Распад СССР. 1991 год

В таких условиях политического сумбура в январе протекала жизнь Вооруженных Сил. О какой полноценной боевой подготовке можно было вести речь, особенно в войсках Прибалтийского и Закавказского военных округов? В этих условиях требовалась целенаправленная партийно-политическая работа в воинских коллективах, которая, возможно, и смогла бы отчасти нивелировать негативные настроения. Но дело в том, что именно в этот ответственейший период в истории Союза ССР поддержание в Вооруженных Силах воинской дисциплины и соответсвующего морально-психологического настроя личного состава серьезно затруднялось начатым реформированием политических органов.

11 января 1991 года М.С. Горбачев подписал указ «Об утверждении общего положения о военно-политических органах». Фактически единая вертикаль «работы с умами людей» делилась на два «столба»: во главе одного становилось Главное военно-политическое управление Вооруженных Сил СССР, во главе второго – Всеармейский партийный комитет, на который замыкалась вся сеть партийных организаций армии и флота. Положением закреплялись задачи военно-политических органов, их руководителям давался статус первых заместителей (заместителей) главнокомандующих, командующих, командиров и начальников. Устанавливалось, что военно-политические органы несут ответственность за воспитание, воинскую дисциплину, морально-политическое и психологическое состояние личного состава. Они же должны были осуществлять социальную защиту военнослужащих, членов их семей. Идеологический аспект в деятельности военно-политических органов просматривался слабо: говорилось лишь о том, что они «формируют у военнослужащих верность конституционному долгу и социалистическому выбору, патриотизм и интернационализм, готовность к защите СССР». О взаимодействии с организациями КПСС в Вооруженных Силах не упоминалось, только указывалось, что они «взаимодействуют с организациями политических партий, массовых движений и других общественных объединений, действующих в соответствии с законодательством».

Решение о реструктуризации политорганов было принято президентом РФ 3 сентября 1990 года, когда он подписал указ «О реформировании политических органов Вооруженных Сил СССР, войск Комитета государственной безопасности СССР, внутренних войск Министерства внутренних дел СССР и железнодорожных войск». Указом предписывалось преобразовать их в соответствующие военно-политические органы проведения государственной политики в области обороны и безопасности СССР, воспитания и социальной защиты военнослужащих. Министерству обороны СССР и Главному политическому управлению Советской Армии и ВМФ, возглавляемому генерал-полковником Н.И. Шлягой, было предписано с участием КГБ и МВД СССР в трехмесячный срок разработать проект положения о военно-политических органах и представить его на утверждение.

Такое развитее событий стало неизбежным вследствие отмены статьи Конституции СССР о руководящей роли КПСС. Основной закон Союза ССР был принят в 1977 году, и его 6-я статья гласила: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу. Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма. Все партийные организации действуют в рамках Конституции СССР».

Вопрос о 6-й статье впервые был поднят на I съезде народных депутатов в мае 1989 года. Тогда на съезде проявилось два течения в кругах сторонников перестройки – умеренное, возглавляемое генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым, и радикальное, оформившееся в межрегиональную депутатскую группу (сопредседатели – Ю.Н. Афанасьев, Б.Н. Ельцин, В.А. Пальм, Г.Х. Попов и А.Д. Сахаров). Именно члены МДГ встали во главе противостоящих КПСС сил и выступили за уничтожение советской политической системы. 4 февраля 1990 года в Москве прошли массовые митинги, когда на улицы столицы вышло порядка двухсот тысяч человек с требованием отменить 6-ю статью Конституции СССР.

Уже на следующий день, 5 февраля, состоялся расширенный пленум ЦК КПСС, на котором М.С. Горбачев и его сторонники в Политбюро ЦК «продавили» решение о введении поста президента СССР и отмены 6-й статьи. А.А. Собчак так рассказал впоследствии об этом событии: «Практически все, выступавшие на том пленуме, негативно отнеслись к предложению генсека об отмене 6-й статьи. Более того – в самых резких тонах клеймили так называемых демократов, говорили о дискредитации партии и социализма и были настроены весьма решительно. А потом так же единодушно проголосовали за».

