотых олимпийских медали, пусть две и в командных соревнованиях, – но менее важными и престижными награды от этого не стали.

У нее за плечами пять побед на чемпионатах мира и столько же – Европы.

Разве может спортсмен быть разочарованным, имея в списке достижений такую победную серию? Карьера была долгой и удачной. Но возвращение на лед после родов далось тяжело. Ничего подобного она прежде не испытывала. И никто, кроме близких людей, не знал, что Рине пришлось преодолеть, чтобы встать на коньки, да и просто почувствовать твердую гладь льда. Снова.

Ее судьба – возвращаться, преодолевая всевозможные преграды. Ведь лед – ее страсть. Фигурное катание – ее жизнь… Все они, спортсмены, немного повернутые.

Ринка покачала головой и вышла из комнаты.

Но теперь ей пора поставить точку.

Пятнадцать минут спустя автомобиль нес ее в направлении Москвы. Погода была мерзкая. Пошел дождь. К моменту, когда машина пересекла городскую черту, он превратился в ливень. Правда, закончился уже спустя пару минут, но казалось, что успел вылить все, накопившееся за неделю.

На подъезде к набережной, неподалеку от которой и находилась Федерация, Рина занервничала. Да так, что едва не рванула на красный свет. Резко затормозила перед зеброй. Метнувшиеся от внедорожника прямо в огромную лужу пешеходы наградили молодую женщину за рулем гневными взглядами, присовокупляя и громкую брань, но ей было не до них. Она почти доехала.

Почти…

Но вырулив к зданию Федерации, неожиданно даже для себя свернула в переулок и помчалась в обратную сторону.

В конце концов, написать заявление можно и завтра… Или послезавтра.

Рината знала, что барак, в котором они с Артемом когда-то пытались не загнуться от вони и постоянных сквозняков, давно снесли. Дом расселили, ей выделили однокомнатную квартиру в том же самом спальном районе. Вполне приличную, небольшую, но теплую и пригодную для жилья.

Однако квартира так и стояла закрытая, ожидая лучших времен.

Подъезжая к новенькой многоэтажке, находящейся на месте барака, Рината ощутила странную ностальгию. Нет, не по снесенному зданию, конечно.

Она остановила машину на выделенном участке возле ближайшего подъезда и выбралась на свежий, ровный асфальт. Осмотрелась. М-да…

Район и не узнать. Когда-то за домом был пустырь, на котором ребятня гоняла мяч, а теперь неподалеку высился еще один корпус многоэтажки.

Рина оперлась о капот и, вжав шею в поднятый воротник пальто, поежилась. Артем говорил ей, что все застроили – в России друг бывал гораздо чаще нее. Что же, давно пора. И тем не менее она почувствовала грусть. Будто жизнь ее тоже разобрали и отстроили заново. Красиво, но без души.

Но прошлому она обязана многим. Та жизнь, сложная, наполненная горечью, закалила ее, отчасти превратив в того человека, которым она является и сейчас. Рината Бердникова. Уголок рта искривился в усмешке.

Стараясь согреться, Рина обхватила плечи ладонями. Когда-то она уезжала из России потерянной девочкой, способной лишь создать видимость сильной женщины. Но… оказывается, ничего и не изменилось. Как была трусихой, так ею и осталась. Только сейчас она может себе во всем признаться. Но разве не это показатель силы?

США, Сан-Франциско, март 2014 года

Ей не хотелось сидеть, не хотелось лежать, да и вставать – тоже. Она балансировала на грани истерики, полусидя-полулежа, опершись на подушки просторного дивана в гостиной. Поджав ноги и обхватив острые коленки руками.

Вот бы исчезнуть. Раствориться, превратиться в ничто. «Ничто» не может чувствовать, «ничто» не может подыхать от боли, «ничто» никогда не будет лить слезы.

Да, она бы хотела быть ничем. Но у нее на роду написано быть Ринатой Бердниковой, олимпийской чемпионкой, дочерью своих родителей. Той, что идет к цели, улыбается ледяной, надменной улыбкой в лицо всем ненавистникам. Похоже, ее судьба – одиночество. Стремилась как можно скорее уехать из Москвы, чтобы мама не смогла почувствовать, что холодность и безразличие дочери – напускные.

Чем дальше уходила в воспоминаниях Олимпиада, тем больше трещин давала возведенная Риной стена.

