Враг моего врага. «Песец»

Король Имит представлял. Наверняка несчастный пытался защитить жену, дочку или там племянницу. Интересно, адмирал убил его или только ранил? Хотя нет, неинтересно. Некоторых вещей лучше вообще не знать.

– Так что же вы хотели мне сказать, ваше величество? – Ен Пиран небрежно промокнул кровавое пятно салфеткой.

– Совет координаторов осудил Гъде, – король невольно стиснул зубы. – Фактически нас отдают на расправу Земле и ее приспешникам, и ни один мир за нас не вступится. Хвала высшим силам, что никто не предложил выступить против нас всей Галактикой. У нас есть шанс отбиться. Есть? – он посмотрел на Ена Пирана требовательно и с надеждой.

Адмирал хмыкнул.

– Ну разумеется, есть. Почему нет? Мы будем драться.

– Вы сможете отстоять планету? – тихо спросил он. Или проще не мучиться, а сдать Гъде землянам, перерезать дочкам горла и броситься со скалы.

– Отстоять в лоб? – Ен Пиран поморщился. – Боюсь, что нет. Но мы сумеем сделать так, что Земле станет не до Гъде.

Он даже представлял, как, но не хотел говорить об этом королю Имиту. Что-то подсказывало ему: одобрения он не получит. Но король и не желал знать подробности. Будто понимал, что ничего хорошего не услышит.

– Сделайте это, адмирал, – неважно, что; важен результат. Гъде нужна победа. Пусть даже не в полном смысле слова, без контрибуции и договоров, лишь бы земляне забыли о Гъде хотя бы на несколько лет.

Оно конечно, когда корабль стоит в доках, приятнее жить в гостинице. Приятнее, но отнюдь не выгоднее. Ведь за гостиницу надо платить. А с деньгами у Иоанна Фердинанда было не то чтобы напряженно… напряженно – слишком мягкое слово. Вроде и за рейд получил немало, как старпому причитается, но слишком уж много народу сидит на его шее. И винить некого: сам в эту кабалу влез, никто не заставлял. Не смог пройти мимо. Вот и торчал он на корабле, на бессменной вахте, пока нормальные люди расслаблялись в гостинице или у себя дома.

Деньги таяли со скоростью, поразившей его. С другой стороны, не так уж это удивительно. Одной одежды на трех женщин и трех детей сколько нужно? Хорошо еще, что ему теперь бесплатно полагалась полная экипировка. Кучу денег съело оформление гражданства всей семье – не только пошлина, но и поездка в Ебург, по билету на каждого, исключая младенца, ехавшего у Марии на руках. Не успели вернуться – родила Вероника. Новые хлопоты, новые расходы. И главный вопрос: где жить? Маленьким детям на боевом корабле не место. Да и что это за жизнь – в замкнутом пространстве, без солнца, без ветерка? Если так, лучше было бы их на Мересань оставить.

Пока что он нашел решение только для Теодоры. Девчонка, оказывается, раньше училась в математической школе, вот пусть и продолжает образование. В Ебурге был интернат для одаренных детей. Он уже переговорил с директором, пока они ждали документы от посольства Саудовской Аравии. Так и так, девочка без отца-матери, а он на службе – не соблаговолит ли руководство этого замечательного учебного заведения пойти навстречу пилоту ГС-крейсера? Директор почему-то замялся – наверное, мересанское происхождение пилота его смутило. Потом отбросил колебания и уточнил: только при условии успешной сдачи экзамена по математике. Ну и слава Богу, математика во всех мирах похожа, это не история и не язык. Авось сдаст.

К сожалению, дети для интерната еще малы. Где и на что их содержать – непонятно. Теодоре надо учиться, но он надеялся, что Мария и Вероника найдут себе работу и частично снимут с него бремя материальной ответственности. Однако это случится явно не прямо сейчас. Им бы младенцев дотянуть до того возраста, когда можно будет сдать их под чужой присмотр и выйти хотя бы на неполный рабочий день.

Деньги, деньги… Все упирается в деньги. Хоть бери гитару и иди с шапкой в подземный переход. Вот только он уже знал, что местные стражники – полицейские – относятся к такому способу заработка отрицательно.

Тогда он пошел к Аддарекху, по старой памяти. Он и так должен шитанн немеряно, еще несколько тысяч монет погоды не сделают. Аддарекх тоже находился на крейсере, командуя усиленной охраной на случай нехороших инцидентов, подобных тем, что омрачили прошлую стоянку на Земле.