14 марта 1990 года был принят закон «Об учреждении поста Президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию СССР». 6-ю статью изложили в новой редакции: «Коммунистическая партия Советского Союза, другие политические партии, а также профсоюзные, молодежные, иные общественные организации и массовые движения через своих представителей, избранных в Советы народных депутатов, и в других формах участвуют в выработке политики Советского государства, в управлении государственными и общественными делами».

Это и потребовало в срочном порядке разработать новую концепцию и сформировать организационную структуру военно-политических органов во главе с Главным военно-политическим управлением. Положение о военно-политических органах было введено в действие 2 февраля 1991 года приказом министра обороны 2 февраля 1991 года, он же утвердил структуру военно-политических органов. Министр обороны маршал Язов, судя по его высказываниям, придавал новым структурам большое значение, надеясь, что они и в изменившихся общественно-политических условиях будут опорой командиров в работе с личным составом. В своем уже упомянутом интервью в первом (1991 г.) номере «Красной звезды» маршал назвал одной из важнейших задач наступающего года «практическое реформирование политорганов». Им, указал он, «предстоит целенаправленно заниматься вопросами социального обеспечения военнослужащих, укрепления воинской дисциплины, совершенствования воспитательной работы, углубления демократических процессов в армии и на флоте».

Обратим внимание на последовательность поставленных задач и на то, что о формировании сознания военнослужащих, обеспечении их верности социалистическому выбору речь уже не шла. Во всяком случае, так понимали задачи Главного военно-политического управления и его структур в управлении информации Министерства обороны, где и расставлялись акценты в ответах Язова на вопросы журналистов.

Не меньшие перемены ждал армейский комсомол, который де-факто уже переставал быть «боевым помощником партии». Его функционеры, общающиеся со своими гражданскими коллегами и бонзами из ЦК ВЛКСМ, чутко улавливали веяния нового времени. Дух коммерциализации все более проявлялся и в работе армейского комсомола. 8 января в «Красной звезде» под красноречивым заголовком «И пропагандисты, и коммерсанты» вышло интервью с сотрудником отдела комсомольской работы Главного политуправления майором С. Калининым, возглавлявшим одновременно центральный совет молодежной ассоциации пропаганды Вооруженных Сил СССР. Беседовавший с комсомольским функционером журналист заметил, что на первой конференции ассоциации выступавшие больше говорили о коммерции, нежели о нравственном воспитании молодежи. На это замечание сотрудник отдела комсомольской работы реагирует так: «Мы в рынок вступаем. Рынок промахов не прощает. Наказывает жестоко. А значит, мы просто обязаны быть и агитаторами умелыми, и коммерсантами первостатейными». Ход мыслей, конечно, объясним в той ситуации рыночной стихии и бюджетных проблем, когда на работу с молодежью средств у Министерства обороны недоставало, а объем членских взносов становился все меньше. Нужны были, безусловно, и рекламные ролики о военных училищах, и досуговые центры молодежи в гарнизонах, и рекламно-сувенирная продукция с символикой армии… Однако стремительное развитие суровой прозы жизни оставило эти задумки лишь нереализованными проектами. Да и самому армейскому комсомолу без помощи партийных структур было сложно вести борьбу за умы молодых людей на равных с противниками КПСС и Союза ССР.

В массовом сознании советского общества в то время царил хаос, убежденность граждан в правильности социалистического выбора подтачивалась антисоветской пропагандой, в которой участвовали и средства массовой информации, постепенно выходящие из-под партийного контроля. Примечательны письма в «Красную звезду», свидетельствовавшие о серьезнейшем расколе в советском обществе. Приведем несколько наиболее характерных.

Ю. Смирнова (Кострома): «Вы говорите, что в стране взращены ростки гласности, демократии, свободомыслия. Но это не все, что мы получили от Горбачева. Мы получили полный развал страны и армии. При Брежневе, который был похож не на главу государства, а на бригадира отстающего колхоза, мы были спокойны, сыты и одеты. Теперь же одни речи на съездах, а в стране беда. Кто у нас ответил за Чернобыль? Имею в виду руководителей государства. И так по всем вопросам. Мясо гниет, все разворовывается, опять отвечать некому. Как будто у нас нет Президента, нет правительства. А страна просит подаяния у капиталистов».