Рината слизнула подступившую к губе соленую капельку и, шмыгнув носом, смахнула со щек слезы. А это точно ни к чему. Поздно. Не стоило ждать окончания соревнований, чтобы сообщить Игорю о ребенке, не следовало говорить ему все то, что она сказала. Не нужно было жалить ядовитыми словами. А ему – огрызаться в ответ…

Много чего не нужно, да только… что уж теперь. Рука непроизвольно легла на живот. Пальцы стиснули тонкую белую майку. Слезы снова покатились по лицу. Поздно…

Раздавшийся дверной звонок Рината поначалу даже не восприняла. Только когда повторился, разнесся птичьим чириканьем по просторной квартире, снятой для дочери Бердниковым, поняла, что звонят именно сюда. Вставать не хотелось.

Но звонок раздался в третий раз, и она усилием воли заставила себя подняться. Наверное, домовладелица принесла недостающий утюг. Точно. Она ведь по телефону предупредила пару часов назад, что, дескать, зайдет.

Выглядела Рината не очень. Волосы, собранные в некогда высокий хвост, взъерошены и выбивались уже привычными петухами. Сняв резинку, на ходу заново собрала их и открыла дверь. Но на пороге оказалась вовсе не домовладелица – приятная леди весьма почтенного возраста. Перед взором ее предстал высокий мужчина, облаченный в накинутое поверх тонкого бежевого свитера пальто. Новый тренер – Николас Демаре. В руках шуршали пакеты с лейблом знаменитого американского ресторана. Штуки три, не меньше. Взгляд пронзительных серых глаз медленно сполз с заплаканного лица вниз, к длинным голым ногам.

Ринате вдруг захотелось провалиться сквозь землю, потому что на ней была лишь пижама – майка на тоненьких бретельках и короткие шорты в белый цветочек, едва прикрывающие ягодицы. Что уж говорить про лифчик! Она вообще представляла собой не особо приятное зрелище.

– Привет, – поздоровался Николас и едва заметно улыбнулся.

– Добрый… – Рина нахмурилась, пытаясь понять, какое сейчас время суток.

С тех пор как Бердников уехал, она потеряла счет времени. А случилось это… Да бог его знает, когда все произошло. Вернее, когда Рина выгнала его, заявив, что он нужен ее матери и позаботиться сейчас в первую очередь важно именно об Алле.

Два дня, пожалуй, прошло. А Рине казалось, что она вообще не вставала с дивана.

Так и не определившись, Рината предпочла промолчать и молча отступила в сторону, пропуская Николаса.

– Держи. – Демаре всучил ей пакеты и начал раздеваться.

Прислонившись к стене, Рината внимательно следила за каждым его движением. Прилетев в Сан-Франциско, она вместе с отцом посещала каток и встречалась с Николасом, чтобы обсудить нюансы совместной работы. Но в пункты заключенного договора никак не входило посещение тренером своей спортсменки. И это отступление неожиданно вызвало у Рины злость.

Крепче сжав в пальцах бумажные ручки, она нервно выдохнула.

– Зачем вы пришли? – Вопрос прозвучал холодно.

Повесив пальто на вешалку, Николас обернулся. Рината все еще испытывала раздражение, но взгляд мужчины подействовал на нее поразительно умиротворяюще. Темные, чуть вьющиеся волосы и яркие серые глаза придавали Нику загадочность. Словно он перенесся сюда со страниц книг про черных магов, знахарок и вечную борьбу добра со злом.

– Бердников попросил. Да? – Рина тряхнула головой, сбрасывая оцепенение. – Присмотреть за его несчастной дочерью?

– А она несчастна? – осторожно улыбнулся Ник, захлопывая входную дверь.

– Она в порядке. – Рината развернулась и пошла по коридору в гостиную, объединенную с кухонной зоной. Поставила пакеты на обеденный стол и внезапно поняла, что еда как нельзя кстати. Живот свело голодным спазмом, едва ноздрей коснулся аромат жареного мяса.

– Я не знал, что ты любишь, поэтому взял стейк и овощи. – В кухне появился Ник.

– Прекрасный выбор, – проворчала Рина, мельком мазнув по нему взглядом. – Тарелки, приборы, все тут. – Указала на шкафчики. – Я сейчас вернусь. – И она поспешно удалилась.

Зашла в спальню и принялась перебирать те немногие вещи, что успела разложить по полкам шкафа, пока Бердников был здесь и заставлял дочь хоть как-то шевелиться. Вытащила джинсы и яркую розовую футболку, быстро переоделась и вернулась на кухню.

