Подземные воды

Рокот опомнился. Мысли о доме вытолкали радугу из его головы.

– Я подыскиваю новое жильё и…

– Тогда вы обратились по адресу. Что вас интересует? У нас огромный выбор квартир во всех районах города. От студий до пятикомнатных апартаментов. Блочные и кирпичные дома. Любой этаж. Могу предложить вам квартиры в новых домах недалеко от центра. Или может вас влечёт более спокойная обстановка? Можно рассмотреть вариантик вблизи реки, – затараторил шаблонными фразами Валентин, не давая Владу вставить слово.

Пока он набирал воздуха, чтобы продолжить тираду, Рокот успел буркнуть в трубку.

– Меня больше интересуют частные дома.

Это замечание ни капли не убавило энтузиазма риэлтора.

– У нас широкий выбор частных коттеджей. Летние дачи на любой вкус и цвет. Деревенские дома. Обязательно подберём то, что придётся вам по душе. Есть прекрасные двух- и трёхэтажные кирпичные дома в пределах города, полностью укомплектованные мебелью, со всеми коммуникациями, спутниковым ТВ и интернетом.

От последних слов Рокот скривился. Валентин частил, выдавая кучу абсолютно не нужной информации, будто боясь, что если остановится, клиент сорвётся. Просто агент был не в курсе, что тот и без его стараний крепко висит на крючке.

– Я уже нашёл подходящий вариант. Наткнулся в газете на ваше объявление и хотел узнать выставлен ли ещё на продажу понравившийся мне дом. – Влад старался быть вежливым, хотя многословный агент порядком раздражал.

– Правда?! И что же вы для себя подобрали? – с придыханием спросил риэлтор.

Рокот буквально видел, как его собеседник ёрзает на стуле от предвкушения возможной продажи, приблизительно прикидывая гонорар, переводя положенный ему процент в рубли.

– Деревня Вязново. Небольшой двухэтажный кирпичный белый дом. Во дворе, вроде как, колодец.

– Вязново…

Послышались щелчки клавиш клавиатуры, Валентин что-то проверял по базе. Сердце Рокота замерло в ожидании услышать что-нибудь вроде: «Извините, но этот дом уже продан. Странно, что объявление до сих пор не убрали из газет».

– Хм… У нас нет выставленного на продажу дома в Вязново. – Голос риэлтора стал почти нормальным, в нём сквозили плохо скрываемые нотки разочарования.

Рокот ощутил, как у него всё опустилось внутри, кулаки невольно сжались от обиды. Вот же объявление! Получается, его обманули? Почти так же он чувствовал себя, когда сидел в приёмной больницы и вышедший из операционной хирург, пытавшийся вырезать опухоль из головы его дяди, потупив взгляд, покачал головой.

– Точнее он есть, но между нами говоря, в нём невозможно жить, – продолжил Валентин. – Он того и гляди развалится. Стёкол в окнах нет, замков нет, крыша протекает. Ни ванны, ни туалета, электричество не проведено. Насчёт колодца не могу ничего сказать, но сомневаюсь, что он функционирует. В данном случае продаётся не дом, а земля, на которой он стоит.

Голос Валентина погас. Он понимал, что при открывшихся обстоятельствах клиент вряд ли согласиться на сделку. Но к его удивлению собеседник не повесил трубку, извинившись.

Напряжение отпустило Влада. Тело разом обмякло, отказываясь твёрдо стоять на ногах. Рокот рухнул в кресло, натужно заскрипевшее от навалившейся тяжести. Чёрт, да что же это такое творится сегодня с его разболтавшимися эмоциями! Совсем размяк брутальный рокер. Он не мог объяснить, почему ему было необходимо стать владельцем этого дома. Его будто околдовали. Это была любовь с первого взгляда.

– Отлично! Значит, мне не придётся платить за дом. Какой размер участка и какова цена вопроса? – спросил Влад.

– Участок не очень большой – всего шесть соток. Но возможно, вам удастся выкупить землю у соседей и расширить свои владения. Большинство тамошних хозяев живут в городе и редко приезжают в деревню. А кто-то и вовсе не приезжает, – вновь воодушевился риэлтор.

Валентин назвал цену за участок и замолчал. В трубке слышалось лишь его напряжённое дыхание.

Рокот провёл рукой по лбу, вытирая выступивший пот, и крепче сжал трубку.

– Когда можно подъехать?

