Слезы Африки

После ужина, для которого пришлось пожертвовать еще одним козленком, поскольку насытиться молоком и просяной кашей не получалось, развели большой костер, и при его свете начали сплетать лианы, накладывая их одну на другую и связывая между собой теми немногими обрывками веревки, что нашли в пирогах.

То была ночь длинная и утомительная, многие из самых маленьких не выдержали и заснули глубоким сном, но между оставшихся двух женщин и шести или семи старших ребятишек все-таки получилось смастерить тяжелый и толстый канат длиной около восьмидесяти метров, что хоть и не вызывал доверия, если глядеть на него со стороны, но, тем не менее, был в состоянии выдержать вес любого из присутствующих.

С рассветом приступили к спуску.

Менелик Калеб, кому принадлежала идея, настоял, чтобы именно он первым рискнул и спустился, для чего тонкий конец обвязал вокруг себя, повернулся спиной к пропасти и, сверкнув испуганной, но вместе с тем и обнадеживающей улыбкой, обратился к своим товарищам хриплым голосом:

– Увидимся там, внизу!

Сантиметр за сантиметром опускали его, а те, кто не держал канат, могли наблюдать сверху, как он балансировал в пустоте, как ветер играл им, словно перышком, и как капли воды, что ветер нес от водопада, намочили его всего.

То были долгие и напряженные минуты, которые никто из присутствующих не забудет до самой смерти, потому что от этой хрупкой веревки зависела жизнь не только их друга, но и возможно жизнь каждого из них, поскольку в том в случае, если попытка не удастся, им всем придется вернуться в деревню.

Когда же жизнерадостный мальчишка встал обеими ногами на землю, то весело замахал руками и поднял два пальца, показав знак виктории.

Следующим был Марио Грисси, затем сеньорита Абиба, и так они, один за другим, висели над пропастью, хотя в какой-то из моментов Ахим вынужден был прибегнуть к одной болезненной процедуре: ударил нервную Надим Мансур так, что та потеряла сознание, поскольку по-другому спустить ее не получалось – в припадке истерики она визжала и отчаянно брыкалась.

Когда больше половины детей и все козы оказались внизу, Бруно Грисси и сам Ахим оттолкнули от берега одну за другой пироги и убедились, что течение понесло их к водопаду, и то было красивое зрелище – наблюдать как лодки, словно копья, летели вниз и вонзались в воду озера у подножия водопада, но спустя несколько минут снова появились, а Менелик и остальные ребята успели поймать их.

Рассмешила всех толстуха Зеуди, когда ее спускали, она описалась.

Предпоследним спускался Бруно Грисси, а Ахиму Биклия, кто безо всяких сомнений был самым сильным, стоило больших усилий удержать его, поскольку наверху кроме него никого не осталось.

Было бы правильно дать ему передохнуть немного, так как он помогал всем остальным спускаться, но по прошествии нескольких часов и под обжигающими лучами неистового солнца лианы начали высыхать и трескаться, и возникла опасность, что в любой момент примитивная веревка рассыплется.

И наконец, зрелищно, с видом воздушного акробата, готовящегося осуществить рискованный трюк, который потребует всех его сил и сосредоточенности, мальчишка потянулся, разминая мышцы, вытер насухо ладони, лег на живот на гладкий камень, свесил ноги в пустоту и начал спускаться.

Слышен был лишь шум падающей воды.

Время от времени Ахим обвивал канатом ногу и останавливался, чтобы перевести дыхание, вытереть вспотевшие ладони, и хоть каждому, кто поучаствовал в этой авантюре, его спуск показался бесконечно долгим и невероятно опасным, но это казалось еще более медленным и еще более опасным, потому что все понимали: труд всей ночи может рассыпаться в любой момент.

– Идем, идем! – бормотал Ахим, находясь уже на высоте метров в тридцать, когда почувствовал, как что-то рассыпалось у него в руках, а потому решил соскользнуть вниз как можно быстрее и как результат: у него на груди и на ногах появились длинные следы от ожога, но до земли он добрался без проблем.