Николас уже разложил еду по тарелкам и, поймав на себе взгляд Рины, улыбнулся. На этот раз более открыто.

– Рината, я не хочу, чтобы ты принимала мой визит за обязанность исполнить чью-то просьбу. – Он кивнул на стул, а когда она беспрекословно подчинилась, положил возле тарелки столовые приборы. – Владимир действительно попросил меня первое время тебе помогать, что совершенно нормально. Ты одна в чужой стране.

– Я не одна. – Рина взяла вилку и ковырнула краешек стейка. С Ником Демаре она чувствовала себя малолетним ребенком, но не понимала, почему так.

Вскинула голову и всмотрелась в лицо Николаса: в свои тридцать пять он был зрелым мужчиной, имеющим за плечами долгий жизненный путь, состоящий из побед и поражений. И как спортсмен, и как тренер, успеха он добился колоссального. Красив, обаятелен и, несомненно, отлично знал о том, как действует на женщин. Но не пользовался этим. Почему-то в последнем Рина была уверена.

Засучив рукава свитера до локтей, Ник уселся напротив.

– Конечно же ты не одна. У тебя есть Артем, и это хорошо. Но пусть мое присутствие тебя не пугает. А пока ты тренируешься в моей группе, привыкай, что иногда я буду наведываться сюда. Просто порой надо убедиться, что ты в порядке.

– Нет.

– Нет? – хмыкнул Николас.

– Нет, – качнула головой Рината и улыбнулась. За последние несколько дней – впервые без слез в глазах.

Россия, Москва, апрель 2021 года

Ее «нет» Ник воспринял по-своему и уже на следующий день вновь появился на пороге квартиры с ужином.

Николас научил Ринату многому. Наверное, именно благодаря ему она поняла, что слабость – тоже в некотором роде сила. Признаться себе в том, что ты чего-то не можешь и не рваться в запертую на десять замков дверь, понапрасну растрачивая энергию и время.

От каждого замка есть ключ.

И Николас учил ее подбирать эти ключи, чтобы после, с пониманием «по какой причине ты не можешь», открывать замок за замком – до тех пор, пока желаемое не будет достигнуто.

Рина была благодарна Нику за каждый полученный урок. И за каждый день, проведенный вместе с ним на катке и вне его. Пусть не всегда считала тренерскую логику, решения и советы правильными – итог один – она никому не уступила. Ведь однажды наставник заставил Ринату признать все свои слабости и научил не бояться их.

Смеркалось. Небо нависло низкими тучами, похоже, вновь собирался дождь. Рината нырнула в салон внедорожника и хотела было тронуться с места, но вдруг зазвонил телефон. Она откинулась на сиденье. Ник. Чтобы понять это, даже не нужно смотреть на дисплей. Достала из внутреннего кармашка сумочки смартфон и мельком глянула на фотографию будущего мужа.

Она давно признала все свои слабости… почему же бежит от него? Почему в жизни и спорте это работает по-разному? Или только у нее все вкривь и вкось? Покачав головой, Рина нажала на кнопку «Ответить».

– Прости меня, – выпалила, едва только услышала мягкий, бархатный, наполненный мужской силой голос. – Прости, пожалуйста…

Глава 3

Россия, Москва, апрель 2021 года

Просторный кабинет. Стол из массива дуба. Удобное кожаное кресло, табличка с указанием ФИО и должности на двери. Все это о нем.

Игорь Юрьевич Крылов – президент Федерации фигурного катания на коньках России. Неплохо звучит?

По мнению Игоря, просто идеально.

Он поправил воротник кипенно-белой рубашки, улыбнулся – холодно и цинично. Медленно прошелся от одной стены кабинета до другой, к окну. Слегка отодвинул жалюзи и посмотрел на улицу. Лил дождь. Люди, прячась под серыми и черными зонтами, спешили по делам.

Он приезжал гораздо раньше начала рабочего дня. А вечерами задерживался допоздна. Дома ничто не держало. За эти годы привык всего себя отдавать работе, иначе… да загнулся бы еще тогда, в четырнадцатом. Если бы не нашел опору, нечто, связывающее его с реальностью, где бы находился сейчас?