2

Они договорились о встрече через два дня. Владислав рвался приехать в деревню уже на следующее утро, но Валентин попросил дать ему время собрать необходимые бумаги и документы, на случай если клиент захочет ознакомиться с юридической стороной вопроса. Рокоту пришлось согласиться. Он не хотел, чтобы риэлтор считал, что сделка уже совершена, понимая, что тот акулой вцепиться в его кошелёк, пытаясь урвать кусок побольше. И хотя Влад всё уже для себя решил, переплачивать не хотелось. Ещё неизвестно, сколько ему придётся выложить монет за капитальный ремонт дома. Да-да, несмотря на предупреждения риэлтора, он хотел восстановить серую развалюху. В общем, ему пришлось маяться тупым ожиданием ещё сутки.

Несмотря на безделицу, ему даже не пришло в голову наведаться в любимый кабак. Всегда с лёгкостью соблазняющий его зелёный змий, обиженно сопел в тёмном углу отвергнутый. Все мысли Влада кружились хаотичным вихрем вокруг пленившего его дома. Он постоянно бросал взгляд на разложенную на столе газету. Со смесью не понимания и упрямством избалованного ребёнка всматривался в пустые провалы окон, кособокую облезлую дверь, разросшуюся траву во дворе, потемневшие брёвна колодца. Не плохие декорации для съёмки малобюджетного фильма ужасов, если бы на заднем фоне не красовались свежей краской жилые ухоженные домики.

Задаваясь вопросом – «чем эта дышащая на ладан рухлядь лучше любого другого варианта?», он тут же сам себе предъявлял железный аргумент капризного ребёнка – «Хочу и всё!» Надо признать – он пересмотрел кучу объявлений в газетах, но зацепила его почему-то только эта серая покалеченная халупа непригодная для жизни.

***

В назначенный день будильник на стареньких электронных часах с красной ядовитой подсветкой противным писком разбудил Рокота в пять утра. В восемь ему нужно уже стоять на перроне с неопределённым названием «триста десятый километр», где его встретит риэлтор и отвезёт непосредственно к дому. Влад заранее приобрёл билет на поезд, отбывающий в сторону деревни Вязново с местного вокзала в семь пятнадцать. Оставалось ещё достаточно времени, чтобы не торопясь подготовиться к свиданию со своим будущим. Именно «с будущим» без прикрас, громких слов и романтических обертонов. Можно долго стоять на перепутье, не зная, какую сторону выбрать, пытаясь понять какая из них твоя, а может лучше и вовсе повернуть назад. Наконец, выбрав, неуверенно шагать и постоянно оборачиваться – вдруг это не та дорога. А Влад осознавал, что он на верном пути, наслаждался тёплым ветром, подталкивающим его в спину.

Потянувшись до хруста, Рокот поднялся с кровати и, не торопясь, сонно моргая, пошлёпал в ванную. Уже давно у него не было нужды вставать в такую рань. Прохладный душ быстро взбодрил ещё спящий организм. Смыв остатки сна, Влад, не вытираясь, выбрался из душевой кабинки. Крупные капли скатывались по обнажённому телу, застревая в жёстких волосах на груди. Не обращая внимания на скопившуюся под ногами воду, Влад встал перед зеркалом заляпанным брызгами зубной пасты и крема для бритья и начал расчёсывать спутанные после сна волосы.

Он не был писаным красавцем, но и заурядной его внешность назвать было нельзя. Полуприкрытые веками с длинными ресницами медовые глаза с коричневыми крапинками выражали вечную томную усталость, но загорались всякий раз, когда его лицо озаряла искренняя улыбка. На правой скуле белела тонкая линия шрама, оставленная порвавшейся и неудачно отскочившей струной. Растрёпанные чёрные волосы щекотали нос и шею. Длинные волосы не были данью неформальной моде – просто, когда в его голову закрадывалась мысль, что пора бы привести причёску в порядок… он мог откладывать поход в парикмахерскую до бесконечности. Влад был вполне доволен своим отражением в зеркале. Чуть портили картину полноватые щёки и проклёвывающийся второй подбородок – расплата за чрезмерно праздную жизнь.

Сеанс самолюбования оборвался, когда лампочка над головой моргнула и бешено замерцала стробоскопом – криптонит для эпилептика. Рокот, щурясь, поднял голову. Проводка? Он успел лишь подумать, что на всякий случай стоит вызвать электрика, как лампочка погасла, погрузив маленькую ванную в кромешную тьму. На несколько секунд Влад замер, потом хмыкнул и продолжил, как ни в чём не бывало вслепую распутывать своевольные длинные космы. Ему было лень сделать пару шагов назад, протянуть руку и открыть дверь, чтобы хоть немного разбавить чернильный мрак светом из коридора.