Все следующее утро посвятили строительству грубого плота из того дерева, что осталось от пирог, и после легкого завтрака продолжили свой путь вниз по реке, чувствовали себя более расслаблено, поскольку окружающий пейзаж, открывавшийся по обе стороны, уже не был сельвой угрожающего вида с деревьями, напоминавшими призраков, а широкая саванна с редкой травой и большими каменными плитами, среди которых местами торчали чахлый кустики, не способные дать сколько-нибудь значимой тени, где мог бы укрыться даже кролик.

Прошло немного времени и река потекла через нагромождения базальтовых камней. Казалось, словно древние вулканы развлекались в этих местах несколько странным образом, заполнив этот уголок восьмиугольными темными колоннами, у которых каждая сторона была не шире одного метра, а между ними оставили узкие провалы, длиной в руку, через которые сочилась желтая вода так спокойно, что пришлось взять шесты, чтобы продолжить движение вниз по течению.

Любопытно, но по мере того, как приближался вечер, жара усиливалась.

Солнце медленно поползло к горизонту, но жар, исходящий от камней, становился все более плотным, все более насыщенным, словно черные каменные колонны возвращали в тысячу раз больше энергии, чем та, что была передана им солнцем начиная с самых ранних, утренних часов.

Вода также была теплая и какая-то вязкая, а вокруг, на сколько хватало глаз, не видно ни малейшего признака жизни, и такая висела над этим местом тишина, что ушам было больно – пожалуй, единственная хозяйка с самых древних времен этой безжизненной равнины без границ.

И только ближе к ночи многочисленные семейства павианов, от десяти до пятнадцати членов в каждой группе, начали вылезать из своих тайных подземных пещер, чтобы подойти к берегу, и большие самцы с длинной красноватой гривой рычали с угрожающим видом на плывущих на плоту и демонстрировали клыки, и строили всякие рожи, с очевидным намерением заставить их убраться прочь от того, что сами считали своими владениями.

– Их, вообще, едят? – поинтересовалась всегда голодная Зеуди, для кого все, что шевелилось в этом мире, было изначально главным кандидатом в кастрюлю.

– Суллем их ел, – заметил Ахим, кого всегда особенно привлекали страстные рассказы и походы отважного охотника. – По крайней мере, он так говорил.

– Может, подстрелим парочку.

– У нас мало патронов.

– Лучше пожертвовать одним патроном, чем козой, – сказал Менелик Калеб, и, решительно взяв ружье из рук сеньориты Маргарет, дождался пока несколько павианов не сгрудятся в одну кучу и выстрелил в них почти в упор, убив сразу трех и серьезно ранив еще двоих.

Мясо нервных и дурно пахнущих обезьян оказалось на редкость жестким и не очень аппетитным, а трое ребятишек так и вовсе отказались есть его, и не из-за вкуса, а потому что наблюдали, как их жарили на медленном огне, насаженными на деревянные колья, и у их возникла ассоциация, что это не обезьяны, а новорожденные, кого они поедают во время некой ужасной церемонии среди каннибалов.

А потом было несколько дней медленного и спокойного плавания, проходившего по местам, к которым, можно сказать, человек не проявлял ни малейшего интереса, без сомнения по причине, что пустынная и каменистая земля не могла одарить его хоть чем-нибудь, и добыть здесь тоже было нечего.

Однако за эти дни внутри группы, что представляла собой странное и одновременно компактное кочующее сообщество, движущееся по медлительной реке в поисках чего и само не знало, и уж тем более не знало где это искать, сложились определенные отношения, и еще все определились с обязанностями каждого по отношению к другим.

Однажды утром они увидели вдалеке фигуру человека, стоял он на одной ноге и опирался на древко длинного копья, он наблюдал за ними, подняв одну ногу, словно это был большой журавль, смотрел на пришельцев без чрезмерного любопытства.

Был он очень высокого роста, а кожа у него была несравненно более черная, чем у любого эфиопа, живущего в горах, но стоило им сделать незначительную попытку приблизить плот к берегу, как тот внезапно исчез, словно бы превратился в один из миллиона черных камней, разбросанных по равнине.

– Похож на суданца… – предположила сеньорита Маргарет этой ночью за ужином, когда начали обсуждать как он исчез таинственным образом.

– Но Судан отсюда очень далеко, – заметила сеньорита Абиба, кто по логике должна была знать географию лучше любого из группы.