Игорь уселся в кресло и, вздохнув, откинулся на спинку. Все в жизни как-то… И не сказать, что плохо. Он успешен. Самый молодой глава Федерации за всю историю – разве не показатель? Крылову доверили руководство фигурным катанием, и он вкалывал, чтобы эту веру в себя определенного круга людей только укрепить. Кто-то спасается от одиночества в алкоголе и гулянках, кто-то травит себя наркотиками. А он выбрал «скучный» путь – окунулся с головой в работу. Чтобы, приехав домой, не иметь сил даже зайти на кухню, не то что открыть кухонный шкафчик и достать спрятанную от посторонних глаз синюю кружку с желтыми ромашками. Вот его личный наркотик.

Игорь представлял тонкие длинные пальцы, обхватывающие кружку, алые губы на ободке и синие глаза…

В ее глазах были искорки, яркие, дерзкие, предназначавшиеся ему одному. Не кому-то другому, не многочисленным поклонником ее таланта, не завистникам, не другим мужчинам и даже не семье – только ему… Да, порой он сходил с ума.

Игорь потер пальцами лоб, спустился к переносице и убрал руку. Хватит. Какое-то весеннее обострение, мать его! А все потому, что она прилетела в Россию. Он всегда знал, когда она спускается с трапа самолета, когда появляется здесь. Три дня назад.

Два дня подряд она приезжала в школу Богославской, и он мог найти тысячу причин наведаться с визитом, но каждый раз останавливался. А смысл? Рината Бердникова всего-навсего фигуристка сборной, а он – президент Федерации.

И между ними могут быть лишь сугубо рабочие отношения.

Раздавшаяся трель телефона вывела Игоря из размышлений.

– Да. – Нажал на кнопку громкой связи.

Из динамика послышался тоненький голос секретарши:

– Игорь Юрьевич, к вам Рината Бердникова.

Удивленно вскинув брови, Игорь проговорил:

– Пусть войдет.

Как говорится, вспомнишь… Губы сложились в едкую ухмылку. Взгляд мигом заледенел. Внутри все скрутилось, застыло, но сердце помимо воли забилось чаще. Игорь взял ручку и постучал ею об стол. Интересно, что Бердниковой нужно? В последний раз она была тут пару лет назад, когда хотела получить финансирование. И он, конечно, мог ей поспособствовать. Мог бы. Но не захотел. А теперь…

Она вошла в кабинет уверенным шагом. На ней была красная блузка из дорогущей струящейся ткани с длинными рукавами-воланами и черные брюки, вторящие изгибам ягодиц и стройных ног. Волосы – роскошные, идеально гладкие, струились по спине и плечам, словно самый прекрасный шелк. Красная помада на губах. Темная подводка, очерчивающая ярко-синие глаза, угольно-черные ресницы и бледная, цвета слоновой кости кожа.

Без единого изъяна, гордая, неприступная, знающая себе цену женщина.

Без тени сомнения она приблизилась к столу и остановилась, глядя ему прямо в глаза. Идеальная до зубного скрежета. Идеальная – и не его.

Она никогда ему не принадлежала. И ненависть к ней только усилилась.

– Здравствуй, Рината. – Сдержанная, официальная улыбка должна вывести ее из равновесия. Да хотя бы заставить ее взгляд измениться, черт подери!

Но она продолжала быть все такой же невозмутимой. Спокойно стояла перед ним, решительно глядя в глаза. Сука! Уголок рта Игоря дернулся, черты лица стали грубее. Он еще крепче сжал ручку.

– Здравствуй, Игорь. – Губы растянулись в совершенно неискренней, выражающей пренебрежение улыбке. Она отодвинула кресло напротив стола и присела. – Я пришла сообщить тебе, что завершаю спортивную карьеру.

Она сказала это настолько буднично, что Игорь не сразу осознал смысл слов.

А когда до него дошло, слегка наклонился и переспросил:

– Я не ослышался? Завершаешь карьеру?

– Не ослышался, – грубо ответила Рината. Полезла в сумочку и достала сложенный вдвое лист бумаги. Небрежно бросила на стол и снова посмотрела в глаза. – Чемпионат мира был моим последним стартом на соревнованиях.

– Ты правда думаешь, что я отпущу тебя за год до Олимпиады? – недоверчиво усмехнулся Крылов.

– Я о чем-то не знаю? – тихо проговорила Рина и скривилась. – С каких пор спортсмены превратились в рабов? – Вскинула голову. Волосы водопадом струились по плечам и груди, спускались к талии.

Черный и красный. Цвет их танго. Черный и красный. Цвет их отношений. И только лед глаз выбивался из созданного ею образа.

– Ты лидер женской сборной, Рината. Выиграла последний чемпионат мира, а теперь – главная претендентка на золото Пекина… И ты считаешь, я имею право отпустить тебя? Сама-то подумай хорошенько.