На миг лампочка вспыхнула. В это мгновение Рокот увидел в зеркале позади себя лысого человека, протягивающего к нему кривые руки. Он был абсолютно чёрным, обугленным, лишь ярким пятном выделялся алый длинный язык, вываливающийся из раззявленного в немом крике рта. От неожиданности из рук Влада выпала расчёска, с мерзким скрипом ударившись о раковину. Одновременно с этим лампочка вновь потухла, оставляя его в полной темноте один на один с кем-то или чем-то. Лишь в зеркале блестели два неподвижных оранжевых огонька.

Сердце замерло, а потом, опомнившись, понеслось галопом. Сжался в комок желудок, к горлу подкатила тошнота. Мокрая кожа натянулась, покрывшись мурашками. Голый и беспомощный Рокот стоял, задержав дыхание, и прислушивался к темноте. Но только бешеное биение сердца, сотрясающее всё тело, вспенивающее в крови адреналин и редкие оглушительные шлепки капель, разбивающихся о кафельный пол, доносились до его ушей. Влад ощущал скрюченные чёрные пальцы, зависшие над его шеей, готовые в любой момент резким движением чиркнуть острым когтем по бешено пульсирующее артерии и оборвать тонкую нить, связывающую его с миром живых, добавив в интерьер ванной агрессивных красных тонов.

Но рокового удара не последовало и Влад, сжав страх в кулак, медленно попятился, не отрывая взгляд от парящих перед ним оранжевых огней. Подрагивающей рукой он водил в темноте, боясь наткнуться на обожженную плоть, пока не нащупал круглую металлическую ручку. Резко распахнув дверь, он выскочил в коридор. В ванне никого не оказалось. Никаких огней и обугленных тварей, только его собственная отёкшая испуганная физиономия отражалась в зеркале.

Влад взглянул на дверь ванной, где с внутренней стороны на крючке висел его чёрный халат с красной подкладкой и нервно рассмеялся. Всё встало на свои места. Рокот обожал ужасы и мистику, но только до той поры пока они были заключены на страницах книг или экране телевизора. Да и вообще, он не верил в мистику и прочую подобную чепуху, поэтому произошедшее списал на недосып, причудливую игру теней и собственное потрёпанное воображение.

Не успел Влад отдышаться, как прямо на его глазах зеркало в ванной запотело. При этом, окружающая температура резко упала на несколько градусов. На влажной зеркальной поверхности начали появляться замысловатые линии, будто кто-то невидимый водил по ней пальцем. Через некоторое время они слились в одно короткое слово – “смерть”. Рокот аккуратно приблизился к зеркалу, чтоб внимательней осмотреть надпись, и тут же отпрянул. Со стороны зазеркалья в стекло впечаталась растопыренная чёрная пятерня, стирая мокрое послание. Лоснящаяся кожа ладони лопнула, брызнув на зеркало сукровицей с грязно-жёлтыми прожилками гноя. В воздухе колокольчиками зазвенел холодный девичий смех. Остро запахло костром. Краем сознания Рокот подметил, что больше не видит своего отражения, но его это волновало куда меньше, чем медленно вползающая в зеркало чёрная тварь. Вот уже показалось грубое плечо со свисающей лоскутами кожей, оголяющей серое запёкшееся мясо. Зеркало задрожало. Не дожидаясь продолжения, Рокот кубарем выкатился из ванной и захлопнул дверь.

3

Спустя две большие кружки горячего чёрного кофе, Рокот постепенно начал приходить в себя. Вооружившись металлической битой, он около получаса просидел на кухне, настороженно глядя на закрытую дверь, с трепетом ожидая, что вот-вот заскрежещет, поворачиваясь, дверная ручка. Ничего не происходило, из ванной не доносилось ни звука.