– Это я знаю, – согласилась ее бывшая учительница, а сейчас ближайшая подруга. – Но уже пару дней, как река отклонилась на запад. А на западе у нас располагается Судан.

Но какой там Судан! – воскликнула сеньорита Маргарет. – Мы даже не представляем сколько километров прошли.

– И где же тогда море?.. – поинтересовалась «Царица Билкис», кто до этого момента даже рта не открывала.

Сеньорита Маргарет не чувствовала в себе сил сказать, что по ее расчетам море должно располагаться в противоположной стороне, а сейчас они уходили от него все дальше и дальше, поскольку не теряла надежды, что река, все-таки, повернет на юго-восток и направится прямо к Индийскому океану.

И, судя по всему, лишь Менелик Калеб представлял ясно, что идут они неправильным курсом, и, как только представилась возможность, вместе со своим неразлучным другом Бруно Гриси отправились поискать какую-нибудь дичь, и, усевшись под колючим кустом, сказал, без какого-то предисловия:

– Мы заблудились.

Другой же возразил ему решительно:

– Заблудиться мы могли бы, если ошиблись дорогой, – уточнил он. – Но поскольку с самого начала никакой дороги не было, то мы просто бродим.

– Как бы там ни было, мы искали море и я опасаюсь, что здесь нет никакого моря. Что делать-то будем теперь?

– Что скажет сеньорита.

– А если она ошиблась? – задал вопрос другой.

– Ели ошиблась, то поправится, потому что она всегда знает, что делает, – заявил Бруно Грисси. – Она столько училась.

– Действительно, училась она много, – согласился его высокий и по-юношески нескладный друг, кто казалось, повзрослел за эти дни на несколько лет. – Но про то, что произошло, нет ни в одной книге, – он обвел рукой пустынную равнину. – У нее даже нет ни малейшего представления где мы находимся.

– Откуда ты знаешь?

– Я заметил это в ее взгляде, – последовал ответ. – Я знаю ее, и помню, что когда задавал компрометирующий вопрос, она начинала почесывать брови, – грустная улыбка скользнула по его лицу. – А сейчас она чешет их все время.

– Я это тоже заметил, – сознался веснушчатый. – Но может, случайно, у тебя имеется идея получше?

– Получше чем что? – спросил Менелик Калеб. – До сегодняшнего дня мы ограничивались лишь тем, что следовали по реке, но вместо того, чтобы, как я предполагал, становится все более полноводной и широкой, с каждым днем делается все уже и уже, и грязней, – он передернул плечами. – Откровенно сказать, никакая идея получше мне и в голову не приходит. И куда мы забредем, если пойдем по этим камням?

И то, в самом деле, была дорога в одну лишь сторону; казалось, что ручей с желтой водой словно бы истекает кровью, а бесплодная земля вокруг высасывает из него эту кровь капля за каплей, растрачивая впустую тот бесценный дар, поскольку на простиравшихся вокруг каменистых почвах не росла никакая трава, ничего, чтобы дать пропитание хотя бы самой жалкой из коз.

Вода просачивалась между темных каменных плит или базальтовых колонн, и тот яростный поток, что низвергался с грохотом на неприступном водопаде, превратился в исчезающий ручеек с дурно пахнущей жидкостью, более напоминавшей ослиную мочу, и очень скоро плот начал скрести по каменистому дну.

А потом, одним печальным утром, они пришли к выводу, что та прекрасная река из их далекого детства, к которой все были так привязаны, место их игр, и рядом с которой прошли самые счастливые годы, теперь умерла и была похоронена там, под их же ногами, которые теперь месили грязь на бескрайней равнине, и, пока шли на запад, грязь засыхала и превращалась в корку.

А от тех гор, что они оставили позади и справа, не видно было уже и тени, зной же все усиливался и становился все суше и суше, хотя именно благодаря этой сухости оказался более переносимым, без тягостного чувства из-за избытка влаги в воздухе, как это случалось на высокогорье.

Ветер налетал порывами, подобно огненному дуновению, словно где-то открывалась печь или как прерывистое дыхание некоего гиганта, но был очень неприятный, потому что нес с собой песок и землю, и приходилось щурить глаза, а нос забивался пылью, так что дышать становилось трудно.