На полдороге Иоанна Фердинанда перехватил Джинн. Принц уехал, Охотник уехал, лишь недоучившийся курсант слонялся по кораблю, рожая в муках отчет о преддипломной практике.

– Господин старший помощник! – подскочил Джинн. Не так давно этот полуребенок пытался ему хамить, чувствуя, сколь непрочно положение бывшего пленника. Теперь все по-другому. Его, вытащившего «Ийон» из дыры, которая слизнула солнце Мересань и не подавилась, ныне непритворно уважали. – Господин старший помощник, там ваши женщины сейчас подерутся!

– Электрическая сила! – выругался Иоанн Фердинанд. – Что они не поделили, Господи?

– Не знаю, господин старший помощник, – удрученно развел руками курсант. – Они ж по-вашему лаются, не по-хантски. Хорошо еще, гарнитуры не сняли, а то я б не услышал.

Иоанн Фердинанд рванул с ускорением к каютам, занимаемым Марией, Вероникой и Теодорой. Шум был слышен уже на подходе. Он распахнул дверь и рявкнул на распалившихся Теодору и Веронику:

– Молчать! На улицу выгоню, к электрикам!

Утонченная аристократка с синими волосами и выкрашенными синим лаком ногтями, вся из себя такая безукоризненная, и не поверишь, что два дня как из родильного дома. И девочка, едва начавшая превращаться в женщину, с простой прической, ногти обгрызены; щеки серые, живот стянут послеоперационным бандажом – вчера из больницы выписалась. За этими болезными глаз да глаз, поубивают еще друг друга. Обе вмиг замолкли и уставились на него с одинаковым, испуганным выражением.

– Что случилось? – потребовал он ответа.

Теодора шмыгнула носом и констатировала уже известное ему:

– Мы поспорили.

– Господи, о чем?

Вероника запахнула поглубже халат, расшитый птицами и веточками – раньше это был его халат, но пришлось подарить: на беременной ничего не сходилось, а ее собственная одежда, в которой он привел ее на корабль, была такой рваной, что только на выброс.

– Иоанн, я думаю, что именно я должна стать твоей женой перед Богом. Я принадлежу к твоему кругу. У тебя со мной больше общего, чем с любой из этих простушек.

– Я уже не простушка! – запротестовала Теодора. Зарегистрировав брак, Иоанн Фердинанд проследил, чтобы у всех его жен, оставивших мересанские имена в качестве вторых, стоял в документах дворянский префикс. Раз уж он взял их в свою семью, то они теперь аристократки, а не простолюдинки. – Иоанну следует венчаться со мной! Я – самая молодая. Я буду приносить ему радость много-много лет, когда вы обе состаритесь. И я рожу ему детей. Родных, настоящих, а не неизвестно чьих!

– Никаких детей! – в сердцах отрезал он. – Мне еще парочки детей не хватает, чтобы окончательно потерять сон, пытаясь придумать, как их прокормить. Что за дурацкая идея? Ты сама еще ребенок!

– Я женщина! – горячо возразила Теодора. – Я была с мужчинами.

– И они тебя чуть не порвали в хлам, – безжалостно напомнил он. – Станешь женщиной, когда вырастешь. А ты? – он повернулся к Веронике. – Откуда этот нелепый снобизм? У тебя что, есть владения? Может, и дворец?

– У меня был дворец, – она гордо вскинула голову.

– И где он? Хоть процент с того дворца бы, хоть клетушку, за которую не надо было бы вносить арендную плату! – Вероника опустила глаза, и он заключил: – Чтоб я не слышал больше этих счетов, кто благороднее.

Теодора с Вероникой притихли. Нелегко таким разным женщинам притираться между собой, но что делать, он не выбирал, кому протянуть руку.

– А где Мария?

Вероника поджала губы.

– С детьми возится.

– Вот с ней и обвенчаюсь, – решил он.

По совести, так и следует поступить. Теодора и Вероника были его женами лишь по документам. Что взять с девчонки и беременной? Вечера он проводил с Марией. Простая женщина, без дворянского шика и изюминок, но любящая и заботливая. Она никогда не жаловалась и не предъявляла претензий. Ласкала его, говорила теплые слова, рядом с ней он оттаял и вновь почувствовал себя живым после конца света. Она успевала ухаживать за малышом-ползунком, и приглядывать за четырехлетним мальчиком, и учить семилетнюю девчушку читать и писать. Теперь Вероника и своего ребенка на нее повесила. Надо положить этому конец, не отвалятся руки у аристократки собственное дитя перепеленать.