Больше нельзя было сваливать случившееся на выходки ещё не проснувшегося сознания или какие-то оптические иллюзии. Он чётко видел, как медленно на зеркале одна за другой появлялись буквы. Влада передёрнуло, когда он вспомнил, как треснула кожа на чёрной руке. И ещё этот неуместный грубый девичий смех. Рокот не знал, как всё это объяснить, хотя бы самому себе. Может он всё-таки допился до чёртиков? Привет, Белка! Сколько он уже не пил? Дня четыре… Так-то самое время. Рокот не знал, что должны чувствовать люди в трясущемся помрачнении. С ним вроде было всё в порядке, если не учитывать галлюцинации. Определённо – галлюцинации. А какие ещё варианты? Ведь если это всё-таки были посланцы потустороннего, вряд ли они стали бы по-детски запугивать его, выводя на зеркале банальное «смерть». Хотя кто их знает этих посланцев? Может там тоже фантазия не у всех плещет через край. Рокот окончательно запутался в своих рассуждениях. Ясно было только одно – вечно сидеть на кухне, ожидая второе пришествие чёрной твари, он не может.

Когда загнанное сердце стало биться параллельно тиканью часов, Влад перехватил покрепче биту в потной ладони, подошёл к ванной и резко распахнул дверь. Никого. Он нажал на выключатель, лампочка загорелась ровным жёлтым светом. Зеркало было заляпано не больше обычного.

Так и не найдя рационального объяснение произошедшему, Рокот попросту выкинул ситуацию из головы, по крайней мере до той поры, пока сверхъестественное посетившее его ванную, не решит зайти на огонёк вновь. Хотя с чего вдруг? Похоже, в этот раз кто-то попросту ошибся адресом.

Взглянув на полку с часами, Рокот цокнул языком, опомнившись. Из-за всей этой мистической свистопляски он совсем забыл, для чего вообще поднялся сегодня в такую рань. Меньше чем через час ему нужно было быть на вокзале. Мысли о новом доме, заставили его на какое-то время забыть об утренних злоключениях. Даже аппетит проснулся. Позавтракав двумя жареными яйцами и вчерашней недоеденной пиццей, запив всё это ещё одной кружкой кофе, Влад торопливо начал собираться на встречу с риэлтором.

Войдя в комнату, он огляделся, осматривая свои скромные хоромы. В былые времена Рокот не расставался с гитарой. Если не репетировал, то попросту перебирал струны в поисках оригинального звучания и в порывах драйва порой выворачивал на усилителе ручку «volume» до максимума. Не все соседи разделяли его любовь к громкой музыке, и Владу пришлось немного модифицировать свою импровизированную репбазу. Стены обросли погрызенными молью шкурами ковров, украшенные плакатами олдовых рок-звёзд, скрывающие под собой толстые листы пенопласта. На полу улёгся мягкий цветастый палас. Окно закрыли толстые шторы, не пропускающие в комнату лучи солнца, сильно резавшие по утрам отёкшие с похмелья глаза.

Из мебели в комнате стоял только узкий шкаф для одежды, диван, пустующий комод, тумбочка, на которой расположился большой старенький телевизор и этажерка заваленная книгами различной степени потрёпанности. В углу стояла подставка с гитарами, которые изрядно запылились за долгое время воздержания их хозяина от музицирования.

Всего гитар было три.

Старая отцовская акустическая гитара. В детстве Влад любил подёргать за её нейлоновые струны, извлекая замысловатые гулкие звуки. Возможно, отсюда и растут ноги его страсти к магии нот. Когда мать осознала, что терпение мужа лопнуло, и она осталась без объекта для нападок, денег, да ещё и с дерзким щенком в придачу, она устроила местечковый апокалипсис. Все вещи отца, которые он не успел вывезти, были преданы огню, разрезаны, растоптаны, разбиты. Но гитара каким-то чудом осталась цела, спрятавшись на антресолях за пузатыми чемоданами.

Вторым инструментом была бюджетная копия знаменитой электрогитары Gibson Les Paul, с которой началась его музыкальная карьера. В старших классах, в отличие от своих сверстников, которые вечерами шатались по дворам, с трудом наскребая денег на полтораху пива и набравшись хмельной храбрости, подкатывали к развязным девчонкам, всё свободное время Влад проводил с гитарой. Она стала его лучшей подругой. Вместе они подошли к подножью музыкального Эвереста и шаг за шагом, соскальзывая и оступаясь, поднимались на его вершину. Но для более качественного и интересного выступления требовался инструмент поинтересней.