Все вокруг было ново.

Пуповина, соединявшая их с прошлым – река предков – была перерезана, можно было бы сказать, что они только что родились в этом враждебном мире и на который взирали теперь с таким же удивлением, с каким смотрели бы на лунные кратеры.

Шли, увязая в густом иле, хватавшем их за ноги с глухим упорством, как мед затягивает мух, пробирались на юго-восток в поисках твердой земли, где каждый шаг не требовал подобных усилий и не соблазнял бы тем, что стоит лишь упасть и все будет кончено, и они останутся там навсегда.

Самые маленькие не выдерживали и валились с ног.

Бруно Грисси посадил измотанную Карлу себе на плечи, и каждый из старших мальчиков, а также учителя, последовали его примеру и взяли самых ослабевших, после чего вес каждого из них увеличился и в той же пропорции возросли усилия, с которыми они вытаскивали ноги из грязи, и в течение более чем четырех часов сеньорита Маргарет была уверена, что завела детей в самую ужасную из ловушек.

Скелет антилопы с побелевшими на солнце костями служил тому явным предупреждением, что смерть подстерегала в грязи, и каждый раз, как у кого-нибудь из детей подкашивались ноги, и он падал, требовались усилия трех других, чтобы поднять его и помочь идти дальше.

Вскоре все они были покрыты грязью с головы до ног.

Издалека походили на армию статуй, которых некий своенравный властелин взял и оживил; существа, что под коркой грязи, отвердевавшей все сильней и сильней, не имели почти ничего или совсем ничего общего с людьми, и когда измотанный Бруно Грисси наконец-то почувствовал под ногами твердую землю и обернулся, то застонал от того, что увидел – большинство из его товарищей разбрелись по этому грязному болоту, шли вперед, словно одурманенные под лучами безжалостного солнца, которое, казалось, намеревалось испепелить их.

Он попробовал привлечь их внимание, но горло его так пересохло, что с великим трудом издал лишь хрип, и шепотом умолял свою сестренку Карлу:

– Кричи! Кричи, пожалуйста!

Малышке потребовалось время, чтобы понять, что от нее хотят, но когда почувствовала, как брат ее падает на землю, подобно сломанной кукле, вскочила на ноги и завопила что есть сил, и замахала руками.

– Сюда, сюда! – кричала она, как одержимая. – Все идите сюда!

Один за другим подходила печальная процессия, один за другим падали они рядом с Бруно Грисси, и лежали в изнеможении, и напоминало это старое кладбище, где сильный ветер повалил все статуи.

До утра следующего дня никто даже не пошевелился.

По счастью, налетевший короткий, но сильный тропический ливень, вернул их к жизни, и одновременно вернул им более или менее человеческий облик, размочив грязную корку, и когда, чуть позже, начали они подниматься и оглянулись по сторонам, то каждый из них испытал жалость к другим и к себе самому, поскольку стоило большого труда узнать в тех странных существах своих друзей.

– Никогда не представлял, что так умирают реки, – пробормотала Надим Мансур. – И где же море?

Никто ничего не ответил, а сеньорита Маргарет отошла и села на небольшой камень, обхватила голову руками и молча плакала, стараясь заглушить подступившее к горлу чувство вины, потому что именно она должна была ответить на этот вопрос, хотя и не имела ни малейшего представления как это сделать.

Где было море, и что общего между этой равниной, покрытой грязью, переходящей в каменистую пустыню угрожающего вида, что терялась вдали, и прекрасным голубым и прозрачным океаном, через который она совершила незабываемое путешествие вместе со своим отцом?

Она зажмурилась от стыда за свое высокомерное решение отправиться в то абсурдное путешествие неизвестно куда и постаралась определить какое наказание для себя заслуживает тот, кто по причине излишнего самомнения бросается в пропасть, да еще и тащит с собой столько невинных душ.

В течение нескольких минут она даже завидовала тем, кто погиб от нездоровой ярости солдат, спрашивая себя – а не лучше бы было покончить со всем сразу, чем терпеть долгую агонию, не ведущую – как и та река – никуда, кроме как к мучительному концу и точно также неизбежному.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.