Джеронимо Натта находился на Мересань. Контингент под его руководством поддерживал порядок на пустеющей планете, монахи массово крестили мересанцев, покидающих родину. Йозеф знал об этом из новостей интернета. И все же почему-то удивился, когда в Байк-паркинге его встретил не Натта, а Максимилиансен.

– Будете кофе с коньяком, Гржельчик? – Ларсу хотелось как-то загладить свою вину, сделать для Гржельчика что-нибудь хорошее.

– Спасибо, главнокомандующий, – негромко, но твердо проговорил капитан. – Я сюда не кофе пить пришел.

Гржельчик здорово осунулся с тех пор, как Ларс видел его в последний раз. Полнокровный румянец исчез со щек.

– Что с вами творили эти инквизиторы?

– Я бы попросил вас, главнокомандующий, не произносить это слово столь брезгливо, – а спина все так же не гнется, и в глазах – прежняя сталь. – Они сделали то, что вам не под силу – достаточный повод, чтобы отнестись к ним с уважением.

– Извините, Гржельчик. Просто вы ужасно выглядите.

– Не на курорте был, – кратко ответил он.

– Вы… уверены, что готовы вернуться в строй?

– У меня есть положительное заключение медкомиссии.

– Послушайте, Гржельчик, – Ларса смущало, что капитан рубит фразы, как дрова. – Я хочу вам только добра. То, что произошло тогда… Это был не я. Вселившийся бес, демон.

– Я понимаю.

Глупо винить Максимилиансена в том, что делал не он. Что может слабый человек против демона? Но сильный – может. Не все, кто окружал Йозефа, поддались коварному шепоту демона.

– Координатор хочет с вами поговорить, Гржельчик. Не ошибусь, если скажу, что вас ждет повышение в звании. Контр-адмирал – еще одна ступенька. Приставку «контр» часто опускают в обращении, но вы ее лишитесь окончательно, когда станете главнокомандующим.

– Я не мечу на ваше место, господин Максимилиансен. И никогда не метил.

– А придется, – взгляд главнокомандующего стал тяжелым. – Я не мальчик, мне давно не сорок и даже не восемьдесят. Мне нужен преемник. И я хочу, чтобы вы знали, чего я от вас жду.

Йозеф коротко наклонил голову:

– Служу Земле.

Заместитель коменданта орбитальной станции периметра оторвался от документов и с надеждой посмотрел на вновь прибывшего:

– Инженер?

– Да, мистер Флетчер, – почтительно подтвердил молодой – впрочем, нет, не слишком молодой человек. Нос с горбинкой, короткие черные волосы; подбородок тщательно выбрит, но густо истыкан синеватыми точками: намек, что неистребимая борода к вечеру проклюнется.

– По системам слежения? – надежда возросла. Периметр не совсем замкнут. Если скользнуть по солнцу в плоскости эклиптики, через треть дуги будет слепое пятно. Что-то надо с этим делать, а инженеров не хватает.

– Нет, – развел руками новый инженер. – По двигателям. Кроме ГС, – виновато улыбнулся он. – Твердотопливные ускорители, жидкостные ракетные двигатели, фотонные разгонники.

Ник Флетчер одобрительно кивнул.

– Тоже пойдет. Стаж есть?

– Шесть лет. Вот, в характеристике все написано.

– Ну что же, господин Сатиджад… Идите, знакомьтесь с главным инженером. Он введет вас в курс дела.

Навстречу из лифта вышел Принц. Йозеф сперва растерялся: что мальчишка забыл в секретариате ООН? Какие у него могут быть тут дела? Потом мысленно хлопнул себя по лбу: не вся жизнь складывается из дел. Есть еще семья, и почему бы сыну не зайти к матери, даже и на работу?

Фархад замедлил шаг, пытаясь понять, почему этот мужчина кажется знакомым. Пожилой, седой, кожа да кости… Могли они раньше встречаться? Вроде нет. Но что-то будоражило память, что-то заставляло мучительно думать: где он видел его прежде?

– Что, Принц, не узнаёшь? – понимающе спросил мужчина. И он узнал. Вспомнил голос, отдающий команды, и спокойные, жесткие серые глаза.

– Капитан Гржельчик! Простите.

– Не тушуйся, парень, – усмехнулся он. – Я сам себя в зеркале не узнаю. Как вам без меня служилось?