М.А. Мешкова (Новокузнецк): «Особенно меня возмущает, что некоторые «перерожденцы» удирают из партии, которая и дала им все – и высшие посты, и ученые степени. Б.Н. Ельцину – тоже в свое время. И вот был он у нас в Новокузнецке и уж так удивился развалюхам за городом. А где он был до этого? Почему не смотрел на развалины в Челябинске, Свердловске? Там еще пострашнее, чем у нас. Или тогда тоже центр, Москва мешали?»

Пенсионерка Шабурова (Свердловск): «Почему вы сталкиваете лбами двух лидеров? С одной стороны, у вас хороший Горбачев, на здоровье! С другой – христопродавец Ельцин. Я 40 лет проработала на крупном заводе, вращалась в самой гуще заводского коллектива, сейчас мыкаюсь по очередям, как все. Но я ни разу не слышала ни от кого у нас в Свердловске, чтобы кто-то сказал: Ельцин еще Россию продаст. Наоборот, только и слышишь: был бы Ельцин президентом, такого хаоса не случилось бы с нашей страной, как сейчас. Вот так народ говорит, и это, думаю, истинная правда… Учтите, Москва – это еще не вся Россия!».

Подполковник Л. Прищепа (Могилевская область): «Не надо бояться, если кто-то бросает партбилет или грозится сдать его. Тот, кому по-настоящему дороги идеи Ленина, никогда не сдаст эту книжечку, не потеряет веры в будущее. Требуется уточнение курса КПСС. Немедленно!».

Майор А. Ярмола (г. Куйбышев): «Уверен, вернуть авторитет, уважение народа к партии можно и нужно сейчас. Как это сделать? Победить в себе самодовольство, лицемерие, страх, лень. Идти в массы, словом и делом доказывать, что их интересы – это твои интересы., их беды – это твои, коммунист, беды».

Только вот беда: руководители больших политорганов, секретари армейских парткомов боялись идти в массы, говорить с людьми. Общение ограничивалось сидением за столом президиума. А на пленумах ЦК КПСС послушно голосовали за предложения Горбачева, даже если были с ними в душе не согласны. Ни один из начальников политуправлений военных округов, флотов, видов Вооруженных Сил, не говоря уже о Главном политуправлении, открыто не выступил против курса партийной верхушки, который в своем кругу они называли губительным. Начальник ГлавПУ генерал армии А.Д. Лизичев, выдвинутый на этот высокий пост Горбачевым в июне 1985 года, предпочел спустя пять лет, будучи не согласным с реформированием политорганов, покинуть его «по-тихому», переместившись в комфортную «райскую группу» (группу генеральных инспекторов Министерства обороны СССР).

В событиях начала 1990-х годов, как сейчас выясняется из воспоминаний ветеранов Комитета государственной безопасности СССР, значительную роль играли и некоторые структуры госбезопасности. Руководство КГБ обладало наиболее полной информацией о происходящем в стране и мощным рычагами воздействия на ход развития обстановки через институт известный институт «помощников». Те же Народные фронты в союзных республиках создавались в 1989 году как демократические движения в поддержку перестройки не без участия аппарата ЦК КПСС и некоторых сотрудников 5-го управления КГБ СССР (в августе 1989 года оно было преобразовано в Управление по защите советского конституционного строя КГБ СССР).