– Я все равно не выйду на лед. – Рина откинулась в кресле, положила ногу на ногу. Черные сапоги на высоких каблуках доходили практически до колен. Стильная и красивая. А еще – холодная и далекая.

– Выйдешь.

– И как ты меня заставишь? – Не переставая надменно улыбаться, пожала плечами. – У нас в Америке прекрасные доктора. Если будет необходимо, врачи найдут десяток поводов для того, чтобы запретить мне принимать участие в соревнованиях.

– Это угроза?

– Предупреждение. – Уродливая маска улыбки сползла с ее лица, а в глазах вспыхнула рвущаяся наружу ярость. – Подпиши заявление. – Рината подтолкнула лист.

Но убрать руку не успела – взгляд Игоря коршуном впился в ее кисть… в пальцы.

Рина попыталась одернуть руку, однако Крылов оказался быстрее.

– Пусти! – процедила, когда Крылов сжал ее запястье.

– Какое красивое колечко. – Повертел ее ладошку, разглядывая крупный бриллиант, а затем посмотрел в упор. – Не это ли стало причиной завершения карьеры?

– Тебя не касается. Пусти! – Рината пыталась высвободиться, но безрезультатно – пальцы Игоря буквально срослись с ее кожей.

Он причинял ей боль, но ее это не волновало. Она привыкла к физическому дискомфорту. Гораздо тяжелее смотреть ему в глаза и подбирать нужные фразы.

– Раз уж тебе интересно… Я выхожу замуж за Николаса. Я прилетела в Россию только для того, чтобы написать заявление и созвать пресс-конференцию, где объявлю об окончании карьеры. И коль уж ты президент Федерации, не хочу, чтобы ты строил козни и пытался мне помешать. Я приняла решение. И я его не изменю.

– Вот как? – Игорь наконец отпустил ее и вальяжно развалился в кресле. Смерил ироничным взглядом. – Ты должна мне желание. И ты его исполнишь.

– М-м… – протянула Рината, качая головой. – Не надоело, Крылов? – ухмыльнулась она и добавила: – Еще не вырос из детских штанишек? В сказку про золотую рыбку веришь? – Встала и направилась к дверям.

Игорь же сидел, уперев руки в поверхность стола, и, словно повернутый псих, смотрел, как ее волосы колышутся в такт твердым шагам.

– Стоять! – громко приказал он. Поднялся и пошел к Рине, застывшей у двери.

Обернувшись, она терпеливо ждала, когда он приблизится.

– Я помню, как ты умоляла меня разрешить твоей подружке выступать за США. Ты согласилась на мои условия. Одно желание. Любое. Ты исполнишь его.

– Хочешь, чтобы я продолжила кататься? – Рината внимательно смотрела на него. И будто бы сохраняла абсолютное спокойствие. – Такое у тебя желание?

Внезапно во взгляде ее мелькнула злость, а Игорь ощутил расползающееся внутри удовлетворение. Нет, она не спокойна.

– Я подумаю, – ответил он и открыл дверь. – Ты свободна, Рината. На днях я приму решение по поводу тебя и твоего заявления. И обязательно дам знать.

– Ты все равно ничего не изменишь, – устало вздохнула она. Сняла с вешалки в приемной свое пальто и, попрощавшись с секретаршей, направилась к выходу.

– Кофе, Даша, – сухо процедил Игорь и резко захлопнул дверь. Усевшись за стол, он положил руки перед собой и растопырил пальцы.

Когда-то эти ладони могли в любой момент дотронуться до ее тела, что не являлось чем-то противоестественным. Сейчас же в тех местах, где их руки соприкасались, кожа словно горела, обугливалась. Может, у него какая-то особая болезнь и ему ни в коем случае нельзя прикасаться к Ринате Бердниковой? Отравила ядом, душу сожгла дотла, станцевала на пепелище, ковырнула палочкой – проверила, жив ли еще.

Жив.

Игорь усмехнулся. Точно. Назло ей жив. Перевернул руки ладонями вверх. Ни ожогов, ни царапин, а горят так, будто кожу живьем сдирают. Она и туда забралась, сука.

Сжав зубы, зажмурился и мотнул головой, пытаясь выгнать образ Ринаты из мыслей. Но она по-прежнему стояла перед внутренним взором. Вся такая холеная, одетая с иголочки, четырехкратная, мать ее, олимпийская чемпионка! Как была стервой, так ею и осталась. И хоть детдомовская девчонка, хоть дочка бывшего главы Федерации – сути не меняет.