– Ну, – замялся юноша. – Скучали, конечно, беспокоились. А вообще – нормально. Адмирал Шварц – отличный командир, умный, вникающий, заботливый. Почти как вы, – польстил он.

Йозеф недоверчиво выпятил губу. Опыт личного общения со Шварцем не давал ему разделить мнение Фархада. С другой стороны, мальчик не с чужих слов говорит, он непосредственно с ним контактировал, да еще как подчиненный. И если подчиненные отзываются о Шварце подобным образом, возможно, не такая уж он скотина. Или скотина, но не со всеми.

– Что, жалко со Шварцем расставаться? – поддел он паренька.

– Касаемо меня, – протянул Фархад, – это ненадолго. Вот кончится война, и буду с ним видеться на всех семейных торжествах. Бедный герр Шварц, ему ведь придется их посещать!

С языка чуть не сорвался идиотский вопрос: почему это ему придется посещать семейные торжества аль-Саидов? Вопрос умер на губах. Значит, не просто так адмирал оказался вместе с Салимой на приеме у британского короля. Ролик с их торжественным выходом уже давно висел в интернете и оброс комментариями, в которых, несмотря на усилия модераторов, проскальзывали не совсем пристойные версии отношений ООН и космофлота.

Координатор была в оливково-сером, длинный шелковый кардиган закрывал легкие широкие брюки почти до колен, на голове – пепельно-серый платок с оливковой каймой. Йозеф был знаком с ее изображениями и видео в сети, но впервые встречался лично. В интернете детали смазываются. Стоя в двух метрах, он ясно видел то, на что никогда не обращал внимания: узкое золотое кольцо с маленьким бриллиантом на левой руке, тонкие золотые и серебряные цепочки на груди, теряющиеся в шелках, скромная бежевая сумочка на столе, из которой торчит сложенная антенна портативного ква-девайса, несколько мобильников и какая-то косметика… Разве она пользуется косметикой? Лицо казалось естественным, но одним женщинам известно, как они этой естественности добиваются. Свежее лицо, здоровое, мелкие морщинки в уголках глаз не в счет – в ее возрасте имеет право. Да, координатор могла привлечь мужское внимание – если забыть, что она координатор. Но она-то что нашла в Шварце? Неужели правду говорят, будто женщинам нравятся сволочи?

– Я рада видеть вас живым и здоровым, капитан Гржельчик, – проговорила она, и он мгновенно подобрался и коротко поклонился. – И еще больше я рада тому, что неравная битва с тьмой не отняла у вас решимости продолжать сражаться за Землю и за свет.

– Служу Земле! – что тут еще можно ответить?

– Штаб высоко оценил ваши действия у Нлакиса против объединенного флота под руководством Ена Пирана.

Йозеф опустил глаза.

– Я нарушил приказ Центра.

– Верно, – бессмысленно опровергать очевидное. – И это вина Центра. Центр вас недооценил и отдал не самый оптимальный приказ. Надеюсь, вы не в обиде? Против вас действовала темная сила, опутав сознание лиц, принимающих решения.

Он кивнул.

– Я уже говорил с главнокомандующим.

– То, как вы действовали, свидетельствует о вашей способности принимать лучшие решения, чем Центр.

Он поднял на нее удивленный взгляд. Не то чтобы он сам так не думал… Но руководство должно быть консервативно, именно к этому он привык. Порядок и субординация прежде всего. Однако координатор мыслила по-другому – живее и одновременно фундаментальнее.

– Тем не менее, снимать вас с корабля и переводить на штабную работу – расточительство. Вы нужны Земле в космосе, а не за письменным столом. Поэтому вы вернетесь на «Ийон Тихий» и, пока идет война, будете подыскивать для него адекватного капитана. Имейте в виду, капитанский чин для вас позади. Вам присваивается звание контр-адмирала.

– Служу Земле, – наверное, он испортит ее впечатление о себе. Дундук, выучивший одну уставную фразу.

– Вы закончите ремонт на «Ийоне Тихом», а затем возглавите эскадру, направляющуюся к Гъде. К вам присоединится мересанский флот под водительством адмирала т’Лехина и, вероятно, корабли Рая. Мы приступаем к зачистке Гъде от тьмы по плану Джеронимо Натта. Руководство операцией я возлагаю на вас. Мнение и советы адмирала т’Лехина стоит принимать во внимание и обходиться с ним по возможности уважительно – как-никак, теперь он глава Мересань, без малого координатор. Но командуете вы, и я позабочусь, чтобы т’Лехин отдавал себе в этом полный отчет.