В январе 1991-го председатель КГБ СССР В.А. Крючков решился на важную кадровую перестановку в своем центральном аппарате КГБ. 29 января в Кремле состоялась 40-минутная беседа президента СССР в присутствии Крючкова с первым заместителем председателя КГБ СССР 65-летним генералом армии Ф.Д. Бобковым, которого глава государства поблагодарил за работу и перевел в группу генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Ни сам Филипп Денисович, ни Владимир Александрович так и не оставили в своих воспоминаниях объяснений подлинной причины этой отставки: была ли она вызвана не согласием Бобкова с происходящим в стране, возрастным фактором или желанием Крючкова возвысить кого-то из «своих». Бобкова на посту первого заместителя председателя КГБ сменил начальник Второго главного управления (контрразведка) КГБ В.Ф. Грушко, ветеран внешней разведки, который после назначения Крючкова председателем КГБ стал осенью 1989 года его заместителем и главой контрразведки. Новым начальником Второго главного управления стал тоже выходец из внешней разведки – генерал-лейтенант Г.Ф. Титов, первый заместитель начальника Первого главного управления КГБ СССР.

Глава 2. Идет патруль по городу

Хотим мы этого или не хотим, но изменения в нашем обществе неизбежно отразятся и на армии. Однако некоторые военные руководители упрямо придерживаются закостенелых догм.

Первый заместитель председателя Верховного Совета Белорусской ССР С.С. ШушкевичАрмия помогает милиции – Офицерский корпус колеблется – Нужна ли РСФСР собственная армия? – На положении беженцев – Красные флаги на Манежной площади – «Ближневосточная пощечина»

С 1 февраля 1991 года в Москве, столицах союзных и автономных республик, краевых и областных центрах, городах, где имелись крупные предприятия и воинские части, на улицах появились совместные патрули работников милиции и военнослужащих, вооруженных стрелковым оружием. Это стало началом реализации совместного приказа министров внутренних дел и обороны СССР, подписанного еще в предновогодние дни – 29 декабря 1990 года. Документ, принятый по инициативе консервативного крыла руководства страны, определял порядок организации совместного патрулирования «в целях усиления охраны общественного порядка на улицах городов». Главы двух силовых ведомств действовали, повторимся, не по собственной инициативе. И Б.К. Пуго, и Д.Т. Язов не отличались склонностью к самостоятельным жестким действиям. И в этот раз они лишь исполняли постановление Совета министров СССР от 11 октября 1990 года «О неотложных мерах по укреплению законности и правопорядка в стране» и последующего правительственного распоряжения от 27 октября.

В совместном сообщении пресс-центров МВД и Министерства обороны от 26 января 1991 года утверждалось, что привлечение военнослужащих к совместному патрулированию продиктовано неблагоприятной криминогенной обстановкой и необходимостью оказания помощи работникам патрульно-постовой службы милиции. Подчеркивалось, что принятое решение является «конкретным ответом на требования советских людей об укреплении законности и правопорядка в стране, надежном обеспечении безопасности каждого гражданина». Основания для такой аргументации, безусловно, были. Несмотря на принимаемые правоохранительными органами меры, состояние правопорядка на улицах городов ухудшалось. Положение обострялось в связи с наличием у преступников значительного количества оружия, появившегося из «горячих точек». Росло число тяжких преступлений, все чаще совершались нападения не только на работников органов внутренних дел, но и на военные объекты, часовых…

Примерно такое же объяснение необходимости совместного патрулирования дал со страниц «Красной звезды» 29 января начальник управления Генерального штаба генерал-майор В.А. Соломатин, который ссылался на ухудшающуюся криминогенную обстановку. «Людям стало небезопасно появляться на улицах, в общественных местах, особенно вечером, – заявил он. – Усиление милицейских патрулей воинскими, безусловно, в какой-то мере оздоровит обстановку. Во всяком случае, принятые меры, по нашему мнению, будут нелишними».

Его разъяснения давали, в общем-то, представление о мотивах союзных властей, пытавшихся остановить ухудшение криминогенной ситуации. Удивительно, конечно, как всего за несколько лет с приходом Горбачева к власти возрос уровень правового нигилизма в советском обществе. А может быть, он всегда присутствовал в умах советских людей? А правопорядок в обществе власти поддерживали прежде всего страхом наказания и административным принуждением?