И вот появилась она – жемчужина его музыкальной коллекции – профессиональная японская гитара цвета воронова крыла, на которой он отыграл почти все концерты на пике славы. Она часто мелькала на фотосессиях группы Heartburn’s в руках брутального бородатого парня. Владу было обидно до слёз, когда однажды проснувшись с раскалывающейся головой, будто нашпигованной железом и засунутой в МРТ сканер, он заметил на передней деке гитары свежие царапины. Память отказывалась открывать тайну прошедшей ночи, и ему пришлось смириться с тем, что он сам увечил гитару. С яркими стикерами она стала смотреться ещё лучше, но Рокот-то знал, что это не украшения, а пластырь, прикрывающий шрамы на лаке.

Он любил свои гитары. И пускай все скажут, что это полный бред, но Влад был уверен, что чем ласковей музыкант обращается со своим инструментом, тем податливей тот становится в его руках.

Пока Рокот метался по квартире, выискивая относительно чистую одежду, телевизор работал фоном. Документальная передача о жизни гималайских медведей, прервалась экстренным выпуском криминальной хроники. Постоянно кто-то кого-то резал, насиловал и истязал. Громкие новости, от которых раньше стоял на ушах весь мегаполис, нынче стали обыденностью. За последние три месяца произошло пять убийств – тоже существенный повод свалить из этого гнилого города, на чьих асфальтовых грядках, подкармливаясь бытовым насилием, алчностью и больными желаниями, активно взращиваются самоубийцы, извращенцы и садисты. А ещё этот новоявленный маньяк, на чьём счету было уже три жертвы, затягивающий на шеях несчастных металлическую гитарную струну. Этакая визитная карточка, из-за которой на каждого музыканта покупающего струны тут же начинали подозрительно коситься, и исподтишка фотографировать на смартфоны. На всякий случай.

Время. Пора было выходить, иначе он опоздает на поезд. Надев чёрные джинсы с тяжёлой цепью, висящей на левом бедре и чёрную же майку с белым значком анархии на груди, Влад сунул в карман немного денег и билет на поезд. На словах репортера “…ударом молотка…”, он выключил телевизор, кинул пульт в сторону дивана и, напялив кеды, окинул напоследок грозным взором свою квартирку, которая уже совсем скоро станет для него чужой.

4

Дорожные пробки сильно подточили позитивный настрой Рокота. Из-за какого-то пергидрольного малолетки с кривым глазомером, не рассчитавшего расстояние и чуть коснувшийся зеркалом своего спорткара бочину тонированного гелика, он чуть не опоздал на поезд.

Перепрыгивая через несколько ступенек в подземном переходе, он выскочил на платформу и в последний момент юркнул в закрывающиеся двери вагона, заслужив недовольный взгляд пухленькой проводницы. Едва Влад прошёл из пропахшего дешёвым табаком тамбура в салон, как состав тронулся.

Раздраженный и запыхавшийся он сел на свободное место у окна и осмотрелся. Его попутчиками были в основном пожилые люди с внуками и внучками. Подходил к концу дачный сезон и дачники активно пожинали то, что посеяли. Поездка обещала быть долгой и скучной, поэтому Рокот достал любимые наушники-капельки, вставил их в уши и, нажав пару кнопок на плеере, уткнулся лбом в холодное стекло. Под мерный стук колёс, перекликающийся с ритмом бас-бочки, Влад задремал. Поезд периодически останавливался, входили новые порции дачников.

Кто-то потеребил его за плечо. Вздрогнув от неожиданности, Влад отлепился от окна и увидел перед собой плешивого улыбающегося старичка, упакованного в выцветший камуфляжный костюм. За спиной старика болтался внушительный серо-зелёный рюкзак с большой заплатой на протёртом днище. Его морщинистую тонкую кожу густо покрывали темные пигментные пятна. Старичок что-то говорил, но Влад не слышал его из-за наушников.

– Что? – спросил он, освобождая уши.

– Можно здесь присесть? – ответил старичок, указывая правой рукой на свободное место рядом с Рокотом. – Спрашиваю, свободно тут?

– Свободно, – буркнул Рокот, исподлобья посмотрев на невольного попутчика, и хотел снова отвернуться к окну, но не тут-то было.