Еще недавно мересанцы были врагами, адмирал т’Лехин находился в плену… Пока Йозеф валялся на больничной койке, все встало с ног на голову. Или наоборот?

– Служу Земле, – вымолвил он в третий раз, надеясь, что координатор не подумает, будто он превратился в робота, и внутри у него вшит плейер с единственной фразой.

Правление Объединенной горной компании располагалось в стрельчатой высотке в самом центре Каффинха, крупного города на сумеречной стороне. Очертания здания, уходящие ввысь, выгодно подсвечивались прожекторами, на площадке перед высоткой – множество аэромобилей и каров стройными рядами.

– Сюда, хирра! – помахал кетреййи в ярко-желтой накидке поверх куртки, указывая свободное место для парковки.

Ортленна посадила аэромобиль, вылезла и, благодарно улыбнувшись мужчине, помедлила, глядя на здание. Светящиеся окна и взлетающие колонны смотрелись внушительно. Ортленна приехала в правление впервые и немного робела.

– Клёво, да? – кетреййи был не прочь завести разговор.

– Да, – искренне согласилась она. – Не отвлекайся, милый.

Может, жаркие объятия пошли бы на пользу, уняли волнение. Но мужик на работе. Если сам не до конца это понимает, она-то понимать обязана.

Бросив взгляд на часы, она поспешила к входу в здание. Ей было назначено, и опаздывать – дурной тон.

Руководитель Объединенной горной компании Галхт Кршш был бледным мужчиной средних лет, практически ее ровесником. Одна коса на левой стороне головы, как у всех Кршш, редко-редко видны вкрапления седых ниточек. Восседая за полутороидальным столом в вертящемся кресле из кожи уррхха, он, в свою очередь, с любопытством разглядывал Ортленну. Женщину, которая сохранила нлакисский рудник в самое черное время, договорилась с землянами о выгодных условиях добычи, успешно организовала эвакуацию рабочих с гибнущей планеты, он видел воочию впервые. Фотография в личном деле позволяла лишь идентифицировать ее по чертам лица и общему габитусу: сумеречница лет тридцати-сорока, на голове – традиционный пучок Лис, закрепленный шпильками, большие глаза, сжатые красные губы. Но фото не передавало ни отчаянно прямой осанки – всем смертям назло, ни сцепленных тонких пальцев, непроизвольно мнущих папку на молнии, ни легкой растерянности во взгляде огромных глаз, ни неубиваемого достоинства в повороте головы. Возможности фотографии ограничены, а голограммы и тем паче видеозаписи женщина, ехавшая на Нлакис простым инженером, не удостоилась.

– Рад с вами познакомиться, – кивнул он, указав ей на кресло напротив. Она села, аккуратно расправив полы белоснежного сайртака, папка легла на колени. – Я – Галхт Кршш, глава компании, как вы, должно быть, знаете. А вы – Ортленна Лис, директор Нлакисского филиала. Верно?

– Бывший директор, – поправила она. Даже в мягком кресле ее осанка оставалась прямой. – Нлакисского филиала больше нет.

– Есть другие, – неопределенно возразил он, покрутив в руках траинитовую поделку – двадцатисантиметровый стерженек со звездочками на концах, – ждущие своих директоров. Вы хорошо проявили себя, хирра Ортленна. Криййхан Винт лично распорядился о премии для вас.

Она опустила глаза.

– Не льстите, хирра Галхт. Компания понесла убытки. Я не вывезла с Нлакиса ни оборудование, ни добытый траинит. Только людей.

– Тем самым вы сделали немало. Главное богатство компании – ее сотрудники. Все остальное возобновимо.

– Земляне смогли вывезти груз, – прошептала она. Это ее грызло. Захар – настоящий директор. Он думал прежде всего о траините.

– Земляне бросили рабочих, – сухо напомнил Галхт Кршш, никак не показывая свое отношение к этому факту.

На земном руднике работали пленные гъдеане и мересанцы, и вполне естественно, что администрация ими не дорожила. Но изменилось бы что-нибудь, если бы на руднике преобладал земной контингент? Галхт не поручился бы. Земляне – это земляне, у них иные жизненные ценности.

– Хирра Ортленна, недавно Круг кланов получил от Земли заманчивое предложение. Как ни странно это звучит, Земля думает не только о своей выгоде, она помнит и о потерях союзников. Рай и Тсета получат в аренду по одному небольшому континенту на Мересань.

Ортленна взглянула искоса.

– Мересань же погибла!