Ведь к 1991 году выяснилось, что всем пафосным разговорам с трибун съездов и конференций о высокой сознательности советских людей, их верности моральному кодексу строителей коммунизма грош цена. Все это были лишь красивые слова, рождающие иллюзии, в плену которых, возможно, оказались и сами члены Политбюро ЦК КПСС.

16,5 миллиона членов и кандидатов в члены партии, 26 миллионов членов ВЛКСМ оказались в 1991 году передовым отрядом советского общества только на бумаге, а в реальной жизни их авторитет в обществе был отнюдь невысок. Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Андропов был, видимо, прав, когда в июле 1983 года сказал: «Если говорить откровенно, мы еще до сих пор не изучили в должной мере общества, в котором живем и трудимся, не полностью раскрыли присущие ему закономерности, особенно экономические. Поэтому порой вынуждены действовать, так сказать, эмпирически, весьма нерациональным методом проб и ошибок». В 1991-м время, отпущенное историей руководству КПСС для «проб и ошибок», вышло.

Противостоять преступности должны были органы внутренних дел и прокуратуры, в среду работников которых проник коррупционный вирус. Джинн преступности был выпущен «из бутылки» самими властями вместе с поспешным и непродуманным разрешением кооперативного движения, которое сразу же попало под контроль «цеховиков», сросшихся давно уже с организованной преступностью.

А может быть, в интересах этого теневого монстра кооперативное движение и создавалось? «Цеховикам» и «торговой мафии» хотелось легализовать свои капиталы. Инициаторы возрождения кооперативного движения – среди был и председатель Совета министров СССР Н.И. Рыжков – в своих воспоминаниях и интервью поднимать эту тему не любят.

Нельзя сказать, что союзный Центр не видел проблем в правоохранительной сфере и не пытался принимать мер. Решения принимались, но, как и в других областях государственной деятельности, они оказывались или запоздалыми, или ограничивались полумерами. 29 января появился указ Горбачева об образовании при президенте СССР комитета по координации деятельности правоохранительных органов, которому предстояло заняться активизацией борьбы с экономическим саботажем, хищениями, коррупцией, посягательствами на жизнь, здоровье, имущество граждан.

Заметим, глава государства вел речь о коррупции, экономическом саботаже в обществе, провозглашенном идеологами КПСС «обществом развитого социализма». Для все большего числа людей в стране становилось очевидным, что никакого «развитого социализма» в СССР и не построено. Эти позорные явления были лишь отчасти порождены перестройкой, их зародыши давно уже находись в «советской почве».

И кого ставят на ответственейший участок борьбы с экономическим саботажем и коррупцией? Нового Феликса Дзержинского? Идейных дзержинских и цурюп в советской номенклатуре давно уже не было. Комитет возглавил не известный стране 37-летний Ю.В. Голик, бывший декан юридического факультета Кемеровского государственного университета и народный депутат СССР, не имевший достаточного опыта практической работы. Большинство лиц, выдвигаемых Горбачевым на первые роли, оказались, к сожалению, не теми людьми, кто был способен выполнить стоящие перед ними задача в сложнейших условиях внутриполитической борьбы при незримом вмешательстве внешних сил.

К неудачным кадровым решениям Горбачева относилось и выдвижение министра финансов СССР В.С. Павлова (на той должности он пробыл всего полтора года) на пост премьер-министра СССР. Примечательно, что 14 января 1991 года, когда его кандидатуру утверждал Верховный Совет СССР, из 420 присутствующих в зале депутатов за него проголосовало только 279 человек. Кадровая политика, увы, оказалась ахиллесовой пятой президента СССР – советские и партийные функционеры, как и военачальники, на которых он сделал ставку, оказались не на высоте задач, выдвинутых перед Советским государством историей.

В стране тем временем ведущие политические силы боролись за армию. И противники, и сторонники КПСС понимали, что в складывающейся обстановке армия может превратиться в один из субъектов внутренней политики. Намечалась ситуация 1957 года, когда слово министра обороны СССР Г.К. Жукова оказалось решающим, предопределяющим дальнейший курс страны. Это особо не устраивало сторонников реформ, так как армейский организм в силу специфики своего функционального предназначения являлся одним из наиболее консервативных институтов советского общества, сложно воспринимающим социальные новации. В командном составе, где все построено на строгом единоначалии, настороженно относились к разговорам о гласности, плюрализме, демократии, тем более что налицо уже были плачевные плоды перестройки.