– В наши дни увидеть молодого человека в пригородной электричке большая редкость, – защебетал старик. – Да ещё в такой ранний час. Нынче ведь все в интернетах сидят или утыкаются на весь божий день в ящик. Кто посостоятельней по курортам ездит, правда, там та же история – тоже в интернетах сидят. Зачем вообще уезжали? У них вся жизнь в этих… в фонах. Мне внук на днях заявил, что хочет стать каким-то блохером. Я спросил, что это за зверь? Звучит как-то не прилично. Он объяснял что-то про какие-то блоки, да я не понял толком ничего. Говорю, может лучше строителем, как батя. Только морщится. Эх, никто не хочет старикам на даче помогать. А мы мрём, как мухи. Ряды ценителей чистого воздуха и русских просторов практически не пополняются, – старик говорил высокопарно с воодушевлением, но все-таки старость брала свое и он, путаясь в хаосе собственных мыслей, не мог уже логично и последовательно высказать случайно подвернувшемуся попутчику всё то, о чём наболело на его древней душе.

Влад предусмотрительно молчал, искоса поглядывая на старика, пока тот не вынудил его вступить в разговор.

– Куда едешь-то?

– В Вязново, – сухо бросил Рокот, понимая, что стал жертвой изголодавшегося по живому общению одинокого старика, который может бесконечно хулить современную молодежь.

– Что-то вроде слышал. Далеко ехать тебе? Хотя не важно. Давай знакомиться! Меня Захар Петрович звать. А тебя как величать? – поинтересовался болтливый старичок, протянув руку.

Рокот пренебрежительно пожал сухую мозолистую ладонь.

– Владислав.

– Как-то ты Владюша одет не по нашей моде. В гости, поди? Там ведь и гадюки в высокой траве, слепни, клещи. В лес в такой одежде не суйся. Хотя бы сапоги высокие добудь, да голову панамой прикрой.

У Рокота не было никакого желания разводить полемику с настырным дачником. Хотя, он прекрасно понимал, что для этого старика разговоры со случайными встречными являлись одной из немногих оставшихся радостей бытия. Старик увлечённо чесал языком, перепрыгивая с одной темы на другую, потом замолк на полминуты и вдруг толкнул Влада локтём.

– Я, конечно, уже далеко не всё в этой жизни понимаю, но кое в чём ещё смыслю, – практически шепотом произнес Захар Петрович и хитро улыбнулся, обнажив вставную челюсть. – И, по-моему, вон та девица в начале вагона, на тебя засматривается. По-крайней мере, уже минут пять неотрывно глядит в нашу сторону и явно не я привлёк её внимание.

Рокот проследил за взглядом Петровича и встретился глазами с рыжей девушкой в неброском белом платье с голубой ленточкой на поясе. Миловидная мордашка, но не более того. Её пронзительный взгляд бесцеремонно сканировал Влада.

– Ух, как глядит! Будь я помоложе… Уж я бы за ней приударил. Ни одного шанса бы тебе не оставил, – раскудахтался старик, аж раскраснелся.

Рокот же не разделял азарта Петровича. От чрезмерного внимания девушки ему стало не по нутру. Она смотрела с немым укором. Так смотрят учителя на самых пропащих учеников, понимая, что единственный оставшийся способ вдолбить что-то в их пустые головы – хорошая порка. Рокота обдало волной холодного воздуха. Неприятные мурашки, холодными коготками вцепились в шею, заставляя шевелиться волосы на загривке.

Девушка глядела в упор, без капли стеснения. Её лицо становилось всё более хмурым: губы сжались в тонкую бескровную линию, в глазах вспыхнули недобрые огоньки, на лбу пролегла суровая морщинка. В конце концов, Рокоту надоело играть в гляделки со странной незнакомкой. Пытаясь абстрагироваться от болтовни Захара Петровича и навязчивого взгляда, он опять отвернулся к окну, рассматривая однотипный пейзаж хвойного тёмного леса под ярким небом умытым ночным дождём. Он вертел в руках провода наушников, но музыку слушать больше не хотелось.

Электричка въехала в туннель. Мимо проносились огни искусственного освещения. Отвернувшись от череды бликов и отблесков ламп, Влад ненароком взглянул на девушку и поперхнулся вдохом. На месте рыжей куколки сидела страшная старуха, в серых лохмотьях и грязно-голубом рваном платке на голове, буравящая его взглядом бельмастых глаз. Её рот скривился, обнажив гнилые пеньки зубов. Редкие седые волосы, выбивающиеся из под платка, сальными прядями ниспадали на рыхлое лицо, придавая старухе ещё более зловещий вид.

Поезд выехал на дневной свет. Рокот моргнул, и перед ним опять сидела молодая девушка, прожигающая в нем дыры глазами, в которых полыхали костры ненависти. Захар Петрович продолжал тараторить про свою молодость и, похоже, не обратил внимания на метаморфозы, происходящие с их соседкой.