А теперь она – еще красивее… Ему казалось, что в двадцать она была самой прекрасной девушкой на земле, но нет. Рината взрослела, и красота ее взрослела вместе с ней. С каждым годом черты лица теряли юношескую припухлость, скулы, губы, подбородок становились выражены все отчетливее. Сейчас ей двадцать семь. И он по-прежнему не может оторвать от нее глаз. Не может не вдыхать аромат цветочных духов, не может не смотреть в прорезь блузки, едва приоткрывающую полоску бледной кожи на груди. Он помнит все ее родинки, все изгибы тела.

Сегодня она была прекрасней, чем когда-либо прежде. Но именно сейчас она как никогда далека. А кольцо… Он бы мог подарить ей такое же. Нет, лучше, в сто раз лучше! Вероятно, у Демаре нет вкуса. Разве на ее хрупком пальчике этот огромный бриллиант смотрится?!

Он, Игорь, подарил бы ей тоненькое, с десятком вкрапленных в белое золото небольших камушков. Чтобы не мешали: она бы не чувствовала тяжести, а кольцо бы не цеплялось за одежду. И это было бы украшение на заказ. Самое красивое – такое же неотразимое, как и она сама, хрустально-точеное.

Да почему он думает о ней, черт возьми?! Пусть хоть вся брюликами обвешается, или Демаре ее обвешает – разве ему не начхать?! Пусть делает, что хочет, выходит замуж, рожает десяток детей, только после Олимпиады. Пошла она к чертям! И она, и ее се- мейка!

Откатает в Пекине и может валить на все четыре стороны, вот его желание!

Не сдержав порыва, Игорь резко смахнул со стола приготовленные на подпись документы. Листы разлетелись по полу, и в этот момент с чашкой кофе в руках в кабинет вошла секретарша. Низенькая, полноватая рыжеволосая девушка, доставшаяся «по наследству» от Бердникова.

Застыв в дверях, Даша в ужасе смотрела на него сквозь очки и не решалась сделать даже шага. Игорь едва не усмехнулся. В таком отвратительном настроении она начальника еще не видела.

– Кофе, пожалуйста, на стол, Дарья, – как можно более спокойно попросил Игорь, и она, как спринтер по сигналу выстрела, метнулась к столу.

Поставила чашку и принялась собирать доку- менты.

– Я сам, – глядя на то, как секретарша ползает по полу, проговорил он. – Даша, хватит. – Игорь поднял ее, сжав за плечо. – Ну… – Развернул и подтолкнул к двери. – Спасибо за кофе.

– Не за что, – пискнула Даша и скрылась.

Но не успела даже закрыть дверь, как в кабинет вихрем влетела новая гостья, породненная с главой Федерации.

– Спасибо, Даша, – улыбнулась секретарше Оля и, прикрыв дверь, посмотрела на Игоря. Через секунду взгляд ее переместился вниз, потом снова к его лицу.

– Мне стоит переживать?

– Ты о чем? – присев, Игорь принялся собирать бумаги.

Оля приблизилась. Опустилась рядом и накрыла своей ладонью руку Игоря с зажатой в пальцах тонкой папкой-скоросшивателем.

– Я столкнулась в дверях с Бердниковой.

– Вы обменялись любезностями? – хмыкнул Игорь, поднимаясь и утягивая за собой Максакову.

Недавно Оля остригла русые волосы. Теперь они едва доходили до плеч. Игорю нравилось, когда она была с длинными, но кто же поинтересуется его мнением. Уж конечно, не Ольга – и не по вопросам красоты.

– Ну… – начала Оля. – Скажем так, она очень старалась придать своему взгляду способность убивать. Но ведь у меня иммунитет.

Крылов сложил собранные документы на стол. Сел.

Оля плюхнулась по другую сторону, в кресло, где недавно сидела Рината.

– Мне стоит переживать? – повторила вопрос, приподняв брови.

– Я тебя не понимаю, Оль, – слегка нахмурился Игорь.

– Рината Бердникова собственной персоной явилась к тебе… – Оля встала и лениво, как сытая кошка, обошла стол. Положила руки на плечи Игоря. Чуть склонилась, волосы ее касались его кожи. – Признавайся… – Ольга понизила голос до шепота, дотрагиваясь губами до щеки Игоря. – Вы снова решили встать в пару?