Но надо признать и то, что немалая часть офицерского корпуса разделяла взгляды команды Горбачева и даже радикальные воззрения Межрегиональной депутатской группы. Наиболее падкими на новации оказались преподаватели вузов, адъюнкты, сотрудники всякого рода НИИ и, как не странно, на первый взгляд, политработники – может быть, в силу воспитания на идеях внутрипартийной демократии, выборности партийных и комсомольских органов. И как всегда бывает в смутные времена, на поверхности общественной жизни стали всплывать личности, чьи социальные амбиции не всегда соответствовали накопленным знаниям и жизненному опыту.

На волне перестройки немало таких молодых офицеров оказались избранными народными депутатами, в том числе РСФСР и СССР, оказались вовлеченными в разного рода общественные организации либерального толка. 13 февраля «Красная звезда» посвятила этой теме большую статью, озаглавленную «На подножке «демократического экспресса». По команде из Главного военно-политического управления в ней бичевался бывший подполковник-десантник В.Г. Уражцев, создавший союз по защите военнослужащих «Щит», и его единомышленники. Поведала газета и о лейтенанте Терентьеве, бывшем коммунисте, ставшем членом Демократического союза и организовавшем подпольную офицерскую организацию «Честь и совесть»…

Такие публикации, а их в 1991-м в военной печати было мало, не столько открывали глаза читателей на «пагубность» поступков «антигероев», сколько способствовала их популяризации. Ожидаемого массового искреннего осуждения офицерами своих коллег-«правдолюбов» не происходило.

Одной из идей, вбрасываемых «демократической оппозицией» в общественное сознание, была идея создания национальных армий. Некоторая часть офицерского состава оказалась к ней восприимчива. Это касалось не только Закавказья, Прибалтики и Украины. В РСФСР окружением Ельцина выдвигалась идея создания Российской армии, и это было наиболее опасно для Вооруженных Сил СССР, так как фактически вело к развалу Союзного государства и растаскиванию ядерного оружия по «национальным квартирам». Часть представителей «Демократической России» (будем так называть конгломерат сторонников Ельцина, тем более что с осени 1990 года существовало движение «Демократическая Россия») ратовали именно за это.

Один из ее активистов, народный депутат СССР по Вологодскому территориальному избирательному округу майор В.Н. Лопатин, ставший в 1990 году заместителем председателя государственного комитета РСФСР по общественной безопасности и взаимодействию с Министерством обороны СССР и КГБ СССР, в октябре того года побывал в США, где встречался с министром обороны, председателем комитета палаты представителей по делам вооруженных сил конгресса США, сотрудниками Пентагона и ЦРУ. Депутатом было заявлено, что после переходного периода республики СССР возьмут под свой контроль воинские части и вооружения, развернутые на их территории, включая ядерное оружие. По словам Лопатина, республики не могут позволить Москве, т. е. союзному руководству, сохранить контроль над ядерным оружием, потому что она может применить его для «запугивания республик».

12 ноября 1990 года Совет министров РСФСР принял постановление № 505 «О решении вопросов, связанных с сокращением Вооруженных Сил СССР на территории РСФСР», которым республиканским структурам поручалось разработать проект закона РСФСР «О прохождении воинской службы на территории РСФСР» и к 1 февраля представить его в Совмин республики. Пятым пунктом постановления краевым и областным исполкомам предписывалось подготовить предложения по реорганизации военных комиссариатов в отделы соответствующих исполкомов «с целью усиления социально-правовой направленности их работы». Тем самым система военкоматов была бы выведена из-под руководства Главного организационно-мобилизационного управления Генерального штаба и встал бы вопрос, а какие структуры займутся мобилизационной работой – учетом приписников, направлением их на сборы, подготовкой граждан к службе в армии, призывом их на службу?