Галхт улыбнулся одними губами:

– Погибло солнце Мересань, сама планета на месте. Да, условия на ней не столь благоприятны, как на Нлакисе. Там теперь темно. Однако сумеречникам ли бояться темноты? Хуже то, что планета остывает. Когда вымерзнет воздух, ходить там нельзя будет иначе как в вакуумных скафандрах. Но мы не отступим перед трудностями, ведь правда? Траинит стоит того, чтобы слегка поступиться комфортом. А заодно… На Мересань есть и другие полезные ископаемые, как правило, с готовой инфраструктурой. Многие шахты разрушены катастрофой, но их можно восстановить.

– Отрадные перспективы, – искренне отозвалась Ортленна. – Но почему вы все это рассказываете мне?

– Потому что я хочу, чтобы вы, хирра Ортленна, возглавили мересанский филиал компании.

– Я? – она прижала папку к груди. – Но я всего лишь инженер по образованию! Я не училась управлять. Рудник на Нлакисе был моно-предприятием, с конгломератом я не справлюсь.

– Справитесь, – руководитель компании был тверд. – В любом случае я предпочту послать на Мересань проверенного в деле директора, чем дипломированного управленца, ничем еще не управлявшего. А что касается конгломерата… до него пока далеко. Начните с малого. Траинит – прежде всего, уран и нефть – потом.

Ортленна сглотнула.

– Я… постараюсь оправдать ваше доверие.

– У вас все получится, – пообещал Галхт Кршш.

– Когда я должна ехать? Я могу провести какое-то время с семьей?

– Не слишком долгое. Чем дальше, тем труднее будет развернуть производство. Лучше заняться этим сейчас, когда на Мересань всего лишь темно и холодно, чем через год, когда почвы промерзнут и сцементируются, и будет нечем дышать.

– Виктория Павловна, я не могу выразить, как я вам…

Слова не шли на язык. Да и не объяснить то, что он имел в виду, с помощью слов – чересчур они примитивны, слова. Но с помощью чего еще объясняться? Жестами? Пасть на колени, приникнуть к руке, расцеловать ее? Дешевая патетика. Сунуть кошелек, полный денег? Пошлятина.

– Не надо, господин Гржельчик. Я понимаю, что вы хотите сказать, – вот чудо, он сам не понимает, что хочет сказать, а она понимает! – Мне не было трудно с Хеленой. Она хорошая девочка, добрая… Жаль, что с головой не очень.

Виктория спохватилась, что Гржельчик может обидеться, но он молча кивнул: про недостаток своей дочери он, уж конечно, знал. Почему он, зная об этом, отдал ее в физмат-класс? Как такое случилось? Что-то его подгоняло, не иначе, делать осознанный выбор было некогда. У военных вечно так, ритм жизни диктует служба. Будешь ли перебирать, если завтра в рейд, а дочка не пристроена?

– К нам в интернат еще одна девочка собирается, родственница кого-то из ваших пилотов, с «Ийона Тихого», – вспомнила Виктория. – Я беру этот класс. Буду за ней приглядывать как следует, пусть он не беспокоится.

Йозеф озадаченно затормозил. У кого это дочка – или внучка? – старшего школьного возраста? У Бабая две внучки, обе уже взрослые; девка Футболиста мала еще, в первый класс вот-вот пойдет; у Федотыча одни парни. Какая-нибудь сводная сестра или племянница Принца? Неужели за ними во дворце присмотреть некому, обязательно в интернат отдавать? Глупости.

– А может, оставите Хелену у меня? – предложила Виктория. – Куда вы ее денете? Запихнете в новый интернат, где все проблемы начнутся с начала?

Он вздохнул.

– Спасибо за предложение, Виктория Павловна. Хеленке с вами хорошо, и, если бы это зависело от меня… Но она не согласится. Она хочет, чтобы я ее забрал. Как обещал.

Виктория покачала головой.

– Вам же не позволят держать девочку на военном корабле.

Он криво усмехнулся.

– А я не стану спрашивать разрешения. Да и маловато в штабе чинов, которые могут что-то запретить контр-адмиралу, – адмиральская звезда ныне украшала его правый рукав. – Честно говоря, я думал, что умру, и выполнять обещанное не придется. Но я живой, – исхудавший, бледный, поседевший, но в глазах – так и не погасшие искры жизни, разгорающиеся с новой силой. – А раз так, я сделаю то, что обещал, и пусть главнокомандующий подавится своим коньяком, если это ему не по нраву.